ывел двойку  на  цель  сразу  после
рассвета и с завидной точностью. Обезоружив охрану, они рассеяли каторжан,
но от заключительного аккорда  Андр  напарника  удержал.  Приблизившись  к
Котлу, он потянул с головы шлем.
     - Спятил?! - Ивр рванулся к нему, но  Андр  уже  стоял  с  обнаженной
головой, держа шлем в руках.
     - Что ты... наделал? - потрясенно выговорил Ивр.
     - Тихо, тихо!.. В крайнем случае проштудирую свой альбом еще раз.
     Прислушиваясь к себе,  Андр  терпеливо  следил  за  стрелками  часов.
Минута... две... пять... десять... тридцать. Достаточно?
     - Все в порядке, - сказал он, надевая шлем. - Можешь взрывать.
     Швырнув под Котел гранату, Ивр  в  полном  недоумении  последовал  за
Андром.
     - Не понял? - спросил Андр. - Может, для наглядности мне следовало  в
Котел окунуться?.. Ладно, только не болтай!
     На обратном пути они угодили в засаду - сказались, видно, те полчаса,
на  которые  их  задержал  эксперимент  Андра.  Привычные  к  быстротечным
стычкам, боевики  слаженно  повернули  в  сторону,  стремительным  броском
прорвали кольцо и стали уходить, перебегая от  камня  к  камню  и  стреляя
часто и точно. Обычно такие погони обходились режиму  слишком  дорого,  но
каждый раз они развивались по единому сценарию:  амнезия  в  этих  случаях
становилась Борцам союзницей.
     "Глаза закрой! - прикрикнул Андр на Второго. - Мешаешь!"
     Ворча и огрызаясь, Андрей подчинился: все-таки он был по эту  сторону
баррикады.
     Двойка уже почти  оторвалась  от  погони,  как  вдруг  Ивр  сдавленно
выругался и упал на колено, стискивая бедро. Андр метнулся к нему.
     - Прочь! - рыкнул Ивр, отталкивая его. - Ты сейчас...
     Не вступая в переговоры, Андр рубанул  напарника  ребром  ладони  под
ухо, взвалил обмякшее тело на плечо  и  побежал.  Погоня  возобновилась  с
новым азартом. Андр бежал, задыхаясь и спотыкаясь,  часто  останавливался,
чтобы перевести дух и сбить пыл с  самых  ретивых.  Но  с  каждой  минутой
сохранять дистанцию становилось все труднее.
     Внезапно у Андра резко, скачком прибавилось сил. Он набрал скорость и
легко оторвался от  преследования,  не  заметив,  что  одна  из  последних
посланных вдогонку пуль оцарапала ему плечо.
     И  только  углубившись  в  горы,  понял,  что  ему  помогал   Андрей.
Оказывается, суммируя волю, они могли  извлекать  из  мышц  Андра  двойную
силу.


     Смежив веки, Андрей разглядывал глазами Андра окрестные горы.  Двойка
уже покинула поле, и странный, двусторонний,  взаимопрощупывающий  контакт
между двойниками прервался - теперь  поступавшая  информация  была  лишена
эмоциональной окраски. Не без смакования Андрей перебирал в памяти события
последних часов. Техника рукопашного боя у Андра отработана на диво -  это
не тот  десяток  ударов  и  блоков,  которыми  довольствовался  Андрей.  А
сравниваться в стрельбе вообще не имело смысла.
     Андрей потянулся растереть зудящее плечо и охнул от  боли.  Выпростав
плечо из рубашки, он с изумлением обнаружил на нем свежую ссадину. Ого!  -
подумал Андрей. - Полное растворение,  оказывается,  чревато!  Участвуя  в
событиях вместе с Андром, я и рискую наравне с ним... А все же лихо мы  их
обставили! - Андрей  негромко  рассмеялся.  -  Они-то  уже  думали:  конец
бунтарю.


