ели,  заключающейся  в  дезинформации
противника.
   - Он неглуп! - удивился главнокомандующий. - Он слишком неглуп для своего
звания и должности. При первой же возможности отправлю его на передовую.
   Командующий,  как  и  всякий  командующий,  не  любил  держать  при  себе
потенциально опасных умников. В одном штабе должен быть один  командующий  и
один умник, совмещенные в одном лице.
   - Благодарю!  -  поблагодарил  главнокомандующий  и  приказал  в  спешном
порядке   созвать   военных   журналистов,   аккредитованных   при   ставке.
Главнокомандующий  радел  о  своем  народе,  который   должен   узнавать   о
гениальности своих военачальников из  первых  уст,  то  есть  из  уст  самих
военачальников.
   - Нам нельзя быть глупее нашего противника!  -  открыл  главнокомандующий
полевую пресс-конференцию. - В этом я вижу долг офицера императорской армии.
Они думают, что нам нужна их высота.
   Болваны! Они сами роют себе  могилу!  Нам  не  нужна  высота,  нам  нужна
победа!
   Я придумал гениальную военную хитрость. Господа,  то,  что  я  скажу  вам
сейчас, имеет историческое значение. Господа, вы присутствуете при  рождении
новой стратегической концепции, которая, поверьте  моему  опыту,  произведет
переворот  в  военном  деле,  -  фельдмаршал  переждал  бурные  аплодисменты
приставленных к журналистам денщиков.
   - Мы заставим поверить противника, что эта высота нам нужна.
   Более того, мы убедим их, что эта высота есть главная цель всей кампании,
всей войны наконец! Что сама война началась из-за этой высоты! Мы убедим  их
в этом во что бы то ни  стало!  Они  будут  вынуждены  концентрировать  сюда
войска, все больше и больше. Будут рыть окопы -  тысячи  километров  окопов,
десятки тысяч  блиндажей.  В  конце  концов  они  соберутся  здесь  все,  до
последнего солдата. Их станет настолько много на ограниченной  площади,  что
управление войсками станет невозможным, а  передвижение  солдат  затруднено,
так как они будут стоять плечом к плечу и каблук к каблуку.  И  тогда  будет
достаточно одного нашего удара артиллерии, чтобы деморализовать и уничтожить
противника. Мы будем давить их тяжелыми снарядами,  как  слизняков  подошвой
ботинок! Мы будем бить без прицела,  но  всегда  попадать!  В  один  час  мы
уничтожим всю их армию. Всю и разом! И войдем в столицу.
   Победу в современной войне определяет массированный артиллерийский  удар,
господа! Это мое откровение!
   -  Как  возможно  убедить  противника  в  стратегической  важности   этой
безымянной высоты? - спросил редактор модного столичного журнала.
   - О, это просто, - успокоил главнокомандующий. - Надо, чтобы каждый  день
возле этой высоты погибало 10 тысяч наших солдат.
   Каждый день и ровно 10 тысяч! Ни капралом меньше! Это  будет  грандиозная
дезинформация, в которую невозможно не поверить.
   Согласно моей концепции, нам в этой операции не нужны солдаты, здесь  все
будет решаться артиллерией  и  еще  раз  артиллерией!  Залповым  огнем  всех
стволов! Бабах! И все! Победа!
   Силы противника будут скучены вот в этом квадрате, - и  главнокомандующий
очертил на карте квадрат, - Пушки установлены здесь, -  фельдмаршал  очертил
еще один квадрат. - Согласитесь, это гениально!
   - Но наша армия состоит всего из 100 тысяч солдат! Через десять  дней  ее
не станет! - сильно удивился далекий от военной стратегии корреспондент.
   - Ерунда! Мы проведем поголовную мобилизацию. Мы  поставим  под  алебарды
детей,  женщин,  если  понадобится,  даже  кошек!  Мы  бросим  их  на  окопы
противника. Главное  -  сохранить  артиллерию!  Мы  победим  не  числом,  но
выдержкой  и  превосходством  в  технике!  Не  надо  быть  сентиментальными,
господа! Ради свободы  страны  можно  пожертвовать  ее  населением.  Свобода
человека важнее жизни самого человека!
   За  двое  прошедших  суток  мы  достигли  значительного   стратегического
превосходства. Противник уничтожил 20 тысяч наших солдат. И это меня радует.
Это явный успех. Запишите военную аксиому, господа, - каждый  убитый  солдат
приближает нас к победе!
