наконец
вяло махнул пухлой кистью, снова ткнул пальцем. - Ты! Возьмешь  новичка  в
дежурство. Все, отбой!
     И, повернувшись спиной - к Андру, к  охранникам,  ко  всему  миру,  -
Служитель вразвалку зашагал к небольшому приземистому строению, волоча  за
собой винтовку, будто палку.
     Вот и все, думал Андр, неловко прижимая к груди сунутое ему  ружье  и
улыбаясь  соленым   остротам   охранников   с   туповатой   застенчивостью
потомственной деревенщины. Кажется, наш психологический этюд удался, иначе
вместо этого допотопного ствола я вполне мог бы получить пулю в затылок.
     "Обрадовался! - подал вдруг голос двойник. - Дальше-то что?"
     "И все же дела не так плохи, - отозвался Андр, - раз  они  помнят  не
только команды".
     "Поздравь их за меня!"
     К Андру уже  подходил  упитанный,  коренастый  охранник,  флегматично
перемалывающий во рту наркожвачку. Дружелюбно ткнув Андра кулаком в ребра,
он ругнулся вместо приветствия и махнул рукой,  приглашая  за  собой.  Они
пошли  вдоль  барака,  на  бревенчатой  стене  которого   Андр   разглядел
полуобугленные останки распятого работника  -  от  них  разносился  вокруг
удушливый запах. Подойдя к двери, охранник,  а  за  ним  и  Андр  вступили
внутрь.
     Больше всего барак напоминал крытый вольер,  разделенный  проволочной
сеткой на узкие клетки, тянущиеся по обеим сторонам сквозного прохода. Две
трети каждой  клетки  занимали  двухъярусные  нары,  в  изголовье  которых
размещались динамики ежесуточного инструктажа. Большинство работников  уже
спало, бодрствовали только счастливцы, к  которым  в  награду  за  дневное
усердие на ночь подселили женщин.
     - Чего делать-то? - спросил Андр, озираясь  и  морща  нос,  -  воздух
здесь был тяжел и смраден, будто барак не проветривали со дня постройки.
     - А ничего, - отозвался охранник,  сосредоточенно  скребя  щетинистую
физиономию. - Сиди здесь, - он кивнул  на  кресло-качалку,  попавшее  сюда
невесть откуда, - качайся. Можешь соснуть. Но если стадо расползется, тебя
вздернут, понял?
     Андр кивнул.
     - Понятливый, стервец! - хохотнул охранник. -  Дрын  в  углу  видишь?
Ежели кто верещать во сне вздумает, ты его в бок, в бок!.. чтоб  народ  не
мутил. И все!
     Он достал из-за пазухи замусоленный сухарь, со словами "Жри, дурень!"
сунул  его  Андру  и  двинулся  вдоль  клеток,  задумчиво  насвистывая   и
поглядывая по сторонам. У одной из дверей остановился, повозился, открывая
замок, и вошел внутрь. Сквозь  проволочные  перегородки  Андр  видел,  как
охранник молча перевернул на спину какую-то женщину, навалился всей массой
и, преодолев робкое сопротивление,  овладел  ею.  Затем  протяжно  зевнул,
поднялся и, заперев клетку, побрел к выходу, поправляя рясу и  покачиваясь
от нахлынувшей вдруг дремоты. Будто нужду справил.
     "Скотина  бронированная!  -  взорвался  вдруг  Андрей.  -  Ну,   чего
гляделки-то выпучил? Тебе здесь театр?!"
     "Привыкай, - отозвался Андр. - Не вечно же тебе отворачиваться!"
     Игнорируя  изощренные,   язвительные   ругательства   Второго,   Андр
распахнул двери  в  обоих  концах  барака,  чтобы  хоть  немного  освежить
пропитанный многодневной вонью воздух. Затем опустился в  кресло,  натужно
застонавшее под его тяжестью, и расслабил мышцы,  вслушиваясь  в  мешанину
вздохов,  всхлипов,  многоголосого  болезненного  храпа  и   скрипа   нар,
привычными  к  сумраку   глазами   разглядывая   изможденные,   необратимо
запущенные тела этих бывших людей, загнанных в радиофицированные клетки до
скончания времен.
     Андр  сидел  так  с  полчаса,  прокручивая  в  памяти  события   дня,
анализируя,  выискивая  просчеты,  прогнозируя,  как  вдруг  настороженным
взглядом поймал движение в одной из клеток. Прихватив из угла  шест,  Андр
подошел.
