визите, а поскольку мне придется
опять лезть через ограду,  то лучше всего это проделать,  когда На улице
темно и безлюдно.  Роботы в ночное время тоже обычно выключены, и у меня
больше  шансов  беспрепятственно проникнуть на виллу.  Поэтому я выбрала
ночь.
   Уже накануне назначенного дня тело Риты совсем вышло из повиновения -
я  буквально  не находила себе места и ни о чем,  кроме Гура,  думать не
могла.  Мысли мешались,  наскакивали одна на другую, перехватывало дыха-
ние,  вдобавок еще бессонница. Короче говоря, чувствовала себя пресквер-
но, и это обострение болезни было очень некстати. Странная история-жела-
ние видеть Гура было чрезвычайно сильным, а тело будто отказывалось под-
чиниться этому желанию. Парадокс. Противоречие тела и духа.
   Я уже убедилась на практике,  что от такого рода приступов в какой-то
мере помогает спиртное,  но не хватало, чтобы я заявилась к Гуру навесе-
ле! Нашла еще одно лекарство-движение,
   Дать телу максимальную физическую нагрузку. И весь день я таскала Ун-
го по бассейнам и кортам,  а вечером так отплясывала в ресторане, что он
бросил меня и бежал с инфантильной блондинкой из секции фигурного плава-
ния. Но я добилась своего - у тела больше не было сил. Хотелось лишь од-
ного - лечь или по крайней мере сесть.  Я представила себе, как, придя к
Гуру, развалюсь в мягком удобном кресле, и тело послушно поддалось обма-
ну,  нетерпеливо заныло в предвкушении блаженного покоя. И я отправилась
к Гуру.
   Мне везло.  Пошел дождь, и на улице не было ни души. Кроме того, окно
на первом этаже виллы оказалось открытым, и не пришлось "расшифровывать"
замки, чему я, кстати, так толком и не научилась "наверху". Через окно я
попала в оранжерею,  оттуда в холл,  одну за другой обошла все  комнаты,
включая спальню,  - Гура нигде не было.  И снова меня удивило, насколько
легко я ориентируюсь в этом незнакомом доме. Одна, в полной темноте.
   Я знала, что стою перед дверью кабинета. Гур, видимо, не изменил сво-
ей  привычке работать в ночные часы и должен быть здесь.  Что же делать?
Постучать? Тело Риты опять забарахлило. Я постучала, прислушалась. Тиши-
на.  Постучала  громче  -  тот же результат.  Я с силой толкнула дверь и
вдруг... Невероятно, но факт - дверь отворилась,
   Она оказалась незапертой!
   Яркий свет из кабинета ослепил меня,  и я застыла на пороге, не в си-
лах даже шевельнуться, настолько была ошеломлена. И не меньшим сюрпризом
оказалось отсутствие здесь Гура.  Может,  я попала не в ту  комнату?  Но
нет,  все совпадало с описанием Риты - стены без окон, массивный полиро-
ванный стол, рядом - сейф, куда прятал Гур свою колбу.
   А свет в кабинете?  Что, если иллюзионист только что был здесь и сбе-
жал?  Над таким предположением можно было посмеяться, но мне не хотелось
смеяться. Где же Гур?
   Я обследовала комнату.  На первый взгляд в ней нс было ничего необыч-
ного - стандартная кабинетная обстановка,  и все же при более вниматель-
ном изучении она начинала казаться странной.  Кабинет производил впечат-
ление необитаемого.  В нем не было "обжитости", которая неизбежно накла-
дывает отпечаток на помещение, где человек работает регулярно. Тем более
ежедневно.
   Вдруг за спиной послышался какой-то звук.  Я обернулась - по-прежнему
никого.  Но звук повторился.  Еще,  еще. Приглушенные равномерные хлопки
слышались откуда-то из-под пола,  из-под небольшого пушистого коврика, в
котором,  однако,  все отражалось, как в зеркале. Подобный ковер, только
гораздо больший, я видела на представлении Гура.
   Я подошла ближе. Звуки прекратились, но неожиданно что-то снова глухо
хлопнуло в самом центре ковра.  На ощупь он был мягким, как мох. Я опус-
тилась на колени, прижавшись ухом к тому месту, откуда доносился звук. И
в ту же секунду ковер рванулся из-под меня, я провалилась куда-то в тем-
ноту. Что-то подхватило меня, прижало к земле, в нос ударил тошнотворный
лекарственный запах, и я потеряла сознание.

