думография.
     - Допустим,  я  этого не  буду  записывать,  а  услышать услышал бы,  -
задвигался на стуле Конкретный,  - может, надо было бы мне доехать до вашего
Веселоярска?
     - Можно было бы и доехать.
     - Так что же это за исследования у вас? Кто их ведет?
     - Кто ведет? А сами и ведем.
     - Каким образом?
     - А как? Сначала было как до войны, а теперь вроде бы все по-новому.
     - Но что, что? Об этом никто не слышал и никаких сигналов!
     - Мы и  без сигналов.  Дымография,  к примеру,  что такое?  Топливо для
колхозников,  горючее для техники.  Все то, что идет дымом. С топливом у нас
все в  порядке.  Мой предшественник навел порядок.  Фонды получаем исправно.
Все  занаряженное выбираем своевременно.  Кто  экономит,  у  того и  запасец
собирается года на  три,  а  то  и  на  все  пять,  так  что тут нам никакие
опасности не страшны.  Ни угрозы,  ни морозы.  Что же касается горючего, оно
есть тогда,  когда не требуется,  и его нет,  когда позарез необходимо.  Вот
начинается наша  вторая жатва,  идет  бурячок,  идет кукуруза,  а  семьдесят
шестого бензина -  кукиш!  Кто-то где-то завернул кран - и уже не течет, что
бы ты там ни делал! Вот вам и вся наша дымография.
     - Допустим,  -  поерзал на стуле Конкретный. - Здесь что-то есть. Может
быть, новая наука. А дальше? Как там у вас дальше?
     - Дальше может идти домография.  Это значит: дом и в доме, жилье нашего
колхозного труженика как таковое,  а также его внутреннее убранство или, как
пишут в  газетах и  книгах,  интерьер.  Так  что  же  нам показывает сегодня
домография?  В Веселоярске хата как таковая,  как пережиток прошлых отсталых
эпох исчезла бесследно,  оставшись только для  напоминания потомкам в  нашем
музее  под  открытым небом.  Вместо хаты  у  нас  современный дом,  со  всем
комфортом и эстетикой,  отвечающей достоинству труженика. Так? Так. Но это в
Веселоярске.  Какие же  села еще есть поблизости от  Веселоярска?  Пережитки
прошлого. Глиняные хаты. Соломенные стрехи. Скажем прямо: не богатые, убогие
хаты.  Вот вам и домография.  Правда, и в убогих, внешне старосветских хатах
найдете вы то же самое,  что и в столичных квартирах: дорогая мебель, ковры,
электротехника,  комфорт и  прогресс,  а также дефицит,  который наши дядьки
умеют собирать, как никто на свете, а прячут так, что бей тебя божья сила со
всеми ее ангелами и архангелами,  но все равно не узнает и не найдет.  И все
же:  о чем свидетельствует наша домография? Надо ускорять темпы перестройки.
Надо и надо!
     - Дамография -  это уже из колоды карт,  -  захохотал Конкретный. - Ну,
пиковую даму,  допустим,  знаем  еще  от  Пушкина.  А  далее  раскинем наших
червонных девчат, красивейших в мире, дам бубен, которые грызут мужей даже в
космосе и  под  землей,  и  трефовых дам,  для которых первая половина жизни
стремится набрать вес, а вторая - его сбросить. Такая ваша дамография?
     - Навряд,  -  сказал Гриша.  - Наша дамография - это даром - графия для
мужчин.  Дамография - это доярки, свинарки, птичницы, огородницы, садовницы,
свекловичницы,  -  это  все  женщины,  перед которыми надо  упасть ниц  всем
благополучным,     благонадежным,    благословенным,    благоустроенным    и
благопристойным.
     - Допустим,  допустим, - в тональности ведущего телевизионной программы
"Очевидное  -   невероятное"  пробормотал  Конкретный.   -   Специфика  моих
демографических исследований не  охватывает  всех  этих  ваших  маргинальных
отклонений, но меня заинтересовало словосочетание "дюмаграфия". Оно не имеет
ничего общего с  нашей семиотикой и  просто странно,  что в  каком-то глухом
селе рождается такое чудо.
     - А что тут удивительного?  -  пожал плечами Левенец. - О писателе Дюма
слышали?  А как у вас лично с "Тремя мушкетерами" и "Королевой Марго"?  Так,
как и у нас? Вот вам и дюмаграфия! А уж к ней так и хочется присоединить еще
и думографию,  потому что думать мы вроде бы все умеем,  да не каждый хочет.
Не так ли?
     - Допустим,  что я  приехал сюда не  думать,  а...  -  с  этими словами
Конкретный ухватил  на  столе  своими  цепкими пальцами тоненькую папочку из
пестрого пластика и вжикнул синтетической змейкой на ней.
     "Вот гадство, - подумал Гриша, - даже бумаги запираются змеючками!"