   При неукоснительном проведении в жизнь моего плана  мы  победим  в  самые
короткие сроки!
   Денщики зааплодировали и закричали "Браво!".
   - А теперь, господа, я вынужден вас оставить. Меня ждут неотложные  дела!
- извинился главнокомандующий и отбыл.
   Журналистам выдали по пачке стенограммречей главнокомандующего, по  рюмке
настоящего, довоенного коньяка и арестовали, посадив  в  холодную  до  конца
операции, чтобы они не могли разгласить военную тайну.
   За два последующих дня на до блеска ошкуренной колючей проволоке  повисло
еще 20 тысяч трупов. * * * - Мои солдатики молодцы!  -  сказал  император  и
надел узорный слюнявчик. - Я люблю своих солдатиков, - и стал кушать  манную
кашу с земляничным вареньем.
   Императору было 150 лет. Он впал в детство и поэтому очень любил играть в
войну. Он впал в детство 50 лет назад, и 50 лет страна не вылезала из  войн.
150-летний ребятенок отличался завидной задиристостью!
   - Ваше величество! На юго-западном направлении ваши  войска  продвинулись
на два километра в глубь обороны противника,  -  продолжил  доклад  дежурный
офицер ставки. - Отбиты 4 хутора, 2 реки, 325 деревьев  хвойных  пород,  500
кустарников и два верстовых столба.  Для  дальнейшего  развития  наступления
командующий просит подкрепления. Что ему ответить?
   Дежурный офицер склонился над императором  и  вежливо  подобрал  пальцами
длинную соплю, стекавшую из императорского носа в кашу.
   - Дайте! - соблаговолил разрешить император.
   Каша была вкусная, камни в почках остановились, император был в духе!
   - На северо-восточном направлении ваши войска из тактических  соображений
спрямили линию фронта на  40  километров,  -  продолжил  чтение  оперативной
сводки дежурный офицер. - Командующий просит подкрепления.
   В каше попался противный комок непроваренной крупы.
   Император всхлипнул.
   - Отказать! - понял офицер. Император заплакал, каша изо  рта  по  бороде
потекла на колени.
   - Командующего отдать под трибунал! - наложил резолюцию офицер.
   Император не утихал, плакал взахлеб, размазывая по щекам слезы.
   - Дежурного адъютанта к императору! - наконец догадался офицер.
   - Дежурного адъютанта! - закричали генералы.
   - Дежурного адъютанта! - разнеслось по комнатам.
   Дежурный  адъютант,  чеканя  шаг,  внес  сухие  ползунки.  С   лампасами.
Император успокоился. Дежурный офицер ставки продолжил доклад.
   -  Противник  запросил  пятичасовое  перемирие  для   сбора   раненых   и
захоронения убитых.
   Что-то случилось. В императоре на  мгновение  проснулся  боевой  здоровый
дух.
   - Никаких переговоров! - заорал он  полевым  басом  и  трахнул  по  столу
кулаком так,  что  подпрыгнули  фуражки  на  лысых  макушках  присутствующих
генералов. - Никаких  уступок  врагу!  Черт  вас  возьми!  Никаких  пленных!
Артиллерийский огонь из всех калибров!
   Официант - водки!
   Все засуетились, отыскали, налили холодной водки из запотевшего  графина.
Император хлопнул водки, крякнул, дождался отрыжки, крикнул:
   - В атаку, орлы!
   И снова впал в детство.
   Офицеры переглянулись и тихо выдохнули воздух.
   - На северном фронте отбиты две атаки  на  высоту  6725.  Убито  двадцать
тысяч солдат противника... - успокаивающе забубнил дежурный офицер.
   Император заинтересовался:
   - Двадцать тысяч - это сколько?
   - Это сто раз по двести, - объяснил офицер по особым поручениям.
   Император не понял.
   - Это если пальцы на руках и ногах  у  десяти  рот,  -  наглядно  показал
генерал-каптенармус.
   Генералы дружно растопырили пальцы.  Император  опять  не  понял  и  стал
угрожающе хлюпать носом.
   -  Начальник  караула!  -  шепнул  дежурный  офицер,  гремя  перед  лицом
императора орденами. Величество заворожено смотрел на блестящие звездочки  и
кружочки.
   Во дворе спешно строились босые солдаты дворцового караула.
   Десять рот! Босые офицеры  носились  между  взводами,  придерживая  эфесы
шпаг.
