одумал Снеер.  -  С  самого  утра  шляется  по
кабакам. Откуда у него столько желтых? Не иначе - нечистый бизнес".
     Он хотел тут же повернуться и уйти,  но  быстрые  вылупленные  глазки
сразу же выследили его.
     - Прекрасно? - обрадовался Прон. - Пойдем вместе, если ты  не  имеешь
ничего против.
     Снеер не успел придумать отговорки, пришлось спуститься  и  вместе  с
Проном отправиться в отель.
     - Не видел девушку? - спросил Снеер.
     - Нет. Но она наверняка появится в "Космосе". Это одна из тамошних.
     Снеер несколько минут  молчал.  Свернули  в  одну  из  узких  боковых
улочек, сокращая  путь  к  отелю.  Улицы  были  пустынны,  только  изредка
попадался какой-нибудь запоздалый прохожий. Трудно было  поверить,  что  в
центре столь многолюдной агломерации почти никто не ходит по улицам  после
полуночи.
     Сзади задуднили тяжелые  шаги.  Снеер  оглянулся.  Их  догоняли  двое
высоких широкоплечих мужчин. Больше на улице не было ни души.
     Шаги приближались. Снеер увидел длинные тени по обе стороны тротуара,
словно приближавшиеся хотели обойти их с  двух  сторон.  Неясное  ощущение
опасности запоздало  на  мгновенье.  Он  почувствовал,  как  тяжелая  лапа
охватывает его сзади, толстое предплечье прижало подбородок.
     - Тихо, - сказал напавший. - Нужен не  ты,  но  если  пошевелишься  -
сверну шею!
     Снеер замер. Краем глаза он видел, как второй детина, прихватив одной
рукой  вырывающегося  Прона,  а  второй  зажимая  ему  рот,  тащил  его  к
ближайшему подъезду старого каменного дома. Снеер знал, что не справится с
бандюгой, державшим его в железных объятиях. Он не  был  умелым  драчуном,
наоборот, предпочитал скорее интеллектуальные, нежели боксерские поединки,
и - именно поэтому -  всегда  старался  держать  свои  ноги  в  состоянии,
позволяющем молниеносно удрать.
     "Только б вырваться!" - подумал он, изучая пальцы державшей его руки.
     Его  правая  рука  была  свободна.  Противник  верил  в  силу  своего
предплечья и прочность обхвата левой руки Снеера.
     Второму нападающему без особого  труда  удалось  затащить  верещащего
Прона в темный подъезд. Снеер понимал, что  должен  что-то  сделать  -  не
столько из особой симпатии к Прону, сколько из чувства справедливости.  Он
всегда считал, что применение грубой силы  против  человека,  единственным
оружием которого является голова на плечах, есть свинство, и  его  следует
карать по меньшей мере  смертью,  по  возможности  предваряя  ее  пытками.
Всякий раз, когда кто-нибудь, используя физическое преимущество,  позволял
себе применить против него силу, Снеер - не располагая другими  средствами
- в воображении свершал над виновником изощренную экзекуцию. Это позволяло
ему  легче  проглотить   горечь   бессилия   и   перейти   к   нормальному
существованию.  Он  много  раз  обещал  себе,   что   вместо   электронных
приборчиков  когда-нибудь  придумает  чудесное,  бесшумное  и  безотказное
оружие, которое послужит ему для покарания всех, кто когда-либо  осмелится
его тронуть.  Однако  порой  он  не  выдерживал  напряжения  и  реагировал
иррационально, без самоконтроля, особенно в случаях разительного свинства.
     Он почувствовал, что захват немного вроде бы ослабел, напряженные  до
того мускулы, сжимающие шею, чуточку помягчели.
     "Если успею добежать до Третьей улицы... - подумал он.  -  Там  часто
стоит полицейский".
     Резким движением правой руки он схватил мизинец державшего его  дылды
и  рванул  вверх.  Результат  был  ошеломляющий.  Налетчик  душераздирающе
заорал, отскочил назад и, споткнувшись, уселся на тротуаре. Снеер  отбежал
на три шага, оглянулся и замер как вкопанный.
     Грузный  детина  сидел,  держа  левой   рукой   запястье   правой   и
всматриваясь в  растопыренные  пальцы.  Так  продолжалось  едва  несколько
секунд. Мужчина на тротуаре воздел очи горе и повалился  навзничь,  словно
потерял сознание. Снеер осторожно подошел. Правая рука лежавшего покоилась
на бетоне тротуара, вокруг  нее  на  глазах  образовывалось  темное  пятно
крови. Снеер наклонился и увидел, что на руке не хватает мизинца.