     Конкретный тем  временем достал из  папочки лист  бумаги,  исписанный с
обеих  сторон,  держа кончиками пальцев за  самый уголок,  поднял высоко над
головой,  встряхнул им  в  воздухе  чуточку  пренебрежительно,  а  может,  и
брезгливо.  За  хвост да на солнце!  Потом положил лист на стол,  хлопнул по
нему ладонью-лопатой, вздохнул:
     - Допустим,   что  к  моим  научным  занятиям  это  не  имеет  никакого
отношения, но поручено - тут уж ничего не...
     - Заявление? - догадался Гриша.
     - Допустим.
     - На меня?
     - Еще раз допустим.
     - Анонимка?
     - Вся сила в том, что нет. Есть подпись. Дата. Место.
     - Подпись?  Не может быть.  -  Гриша даже забыл поинтересоваться, о чем
заявление,  так потрясло его то,  что кто-то не только написал на него, но и
подписал!
     - Вот,  -  издали показал ему Конкретный.  -  Прошу.  Шпугутькало.  Без
инициалов, но разборчиво. Шпугутькало.
     - Такого человека в Веселоярске нет, - заявил Гриша.
     - Может, женщина?
     - И женщины нет.  И никогда не было. И детей таких не было. И никого не
было.
     - Допустим, псевдоним.
     - Как не аноним,  то псевдоним?  Так что же это - какой-нибудь поэт уже
на меня написал, что ли?
     - Поэзии мало,  - вздохнул Конкретный. - Одна проза. Жестокая проза. Вы
женаты?
     - Ну!
     - Жену вашу зовут Дарина Порубай?
     - Ну!
     - Почему она не взяла вашу фамилию?
     - Вы у нее спросите об этом.
     - У жены высшее образование?
     - Высшее.  А  у  меня среднее.  Хотел на заочный -  вот такое заявление
помешало.
     - Допустим,   что  заочное  образование  -  это  не  совсем  высшее,  -
развеселился Конкретный.
     У Гриши немного отлегло от сердца. Хоть парня веселого прислали. С этой
гадской анонимкой-псевдонимкой!
     - Да я и сам так считаю, - сказал он, - но надо же...
     - Итак, - вмиг посуровел Конкретный, - вы не отрицаете, что женились на
специалисте с высшим образованием, преследуя корыстные цели?
     - Кто вам такое сказал? - подпрыгнул от возмущения Гриша.
     - Так тут написано.
     - А что там еще написано?
     - Еще тут написано, что Дарина Порубай, будучи старше вас на три года и
имея  высшее  образование,   вышла  замуж  за  механизатора,  который  много
зарабатывал,  с  корыстной целью,  но  теперь выжидает,  чтобы  найти  более
выгодного мужа,  о чем свидетельствует ее нежелание рожать детей от Левенца,
тогда как машину "Жигули" в подарок от него она приняла...
     Гриша онемел от такой наглой полуправды. Написано все вроде бы так, как
есть, но одновременно чистейшее вранье.
     - А что там еще написано? - с трудом удерживаясь, чтобы не заскрежетать
зубами, спросил он.
     - Еще  что?  Ну,  заканчивает автор  так:  "По  всему  району  поползли
нездоровые слухи, и трудовые массы всколыхнулись и возмутились".
     - И вы приехали разбирать это?  О том, что поползли слухи? - не поверил
Гриша.
     Конкретный кивнул головой без видимого энтузиазма.
     - А  вот представьте,  что к  вам приехал кто-нибудь из села и  начал о
вашей жене, о семье, о детях. Как бы это вам понравилось?
     - Не женат. Мне противопоказано. Я вегетарианец.
     - Кто-кто?
     - Закусываю солеными огурцами.
     - А-а,  тогда  ясно.  Так  что,  вы  меня  будете  спрашивать  по  этой
псевдонимке, а мне отвечать?
     - Допустим.
     - А как отвечать - по сути или так, как по телевизору?
     - По телевизору? - Конкретный вдруг оживился. - А как это?
     - Ну,  спрашивают,  скажем,  председателя колхоза: по скольку центнеров
пшеницы с  гектара имеет намерение собрать в  этом  году,  а  председатель в
ответ: взяв повышенные обязательства, труженики нашего колхоза прилагают все
усилия, чтобы получить в этом году урожай зерновых на всех посевных площадях
в среднем на 3-4 центнера выше прошлогоднего.
     - Оч-чень  интересно!   -  причмокнул  Конкретный.  -  Но  у  вас  мало
слушателей. Нам бы поконкретнее.
     - Да я  -  за,  -  сказал Гриша.  -  Конкретнее все было бы порвать эту
писульку и пустить на ветер.
     - Не имею права.
     - Дайте мне, я порву.
     - И  вы не имеете права.  Никто не имеет права.  Заявление можно только
закрыть. Для этого создана комиссия.
     - Как же вы его будете закрывать?
     - Очень просто. Я спрашиваю, вы отвечаете.
     - А потом?
     - Если  надо -  подпишете.  Допустим,  так.  "Жигули" вы  в  самом деле
купили?