   - А ну быстро! А ну равняйсь!
   - Ваше величество! Взгляните! - предложил офицер ставки и  скомандовал  в
распахнутое окно:
   - Караул! Слушать меня! Делай раз! Делай два! Стоять!
   Солдаты подняли, растопырили пальцы на руках и ногах.
   - Много! - удивился император, подсчитав потери противника.
   - Я хочу их наградить! Тех, которые убили двадцать тысяч!
   Адъютанты притащили ящик с наградами. Император двумя руками выгреб  кучу
медалей.
   - Вот, - сказал он. - Мы любим наших солдатиков! Еще  пошлите  им  нашего
любимого варенья. Состав! * * * Состав с ананасовым вареньем  из  запасников
дворцовой кухни загнали в 12-й пакгауз.  Ржавые  рельсы  прикрыли  шелковыми
государственными флагами. Для высоких гостей соорудили просторную трибуну. К
трибуне в назначенный час согнали толпу  для  выражения  верноподданнических
чувств, состоящую исключительно из женщин, потому что все  мужчины  были  на
фронте. Толпа чувства выражала слабо, и  перед  трибуной  на  всякий  случай
установили крупнокалиберные пулеметы.
   Толпа оживилась.
   Первым выступал генералиссимус. Он сказал:
   - Милость императора не  знает  границ!  Он  жалует  наших  солдат  двумя
горстями медалей и вареньем из своих личных погребов! Вот оно, это  варенье,
- показал генералиссимус на  10  вагонов,  стоящих  у  платформы.  -  Теперь
император будет пить чай без варенья!
   Потому что он любит своих солдат больше, чем себя! Слава императору!
   - Угу! - загудела толпа. В пулеметы загнали ленты.
   -  Воодушевленные  вниманием  государя  и   ананасовым   вареньем,   наши
доблестные солдаты к зиме непременно закончат войну!
   - Ура! - нестройно закричала толпа, косясь на пулеметы.
   Триста  специально   подготовленных   женщин   завалили   генералиссимуса
поцелуями и венками из живых цветов.
   Вторым выступал министр военных финансов.
   - Наш любимый император  выказал  пример  национального  патриотизма.  Он
лишил себя сладкого! Он любит Родину! И вот тому доказательство!  -  министр
финансов указал на 9 вагонов с ананасовым вареньем. Один  отцепленный  вагон
дюжие   фельдфебели   откатывали   на   нужды   генерального   штаба.    Для
производительной работы лучших военных умов требовалось много сахара.
   - Будем достойны нашего императора! Поможем армии. Поможем своим братьям,
мужьям и сыновьям, проливающим кровь на полях  сражений!  Сделаем  посильные
взносы в фонд военных действий!
   Помогая армии, вы помогаете своим родственникам!
   Солдаты с четырех сторон врубились в толпу,  вытряхивая  из  зазевавшихся
кошельки, срывая с  простолюдинок  серьги  вместе  с  ушами.  За  трибунами,
заглушая вопли добровольных пожертвователей,  духовой  оркестр  грянул  марш
"Слава добрякам!".
   Инспектора налогового управления сортировали обильные пожертвования.
   Через четверть часа толпа стояла совершенно голая, прикрывая ладонями  то
немногое, что не могли оприходовать чиновники "Фонда помощи".
   - Спасибо за ваш патриотический  порыв!  -  прослезился  министр  военных
финансов. - Земной вам поклон!  -  и  министр  наклонил  голову  к  голубому
персидскому ковру, на котором стоял После чего со словами: "И вам достанется
от государевых щедрот!" - министр приказал всем  присутствующим  на  площади
выдать по одной упаковке трофейных противозачаточных таблеток и  открытки  с
портретом монаршей особы.
   От состава отцепляли второй вагон для нужд министерства военных финансов.
   Толпа разошлась,  сжимая  в  руках  бесполезные  таблетки  и  прикрываясь
портретами императора.
   Трибуну разобрали. Флаги сдали в арсенал. К составу подцепили паровоз.
   Начальник транспортных перевозок вызвал военного кладовщика.
   - Вот что, братец, - сказал он, - отдели-ка мне пару банок  варенья.  Как
ни крути, я тоже имею отношение к этой знаменательной победе!
   Кладовщик согласно кивнул.  Кладовщик  не  может  возражать  вышестоящему
начальнику.