                                 * * *

   Где я?  Похоже,  что на дне колодца.  Хотя нет,  вон потолок,  только
очень высокий и сделанный,  как и стены, из какого-то серебристого мате-
риала с холодным блеском.
   Я была привязана к креслу.  Напротив сидел Гур.  Он молча смотрел  на
меня и курил. На разделяющем нас шахматном столике лежал поясок от моего
платья,  в пряжку которого был вмонтирован  замковый  шифроопределитель.
Вещественное  доказательство,  как  бы  символизирующее проигранную мною
партию. И не менее символичным было кресло, о котором я так мечтала днем
и  где  так прочно "отдыхала" сейчас.  Вместо явки с повинной - арест на
месте преступления,  полный провал в буквальном и переносном смысле. Не-
обходимо что-то срочно придумать,  а я совсем отупела. Голова еще кружи-
лась, мутило от лекарственного запаха во рту.
   - Как ты попала в кабинет?
   Впервые я видела Гура так близко.  Сейчас,  без грима и нелепого  фа-
кирского  парика,  он выглядел гораздо моложе,  чем со сцены.  Худощавое
бледно-матовое лицо с резко обозначенными скулами, жесткая щетка волос -
удачное сочетание природного русого цвета и седины, очень красивые руки.
И эта птичья манера сбоку,  не мигая, смотреть на собеседника. Будто пе-
тух, собирающийся клюнуть.
   Так уже было однажды.  Он так же сидел в кресле напротив, с сигаретой
в длинных подвижных пальцах,  так же щелчком стряхивал пепел,  по-птичьи
скосив темные немигающие глаза.  Я знала этого человека! Моя уверенность
не имела ничего общего со смутным подсознательным узнаванием всего, свя-
занного с Гуром,  - наследство Риты-Николь.  Сейчас его узнала я, Ингрид
Кейн,  несомненно,  встречавшаяся с Гуром в своей прошлой жизни.  Где же
это было? Когда?
   - Как ты попала в кабинет? Только не ври, что при помощи этого. - Гур
швырнул мне на колени "вещественное доказательство".
   Я медлила.  Слишком уж неправдоподобной была правда! Гур совсем скло-
нил голову на плечо, глаза еще больше округлились и потемнели.
   - Послушай, Николь, ты не глупа. Ты довольно ловко меня дурачила, по-
ра бы перестать,  а? Или я тебя спалю вместе с креслом. Ты ведь этого не
хочешь, верно? Ну!
   Вид его весьма красноречиво подтверждал, что свою угрозу он выполнит.
Наша встреча в прошлом была, кажется, гораздо приятнее. Но мне уже не до
воспоминаний.  Огонь,  дым - б-р-р... Я терпеть не могла боли и поспешно
принялась убеждать Гура в своих благих намерениях.  Не могла  его  нигде
найти, попала в кабинет...
   - Как попала? - перебил он. - Через дверь?
   Далась ему эта дверь!
   - Она была незапертой.
   - Что? Незапертой?
   Я не зря,  кажется, опасалась правды. Гур взвился пружиной, шагнул ко
мне.  В его руке блеснуло что-то острое. Я зажмурилась. И почувствовала,
как путы ослабли.
   - Встань. Та дверь тоже незаперта. Открой ее.
   На первый взгляд ничего, кроме стены. Но потом на ее фоне я разгляде-
ла более темный, намертво впаянный прямоугольник.
   - Она тоже незаперта. Ну!
   Делать было нечего.  Набрав в грудь побольше воздуха, я всем корпусом
врезалась в прямоугольник, пальцы скользнули по холодному металлу и, по-
теряв опору,  ткнулись в пустоту.  Я будто проскочила сквозь стену, едва
не упав. За спиной щелкнуло - и полная темнота.
   Постояла, прислушалась.  Гур не подавал никаких признаков жизни.  Ло-
вушка? Что если он решил спалить меня здесь, сохранив кресло?
   Я рванулась обратно,  вновь проскочила стену, но на этот раз не удер-
жалась на ногах и,  сидя на полу,  ждала, когда Гур начнет смеяться. Вот
уж поистине ломиться в открытую дверь!
   Но Гур не смеялся, он был очень бледен. За шиворот, как котенка, рыв-
ком поднял меня и, не отпуская, хрипло выдавил:
   - Как ты это делаешь?
   Мне стало не по себе. У Гура и пальцы были птичьи - так и впились мне
в плечо.
