(c)  Наталия Ипатова, 1996


    ПРИКЛЮЧЕНИЯ САНДИ, ВАГАНТА ИЗ БЫЧЬЕГО БРОДА, И  ЕГО  ДРУГА  БАРНБИ
ГОТОРНА, ИЗВЕСТНОГО ПОД  ИМЕНЕМ  РЫЦАРЬ  БРИК,  А  ТАКЖЕ  СВЕРКАЮЩЕГО,
ПОДОБНО ЧАШЕ ИЗ ЛУННОГО СЕРЕБРА, ИМЕЮЩЕГО ЧЕСТЬ БЫТЬ ДРАКОНОМ ЗНАТНОГО
РОДА, или


                     БОЛЬШОЕ ДРАКОНЬЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ



    1. О ПЬЯНЫХ ДРАКАХ


    Брик сидел в самом углу, дул темное пиво и злился. Разумеется,  он
не ожидал, что звезды  сами  посыплются  ему  в  руки,  но  окружающая
действительность выглядела премерзко. Таверна  "Три  хромых  цыпленка"
никогда не слыла особо престижным заведением, а потому никто не  пенял
хозяину на повисший в зальчике вонючий туман, лужи чего-то липкого  на
столах и ни на секунду не  прекращающееся  сквернословие.  Брик  хмуро
подумал, что родители его избаловали. В монастыре его  ждала  хотя  бы
приличная кормежка. Но нет! Назад дороги нет, и будь он проклят,  если
пожалеет о содеянном. Скверная  еда  угнетала  скорее  его  душу,  чем
желудок, способный, как ему иногда казалось,  переваривать  и  гвозди;
кроме того, его раздражало одиночество, а вокруг не возникало ни одной
симпатичной девичьей мордашки, дабы оное скрасить. Денег было мало,  а
перспектив и вовсе никаких. Кому  он  нужен,  младший  баронский  сын,
сбежавший от уготованной ему церковной карьеры на поиски разнообразных
приключений? За несколько  недель  странствий  Брик  утратил  немногие
имевшиеся у него иллюзии: в реальной жизни  благородное  происхождение
он мог бы засунуть под хвост своей лошади, если бы она  у  него  была.
Скорее   всего,   его   сейчас   настойчиво   ищут,   чтобы,   намылив
предварительно шею, вернуть обратно в монастырь. Самой разумной  идеей
ему казалось поступить на службу к какому-нибудь влиятельному сеньору,
достаточно могущественному, чтобы защитить своего вассала  от  пышущих
праведным гневом  родственников;  выдвинуться  на  каком-либо  военном
поприще --  благо,  силой,  умом  и  сноровкой  Брик  считал  себя  не
обиженным; заслужить рыцарские шпоры, герб и любовь знатной  красавицы
-- на дурнушку  Брик  был  категорически  не  согласен,  почитая  себя
достойным всего самого лучшего; удачно жениться и до конца своих  дней
дразнить разъяренную одураченную родню языком из окна  высокой  башни.
Однако для столь  блестящей  карьеры  необходимо  особое  расположение
звезд, а Брик, как уже упоминалось, был лишен  каких  бы  то  ни  было
иллюзий по поводу собственной персоны.

    -- Эй, малыш! - рявкнул кто-то за его плечом. -- Мне нравится этот
уголок! Очисти-ка мне его, да поживее!

    Здоровенный ландскнехт, возвышаясь над сидящим  Бриком,  подкрепил
свое требование, хлопнув  того  по  плечу,  да  так,  что  под  Бриком
треснула скамейка. Однако, на его счастье, выдержала,  иначе  быть  бы
ему, барахтаясь среди обломков, посмешищем  всей  честной  публики,  а
когда дело касалось лично его, Брику обычно отказывало чувство юмора.

    Неторопливо поднявшись, Брик с удовлетворением отметил, что детина
хоть и выглядит квадратным, превосходит его в росте разве что на дюйм.
Поэтому он был абсолютно спокоен (если не считать легкого,  схожего  с
восторгом  покалывания  в  груди   от   неожиданно   острого   желания
подраться), да, он был спокоен, когда встретил  подбородок  противника
своим коронным ударом левой из-под стола, которым еще в семнадцать лет
нокаутировал деревенского кузнеца,  тоже  большого  любителя  подобных
развлечений.

    Эффект,  в  общем-то,  был   ожидаемым.   Ландскнехт   рухнул   на
заплеванный пол, но сознания, однако, не потерял. Он поглядел на Брика
с задумчивым флегматичным интересом и почесал в бороде то место,  куда
угодил кулак.

