авляюсь работать с моим подопечным, а вас, Жан, попросил
бы все же попробовать раскрутить Крюге. Человек солидный кусок жизни провел
на Чуре. И на разведку поработал основательно. Должен быть к нему какой-то
подход... Может, стоит побеспокоть людей из его окружения... Кстати, тут у
вас на руках козырь: Крюге на кафедре практической истории консультант на
пенсии, а ваш новый друг Покровский - кафедрой той заведует...
  - А сами - так легко от него отступаетесь? - продолжая разглядывать свой
головной убор, укоризненно спросил Роше, начиная набивать на панели блока
связи номер вызова.
  - Я думаю, это - дохлый номер, - вздохнул Ким. - Но у вас, Жан, есть
подход к людям. А мои методы рассчитаны на среднего гражданина Федерации. А
у вас тут таких немного. Тот же Крюге - с виду, типичный немец: педант и
законник. А взял да и послал органы следствия, в моем лице, весьма и весьма
далеко...
  Он поднялся и стал заботливо укладывать в кейс распечатки из накопившейся
на столе груды ответов на самые разные запросы.
  Роше, тем временем, наконец дозвонился до секретариата факультета Истории
и прогнозирования и, поворковав немного с роботом-секретарем, со вздохом
положил трубку.
  - Что ж. Повторим попытку. Господин Крюге задержится, чтобы поговорить со
мной. Через полчаса он ждет меня в музее факультета...
  - Нам просто необходимо, чтобы на нашей стороне был кто-то, кто помог бы
установить связь с Толле или найти его Пса... - чуть виновато пояснил Ким.
- Других выходов на решение по-прежнему нет... Если вам и не удастся
раскрутить Крюге, то вы сможете найти какие-то зацепки, увидеть что-то
такое, что для полицейского с Прерии очевидно, и чего я - человек со
стороны - в упор не вижу.
  - А на вашего Густавссона вы, я вижу, не слишком-то полагаетесь? -
ворчливо заметил Роше.
  - Это - всего-навсего один человек. - Ким закрыл кейс и пожал плечами. -
Семь лет в заключении. И темные пятна в деле...
  - Ну что ж, не будем медлить... - Роше напялил шляпу вместо вешалки на
собственную голову, одним глотком допил остывший кофе и поднялся с места. -
Как говорится - удачи нам!
  
                  * * *
  
                
  