   Паровоз отцепили, состав загнали в тупик, где кладовщик выдал присланному
ординарцу 50 ящиков ананасового варенья. Не давать же ему в самом  деле  две
банки! Так можно загреметь из теплого тылового склада  в  продуваемые  всеми
ветрами окопы.
   - Еще один, лично для меня, - попросил ординарец. - Моя подружка  страсть
как любит сладкое!
   Кладовщик выдал еще два ящика и пять взял себе.
   Десять ящиков унес отдел по борьбе с хищениями военного  имущества.  Этим
не откажешь. Пять - комендант вокзала.
   Наконец шепоток о разбазаривании  стратегического  груза  дошел  до  ушей
командующего государственными арсеналами.
   - Безобразие! Какое право имеет начальник транспортных  перевозок  хапать
наградное варенье! - возмутился командующий арсеналами.  -  В  конце  концов
двадцать тысяч солдат противника убиты моими пулями! Я имею больше  прав  на
эту победу, чем какой-то транспортник!
   Возмущенный  командующий  позвонил   начальнику   армейского   снабжения.
Начальник долго не отвечал - оттирал с ладоней варенье.
   - На каком  основании  поощряется  расхищение  наградного  императорского
варенья с подведомственных вам складов? - вскричал командующий арсеналами.
   - Кто сказал вам эту ерунду? - возмутился начальник снабжения, отдирая от
губ прилипшую телефонную  трубку.  -  Состав  в  количестве  десяти  вагонов
ожидает отправки на фронт!
   - Но я доподлинно знаю, что начальник транспортной службы...
   Итого минус еще пятьдесят ящиков. Военного кладовщика вызвал фельдфебель.
   - Ты что думаешь, скотина! Ты думаешь, что если у тебя воруют генералы, я
не осмелюсь сгноить тебя на чистке полкового сортира?
   Сможет! - понял кладовщик.
   Еще пять ящиков.
   В пакгауз нагрянула санитарная инспекция.
   - Голубчик! Во вверенном вам  складе  царит  форменная  антисанитария!  -
удивился главврач санитарной инспекции. - Здесь дурно пахнет!  Здесь  пахнет
трибуналом!
   Кладовщик полез в вагон.
   Потом поехали генеральские жены, тещи и другие родственники  с  записками
от генералов, их жен и тещ.
   По городу пополз слушок. К пакгаузу потянулись простые смертные, то  есть
полковники, подполковники и даже штабс-капитаны.
   К исходу недели состав был выбран дочиста, и его выпихнули с  пакгауза  в
сторону фронта. На бортах вагонов крупными буквами  выписали:  "Подарок  его
величества!" Рядом оттиснули трафарет:
   "Опасно! Яд!" и белый  череп  со  скрещенными  костями,  чтобы  отпугнуть
мелких станционных воришек. Большое начальство страсть как не  любит,  когда
подворовывают низы. Потому что большое начальство  знает,  если  все  начнут
воровать, то воров не  станет,  так  как  воровать  будет  нечего!  И  тогда
придется жить на твердые генеральские оклады, что очень обидно.
   К  составу  с  императорским  вареньем  подцепили  купированный  вагон  с
кинохроникой и еще  один  -  с  журналистами.  К  вагону  с  журналистами  -
вагон-ресторан, потому что голодный журналист государству  опасен,  так  как
пишет под диктовку урчащего желудка и может понаписать черт  знает  что!  За
вагоном-рестораном поставили  восьмиосную  цистерну  с  чернилами  при  двух
кладовщиках и трех точильщиках перьев.  К  ним  подогнаны  четыре  вагона  с
военной цензурой. Без военной цензуры в военное время никак нельзя.
   Военная цензура притащила с собой платформу с готовыми, отпечатанными  на
105 языках правлеными и переправленными статьями, заметками, информационными
сообщениями,  телеграммами  и  письмами  с  мест,  с   подробным   описанием
предстоящих событий.
   Беспристрастность цензуры охранял воинский эшелон с тяжелой артиллерией и
пулеметами. Эшелон, естественно, тащил  свою  кухню,  ремонтную  мастерскую,
прачечную и всякую хозяйственную мелочевку в размере 16 вагонов.
   Для поддержания  боевого  духа  среди  означенных  войск  предназначались
восемь платформ с передвижным театром "Война-шантан".