    -- Я тебе твою смазливую мордашку-то разрисую, -- заметил он и, не
торопясь, встал. При этом он, правда, пошатнулся, и завсегдатаи  "Трех
хромых цыплят" стали оборачиваться в их сторону, справедливо  полагая,
что вот сейчас-то и начнется самое интересное.

    Брик торопливо огляделся. Он не был особенным задирой,  но  сейчас
прекрасно понимал  свое  незавидное  положение.  Во-первых,  у  дверей
стояли пятеро приятелей  ландскнехта,  и  если,  положим,  с  тем  еще
удастся как-то справиться, приятели ему,  целому,  уйти  не  дадут.  А
во-вторых, за причиненный таверне во время драки ущерб  по  неписанным
законам питейных заведений платит битый. Брика это  не  устраивало;  а
что ущерб будет -- тут он не сомневался. Обнажают, конечно, в подобных
ситуациях и мечи, но это считается признаком слабости и вообще  дурным
тоном. Предоставляя рыцарству  решать  свои  конфликты  на  поединках,
народ, собирающийся в местечках наподобие "Трех хромых цыплят",  ценит
силу, смекалку и умение использовать в бою бытовые  предметы.  Брик  и
раньше не избегал подобных драк, но остерегался быть в них центральной
фигурой. Ландскнехты, опять же, не были приятными противниками:  никто
и не думал ожидать от них какого-либо благородства  в  драке,  и  Брик
подозревал, что, попади он в их лапы,  они  его  преизрядно  отделают.
Они, кстати,  могли  и  наплевать  на  обычай  решать  стычки  мелкого
масштаба без помощи холодного оружия, из коего у Брика был только  нож
за поясом и еще один, потайной, в сапоге. Усилием воли  Брик  заставил
себя не думать о ножах: глиняная кружка на столе -- вот его оружие  на
первый момент сегодняшней схватки.

    Приняв первый удар ландскнехта на локоть, он обрушил  кружку  тому
на череп. Черепки разлетелись, по лицу детины потекло паршивое местное
пиво. Кружка, как огорченно заметил Брик, оказалась подстать  пиву,  и
он опять остался без оружия.

    --  Там,  кажется,  наших  бьют,  --  заметил  один  из  приятелей
ландскнехта и неторопливо двинулся на помощь.

    В остром приступе вдохновения Брик перевернул на наступающих стол.

    Наиболее благонамеренная часть посетителей  "Трех  хромых  цыплят"
заторопилась уходить, по горькому опыту зная,  что  драка  в  питейном
заведении схожа с водоворотом -- она втягивает в  себя  даже  то,  что
поначалу, казалось бы, находилось в стороне от ее эпицентра.

    Неплохо было бы смотаться и Брику, однако это  было  пожелание  из
области грез. Враги отжимали его от двери, и воздух  вдруг  наполнился
свистом летящих в обе стороны пивных кружек, две из которых  разбились
о стену возле  самой  головы  Брика,  а  одна  угодила  ему  в  плечо,
мгновенно онемевшее. Запущенные им  самим  кружки,  однако,  благодаря
силе удара, помноженной на поступательное движение,  вывели  из  строя
двоих противников, что пролило целебный бальзам на его душу.  Третьего
он двинул скамейкой в живот. Поразительно, сколько возможностей таят в
себе самые обычные предметы! Скамейку пришлось бросить: она  оказалась
слишком тяжела для  его  ушибленного  плеча.  А  ведь  рукопашная,  по
существу, еще и не начиналась.

    Пытаясь выскользнуть из угла, куда его загоняли, Брик  нырнул  под
один из столов, ужом извернулся на полу, но кто-то успел схватить  его
за щиколотку.  Он  бешено  лягался  свободной  ногой,  но  его  упорно
продолжали извлекать из укрытия. Ближний бой был явно не в его пользу,
и похоже было на то,  что  вот-вот  вс„  закончится  самым  неприятным
образом.

    Неожиданно в облике дубовой скамейки, прогудевшей  над  головой  в
ужасе зажмурившегося Брика, прилетела помощь  и  обрушилась  на  спину
того детины, что тащил Брика за ногу. Тот рухнул на четвереньки, и ему
понадобились все руки, чтобы встать.

    Тем временем Брик, свободный,  но  слегка  оглушенный,  с  помощью
чьей-то протянутой руки выкарабкался из-под стола. Помог ему  парнишка
его лет или даже, может быть, чуточку моложе, но так как  разглядывать
его у  Брика  не  было  времени,  то  на  этом  первые  впечатления  и
закончились.

    -- Вперед, к галерее! - распорядился неожиданный спаситель, и  они
бросились туда, куда он указал.