     Только теперь он почувствовал, что зажал в кулаке что-то  мягкое.  Он
медленно разжал пальцы и с отвращением отбросил то, что  держал.  Это  был
мизинец нападавшего.
     Не понимая, что произошло, но полный ощущения собственной вины, Снеер
побежал к подъезду, в котором скрылся второй  бандит.  Они  столкнулись  в
темном проходе. Видимо спугнутый криком, тот бросил свою жертву и  побежал
проверить, что случилось. Снеер в последний  момент  отскочил  в  сторону,
пытаясь вслепую ударить бегущего по голове.
     Рука его едва задела челюсть, но, несмотря на это, бегущий покачнулся
и упал на колени. Снеер повторил удар. Послышался треск ломающихся костей,
противник рухнул на землю и замер.
     Снеер вбежал в подъезд, второй выход из  которого  вел  на  небольшой
дворик между домами. У стены, свернувшись в клубок, стонал  Прон.  Видимо,
получил удар в желудок. Снеер наклонился.
     - Вставай, быстро! - сказал он, поднимая Прона.
     Тот открыл глаза, но сразу встать  не  смог.  Снеер  перекинул  через
плечо его руку и потащил к двери, ведущей на улицу.
     - Что... с ними? -  пробормотал  Прон,  держась  свободной  рукой  за
живот. - Ну и долбанул он меня. Не иначе сломал ребро.
     - Он свое получил. Кажется, я пробил ему череп.
     - А второй?
     - Оторвал ему палец.
     Прон взглянул Снееру в лицо. Его глаза вылупились еще больше:
     - Шутишь?
     - В том-то и дело, что нет, - задумчиво сказал Снеер. - Сам не  знаю,
как это получилось. Подробности завтра сообщат утренние газеты! -  добавил
он и неожиданно рассмеялся.


     Правая  рука  Снеера  несомненно  обладала  невероятными  свойствами.
Легкость, с которой он, вернувшись в свою кабину, сплющил  двумя  пальцами
металлическую трубку кровати, убедила его в  этом.  Потом  он  провел  еще
несколько опытов на мелких предметах, но, не желая превращать в негодность
оборудование кабины, решил прекратить эксперименты.
     Сила руки была связана с браслетом.  Когда  он  надел  его  на  левое
запястье, левая рука приобрела те  же  свойства,  правая  же  потеряла  их
полностью.
     Он заметил, что эффект не ограничивался кистью, а распространялся  на
все мускулы предплечья и плеча. Больше того, это не проявлялось, когда  он
действовал нормально, с умеренной силой, и  лишь  значительное  напряжение
мускулов и даже просто желание вызывали необычную силу.
     Что же представлял собой браслет?  На  глаз  обычный  кусок  металла.
Снеер пробовал представить себе механизм его действия, но не  мог,  и  это
наполняло его странным страхом. Он никогда не слышал ни о чем подобном.
     Кто, в таком случае, девушка, подарившая ему столь странную памятку и
тем  самым  снабдившая  инструментом,  придающим  невероятную  силу  руке?
Неужели она хотела продемонстрировать возможности тех,  от  имени  которых
действовала? А Алиса несомненно представляла какую-то  тайную  организацию
либо  группу.  Но  где  эта  группа  могла  взять   предмет,   неизвестный
человеческой технике?
     Именно это было поразительно. Снеер чувствовал,  что  его  затягивает
механизм какой-то машины, прокатывает между  могучими  валами,  которые  в
любой момент могут раздавить.
     Как все это понимать?  Получалось,  что  кто-то  как  бы  вручил  ему
оружие. Против кого? Почему вместо  того  чтобы  усиливать  руку,  они  не
помогли его уму понять, о чем, собственно, идет речь, кто и  чего  ожидает
от него?
     Или это должно было означать: "Мы даем силу  твоей  руке,  а  разума,
которым ты обладаешь, достаточно, чтобы применить ее с пользой".
     Или, может: "Тебе придется защищаться одному - поэтому  мы  усиливаем
твои физические возможности".
     Последней  мыслью  Снеера  было  фантастическое  предположение,   что
ясновидящая Алиса  выполнила  его  глубоко  укрытую  мечту  о  безотказном
оружии, позволяющем незамедлительно карать мерзавцев,  которые,  используя
свое физическое преимущество, безнаказанно измываются над теми, кто слабее
их.