                  
    Науки бывают естественные, неестественные и противоестественные, -
вспомнил Роше старую студенческую шутку.
  Факультет Истории и Прогнозирования, занимавший огромный, причудливо
построеннный корпус чуть поодаль от более скромных зданий кампуса,
воплощал, по его мнению, единение всех трех ипостасей науки.
  Начинающийся прямо в просторном холле музей поражал воображение огромными
голографическими окнами - панорамами, в которых воспроизведены были сцены
из жизни Прерии разных эпох ее освоения. Любой забредший на факультет
посетитель воленс-ноленс - хоть краем глаза - должен был обозреть их.
  Те залы музея, что посвящены были самым первым шагам человека по
неприветливой планете, изобиловали образцами вооружения и оборудования
кораблей Первопроходцев. Части кораблей, осуществивших Первые Высадки, были
использованы в архитектуре музея, один из залов целиком воспроизводил одну
из секций первой орбитальной станции, выведенной на орбиту вокруг планеты,
а другой - устроители музея попытались оформить под интерьер малого жилого
купола Первопоселенцев.
  Основательно представлена была тема борьбы с природой дикой планеты и
побед над неуправляемой стихией.
  Победами этими не всегда приходилось особенно гордиться. Как и в
большинстве Обитаемых Миров, интенсивное вторжение землян периода Второй
волны космической экспансии Человечества привело к экологической
катастрофе.
  Защищенные мощными иммунопротекторами люди и животные не слишком
пострадали от здешней микрофлоры.
  Судьба Уэллсовских марсиан Первопроходцам не угрожала. Но зато аборигены
Прерии - тысячи и тысячи видов живых организмов - животных, растений и
вконец экзотических форм, никакой из земных классификаций не поддающихся -
не выдержали атаки завезенных-таки с Земли, да и из других, открытых к тому
времени Миров, микроорганизмов, спор, насекомых. А со временем в атаку
пошли подработанные генетиками под местные условия злаки, за ними - мясные
стада - и вот теперь только в витрине музея можно было лицезреть
легендарное Дождь-Дерево, только в немногочисленных, отснятых, как назло,
неспециалистами можно было увидеть заросли осьминожьих кустов, о которых со
времен Первопроходцев ходили по всей Федерации и вовсе уж похожие на сказки
истории. Победа земных видов в борьбе за биосферу Прерии была пирровой. С
огромной скоростью началось превращение в болота озер и рек, массивы лесов
стали угрюмыми чащобами мертвого леса. Стремительно пошло разрушение почвы,
которую подняли в небо закружившие по планете пыльные бури.
  Наступила эпоха черных зим. И без того неприветливая Прерия стала почти
идеальным местом для размещения системы исправительных учреждений.
  Собственно, весь период пребывания в статусе Имперской колонии Прерия
отчаянно боролась за спасение биосферы - благо тогдашняя система жесткой
вертикальной иерархии и суровой регламентации всех сторон жизни позволяла
сосредоточить огромные - по понятиям того времени - ресурсы людей,
материалов, энергии, на осуществлении непонятных большинству, только на
потомков рассчитанных проектов. И ситуацию удалось переломить. Но к тому
времени, когда экологическая кома пошла на убыль, на убыль пошла и Империя.
  Грянула Эпоха Изоляции.
  Для всех Обитаемых Миров эта эпоха началась гордыми победами
разношерстных движений за политическую и экономическую самостоятельность и
продолжалась, как правило, десятилетиями борьбы за элементарное выживание в
чуждых мирах, в обстановке чудовищных внутренних склок и всеобщего раздрая.
Исключение составляли, разве что процветающая с момента своего открытия
Океания да Миры Фронтира, которые в Систему никогда и не вписывались и
вписываться не собирались.
  В остальных Мирах - Прерия-II не составила исключения - потеря связи с
Метрополией обернулась стремительной деградацией технологий и
инфраструктур. Почти все Миры потеряли свой космические флот. Предприятий,
способных изготовить ракеты, которые бы смогли выводить хотя бы на низкие
орбиты простейшие метеоспутники или спутники связи, на Прерии не было. Не
было кораблей, способных обслуживать Ближний Космос. История отрезанных от
планеты населенных орбитальных станций - отдельная эпопея. Довольно
трагическая. Не было предприятий для поддержания и ремонта термоядерных
энергоустановок. Не существовало производства интегральных микросхем и
биокомпьютеров. Не было...
  Много чего не было. К счастью, в лагерях, за колючей проволокой и среди
расконвоированных вольнопоселенцев нашлось достаточно много головастых