    Но ландскнехты были ветеранами подобных сражений и  не  собирались
допустить, чтобы двум  молокососам  удалось,  побив  их,  скрыться,  а
потому к галерее пришлось  пробиваться  с  новым  боем.  Брик  ломился
впереди -- как более высокий и  сильный,  а  его  с  неба  свалившийся
товарищ прикрывал ему спину, не отставая при этом ни  на  шаг  и,  как
Брик успел заметить, орудуя кулаками с отменным старанием и точностью;
его  способность  использовать  попадающиеся  под  руку   подсвечники,
бутылки  и  прочую  дребедень  казалась  просто  фантастической.  Брик
никогда бы, например, не догадался вывалить под  ноги  погоне  коробку
свечек.

    -- А потом? -- скача по ступенькам, спросил Брик.

    -- Видно будет!

    Самого расторопного из преследователей парнишка очень удачно  пнул
ногой в живот; ландскнехт, отшатнувшись, чтобы смягчить удар, своротил
перильца галереи, описал в воздухе красивую дугу,  свалился  прямо  на
люстру -- деревянное колесо с горящими свечками по ободу,  прикованное
цепью к крюку в потолке, и, приходя  понемногу  в  себя,  раскачивался
там.

    Одна из двеpей веpхних номеpов показалась Брику подходящей на вид.
Чтобы соpвать ее с петель, хватило одного удаpа ногой, и стон, который
она при этом издала, свидетельствовал о том, что подобное  проделывают
с ней не впервые. Невзирая на истошный  визг  обитательницы  номера  и
неуверенную брань ее гостя, союзники вихрем пронеслись по  комнате,  и
лишь у окна Брик чуточку заколебался: черт знает, как здесь может быть
высоко?

    Однако его неожиданный приятель, даже не посмотрев вниз, сиганул с
подоконника, и Брику, уже слышавшему  на  лестнице  тяжелые  шаги,  не
оставалось ничего иного, как только отправиться за ним следом.

    Он очень удачно приземлился на  кучу  сена,  сваленную  на  заднем
дворе таверны. Его товарищ был уже в седле.

    -- Садись верхом и побыстрее! Пора удирать отсюда.

    -- Совесть не замучает тебя, если я позаимствую  лошадку  у  наших
общих приятелей?

    -- Мы с ней договоримся, -- усмехнулся в ответ  незнакомец.  --  А
эти ребята легко добудут себе  других.  Думаю,  сами  они  при  случае
поступили бы  так  же,  а  кроме  того,  ты  имеешь  полное  пpаво  на
возмещение морального ущерба. Так что они не  должны  быть  на  нас  в
особенной обиде.

    Недолго думая, Брик вскочил на коня,  и  они  рванули  с  места  в
карьер.

    Опасаясь погони, они бешено скакали до тех пор, пока  плывущая  по
небу полная луна не стала  склоняться  к  западу.  Брик  с  отрочества
выигрывал призы  на  скачках  --  он  вообще  преуспевал  в  рыцарских
искусствах -- и полагал, что ему время от времени  придется  поджидать
своего спутника, но тот, пригнувшись к гриве и по-жокейски сжавшись  в
седле, цепко держался в полукорпусе позади него.

    -- Оторвались, как ты думаешь? -- поинтересовался Брик,  натягивая
поводья.

    -- Порядок. Можем дать отдохнуть лошадкам.

    Они поравнялись и поехали шагом.


    * * *


    -- Какая ночь! -- вздохнул спутник Брика, оглядываясь вокруг  и  с
удовольствием вдыхая прохладный майский воздух.

    -- Да уж! -- буркнул Брик, ощупывая распухающую губу.

    Но ночь и вправду была хороша. Полная ароматов, свежести и  звезд,
она баюкала в черном небе круглую луну. В такую  ночь,  в  полнолуние,
хорошо начинать новые дела.

    Не спеша, они ехали  вдоль  берега  озера,  мерцавшего  колдовским
светом. Спустя совсем немного времени ночь  подернулась  легкой  сизой
мутью, предвещая встающий в дымке рассвет.

    -- Ты вроде не настолько пьян, чтобы ввязываться в любую драку, --
заметил Брик, деликатно подходя к занимавшему его вопросу  о  том,  на
кой дьявол его спаситель сделал то, что он сделал.

    -- Я трезв, как стеклышко, -- отозвался тот. -- Просто  я  терпеть
не могу этих ребят: ведут себя будто на оккупированной территории.  Ну
и... шестеро на одного -- это неприлично. А теперь рассказывай.