     Андр утопил клавишу, и комнату наполнил проникновенный чарующий голос
- голос Брата, Отца, Бога. Он был полон мудрости и  доброты,  слушать  его
хотелось вечно...
     Убавив громкость, Андр ослабил действие чар и стал  вникать  в  смысл
слов, который до сих пор просачивался в сознание словно бы с черного хода,
укрытый за звучанием волшебного голоса.
     Речь  была  построена  безукоризненно  и   могла   служить   образцом
ораторского искусства. За этим, вторым,  заслоном  таились  простые,  даже
примитивные догмы. История страны чудовищно искажалась и вкратце сводилась
к следующему: вначале были хаос и нищета, затем миру явился Отец и повсюду
установились  Порядок,  Стабильность  и   Процветание.   И   горе   врагам
спасительной идеи,  врагам  Отца!..  Эта  тема  освещалась  многократно  и
всесторонне, в обход воли внушая веру в подлинность догм.
     Андр не принял бы этой сладкой  лжи,  даже  если  не  был  бы  сейчас
вооружен знанием истории Земли-1 и знакомством, хотя  и  поверхностным,  с
событиями, действительно имевшими здесь место. Но он был Андром - бойцом и
бунтарем,  органически  не  терпевшим  над   собой   высшего   авторитета,
ненавидевшим саму идею Бога. А что мог противопоставить  этому  заклинанию
обычный, почитающий закон и власть, гражданин, память которого к  тому  же
отшибли амнезийным полем?
     Передача закончилась. Беспамятное стадо снова превратилось в монолит,
преданный Отцу и Идее.


     Сакраментальный вопрос: почему я?  Ну  да,  мы  с  Андром  во  многом
похожи, но это сходство таит в себе и неудобства:  для  Андра  я  чересчур
своеволен. Если бы он завладел менее строптивым сознанием и -  разумеется,
в высших целях! - использовал его на всю катушку, это было  бы  лучше  для
него, для  Движения...  ну  и  для  меня,  само  собой.  И  такой  вариант
осуществим - для человека,  владеющего  азами  гипноза.  Найти  достаточно
впечатлительного субъекта, настроить его  на  волну  Андра  и...  В  конце
концов, в наш век потребительства легко отыщутся любители острых ощущений,
которые пойдут на это добровольно. А что такое Андр и как он умеет подмять
под себя - это им знать не обязательно.
     Открытым  остается  вопрос:  смогу  ли  я  простить   себе   подобное
малодушие?


     - Ты - наша единственная,  если  не  последняя  надежда,  -  негромко
говорил  Борг.  -  Сейчас  мы   бессильны   предпринять   что-либо   более
радикальное, чем взрывы Котлов, и так может  продолжаться  десятки,  сотни
лет - пока не будет разгадана природа амнезийного  поля.  Поэтому  избегай
авантюр, не ввязывайся ни во что  хоть  сколько-нибудь  рискованное,  если
есть  обходные  пути.  Всегда  помни,  что  малейший  твой  промах   может
обернуться веками чудовищного по жестокости и бессмысленности режима!
     - Я понял, - сказал Андр нетерпеливо.
     - Твоя первая задача: проникнуть в Столицу и утвердиться в  ближайшем
окружении Отца. Ни в коем случае не пытайся  на  этом  этапе  связаться  с
нами, все равно ничем помочь тебе мы не  сможем.  Ты  должен  узнать,  кто
такой Отец, откуда его сила и в чем слабость. А главное: разберись с Полем
- что это, черт возьми, за напасть на наши головы? Лишь только после этого
можешь выходить на связь, лучше - на прямую.
     - Вернуться?
     - Если это будет безопаснее, чем попытаться уничтожить  Поле  самому.
Сумей ты снять его хотя бы на несколько суток - одно это уже дало  бы  нам
шанс.
     - Когда выходить? - спросил Андр.
     - Дней через десять. Надо подготовить внедрение.