     На нарах  сидел  крупный  жилистый  мужчина.  Запрокинув  голову,  он
ритмично покачивался, как будто под неслышную музыку. Лежавшие на  коленях
узловатые пальцы  странно  шевелились,  словно  жили  непонятной,  далекой
жизнью. Из закрытых глаз по заросшим седой щетиной скулам катились  слезы.
Он спал.
     Проткнув  шест  сквозь  дверную  решетку,  Андр  ткнул  работника   в
костлявую грудь. После третьего  тычка  мужчина  открыл  глаза,  потерянно
огляделся. Увидав  Андра,  шагнул  к  двери,  взялся  огромными  разбитыми
ладонями за прутья.
     - Парень! - позвал он сипло. - А, парень!.. Где это я?
     Обвиснув на  решетке,  он  терся  о  прутья  тощими  щеками.  С  лица
постепенно сходило выражение осмысленного  удивления,  вытесняемого  тупой
апатией.
     - Спать, - сказал Андр негромко. - Иди-ка ты спать.
     Потоптавшись, работник вздохнул и  поплелся  к  нарам.  Выждав,  Андр
вернулся к ветхому креслу - коротать душную ночь.


     Двойник уснул, связь между ними ослабла, и Андрей  почувствовал  себя
освобожденным. Кряхтя, он поднял с дивана свое погрузневшее тело и потащил
было его на кухню, но мысль о еде  вызвала  в  желудке  спазмы.  С  трудом
подавив тошноту, Андрей с полдороги повернул,  забрался  в  ванну,  пустил
чуть теплую воду и обмяк, негромко постанывая. Он чувствовал себя  больным
и загнанным, в глазах - резь, ноздри еще терзал  запах  гниющего  горелого
мяса... будто вернувшись домой, Андрей  прихватил  с  собой  частицу  того
страшного мира.
     Не могу, шептал Андрей одними  губами.  Нет,  не  могу!  Надо  что-то
придумать, я никогда не свыкнусь с этим кошмаром. Черти бы забрали  Андра,
он будто нарочно!.. Эта вонь - боже мой! -  избавиться  хотя  бы  от  нее.
Достаточно с меня зрения - более, чем достаточно!..
     Он долго водил по телу душем, будто пытаясь тугими струями отделаться
от вони, въевшейся в мозг. Отходил, остывал, успокаивался,  пока  вдруг  с
изумлением не осознал, что первой и главной его реакцией на столкновение с
жуткой реальностью параллельного мира была обида. Именно обида  -  на  то,
что его - холеного, рафинированного, исключительного -  с  размаху  ткнули
физиономией в дерьмо. Он-то готовил себя к опасности, к боли и  крови,  но
не к этому  обыденному,  равнодушному  зверству...  Андрея  вдруг  обожгло
стыдом: готов ты рисковать, как же! Забыл свои метания в Андра и  обратно,
когда тот исполнял свой жуткий танец в паре с полусумасшедшим стариком под
дулами ружей? А как старательно ты убеждал себя в необязательности  своего
присутствия:  Андр,  мол,  и  сам   справится,   это   риск   бесполезный,
неоправданный... Сукин кот! Тьфу!..
     Морщась и мотая головой, Андрей  выбрался  из  ванной  и  вернулся  в
гостиную. Долго бродил босиком по паласу, лаская нежным ворсом  измученные
за день ступни и попивая прямо из бутылки ледяной тоник. Наконец повалился
в кресло, машинально включил магнитофон и задумался.
     А ведь  его  впечатления  за  день  не  исчерпывались  тем,  что  ему
поставляли заимствованные у Андра органы чувств. Существовало еще нечто  -
неясное, неопределенное, будто он, Андрей, улавливал те  сигналы,  которые
для Андра оставались за порогом сознательного восприятия.  А  сейчас  Андр
спит, мелькнула мысль. Его сознание спит, но не рецепторы!
     Не колеблясь, с привычной уже легкостью Андрей отключился  от  своего
тела,  переливаясь  в  спящее  сознание  Андра,   и   принялся   осторожно
прощупывать поступавшие в мозг сигналы, отбрасывая знакомое  и  привычное,
выбирая странное, тревожащее. И, отыскав это,  сконцентрировался  на  нем.
Полностью.
     Ощущение  было  жутковатым.  Андрей  будто  передвигался  в  какой-то
неоднородной субстанции, то заряженной - и тогда  он  передвигался  сквозь
нее с легкостью мысли, а то вдруг снова он погружался в вязкое мерцание  и
неумолчный гул, из переплетения которых иногда возникали мгновенные сцены,
звучали обрывки фраз. Он  пытался  задержаться,  вникнуть,  но  накатывала
чувственная волна, тяжелая  и  радужная,  и  накрывала  все  собой.  Смысл
терялся, и Андрея относило в сторону, будто  здесь  существовали  течения,
подчинявшиеся запутанным, непостижимым законам...