    Брик кивнул. Это было честно. Парень помог  ему,  а  значит  имеет
право на удовлетворение любопытства.

    -- Меня зовут Барнби Готорн. Я из северных Готорнов, -- начал  он.
-- Младший сын в семье. Угораздило же!  По  обычаю  должен  был  стать
монахом в обители святого Витольда. Должен. Ну, я поразмыслил и решил,
что никому ничего не должен. Сбежал. Из-за этой чертовой традиции меня
даже не посвятили в рыцари. Друзья называют меня Бриком,  --  подумав,
добавил он.

    -- Александр, --  представился  его  новый  друг.  --  Из  Бычьего
Брода*. Ты можешь называть меня Санди.

    Брик не хихикнул только потому, что разбитая  губа  ему  этого  не
позволила: с таким апломбом тот  произнес  название  своей  деревушки.
Потом, однако, он поглядел на своего товарища повнимательнее.

 ____________________________________________________________________
    *Бычий  Брод  по-английски  --  Оксенфорд,   или,   в   позднейшем
произношении, Оксфорд -- знаменитый университетский городок.  Так  что
полное имя Санди: Александр Оксенфорд -- действительно звучит гордо.
 ____________________________________________________________________


    Он был ниже Бpика более чем  на  полголовы,  сильным  не  казался,
однако сложен был ладно и ловко, а в его умении работать кулаками Брик
уже убедился. Аккуратную замшевую куртку  на  груди  перетягивали  два
кожаных ремня: от ножа и от фляги, а сбоку -- Брик  углядел  --  висел
меч. Небогатый, не очень тяжелый, но добрый. И вообще, от парня  веяло
каким-то несокрушимым спокойствием, добротностью, первым  сортом,  что
ли. Непрост, ох как непрост. Хотя... ну что в нем  такого  особенного?
Невысокий, ладный, но не коренастый, не силач, не  красавец.  Пожалуй,
из них  двоих  у  Брика  была  более  выигрышная  внешность.  Высокий,
черноволосый и черноглазый, он давно уже осознал,  что  неотразим  для
прекрасного пола.  Санди  не  поражал  открытой  мужественностью.  Его
каштановые волосы заметно отливали рыжиной, у него были прямые  густые
брови, ясные серые глаза и чуточку приподнятый нос. В бритве  он  пока
не нуждался, а кожа его показалась Брику слишком  светлой,  словно  он
мало бывал на солнце. Но держался он,  прямо  скажем,  с  уверенностью
опоясанного рыцаря, о чем Брик не преминул тут же его спросить.

    -- Нет, -- отрекся Санди. -- Я не рыцарь и, наверное,  никогда  им
не буду. Я, видишь ли, мещанского сословия. -- И заметив  скользнувший
по мечу взгляд Брика, пояснил: -- Без этого приятеля просто  нельзя  в
дороге, если хочешь сберечь свою шкуру.

    -- Откуда ты такой взялся? -- не выдержал Брик.

    -- А у нас в Бычьем Броде все такие, -- парировал  Санди.  --  Моя
история, в сущности, похожа на твою. У меня тоже было теплое и скучное
местечко, и вот однажды я собрался и отправился на поиски новых знаний
и...

    -- Что "и"?

    -- И приключений.

    -- Тогда ты попал по адресу, --  грустно  сказал  Брик.  --  Этого
добра на мою голову валится предостаточно, и ничего хорошего я  в  них
до сих пор не находил.

    Санди покосился на него.

    -- Может быть, ты просто не умеешь получать от них удовольствие?

    -- Удовольствие? Морду набили, рукой не пошевельнуть, а вс„  из-за
чего? Из-за места за столом... Тьфу!

    -- Но зато тебе не пришлось платить за ужин и за ущерб, ты почесал
кулаки и едешь верхом чудной ночью при полной  луне.  По-моему,  ты  в
выигрыше, парень. К тому же дрался ты просто здорово!

    Брик  почувствовал  себя   польщенным   и   одновременно   странно
пристыженным.

    -- Куда ты собираешься двинуться? -- спросил он.

    Санди помолчал.

    -- Я еду в  столицу,  --  наконец  сказал  он.  --  Мой  профессор
говорил, что я  обязательно  должен  побывать  в  Университете.  Да  и
вообще, я столько слышал и читал о ней, о златоглавой  Койре,  невесте
моря, матери городов... Мне очень хочется пройти по  ее  улицам.  И  я
достаточно свободен, чтобы удовлетворить подобное желание. Так что, --
добавил он будничным тоном, -- я  двигаю  в  столицу.  А  каковы  твои
планы?