     С этой мыслью и образом Алисы перед глазами он уснул в  своей  кабине
на восемнадцатом этаже отеля "Космос".


     Заметка в утренней газете совершенно  успокоила  Снеера:  оба  ночных
налетчика числились в списках полиции. Объяснения, приведенные в больнице,
куда отвез их  ночной  патруль,  были  туманными  и  противоречивыми,  что
направляло следствие на совершенно безопасный  для  Снеера  путь.  Полиция
сочла происшествие результатом взаимных  расчетов  в  преступном  мире,  а
единственной не поддающейся объяснению деталью был оторванный палец одного
из пострадавших. У второго налетчика, доставленного в больницу  в  тяжелом
состоянии, была раздроблена височная кость и  трещина  в  нижней  челюсти.
Полицейский эксперт установил, что  удары  были  нанесены  кулаком,  а  их
последствия говорят о чрезвычайной силе. Поэтому  виновного  искали  среди
субъектов, пользующихся карате и подобной техникой борьбы, что  ставило  и
Снеера и Прона вне круга подозреваемых.
     "Если у них и были какие-то претензии к Прону или кто-то их  на  него
науськал, то они тем более не вспомнят ни  о  неудачном  нападении,  ни  о
хозяевах", - подумал Снеер, просматривая газету за утренним  кофе  в  баре
отеля. Он  читал  только  заголовки  статей,  которые  не  обещали  ничего
сенсационного -  так,  обычная  ежедневная  порция  информационного  шума,
имеющего целью удовлетворить жажду среднего арголандца  и  на  целый  день
зарядить его уверенностью,  что  он  проинформирован  абсолютно  обо  всех
важных делах,  случившихся  в  агломерации  и  мире.  К  этим  квазиважным
информациям  обычно  подбрасывали  щепотку  любопытных  вещиц   совершенно
мелкого калибра, как бы давая понять, что ничего больше  уже  добавить  не
имеют, а просто заполняют оставшиеся в номере пустые колонки.
     Средний шестиряк без замечаний  принимал  к  сведению  картину  мира,
нарисованную утренним выпуском "Зори Арголанда"; пятиряк порой сомневался,
исчерпали ли газетные сообщения весь  объем  событий;  четверяк  же  читал
только заголовки, не  теряя  времени  на  то,  чтобы  углубляться  в  суть
заметок, а потом концентрировал внимание на объявлениях, которые содержали
максимум информации о том, чем в данный момент живет агломерация.
     Как пристало истинному четверяку, Снеер тоже не забывал просматривать
мелкие объявления. Из них можно было добыть массу полезных и  поучительных
сведений.
     В  рубрике  "Купим",  например,  последнее  время  появились  десятки
одинаковых объявлений: "Куплю канареек". Сие отнюдь не означало  какого-то
особого интереса к выращиванию певчих пичужек. Каждый прекрасно знал,  что
слово "канарейки" в  данном  случае  обозначает  желтые  пункты.  Торговля
пунктами официально не разрешалась, но с их помощью можно  было  совершать
частные расчеты или преподносить  в  виде  подарков.  Так  что  проведение
трансакции  было  делом  совершенно  простым,  но,  обращаясь  в   газеты,
следовало пользоваться криптонимом,  известным,  впрочем,  соответствующим
властям также.
     "Все обманывают всех и все  знают,  что  их  обманывают",  -  подумал
Снеер, одновременно отметив, что этот вывод вызывает  у  него  все  меньше
удивления. Теперь он уже понимал, что негласный всеобщий  уговор  образует
один из столпов, на которых зиждется система.
     Рубрика "Обучаем" содержала предложения  такого  рода:  "Если  хочешь
добиться более  высокого  разряда,  звони...",  либо  "Поднимаю  интеллект
ускоренным  методом  -  специалист  высокого  класса,   телефон...".   Так
поступали чекеры  среднего  уровня,  работавшие,  как  правило,  "пять  на
четыре".
     В рубрике "Работа" в основном публиковались  такие  объявления:  "Дам
заработать  шестиряку,  желательно  бывшему  боксеру",   либо   что-нибудь
похожее. Разумеется, речь шла  об  одноразовом  мордобитии  либо  подобном
"мероприятии". Нередко работодатель  на  поверку  оказывался  уважаемым  и
хорошо оплачиваемым нулевиком.