     Дверной замок пропел  "Калинку".  Этого  только  не  хватало!  Какого
дорогого гостя черт принес?
     Поколебавшись,  Андрей  распахнул  дверь  и  позволил  себе   немного
расслабиться, увидав Лику. Странное сочетание,  снова  подумалось  ему,  -
улыбка на губах и боль в глазах.
     - Я войду? - спросила девушка.
     - Ну конечно!
     Андрей провел ее в гостиную.
     - Мне сказали,  ты  заболел.  Вот,  -  Лика  протянула  ему  пакет  с
апельсинами. - Дань традиции.
     - Тронут. Садись. Есть хочешь?
     - Нет.
     - Тогда будем пить.
     Андрей достал из буфета бутылку, разлил по рюмкам коньяк.
     - Лечишься?
     Кивнув, он бросил содержимое рюмки в рот, наполнил ее снова.
     - Не узнаю тебя, - сказала Лика.
     - Что делает с человеком болезнь!
     - Что-нибудь случилось?
     - А?
     - У тебя неприятности?
     Уж эти мне телепаты! - подумал Андрей. - Обложили.
     - Не бойся, не сопьюсь, - сказал он, обдирая апельсин. -  Ты-то  чего
стесняешься?
     Лика послушно пригубила.
     - Давно тебя не видел, - сказал Андрей. - Даже забывать стал.
     - Я не вовремя, да? Ты кого-то ждешь?
     - Никого, - мотнул он головой. - Я рад тебе. Честно.
     Девушка неуверенно улыбнулась.
     - Кажется, тебе действительно плохо, - сказала она.
     - Эй, ты чего? - поднял брови Андрей. - Вздумала меня пожалеть?  Сдай
назад, со своими проблемами я как-нибудь справлюсь сам!
     - Кто же спорит?
     - Почему не пьешь? Не нравится?
     - Кто-то же должен оставаться трезвым.
     - А ты когда-нибудь видела меня пьяным?
     - Ты никогда не пил в таком темпе.
     Андрей опрокинул в себя третью рюмку и решительно поставил ее на стол
ножкой кверху.
     - Все! - объявил он. - Завязал.
     Притушив свет, он включил магнитофон и развалился в кресле,  лелея  в
себе тепло и покой.
     -  Останешься?  -  спросил  Андрей,   с   откровенным   удовольствием
разглядывая девушку.
     Лика покачала головой.
     - Кварц, сауна, массаж?.. - соблазнял он.
     - В другой раз.
     - Ясно, - Андрей осклабился. - Свято место пусто не бывает?
     Девушка зябко повела плечами.
     - Холодно? - он потянулся к кондиционеру. - Я убавлю.
     - Нет, ничего.  Я  только  не  понимаю,  отчего  ты  стараешься  быть
жестоким.
     - А я боюсь быть добрым, - серьезно ответил он. - Не за себя боюсь.
     Лика подняла на него глаза, и в ее взгляде Андрею почудилась жалость.
     - Ладно, пойду, -  сказала  она,  вставая.  -  Если  я  действительно
понадоблюсь... Не забыл еще мой телефон?
     - Вспомню, - отозвался он. - Если припрет.
     У двери Лика обернулась.
     - Ну? - спросил Андрей. - Как? Долго я еще протяну?
     Не ответив, Лика тихо прикрыла за собой дверь. Подойдя к окну, Андрей
провожал взглядом  ее  легкую  ладную  фигуру,  пока  та  не  скрылась  за
поворотом. Хорошо это или плохо, думал он, что я еще способен ощущать себя
мерзавцем? Что бы произошло, если  бы  мы  с  Андром  поменялись  местами?
Боюсь, в этом  случае  Лика  выиграет  значительно  меньше,  чем  потеряет
Движение...
     Ну что же ты, умник? Не ты  ли  сетовал,  что  у  людей  атрофируется
способность к Поступку? В чем же дело? Или ты считаешь риск неоправданным?
Ну да, конечно! На одной чаше  весов  судьба  страны;  на  другой  -  твоя
драгоценная, обожаемая, никому, в общем, не нужная жизнь.  Что  перетянет?
Полагаешь, у тебя есть выбор?
     Вот только с чего я решил, будто нам сказали правду? Андр поверил, но
я-то не Андр. Это ему все ясно и  просто:  есть  враг,  есть  цель  -  иди
сражайся, побеждай, умирай... А я? Если б и я мог так же  легко  поверить,
принять.  Но  где  там!  Образованные  все  стали,  скепсис  пропитал  нас
насквозь... А если это все же мой бред,  и,  поддавшись,  я  паду  жертвой
собственного воображения?
     Андрей покривился: все-таки паскудно устроен человек - всегда находит
пути к отступлению.
     Он сел за стол, достал чистую тетрадь и стал быстро писать,  стараясь
не пропустить ни одной мелочи.


     "Андрей! Эй! Да проснись же, соня!"
     "Что?!.. Кто это? Кто меня зовет?"
     "Тихо, не паникуй! Это я."
     "А-а... друг Андр. Решил-таки наладить личный контакт?"
     "Нам нужна твоя помощь."
     "Так разве я отказываю?"
     "Речь идет не только о твоей памяти. Требуется активное участие."
     "Что в тебе подкупает, так это чувство меры. Мало того, что из  моего
чердака ты устроил проходной двор, так я еще должен рисковать головой ради
ваших сомнительных целей?"
     "Понимаю твои сомнения, но что нам мешает разобраться?"
     "Разобраться, ну да... Не оказалось бы поздно."
     "Ну рискни! Ты же ученый, перед тобой ворох тайн..."
     "Э-э, не спекулируй на моих слабостях! Чтобы сунуть  нос  в  замочную
скважину, не обязательно лезть головой в петлю."
     "Все ясно. Это твое последнее слово?"
     "Ну и фраза - будто из зала  суда!  Напрасно  кипятишься,  боевик,  -
вопрос уже решен, я участвую в вашем бедламе на все сто.  Так  что  иди  и
спокойно упаковывай чемоданы."
     "Н-да, весело живешь."
     "Не завидуй. Может, недолго осталось мне веселиться."