     И вдруг этот странный мир покорежило, смяло,  разорвало  в  клочья  и
закружило в чудовищном смерче.  Андрей  услышал,  всем  существом  ощутил,
властный зов и неохотно подчинился.


     "Ну и где тебя носило?" - спросил Андр недовольно.
     "Сойди с пьедестала, парень! - немедленно окрысился Андрей. - Пока не
скинули".
     "Опять ты за свое! - покривился Андр. - Мы же договорились".
     "Ладно, зачем звал?"
     Когда они оставались наедине,  то  есть  когда  глаза  у  обоих  были
закрыты, у Андрея появлялось стойкое ощущение, будто  они  находятся  друг
против друга в сумрачной просторной комнате... или скорее тоннеле,  потому
что он видел только боковые стены, а другие две терялись в зыбком  тумане.
И с каждым днем обстановка странного помещения и жесткий облик собеседника
проступали все четче.
     "Я ведь просил меня подстраховать, - сдержанно сказал Андр. - В конце
концов, сейчас это не опасно".
     "Чего ты хочешь? -  вспыхнув,  потребовал  Андрей.  -  Ну  говори,  я
слушаю!"
     "Спать".
     "Сейчас я тебе спою".
     "Лучше посторожи".
     "По-твоему, мне больше делать нечего?"
     "По-моему, нечего".
     "А по-моему, ты много на себя берешь. Между прочим, я ведь "слышу" не
только тебя".
     "На здоровье! Только причем здесь наша цель?"
     "Бедняга! - с сожалением сказал Андрей. - Тебя  испортила  среда,  ты
разучился мыслить широко. Ну подумай, мы ведь направляемся за  сведениями,
верно? А кто нам мешает добывать их прямо из мозгов?"
     "Из мозгов однодневок?"
     "Да ничего они не забыли! Просто  не  могут  вспомнить.  Во  сне  они
нормальны, но, просыпаясь, утрачивают прошлое - как сон. Каждое  утро  они
умирают, день за днем..."
     "Как трогательно!"
     "Вот те на! А разве тебе их не жаль?"
     "Этот режим вырос на их глупости и трусости. Им некого винить,  кроме
себя".
     "Так ты не любишь людей? - заинтересовался Андрей. -  За  что  же  ты
дерешься?"
     "Любят достойных, - сказал Андр. - Ладно, если настаиваешь, попробуем
оба пути. Только будь уж так любезен, соратник  Андрей,  занимайся  своими
исследованиями не в ущерб основному".
     "Осталось  выяснить,  что  здесь   основное,   -   проворчал   Андрей
удовлетворенно. - Ладно уж, спи! Подстрахую".
     Фигура двойника растворилась в  сумраке  тоннеля,  и  Андрей  остался
один. Отдадим боевику должное, подумал Андрей,  он  разговаривал  со  мной
мягче,  чем  я  заслуживал.  Поежившись,  Андрей  открыл   глаза-окна,   и
обстановку, стены, все помещение смыло бледным внешним светом.
     Андрей вступил во владение телом, временно оставленным двойником.



                                    2

     Когда-то это огромное здание служило, наверно, музеем  либо  дворцом,
хотя теперь поверить в такое было бы трудно. От того безоблачного  времени
в нем сохранилось лишь несколько изувеченных статуй в  салатовых  подтеках
жвачных плевков да с полдюжины картин под самым потолком, простреленных  и
закопченных. В центральном корпусе сейчас размещался  Питомник,  опекаемый
женским монастырем, который занимал  боковые  крылья  того  же  здания.  В
главном же зале бывшего дворца - громадном, величественном,  со  сводчатым
мозаичным потолком и балконами в несколько этажей - устроили  монастырскую
трапезную и время от времени проводили  грандиозные  приемы-вечеринки,  на
которые каждый раз  съезжались  практически  все  свободные  от  дежурства
Служители округа.
     Андр не знал, какое событие послужило поводом для  нынешнего  шабаша:
один  ли  из  бесчисленных  религиозных  праздников   или   провозглашение
очередного "вечного и нерушимого"  союза  между  какими-нибудь  монахом  и
монахиней. Наверняка и большинство собравшихся об этом понятия  не  имело,
да и вряд ли кого-нибудь это всерьез интересовало.