мужиков, имевших неплохой опыт работы в сфере высоких технологий. Они
оправдали возложенные на них надежды - за два десятилетия на Прерии были
возрождены все необходимые для нормального существования производства и
промыслы, пошли в гору урожаи, по заросшим смесью здешних и земных трав
разбрелись тучные стада... Прерия снова вышла в Ближний Космос и с почетом
приняла на новоотстроенных Космотерминалах остатки выживших на обитаемых
станциях робинзонов Космоса.
  Портреты и изваяния создателей новой Прерии были симметрично расставлены
по всему музею.
  А еще в музее были выставлены поистине удивительные доститжения
изобретательности и догадки обитателей Прерии, которые им пришлось открыть
в себе в долгие и далеко не легкие годы Эпохи Изоляции. Чего тут только не
было - даже паравоз самодельный, на биогазе, даже электростанции, где
приводом служили загнанные наподобие белки в колесо в соответствующее
устройство, размером побольше, местные псевдолемминги, даже заготовки
микросхем, вытравленные дрессированными квазитермитами.
  Как ни странно, громадной силы стимулятором для взлета промышленности
Прерии послужили людские глупость и разобщенность.
  С этим в Обитаемых Мирах дело обстояло по-разному. В большинстве из них
уцелели унитарные государства, принявшие демократическую структуру -
исключение составила, пожалуй, Империя Харур - и объединенными усилиями
довольно однородного населения, противостоящие тяготам жизни в чуждых
Мирах.
  А на Прерии голодная свобода породила уймищу разношерстных и
разнокалиберных государств, любое из которых спешило провозгласить себя
Независимой Республикой, со своим флагом, гимном и обязательным салютом в
двадцать один залп в честь Президента. Во главе одних из них стали бывшие
заключенные, вырвавшиеся из расформированных лагерей, другие возглавили
компании бывших вертухаев, в третьих - механизм власти представлял, вообще,
невообразимую солянку.
  После того, как самые мелкие из самостийных государств были сравнительно
безболезненно проглочены своими, более серьезно организованными соседями,
Независимые Республики начали стремительно вооружаться, готовясь к взаимной
агрессии. На Прерии возникла серьезная военная промышленность, сколочены
вполне дееспособные армии. Но войн не последовало.
  Последовала Эпоха Смуты. Республикам пришлось воевать не с агрессором, а
со своим собственным населением, вконец озверевшим от прелестей режима
жизни в условиях непрерывной подготовки к никому не нужной междуусобице.
Это закончилось поспешным компромиссом - созданием Объединенных Республик.
Делу очень помогло вмешательство неожиданно возникшей внешней силы -
небывало усилившейся орбитальной колонии Святой Анны. Несколько десятков
вынесенных в Космос, на планетарные орбиты, предприятий, ориентированных на
высокие технологии, выжили, объединились в единый, довольно жесткий
государственный механизм, сохранили и усилили свой космический флот и стали
превращаться в доминирующую силу в этом Секторе Обитаемого Космоса.
  Государствам Прерии пришлось выбирать - либо объединение, либо судьба
колоний Колонии. Выбрали первое, сохранив со Святой Анной наилучшие, хотя и
слегка натянутые отношения.
  Конечно, как и все Миры Периферии Прерия таила в душах своих обитателей
глухую обиду на Мать-Землю, которая на долгие десятилетия бросила своих
сыновей на отрезанной от всего мира, неважно оборудованной для жизни
планете. В другом Мире... Так что представленные в окнах-реконструкциях, в
витринах и на стеллажах материалы представляли те времена настолько
героической и полной неслыханных деяний и свершений эпохой, что Роше с
молодых лет и по сю пору не мог понять, как такое племя титанов и
первопроходцев, что населяло Прерию всего лишь два поколения назад,
породило весь тот заурядный, в общем-то, сброд, что крутился по улицам
городов теперешней планеты, обеспечивая хлебом насущным довольно
многочисленный штат криминальной полиции и его - комиссара этой богоугодной
службы, в частности.
  Но и Воссоединение, грянувшие с появлением на околопланетной орбите
крейсеров ОКФ Федерации, было принято как великое торжество. Момент начала
Современной истории был означен в музейной экспозиции полотном самого Марка
Луцкого, изображавшего торжественную встречу хлебом-солью экипажа Тайфуна
на главной площади Столицы.
  За разглядыванием сего шедевра и застало комиссара легкое покашливание за
спиной.
  - Господин Роше? - осведомился у него невысокий худощавый тип. - Ганс
Крюге - к вашим услугам. Пройдемте в мой кабинет...
  