   - Не знаю.  - Я тщетно пыталась освободиться.  - Я правда  не  знала.
Иначе к чему была волынка с кондиционером?
   - С кондиционером?
   Вот оно. Шанс направить разговор в нужное русло.
   - Если ты согласен выслушать...
   - Да,  - сказал он, наконец отпуская меня. - Да. Говори.
   Мы опять сидели в креслах напротив друг друга, и я пересказывала  ему
отчет Риты у наблюдении над объектом 17-Д.  Все мое внимание уходило  на
то, чтобы говорить о  Рите в первом лице.  Гур молча слушал, нацелив  на
меня неподвижный  птичий взгляд  из прошлого  Ингрид Кейн.  Я рассказала
про кондиционер,  про жидкость  с запахом  хвои, про  то, как  качнулась
комната.
   - Если б знать, что дверь можно было открыть просто так...
   - Это мог только ЧЕЛОВЕК.
   Я сочла нужным переспросить.
   - Че-ло-век,  - повторил он.  - Я был единственным на Земле Адамом. А
теперь вот ты... Ева из ВП. Он хрипло рассмеялся. Что он такое говорит?
   - У нас это назвали "болезнью Гура". Дэвид, что со мной?
   - Охотники  не смогли найти барсучью нору и решили справиться о ней у
самого барсука.
   - Если ты думаешь, что меня подослала ВП... Давай рассуждать логичес-
ки.  Я больна и не совсем нормальна, значит, вопервых, не являюсь полно-
ценным агентом. Во-вторых, я же для них ценнейший экспонат, единственный
в  своем роде объект для изучения "болезни Гура".  Зачем им было отправ-
лять меня одну прямо тебе в руки?
   - И все-же тебя отпустили...
   - Просто я их убедила,  что здорова. Обманула ВП, чтобы встретиться с
тобой и...
   - Но если ты их убедила,  что здорова,  то тебя снова можно использо-
вать как агента.  Не так ли? Твоя логика трещит по швам. Пришлось предъ-
явить последний козырь.
   - В конце концов...  Я в твоих руках.  У тебя всегда есть возможность
меня убрать.  И если мы перед этим обменяемся информацией, ничего не из-
менится, правда? Только, пожалуйста, не надо огня. Что-нибудь другое, а,
Дэвид...
   Гур потерся щекой о плечо, скосив на меня глаза. Где же? Когда?
   Он опять выпрямился неожиданно,  как пружина, и прошел в соседнее по-
мещение  (на  этот раз через обычную дверь).  Я услыхала шум льющейся из
крана воды.  Гур вернулся с наполненным стаканом,  что-то бросил, отчего
вода приобрела голубоватый оттенок, и протянул стакан мне.
   - Это "что-нибудь другое".  Ты умрешь через два часа после того,  как
это выпьешь.  Мгновенный паралич сердца, абсолютно безболезненно. А я за
это время успею удовлетворить твое любопытство. Идет?
   Вот и все.  Я отлично понимала, что Гур никогда меня отсюда не выпус-
тит и его предложение в данной ситуации, пожалуй, лучший для меня выход.
То,  ради чего я сюда пришла,  ради чего жила эти два месяца, сейчас ис-
полнится.  Барсук покажет охотнику свою норку и убьет охотника. Забавно.
Я хочу знать, где нора.
   Я взяла стакан.  Жидкость оказалась безвкусной, и я выпила с удоволь-
ствием, так как хотелось пить. Гур усмехнулся.
   - А ты вправду изменилась.  Прежде ты ценила жизнь  и  интересовалась
лишь тем, чем тебе приказывали интересоваться. Ты была на редкость нелю-
бознательна, Николь. Я взглянула на часы. Без восемнадцати четыре.
   - У нас не так уж много времени.
   Он с интересом разглядывал меня, почти положив голову на плечо.
   А напоследок я задам ему вопрос:  "Ты когда-либо встречался с  Ингрид
Кейн?"
   - Хорошо, - сказал он. - Пойдем.
   Я убедилась,  что  дверь  в  стене он умеет "открывать" не хуже меня.
Вспыхнул свет,  и мы оказались в помещении с таким же высоким  потолком,
только гораздо просторнее.  Огромный куб из серебристого материала с хо-
лодным блеском.  Вдоль стен громоздились полки, сплошь заставленные кар-
тонными прямоугольниками,  напоминающими старые коробки из-под конфет. И
вообще все вокруг было до отказа забито странными предметами, о назначе-
нии которых я понятия не имела. Одни из них походили на мебель, другие -
на приборы,  третьи - вообще ни на что.  Они были очень ветхие - выцвет-
шие, потрескавшиеся краски, ржавчина. Даже в воздухе, несмотря на мощные
кондиционеры, ощущался музейный запах старья.