     Огромный зал был переполнен пирующими, столы  завалены  съестным,  но
еда исчезала с волшебной быстротой - босоногие послушницы, порхавшие между
тесно сдвинутыми креслами и лежанками,  едва  успевали  пополнять  запасы.
Зато с питьем проблем не возникало: в установленные по  всему  залу  краны
под приличным  давлением  подавалось  вино  из  монастырских  подвалов.  В
воздухе стоял неумолчный гвалт. Время от времени то там, то тут вспыхивали
ссоры,  с  унылым  однообразием  разряжавшиеся  мордобоем  -  к   восторгу
зрителей. Где-то орали песню, наверняка бессовестно перевирая  мелодию,  а
забытый  текст  заменяя  цитатами  из  проповедей.  Любители   наркожвачки
методично заплевывали пол зеленой вязкой слюной.
     С самого начала пиршества Андр прочно обосновался в затененном  углу,
отбитом им у трех дюжих монахов и  позволявшим  обозревать  весь  зал,  не
привлекая к себе лишнего внимания.  Свое  участие  в  общем  веселье  Андр
ограничивал тем, что не спеша поглощал содержимое тарелок да звонко шлепал
пробегавших мимо послушниц по сухощавым попкам, едва прикрытым  лоскутками
серой ткани. Чрезмерно общительных Андр  отпугивал  свирепым  оскалом,  не
устрашившим лишь маленькую подвыпившую монахиню, которая  после  неудачной
попытки обольщения расположилась напротив и норовила лягнуть его  в  бедро
босой ногой - сапожки она успела где-то растерять. Автоматически отодвигая
ногу от азартных пинков женщины, Андр продолжал целеустремленно насыщаться
и без надежды наблюдать за залом, прислушиваться  к  разговорам.  Говорили
почти все - много, взахлеб, срываясь  на  крик  -  идеальные  условия  для
разведчика!  Однако  в  этом  мутном  потоке   слов,   в   массовом   этом
словоизвержении не удалось выловить ничего, чего бы он  уже  не  знал,  ни
одного выболтанного секрета или хоть сколько-нибудь полезного факта, - все
тот же замусоленный, десятки раз слышанный треп: о  жратве,  о  пойле,  об
оружии и транспорте, о бабах... По-видимому, здешние Служители  были  тем,
чем и  казались:  тупыми,  вскормленными  человечиной  надсмотрщиками,  не
годными ни на что другое. Управление заводами шло в обход рядовых монахов,
и любые  их  попытки  вмешаться  в  четко  налаженную  работу  предприятий
пресекались немедленно  и  решительно  -  например,  нынешним  начальником
Андра, настоятелем Уго.
     Это была  странная  личность  -  невзрачный  лысеющий  человечек,  не
выделявшийся среди прочих монахов ни силой, ни свирепостью,  ни  даже,  по
первому впечатлению, интеллектом. Но в нужный момент  настоятель  вдруг  с
ходу выдавал такие решения - неожиданные,  точные,  насыщенные  пониманием
обстановки в целом и данной конкретной  ситуации,  что  Двое  только  диву
давались:  их  суммарные  здравый  смысл  и  знание  жизни  не  сумели  бы
управиться  лучше.  На  Уго  будто  озарение  находило,  он  даже   внешне
преображался: распрямлялся, приосанивался (и это  не  выглядело  смешным),
глаза становились пронзительными, голос  обретал  звучность  и  вкрадчивую
властность, - будто все его прежние повадки, мелочные  и  суетливые,  были
лишь умелой  маской.  Свои  распоряжения  при  этом  настоятель  ничем  не
мотивировал, разве что ссылался все на ту же таинственную Волю.
     Оставив настоятеля с его странностями про запас, Андр три ночи  кряду
изображал из себя  монастырское  привидение,  забираясь  в  архивы  своего
монастыря,  а  на  четвертую  решился  на  дальний,   опасный,   вызвавший
энергичные возражения Второго поход в соседний монастырь, переворошил кипы
пыльных пожелтелых бумаг - и все для того, чтобы обнаружить там  сведения,
никуда не ведущие и ничего не объясняющие. И поэтому Андр так  обрадовался
случаю лицезреть окружную элиту на очередной попойке в бывшем дворце.
     А теперь он должен был скучать  здесь,  вдыхать  винные  испарения  и
сносить пинки пьяной монашки, которая, не получив удовлетворения сама, тем
не  менее  исправно  отпугивала  всех  прочих  претенденток  на  роль  его
подружки. А Андрей только раздраженно фыркал, когда Андр взглядом  обращал
его внимание на какую-нибудь особенно экзотическую фигуру.