                  * * *
  
                
  
                  
    После ломки, вызванной введением ключа, на Пера навалилась тяжелая,
тупая усталость. Он добрался до гостиницы - одной из огромных и безликих
громад в центре города и, запершись в номере, проспал восемь часов. Слава
богу, вычислить его по кредитной карточке, предъявленной автомату оплаты, а
запоминать приметы очередного клиента в этом громадном, автоматизированном
жилом комплексе было просто некому. Улей он и есть улей.
  С раннего утра - такого же темного, как и ночь, на смену которой оно
пришло, только чуть менее мокрого - он начал работать, придерживаясь, может
не столько какой-то системы, сколько интуиции. Ниточек, за которые можно
было бы ухватиться, в деле было пока до отвращения мало.
  Ответы на запросы, сделанные Пером еще вчера, спокойно дожидались своего
часа в памяти его блока связи. И наконец - дождались. Как и предвидел
расконвоированный заключенный П-1414, назвавшийся псевдонимом абонент
телефонного номера, записанного в листке из Атласа четырех миров, был на
самом деле одним из его старых знакомых. Но вряд ли он имел хоть какое-то
отношение к похищению Гостя.
  Хотя - как сказать, как сказать... Ниточки от Дела Шести Портов тянулись
далеко... По крайней мере, от старого знакомого можно было получить справку
о теперешнем положении дел... В этом смысле даже хорошо, если к Гостю этот
старый знакомый не имеет никакого отношения. Но это - подождет, а сейчас...
  А сейчас - собаки.
  Город не слишком следит за поисками пропавшего Гостя. Город не слишком
озабочен участием Объединенных Республик в не слишком понятных
военно-космических изысканиях. Городу было, в общем-то, наплевать даже на
пару закулисных перестрелок доморощенных мафий.
  Но город стоял на ушах из-за осатаневших бродячих псов.
  Четвероногие друзья человека - довольно подло им покинутые - вдруг разом
сбрендили и, сбившись в стаи, навели на Столицу немало страху. Детей на
улицу не выпускали.
  Пострадавших от случайных укусов и сбитых бегущими собаками с ног чудаков
с пристрастием интервьюировали журналисты.
  Репортаж о нападении одной из таких стай на кафе-автомат прошел по всем
каналам здешнего Ти-Ви. Ученые мужи спешили донести до публики свои
высокоумные соображения на сей счет.
  Профессионалов-кинологов мобилизовали по трем округам. На отлов треклятых
тварей были брошены чуть ли не все силы правопорядка.
  Похоже, один только комиссар Роше со своими людьми был вне игры.
  Для расконвоированного П-1414 дело было ясно как божий день.
  Незадача состояла только в том, что целью поиска был, все-таки, не Пес
Харр, выйти на которого при таком раскладе было делом реальным, а его
Подопечный. Впрочем, судя по развернутой активности, у Харра были какие-то
шансы выйти на след Толле.
  Поэтому Пер, слегка потренировавшись, принялся время от времени
высвистывать повсеместно принятый на Чуре вызов Пса. Слава Богу, улицы
Столицы были достаточно пустынны, чтобы этим делом можно было заняться, не
привлекая особого внимания.
  На карте города, введенной в память его ноутбука, он отметил передвижения
стай очумевших собак. Ориентироваться приходилось на довольно разрозненные
сообщения программ новостей. Единой картины из них пока не вытанцовывалось.
Не было ясности и в других вопросах.
  Запросы об адресах и номерах каналов связи всех известных ему людей,
связанных с миссией на Чуре, информационная сеть выдала неохотно - несмотря
на то, что пароли следственной группы обеспечивали Перу довольно высокий
уровень доступа - и пользы от них было не так много. Бывшие комендант и
директор постоянной космической станции наблюдения, на которой в свое время
базировалась объединенная миссия Федерации на Чуре, уже не жили на Прерии.
Еще четверых его знакомых, работавших на станции вместе с ним, судьба
раскидала по Прерии, и вряд-ли они имели хоть малейшее отношение к
происшедшим событиям... Из тех, с которыми он высаживался и работал на
самой сожженой планете, только Крюге можно было легко найти. Валери Лунс
убыла на Джей - работать в одном из тамошних университетов, а Тобиас Мак-Ни
не пожелал оставить в сети своих координат.
  Это привлекало внимание.
  Пер поставил против этого пункта своего мысленного списка жирную птичку и
перешел к его следующему - последнему пункту.
  КОНДРАТИЙ ГРИВНИН - СИСТЕМОТЕХНИК ВЫСШЕЙ КВАЛИФИКАЦИИ.
  РАБОТА В СИСТЕМЕ ЧУР - 5 ЛЕТ. МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА - РЕЧНОЕ СУДНО НИМФА,
ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ В ФАРВАТЕРЕ НЕБЕСНОЙ И МАЛЫХ ОЗЕР.
  ИСТОЧНИК ДОХОДА - КОНСУЛЬТАЦИИ ЧАСТНЫХ ЛИЦ И ОРГАНИЗАЦИЙ. НОМЕР КАНАЛА
СВЯЗИ В ОБЩИЕ СПИСКИ НЕ ЗАНЕСЕН.
  Пер прикрыл глаза, потер виски. Вот как - оказывается старина Кон ушел на
вольные хлеба... И найти его в фарватере Небесной и Малых озер будет
задачей далеко не простой. Хотя, всегда можно обратиться за помощью к
Большому Брату - тому, что стоит за спиной симпатичного Агента на
Контракте. Но это - в последнюю очередь. Не стоит подставлять людей,
которым многим обязан под этот прожектор. Что ж, попробуем подойти к этому
вот с какого конца,,.
  Он порылся в памяти и набрал номер, который считал давно забытым.
  - Мэри-Энн? - спросил он без особой надежды услышать положительный ответ.
  - Это я, Пер. - ответили откуда-то издалека.
  - Ты так быстро узнала меня? - Пер поскреб в затылке.
  - В этом нет ничего сложного. Ты из тех, кто мало меняется. Я знала, что
ты мне позвонишь, когда выберешься из-за решетки... Хочешь увидиться?
  - Это сейчас - опасное дело. Лучше подождать с этим...
  Пер откашлялся, побарабанил пальцами по столу.
  На том конце линии терпеливо и чуть напряженно молчали...
  - Тебя... тебя не тревожили относительно меня - за последние день-два? -
осведомился он.
  - Нет. Ты имеешь ввиду легавых?
  - Не только их...
  - Нет. Никто не интересовался. Просто было предчувствие...
  Тебе нужна помощь?
  - Ты помнишь Кона Гривнина? Того, что был с нами _т_а_м_?
  - Я очень хорошо его помню...
  - Мне надо поговорить с ним... Он на какой-то барже теперь живет,
что-ли... Называется Нимфа.
  - Яхта, - уточнила Мери-Энн. - Купил по случаю.
  - Где она сейчас плавает? И как к нему дозвониться? Он свой номер на себя
не зарегестрировал...
  - Он его зарегестрировал на меня. Мы вместе... плаваем. А Нимфа причалена
на Кузнечной. Если ты из Центра звонишь, то это - десять минут на такси.
Приедешь?
  Некоторое время Пер переваривал эту информацию.
  - Ты не можешь позвать его к аппарату? - наконец спросил он. - Это в
связи с делом одного нашего друга - Тора Толле. Ты знаешь. С ним сейчас
нехорошо...
  Теперь несколько секунд помолчала Мери-Энн.
  - С Кондратом тоже... нехорошо сейчас... Обо всем этом надо поговорить...
Приезжай.
  Пер еще раз отбил по поверхности стола короткую дробь.
  - Жди. - наконец сказал он.
  