     Но больше всего неожиданностей приносила  рубрика  "Разное".  Сегодня
она также не разочаровала ожиданий Снеера, как всегда оставлявшего ее  "на
десерт". Кроме типичных объявлений вроде "За пункты сделаю,  что  надо"  и
"Подам руку помощи, недорого", Снеер нашел здесь таинственное предложение:
"Дальтоник. Телефон... Звонить вечером".
     Он как раз размышлял, что бы это могло значить,  когда  к  его  столу
подошел Прон. Выглядел он паршиво, но бодрился. В руках держал газету.
     - Читал? - спросил он, усаживаясь напротив Снеера с кружкой пива.
     - Угу. Кажется, они пошли в другую сторону. Можем спать спокойно.
     - Ты - да. А у меня только еще началось.
     - Во что ты влип, Карл?
     - Меня хотят прикончить. - Лицо Прона выдавало внутреннее напряжение,
глаза беспокойно бегали по бару. - Я думал,  они  ведут  со  мной  честную
игру, делал что велели. А теперь, вместо того  чтобы  платить,  они  хотят
избавиться от свидетеля.
     - Какое-то большое дело?
     - Для них чертовски большое.
     - Для тебя, кстати, тоже. Десять тысяч - не фунт изюму.
     - А... ты откуда знаешь? - перепугался Прон.
     - Пункты глупых не любят. Помни об этом и держи Ключ на заднице, а не
размахивай перед глазами всего Арголанда.
     Прон опустил глаза.
     - Ты прав. Во всяком случае, благодарю за помощь.  Не  думал,  что  у
тебя такая тяжелая ручища.
     - Потому что я пользуюсь ею умеренно, что и тебе советую в  отношении
Ключа и пунктов. Я уже дважды против воли вляпался в твои паршивые делишки
и больше не намерен подставлять за тебя лоб. Впрочем, я теперь буду занят.
     - Нашел работу?
     - В полном официальном значении этого слова.
     - Ты?
     - Представь себе!  -  Снеера  забавляло  изумление  Прона.  -  Платят
хорошо, почему не попробовать?
     - Как нулевику?
     - Нет. Как четверяку.
     - Не понимаю.
     - Если б только это, - буркнул Снеер.
     - Ну так объясни.
     - Мы  не  выдаем  наших  секретов,  -  резко  бросил  Снеер,  а  Прон
покраснел.
     - Ну, пойми, я не могу тебе сейчас ничего объяснить, - промямлил  он.
- Сам видел. Боюсь.
     - А, брось. Что же до той девушки, то все остается по-прежнему. Через
несколько дней сообщу тебе свой новый телефон. - Снеер заглянул в  газету.
- Кстати, вот что... Не знаешь, кто такой "Дальтоник"?
     - Человек, который не различает цветов.
     - Это-то и я знаю. А вот тут, взгляни.
     Прон прочел указанное Снеером объявление и усмехнулся:
     - Ах, это...  Не  слышал?  Совершенно  новое  изобретение.  Генератор
электромагнитного поля. Если его приставить к  расчетному  либо  кассовому
автомату, он нарушает его функционирование.  Владелец  такого  прибора  за
соответствующую оплату отправляется  с  клиентом  на  закупки.  Когда  тот
расплачивается,  этот  приставляет  генератор  к  определенному  месту  на
корпусе кассового автомата,  тот  на  секунду  глупеет  и  превращается  в
"дальтоника": берет с Ключа красные пункты, хотя покупка требует  зеленых.
Обнаружить это невозможно, потому что после выключения генератора  автомат
приходит в нормальное состояние, а на счет клиента в Банк идет  информация
об изменении реестра красных пунктов.
     - Отлично! - бросил Снеер.
     - Для меня без разницы. Я не пользуюсь красными! - поморщился Прон.
     - Потому что глуп! - сочувственно покачал головой Снеер. - Когда этот
метод распространится, зеленые упадут в цене...
     - Не понял...
     - Подумай! Если за красные можно купить то же, что и за  зеленые,  то
разница в стоимости упадет до уровня комиссионных, которые берег  владелец
дальтонизатора. На твоем месте я сейчас же помчался бы к  Банку  и  продал
все зеленые по четыре красных, если они еще не упали ниже.
     - Знаешь, - удивленно сказал Прон, - у тебя нулевиковая голова!  Я  б
не догадался!
     - Между прочим, из нас двоих экономист не я, - с ехидством  проворчал
Снеер.
     - Филип тебя вчера искал, - сменил тему Прон. - Он  тебе  еще  должен
пункты. Придет сюда около одиннадцати.