   Уж не хранит ли Гур ту самую загадочную "аппаратуру", в существовании
которой я прежде сомневалась?  Я взяла с полки одну из "коробок". Внутри
оказалась стопка пожелтевших  бумажных  листков  со  старинным  шрифтом.
Древний способ фиксации мыслей...
   - Это книги с Земли-альфа.
   - С Земли-альфа?!
   - Да. Здесь все с Земли-альфа.
   Невероятно! Более  трехсот  лет  существует закон,  по которому любой
предмет, несущий в себе информацию о родине человека, подлежит немедлен-
ному уничтожению.  За нарушение этого закона - смерть, Земля-альфа-прок-
лятая богом планета,  куда господь изгнал человека из рая в наказание за
грехи,  вот  и все.  Чтобы через несколько тысячелетий люди вновь обрели
утраченный рай здесь, на Земле-бета.
   - Здесь редчайший архив.  И,  видимо,  единственный.  Я обнаружил его
случайно,  когда  в моей лаборатории на первом этаже разворотило взрывом
пол.  До сих пор не знаю, кто и зачем это оставил. Я тогда занимался хи-
мией. Земля-альфа интересовала меня не больше этого окурка.
   Химией. Он щелчком сбил с сигареты пепел.  И тут я все вспомнила. Эрл
Стоун!  Лет двадцать назад Дэвид Гур был Эрлом Стоуном,  лучшим учеником
Бернарда.  Талантливый  химик,  восходящая в науке звезда,  впоследствии
внезапно исчезнувшая с горизонта. Я узнала его, когда-то худого долговя-
зого мальчишку,  которого Бернард привел однажды к нам на обед.  У маль-
чишки был волчий аппетит,  он смеялся над нами,  что мы живем по старин-
ке/семьей,  а Бернард доказывал,  что в старости это удобно - есть с кем
поболтать о своих болячках и посидеть за картами.
   Потом Бернард пошел в спальню отдохнуть, а мы за чашкой кофе прогово-
рили на веранде до вечера.  Эрл был отлично осведомлен о моих исследова-
ниях,  хотя Ингрид Кейн в то время уже давно забыли и вообще мои  работы
не имели никакого отношения к тому, чем занимался он сам. Он привлек ме-
ня совершенно необузданным любопытством - в этом мы были схожи. И вместе
с  тем  я же тогда была развалиной,  беседа меня утомила,  отвечала я не
сразу и еле слышно.  А Эрл, по-птичьи скосив на меня круглые, любопытные
глаза,  нетерпеливо щелкал длинными пальцами по сигарете,  а потом вдруг
выпрямлялся пружиной со своим "Ну же! Ну!" - ему, видимо, очень хотелось
стукнуть меня, встряхнуть, как старый забарахливший прибор.
   - Надеюсь, мы когда-либо продолжим нашу беседу, мадам Кейн...
   Он сказал это,  с сомнением оглядывая меня, будто прикидывая, сколько
я еще смогу протянуть. Я наблюдала, как он уходит по ярко освещенной ал-
лее парка,  двигаясь с бесшумной грацией зверя из семейства кошачьих,  и
впервые за много лет пожалела, что мне не двадцать.
   Эрл Стоун... Я чуть было не отступила в тень, однако тут же сообрази-
ла, что он-то никак не сможет меня узнать. Я была Николь Брандо, которой
двадцати еще не исполнилось. И не исполнится никогда. Забавно.
   - Когда догадался, что к чему, первой мыслью, естественно, было сооб-
щить  куда следует.  - Я заставила себя слушать Гура.  Но кое-что в этом
хламе меня заинтересовало.  Решил подождать. Потом все откладывал. Любо-
пытно.  Мне никак не удавалось их понять, существовала некая преграда...
Я сам должен был измениться, стать человеком с Земли-альфа. И я им стал.
Я назвал эту жидкость "альфазин". Достаточно ввести два кубика...
   - Но откуда она взялась?
   - С Земли-альфа. Колба была упакована в одном из ящиков.
   - Как же ты смог догадаться о ее назначении?
   - Случайно.  Просто  экспериментировал.  Что это такое,  понял потом,
когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим.  - Гур указал  на
полки.