                  * * *
  
                
  
                  
    Ганс Крюге был полной противоположностью тому образу, что сложился в
воображении комиссара, после краткой характеристики, которую выдал ему
раздосадованный Ким. Больше всего приват-доцент в отставке и сотрудник
исследовательского отдела Разведслужбы (из которой, как говорят, в отставку
не уходят) походил на лавочника-антиквара. Возраст его определить было,
пожалуй, невозможно - есть такой тип людей, для которых в сорок время
останавливается и напоминает о себе лишь в глубокой старости.
  Еле кивнув комиссару, он продолжил энергично рыться в допотопной
картотеке. Его повадки были повадками явного холерика.
  С немцами всегда так, - подумал Роше, - или педант или холерик. Зато,
если уж холерик - так еще тот...
  Он пристроил шляпу на вешалку, роль которой выполнял мудреный рог
какой-то нездешней твари и стал осмотриваться , привлекая внимание хозяина
задумчивым посапыванием.
  Кабинет, любезно оставленный администрацией университета за доктором
Крюге после его ухода на вольные хлеба, еще больше усиливал ассоциации с
антикварной лавкой. На полках и стеллажах теснились экспонаты невиданные и
чудесные. Тут были: целая коллекция мечей - удивительно узких и хищных,
словно воплотивших в себе саму идею убийства, масса различных предметов
вооружения и экипировки - от изящных стилетов до боевых шлемов с мощными
респираторами, мудреной оптикой. Книги и свитки в причудливых футлярах.
Одежда - словно из реквизита к модернистскому спектаклю о жизни древности.
Масса предметов неизвестного комиссару назначения. Снимки - много снимков.
И даже картины. Техника исполнения - детская какая-то. Примитивизм.
Неосознанный, пожалуй, примитивизм. Но зато - как выразительно...
  Вжатые в почерневшую, выгоревшую чашу долины строения - что-то явно
оборонное: доты, бункеры.
  Безжизненные, грозным хо