     -  А  и  верно.  Там  есть  несколько  пунктишек.  Сотня  желтых,   -
меланхолически заметил Снеер.
     - Ничего себе - пунктишки!
     - Ты, Карл, никогда не соберешь большой суммы! -  Снеер  сочувственно
покачал головой. - Если хочешь иметь много пунктов, ты должен относиться к
ним легко. А ты холишь и голубишь каждый пунктик, даже если их у тебя  вон
сколько!
     - Значит, по-твоему, десять тысяч не так уж много?
     - У меня бывало и побольше. Не  успеешь  оглянуться,  как  они  будут
стоить половину. Пункты надо тратить!
     - Верно! Еще два года назад за желтые покупали только  деликатесы  да
товары роскоши, а сегодня уже на одних зеленых не проживешь.
     - Сами виноваты! Все больше дурней  с  завышенным  разрядом,  которые
получают желтые и прикидываются, будто работают. А от их "работы"  товаров
в магазинах не прибывает.
     Прон наморщил лоб и глубоко задумался.
     - Когда мы дойдем до цели, - сказал он немного погодя, глядя в  окно,
- тогда достигнем нашего идеала всеобщего счастья, когда  все,  независимо
от разряда, будем получать столько  желтых,  сколько  сейчас  зарабатывает
толковый нулевик. Но тогда нам их хватит ровно на то,  что  сегодня  может
иметь шестиряк за свои красные.
     - Вундеркинд! - рассмеялся  Снеер.  -  Однако  ты  не  все  растерял,
кое-что еще осталось от институтской экономики.
     - Чихал я на такое счастье, - буркнул Прон.
     В одиннадцать  Снеер  встретился  с  Филипом.  Парень  был  счастлив,
радовался своему второму разряду  и  возлагал  массу  надежд  на  грядущие
успехи. Сейчас он еще был  в  отпуске,  окрашенном  приятной  перспективой
удивить начальника, который тоже был двояком.
     "Напрасно радуешься, - думал Снеер, приходуя остаток  долга  с  Ключа
Филипа. - И ведь мучают тебя  угрызения  совести.  Ты  слишком  порядочен,
чтобы достигнуть чего-либо в нашем мире".
     В полдень он отправился в амбулаторию. В эту пору врачи  принимали  в
основном неработающих, так что большое  количество  пациентов  не  удивило
Снеера. Он терпеливо выстоял очередь к знакомому врачу.
     Когда вышел предыдущий пациент, Снеер скользнул в кабинет.  Не  успел
он прикрыть за собой дверь, как услышал:
     - Разряд? На что жалуетесь?
     - Четвертый, как всегда, - весело сказал он. - Как дела, Дан?
     - Ах, это ты! - врач поднял голову. - Как дела, старый мошенник?
     - Неплохо, клепальщик! По-прежнему пунктики клепаешь? У меня дело  за
желтые.
     - Ну? - Врач потянулся к блокноту. - Свидетельство о смерти?  Справка
о здоровье? Надо думать, не бюллетень о временной нетрудоспособности?
     - Ни боже мой! Я хотел, чтобы ты занялся моей матерью. У нее  неважно
с желудком.
     -  А  у  кого  сегодня  хорошо?  -  вздохнул  врач.  -  Всему   виной
стьюпидаторы [от stupe - дурак, stupefy - притуплять (англ.)].
     - Что-что?
     - Дрянь, которую добавляют в жратву и пиво, идущие за  красные.  Дает
непредвиденные побочные эффекты.
     - Что еще за добавки? Не слышал.
     - Оглупляторы. Об этом не говорят, но они уже перестали быть  тайной.
Придется нашим гениям придумать что-нибудь новенькое.  Шестиряки  начинают
шуметь. Так мать, говоришь?
     - Да. В Северном районе, но я покрою все издержки, если согласишься.
     - Лады. Поговорим позже, только кончу с теми, за дверью. Это недолго.
Сядь за ширмой и подожди.
     Снеер прошел за ширму, а врач крикнул следующего пациента. Он спешил,
чтобы не заставлять дружка ожидать, и прием выглядел примерно так:
     - Разряд? На что жалуетесь?
     - Шестой. Сильные головные боли и...
     - Пьете?
     - Нет.
     - Курите?
     - Да.
     - Много?
     - Двадцать в день.
     - Слишком много. Когда бросите курить, зайдете снова.  Пять  пунктов.
Следующий.
     - Разряд? На что жалуетесь?