     "Лика, привет тебе с "того света"! Что со мной произошло, ты  узнаешь
из прилагаемой тетради, хотя все же надеюсь, что ни она, ни письмо к  тебе
не попадут - иначе это будет означать, что я  основательно  увяз  в  своем
приключении.
     Завтра мы с Андром отбываем в Столицу. Для меня  это  будет  странное
путешествие: я буду все видеть  и  слышать,  даже  осязать,  но  при  этом
бренная моя оболочка квартиры не покинет. Официальная  версия:  выехал  на
заслуженный отдых,  может  быть,  даже  в  Крым.  (Эх!..)  По  счастью,  в
институте сейчас затишье, так что мне не  стали  препятствовать,  когда  я
затребовал отпуск за два года,  да  еще  прихватил  месяц  за  свой  счет.
Обернусь ли? Больше всего меня пугает мысль, что мой прекраснодушный порыв
мог быть  спровоцирован  пустышкой  и  что  я  рискую  принять  смерть  от
собственного слетевшего с катушек воображения.
     К тебе просьба: попытайся опубликовать мои записи. Форма значения  не
имеет - лишь бы вышли. Может, в массе читателей  найдется  еще  хоть  один
ненормальный, который пережил нечто подобное. Если у него  хватит  пороха,
он на тебя выйдет. Отнесись к  этому  серьезно.  Я  не  хочу,  чтобы  дело
заглохло, - оно кажется стоящим.
     Вот и все, пожалуй. Надеюсь, ты не будешь вспоминать обо мне  слишком
плохо.
                                       Твой (теперь уже навсегда) Андрей".