   Для  осуществления  контроля  за  состоянием  воинской  дисциплины  среди
личного состава охранного эшелона и передвижного театра следовали, каждый  в
своем вагоне, следственный  отдел,  отдел  дознания,  трибунал,  специальный
бронированный пульман  для  приведения  приговора  в  исполнение,  столярная
мастерская с запасом утвержденного образца армейских гробов и писарь со  100
тысячами бланков - "С прискорбием извещаем...".
   К вагону с гробами  подцепили  госпиталь  с  выздоравливающими  больными,
отправленными долечиваться на фронт.
   За ними - полковую церковь с органом,  работающим  от  паровозного  пара,
передвижной солдатский бордель, цирюльню,  баню,  еще  одну  церковь  и  еще
четыре борделя.
   И еще какие-то вагоны с непонятным содержанием,  без  которого  на  войне
обойтись никак невозможно. И еще, и еще...
   Состав вытянулся через всю страну на тысячу миль. Когда первые вагоны уже
уткнулись в линию фронта, последние еще пытались  вытолкнуть  со  станции  с
помощью маневрового паровоза.
   Это был грандиозный состав, какого не знала история!
   Один  дошлый  журналист,  вознамерившийся  достичь  хвостового  вагона  и
написать о своем путешествии книгу, шел четыре  месяца  без  сна  и  отдыха,
пересчитывая вагоны, платформы, тамбуры, но дошел лишь  до  8376-го  вагона,
где и был повешен по приговору  полевого  суда  за  "уклонение  от  воинской
службы, измену и сбор шпионской информации в пользу врага".
   Рассказывают, что один солдат-наемник, заключивший  договор  на  двадцать
лет службы, сел в последний вагон и приехал на фронт глубоким  стариком,  до
последнего  дня  исчерпав  срок  договора,  но  с  двумя  мешками  аккуратно
выплаченного жалованья. Которое, впрочем, ушло целиком на  оплату  обратного
проезда.
   Да, это был состав! Да ради него одного стоило затевать эту войну!
   На передовой подарок императора встречали сводными  оркестрами,  почетным
караулом и слезами благодарности. "Урр-рра!"
   - кричали  растроганные  полки,  ради  проведения  торжественной  встречи
снятые с передовой. Солдаты были вымыты, побриты наголо и переодеты в  новое
обмундирование.
   Кинохроникеры развернули прожектора. Журналисты,  словно  навозные  мухи,
облепили генералов. Генералы, польщенные вниманием,  честно  рассказывали  о
несомненных успехах на фронте, согласно  последним  циркулярам  министерства
пропаганды и поправкам военцензуры.
   Под государственный гимн "Храни, о боже, что нам дороже"  вскрыли  первый
вагон и тут же закрыли. Вагон, не считая 50 тысяч налипших на стены мух, был
пуст.
   Войска, во избежание ненужных разговоров, бросили в  бой,  предварительно
переодев  в  грязное  обмундирование.  Торжественную  встречу  перенесли  на
неопределенный  срок.  В  столицу  отправили  шифротелеграмму.  Расстроенные
журналисты  разбрелись  по  ресторанам  и  солдатским  борделям  просаживать
командировочные.
   Скоро из столицы пришел ответ за подписью начальника военного  снабжения:
"Груз отправлен согласно накладной ј 271711.
   Исчезновение груза возлагаю на вас лично. Урон возместить в  двухсуточный
срок. Виновных наказать. Результаты доложить по команде!"
   - А что? - поинтересовался император. -  Наши  солдатики  довольны  нашим
вареньем?
   - Так точно! Ваше величество! Армия воодушевлена! Солдаты рвутся  в  бой!
Киностудия проявляет отснятый материал. В ближайшие  дни  будет  организован
дворцовый просмотр! - доложил дежурный офицер.
   На фронт послали еще одну срочную шифротелеграмму:  "В  кратчайшие  сроки
обеспечьте   подробный   отчет   о   проведении   мероприятий   по   встрече
императорского варенья!"
   Солдат отозвали с  фронта,  вымыли  в  бане,  переодели  в  новую  форму,
вычистили ложки, пуговицы и зубы мелким песком и  выстроили  вдоль  путей  с
пустыми свежепокрашенными котелками. Киношников  извлекли  из  ресторанов  и
борделей и приставили к киноаппаратам.
   Генералы взяли в руки ножницы и подошли к парадным ленточкам.
   Начальник интендантской службы сказал:
   - Надо что-то делать! - и велел выписать  с  армейских  складов