     Конечно, жаловаться было глупо: путь от границы до этого  уютного,  в
общем, угла не оказался слишком долгим. На четвертый день после  внедрения
все тот же тонкоголосый толстяк-Служитель отослал Андра  в  глубь  страны,
где ему без долгих объяснений  выделили  отдельную  келью,  снабдили  всем
положенным и определили надсмотрщиком  в  один  из  подчиненных  монастырю
заводов. Должность оказалась не пыльной, и дышалось здесь куда легче,  чем
на границе, - потому хотя бы, что монастырский  устав  предписывал  беречь
квалифицированных заводских работников. Да и работниц Служители  по  ночам
не беспокоили  -  не  было  нужды.  Обитательницы  женского  монастыря,  в
большинстве своем  молодые,  здоровые  и  привлекательные,  с  энтузиазмом
поддерживали самые  смелые  начинания  монахов,  и  уж  в  этом-то  их  не
ограничивал никто. Это даже нельзя  было  назвать  развратом,  потому  что
ничего иного они не знали и представить себе не могли. В сущности,  у  них
не было выбора: любая связь не могла длиться  дольше  трех  дней  -  таков
здесь был  срок  памяти.  Разве  что  после  очередного  инструктажа  двое
случайно  сталкивались  вновь,  чтобы  опять  окунуться   в   лихорадочную
торопливость любовного суррогата, будто отсутствие  долгосрочных  радостей
люди   инстинктивно   стремились   компенсировать   разгулом   сиюминутных
наслаждений. Впрочем, и трехдневная связь  была  нетипичной:  обычно  люди
пресыщались друг другом значительно быстрее, что не было удивительным  при
таком  катастрофическом  обмельчании  душ,  и  продолжали  поиск  в  новых
партнерах - новизны ли, чувственности ли, или еще чего-то, о чем сами  они
давно и прочно забыли...
     Андр ощутил внезапное оживление двойника и,  оглянувшись,  встретился
глазами  с  высокой  статной  женщиной,  разглядывавшей  его  с  надменным
вызовом, за которым Второй  угадал  заинтересованность.  Окруженная  самым
цветом служительской братии, она с комфортом расположилась в самом  центре
просторного балкона, нависавшего над  залом  напротив  Андра.  Серебристый
комбинезон из плотной эластичной ткани  целомудренно  укрывал  женщину  от
ступней до подбородка, облегая при этом все подробности ее роскошного тела
с откровенностью второй кожи. По  изящной  кобуре  на  крутом  бедре  Андр
угадал в красавице настоятельницу женского монастыря, о которой до сих пор
только слышал от знакомых монахов - в форме многозначительных кряканий  да
восторженных ругательств.
     "Ну и что? - спросил Андр. - Пресыщенная  похотливая  стерва,  как  и
остальные. Только пофигуристее".
     "Заметил! - хмыкнул Второй. - Но это-то ладно. А  вот  когда  она  на
тебя глянула, в ее психофоне мелькнуло нечто... будто вы уже встречались".
     "Действительно, любопытно", -  согласился  Андр.  Он  слабо  верил  в
полезность  ночных  блужданий  напарника,  но  за  время  их  вынужденного
сотрудничества не раз убеждался в безошибочности его интуиции.
     "Подобраться бы к ней поближе, - сказал Андрей. - Хочу  прощупать  ее
подробней".
     "Почему бы и нет?"
     Не отрывая от настоятельницы взгляда, Андр не спеша  воздвиг  себя  в
полный рост и расправил  плечи,  предлагая  ей  оценить  свои  габариты  и
мускулатуру  -  здесь  эти  показатели  были  в  большой  цене.  Затем  он
перешагнул через маленькую Служительницу, все еще неутомимо пытающуюся его
достать, и двинулся через зал, раздвигая пирующих, будто  ледокол  льдины.
Настоятельница краем глаза следила за  ним,  сохраняя  на  лице  выражение
неприступного   высокомерия.   Остановившись    перед    балконом,    Андр
приветствовал женщину недвусмысленной улыбкой, игнорируя  угрюмые  взгляды
обоих настоятелей, усердно обхаживающих с двух сторон  прекрасную  хозяйку
дома.
     - Этот бычок слишком норовист для твоего стада, брат Уго, -  заметила
настоятельница. - Давно он у тебя?
     - Кто бы помнил! - кисло отозвался Уго. - Вроде  третий  срок  пошел.
Так я говорю, сестра Кима...
     - Скр