                               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


                                    1

     Каждое  утро  через  джунгли  по  извилистой  тропе   гнали   колонну
работников. У котлована от нее отделялась примерно треть и уходила дальше,
по просеке. Эти шли еще долго, сбивая ноги о торчащие всюду пни, утаптывая
проросшие за ночь побеги, пока не упирались в тупик,  и  здесь  работников
снова делили на две группы: женщины  принимались  рубить  тяжелыми  ножами
кусты и отделять  ветки  от  деревьев,  которые  валили,  а  затем,  после
обработки, оттаскивали в сторону и складывали в  штабеля  мужчины.  Строго
говоря,  рубщиков  не  охраняли:  немногочисленные  солдаты  сопровождения
выбирали место потенистее да  попрохладнее  и  уже  оттуда  распоряжались,
покрикивали, наблюдали за  разбредшимися  по  вырубкам  работниками.  Свое
укрытие они покидали только в случае  крайней  необходимости,  справедливо
полагая, что ни одному нормальному каторжанину в голову не придет пытаться
от размеренной и привычной жизни сбежать в неизвестность.
     Именно здесь, на вырубках, боевики  высмотрели  огромного  костистого
парня,  трудившегося  с  туповатой  размеренностью  вола  и,  кажется,  не
уступавшего тому ни в силе, ни в выносливости. Уже второй день Андр следил
из глубины зарослей за этим необычным рубщиком, перенимая нехитрые  навыки
работы, запоминая привычки и характерные жесты приглянувшегося  им  парня,
до  сих  пор  не  переведенного  в  Служители  разве  что   из-за   своего
исключительного миролюбия.
     Наблюдатель из  второй  двойки  подал  наконец  сигнал.  Ивр  коротко
стиснул плечо Андра, и они сорвались с места, скользя меж кустов с обычной
неприметностью боевиков. Рубщик увидел их, только когда они возникли прямо
перед ним. На его лице еще проступало удивление; уронив конец бревна, он с
усилием выпрямлял натруженную  спину,  когда  Ивр  с  приветливой  улыбкой
шагнул вплотную, финтом левой руки заставил гиганта  повернуть  голову,  а
правой, будто играя, щелкнул по открывшейся шее. С тем же недооформившимся
выражением на лице рубщик повалился вперед. Ивр принял  на  плечи  тяжелое
тело, подмигнул Андру и растворился в кустах вместе со своей ношей.
     Нагнувшись, Андр подцепил конец ствола и поволок дерево к штабелям  -
такой  же  рослый  и  мускулистый,  как  выкраденный   боевиками   рубщик,
облаченный в точно скопированные лохмотья, даже перекрашенный и  осторожно
загримированный под этого парня. Расчет строился на  том,  что  сейчас,  в
начале дня, пока обретавшие свежую память люди еще не успели присмотреться
друг к другу, подмены попросту не заметят. И в самом деле, новые  товарищи
не обратили на Андра никакого внимания.
     Первое время Андра беспокоили пристальные взгляды охранников, пока  -
не без неожиданной подсказки двойника  -  он  не  сообразил,  что  у  этих
сторожевых псов, взращенных в культе силы, невольное почтение вызывали его
мощные выверенные движения. И  дальше  Андр  старался  работать  на  виду,
добиваясь у охранников одобрительного ворчания и приглядываясь к ним сам.
     В полдень прикатил дребезжащий вездеход, окутанный  клубами  вонючего
дыма.  В  объемистом  чреве  этого   престарелого   монстра   обнаружились
проржавелая бочка и груда помятых мисок, по  которым  разлили  водянистую,
отдающую гнилью бурду. Андр предпочел не рисковать  благополучием  желудка
и, отойдя в сторону, выплеснул свою порцию в яму.
     День прошел без происшествий, если не считать нескольких обычных  для
этих мест смертей рубщиков от укусов  змей  и  насекомых,  да  гибели  еще
одного обессилевшего до состояния полной невменяемости пожилого работника,
которого охранники коваными прикладами ружей превратили в кровавое  месиво
- без злобы, посмеиваясь, с видимым удовольствием.
     Вечером  их  снова  построили  в  колонну  и  погнали   обратно,   по
удлинившейся за день просеке. Уже в темноте на расчищенной перед  бараками
площадке провели торопливую перекличку и стали загонять на ночлег.
     Андр плелся одним из  последних,  беззвучно  скалясь  на  подгоняющие
тычки прикладов. Осторожно маневрируя, он подгадал так,  чтобы  за  спиной
оказался   тощий   немолодой   охранник,    суетливо    утверждающий    на
многострадальных  хребтах  работников  свою   неувядающую   полноценность.
Когда-то этот старик был, наверное, крупным и крепким мужчиной, но по мере
упадка сил он опускался все ниже, пока не достиг дна, дальше которого была
только смерть: одряхлевшему сторожевому псу была заказана  дорога  даже  в
работники.
     Андр огрызнулся на очередной удар,  и  охранник  размахнулся,  целясь
впечатать приклад уже в полную  силу.  Будто  случайно,  Андр  качнулся  в
сторону, и приклад скользнул по  спине,  сдирая  лохмотья.  Охранник  едва
устоял на ногах,  в  стороне  кто-то  злорадно  заржал.  Торопясь,  старик
схватил ружье за ствол и снова размахнулся, метя на этот раз в  голову.  С
той же рассчитанной  до  сантиметра  медлительностью  Андр  отклонился  от
удара, повернулся к противнику лицом и ухмыльнулся.
     -  Ну-ка,  покажь  прыть!  -  раздался  из  темноты  высокий,  как  у
подростка, голос. - Давай, разрешаю!
     Наклонив голову, охранник  ринулся  вперед,  обрушив  на  Андра  град
беспорядочных, отшлифованных многолетней практикой ударов. Но ни  один  из
них не достигал цели. Андр не  пытался  перейти  в  наступление,  даже  не
поднимал рук, чтобы не вводить  в  искушение  охранников,  сбежавшихся  со
всего лагеря поглазеть на потеху.  Он  только  ускользал  от  ударов  -  с
тяжеловесной неуклюжестью человека, изнуренного пятнадцатичасовой работой.
     Продолжалась схватка недолго, пока выдохшийся и растерявший последние
силы охранник вдруг не отступил - глаза сумасшедшие, дряблые щеки трясутся
- и, перебросив ружье прикладом к  плечу,  не  дернул  стволом  на  Андра.
Зрители за спиной Андра  с  испуганной  руганью  раздались,  сам  он  тоже
поспешно  шагнул  в  сторону.  Но  выстрел  не  прозвучал:   над   головой
обезумевшего старика по  стремительной  дуге  мелькнул  приклад,  завершив
движение на его темени. За  осевшим  телом  открылась  дородная  фигура  с
плешивой головой, перетянутая узорной  лентой  Служителя.  На  неподвижном
жирном лице застыла обида - давняя, застарелая, не смываемая амнезией.
     - Падаль убрать! - приказал Служитель тем же странно высоким голосом.
- Ствол и рясу - ему, - он ткнул пальцем в Андра, затем, повернув  голову,
уставился на ближайшего охранника, нетерпеливо пощелкал пальцами,