   Он явно что-то недоговаривал.
   - Но ее состав, формула? Природа действия? Альфазин исчезает из обыч-
ного сосуда и моментально всасывается в кровь...
   - Какое-то неизвестное нам вещество.
   - Однако его должны были знать на Земле-альфа.
   - Возможно.  Никаких сведений на этот счет.  Гур наверняка хитрил. Он
был химиком и слишком любопытным,  чтобы не докопаться до сути.  Чего он
боится? Я почти покойница.
   - Эта колба здесь?
   - Альфазин кончился, - сказал Гур, - ты слишком много хлебнула. Я да-
же не смог продержаться в цирке до конца сезона.  Там отлично платят, но
их интересовали лишь сеансы гипноза.  И не только их.  - Гур  насмешливо
скосил на меня глаза. - Что ты еще хочешь знать?
   - Чем они отличались от нас?
   - Способностью чувствовать.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде самосохране-
ния,  которыми обладают и животные.  Я говорю о чувствах друг  к  другу.
Можно  назвать это совестью,  общественным самосознанием - как угодно...
Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.
   - Не понимаю...
   - Они умели мечтать и жалеть,  любить и ненавидеть. Непонятные слова,
да?  Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире.  Гораздо обострен-
нее,  глубже,  полнее. Тот человек знал и страдания - пусть! Но это зас-
тавляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство.
   - А разве у нас...
   - У нас искусность.  Искусные маляры, танцоры и джазисты, которые хо-
тят выразить только то,  что умеют раскрашивать холст и стены,  отплясы-
вать лучше всех "чангу" и барабанить по клавишам. Они развлекают толпу и
получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечест-
во остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. В
науке осталась лишь горстка любознательных,  которые удовлетворяют  свое
личное любопытство и плюют на человечество. Любопытство кошки, гоняющей-
ся за собственным хвостом. Земля спокойных, земля живых мертвецов.
   Впервые, в жизни я ощущала себя  безнадежной  тупицей.  Предположить,
что  Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не
стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого. И все-таки и "болезнь
Гура", и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и две-
ри,  которые открывались непонятно как,  и тайник - все это было  реаль-
ностью и требовало объяснений. Но мое время кончилось.
   Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Поспать бы! То ли дала
себя знать усталость,  то ли начало действовать средство Гура, но я сов-
сем отключилась и даже не сообразила,  где я,  когда в мое плечо впились
пальцы Гура.
   - Не поняла? Не веришь? Николь...
   Судя по часам,  я уже давно находилась на том свете.  Но  Гур  с  его
птичьими когтями никак не походил на ангела.
   - Не поняла? Хочешь понять?
   Я хотела  только спать.  Я будто скользила по наклонной плоскости ку-
да-то в небытие, и если это была смерть, то я желала ее. Но меня удержи-
вали пальцы Гура.
   - Хочешь  понять?  Ты останешься здесь.  Тайник в твоем распоряжении.
Если хочешь понять...  Я дал тебе подкрашенную воду...  Я сам...  я  сам
этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще. Я больше не могу...
   Его пальцы  разжались,  и  я тут же полетела в бездну.  Моя последняя
мысль все-таки была о смерти - я уже забыла, как засыпают в двадцать лет
после сильной усталости.
   Примыкающая к тайнику комнатушка, похожая на дно колодца, теперь была
домом. Только самое необходимое - крошечная ванная, допотопный немой ро-
бот,  кое-что из гардероба и косметики,  доставленное Гуром из города по
моему заказу,  столик,  кресло и тахта.  С утра до вечера я валялась  на
ней,  обложенная книгами и словарями,  и пыталась разобраться в странных
историях,  где люди говорили друг другу таинственные слова,  похожие  на
молитву, убивали себя и других, сражались с ветряными мельницами, разыг-
рывали длинные нелепые спектакли вокруг самых элементарных желаний. Осо-
бенно связанных с женщиной.
   Я воспринимала только их музыку. Ее можно было просто слушать, не до-
капываясь до логики и здравого смысла. Беспокойство, которое она вызыва-
ла,  не навязывалось извне, а было внутри меня, пока еще не понятное, но
крайне занятное. Я слушала себя,
   Мне никто не мешал.  Лишь иногда за дверью слышался раздирающий  душу
скрип  (это вычитанное "раздирающий душу" мне понравилось),  и появлялся
мой робот,  чтобы накормить меня, по