    -- Нет у меня планов, -- признался Брик. --  Я  хотел  наняться  к
какому-нибудь герцогу на службу: чтобы он был  силен,  богат,  щедр  и
весел.  Но...  выполнять  приказы   какого-нибудь   пьяного   идиота?!
Понимаешь, раз уж я обрел свободу, мне  бы  хотелось  ею  как  следует
распорядиться. Сам себе хочу быть хозяином.

    Санди мимолетно улыбнулся.

    -- Почему бы тебе не присоединиться  ко  мне?  Я  не  силен  и  не
богат... однако живу сам и жить даю другим. Поехали в столицу, Брик!

    Столица! Сколько соблазнов таит в себе одно лишь это  слово,  даже
если речь не идет об овеянной  легендами,  носящей  пояс  из  замшелых
парапетов и диадему из золоченых шпилей красавице Койре. Где,  как  не
там, открыта дорога юному честолюбию!

    -- Да здравствует Койра! -- воскликнул Брик.


    2. О ЛЮБИМОМ ОРУЖИИ


    -- Санди, ты мужчина или кошка?

    Санди поднял глаза от сапога на Брика, валяющегося  на  постели  в
полном обмундировании.

    -- Посмотри на свои сапоги, мужчина! У них  такой  вид,  будто  ты
ежедневно, гуляя по проселочным дорогам, попадаешь в дождь.

    Брик лениво посмотрел на свои ноги.

    -- Ну и что? Я почему-то не замечаю... м-м... И не  такие  уж  они
грязные.

    Санди пожал  плечами  и  вернулся  к  сапогу,  который  перед  тем
начищал. Брик с отвращением покосился на  белоснежный  воротничок  его
сорочки. Ну, ни пятнышка не липло к этому парню.

    -- Я просто не понимаю, как можно ежедневно тратить столько сил на
сапоги и столько денег на прачечную.

    -- Ты каждый день бреешься?

    Брик самодовольно ухмыльнулся.

    -- Санди, малыш, щетина колючая, и прекрасные дамы могут  выразить
недовольство по этому поводу. Но, прошу отметить, только по этому!

    Санди натянул сапоги.

    -- Во всем, видишь ли, важна система. Стоит ли требовать от неряхи
точности и аккуратности в речах и мыслях? Я чувствую  себя  увереннее,
если знаю, что у меня вс„ в порядке.

    -- У меня тоже вс„ в порядке! -- ощерился Брик.

    Его друг улыбнулся так, будто был  на  двадцать  лет  старше,  чем
окончательно  взбесил  Брика.  Брик  вообще  с  утра  чувствовал  себя
гнусновато и к Санди-то цеплялся именно поэтому. Ему было  скучно.  По
прибытии в Койру Санди как-то очень быстро заполнил свою жизнь, а Брик
чуть ли не целыми днями маялся в гостинице или слонялся по городу.

    -- Неужели в этом твоем Бычьем Броде тебя учили хуже,  чем  здесь?
--  спросил  он.  --  Стоило  тащиться  за  тридевять  земель,   чтобы
заниматься тем же! И кто-то твердил о приключениях!

    Санди кивнул.

    -- Твердил, и когда-нибудь дело до них дойдет. А пока... Брик,  но
это же так интересно!

    Брик нахмурился.  Санди  был  как  будто  из  другого  мира.  Этот
невозможный человек поднимался на заре, распахивал окно  и  впускал  в
комнату солнце, звонившие заутреню колокола и  рассветный  мороз.  Он,
может быть, и получал от этого заряд бодрости и хорошего настроения на
весь день, а вот Брик ежился под тоненьким  гостиничным  одеялом  и  в
полусне норовил спрятать голову под подушку. Он напряженно ждал,  пока
Санди оденется -- черт бы побрал его страсть к свежим сорочкам!  --  и
уйдет в Университет, в надежде выспаться после его ухода. Как правило,
заснуть уже не получалось, и, провалявшись часов до десяти,  он  хмуро
поднимался, завтракал  и  отправлялся  бродить.  Часам  к  четырем  он
возвращался в гостиницу, куда к этому же времени возвращался и  Санди,
и они, пообедав, снова шли гулять.

    Вообще, шляться по улицам Койры вместе с Санди  было  здорово.  Он
знал  невероятное  множество  историй,  связанных  с  этим  знаменитым
городом, и Брик ничуть не удивился, когда  восхищенный  и  растерянный
приятель сообщил, что ему -- восемнадцатилетнему! --  доверили  читать
факультативный спецкурс по  истории  архитектуры  столицы.  Вот  он  и
отрабатывал свои будущие лекции на покорном слушателе.  Брик  узнавал,
что в  этом  здании  ратуш