     - Купил. Как передовому механизатору продали без очереди.
     - И подарили жене?
     - Зачем дарить? Нужно - ездит. Нужно мне - поехал я.
     - Допустим. А детей нет?
     - Каких детей?
     - У вас с женой детей нет?
     - Нет.
     - А "Жигули" купили?
     - Купили.
     - Итак, вы не возражаете, что "Жигули" купили, а детей нет?
     Гриша  смотрел Конкретному в  рот,  откуда  вылетали эти  бессмысленные
вопросы, и поймал себя на мысли, от которой у него даже зачесалось на языке.
     - Слушайте,   товарищ  Конкретный,  -  не  удержался  он  от  искушения
немедленно поделиться своей мыслью, - а где рот у человека?
     - Рот? - оторопело посмотрел на него Конкретный. - Какой рот?
     - Ну,  тот,  которым мы едим борщ, а потом разглагольствуем. Где он? На
голове или где?
     - Ну, допустим, на голове.
     - А голова думает?
     - Допустим.
     - Тогда почему же не думает рот?
     - Конкретно, что вы хотите?
     - Конкретно ваш рот. Что из него вылетает? "Жигули" с детьми? И это вся
ваша демография?  На  чем  же  она  базируется?  На  каком-то  Шпугутькале и
"Жигулях"? А хотите - я к "Жигулям" еще цветной телевизор добавлю?
     - Телевизор?
     - "Электрон-724".  Сам  купил,  сам домой привез,  сам антенну сварил в
мастерской Сельхозтехники.
     - А детей нет?
     - Нет.  А еще -  веранду стеклянную,  двадцать квадратных метров к дому
пристроил.
     - А детей нет?
     - Да нет же. Теперь видите, до чего мы можем договориться.
     Конкретный скоростным методом поскреб у себя в голове,  сначала с одной
стороны,  потом - с другой, но ничего не выскреб, посмотрел на Гришу немного
растерянно.
     - Но я же должен составить справку!
     - Составляйте хоть сто штук!  Если хотите -  могу засвидетельствовать и
подписать.
     - Допустим, мы сами.
     - Сами так сами. А я поехал.
     Прощались в духе взаимопонимания.  О взаимоуважении промолчим.  Не было
надлежащих оснований.
     Крикливца Гриша не  разыскивал.  Сообщить ему,  что Левенца не сгрызут,
как мягонький пирожочек? Гай-гай! Жаль усилий. Посмеяться вместе с ним? Если
все  время смеяться,  то  уже вроде и  не  смешно.  Мог бы,  мог бы  товарищ
Крикливец разобраться и сам и не позорить его,  Левенца,  перед людьми,  так
нет же - умыл руки. На нем весь район висит! А что висит на тебе?
     Гриша гнал мотоцикл по дороге и  незаметно для себя начал разговаривать
с  мотоциклом,  с дорогой,  с полями,  с небом,  с облаками и птицами.  Этот
Шпугутькало,  или как там его,  хотя и негодяй, а попал в больное место. Как
спастись от  жгучей  боли  в  душе?  Ой,  красный бурячок,  зеленая ботва...
Газануть бы со зла так,  чтобы мотоцикл сорвался с  пригорка и  полетел куда
глаза глядят.  Приземлишься в автоинспекции.  Пути неисповедимы...  И коровы
могли бы летать над фермами,  помахивая розовыми крыльями.  А с кем придется
иметь дело Дашуньке?  Тут чудеса нужны другие.  Чтобы просо само становилось
пшеном;  чтобы помидоры росли в  скорлупе,  как грецкие орехи,  и  не гнили,
ожидая транспорта;  чтобы в  сахарной свекле сахар собирался в комочек,  как
косточка  в  абрикосе,  чтобы...  Каждому  хотелось  бы  научиться летать  в
пространстве,  жить без еды, узнавать будущее и вообще... А за кого выходить
девчатам замуж в селе?  За трактора и комбайны?  "Ой,  знав,  нащо брав таку
невеличку,  мене  мати годувала,  як  перепеличку".  Чужую любовь ненавидят,
когда своей не имеют. Пахать поперек поля. Школьников на поля, школьников на
поля!  А  в  раю  дети  были?  Где-то  там  города и  городки объявляют себя
безъядерными зонами.  Капля  в  море.  А  у  нас  все  степи  безъядерные  и
безракетные, только пшеница да кукуруза, свекла да гречиха. А память? Почему
мало  детей родится в  степях?  Факты действительно имели место.  "Мои кони,
твоя  бричка,   жена  моя  химеричка".   Вопрос  надо  обсуждать.  Принимать
конкретные меры.  А детей мало и в степях украинских, и в лесах белорусских,
и   в  Прибалтике.   Считаем  критику  правильной.   Горькая  память  войны,
закодированная в сознании молодых матерей. Взяли повышенные обязательства. А
детей  мало.   "Бешиха*  колючая-болючая,  тут  тебе  не  стоять,  кости  не
ломать..."  Все,  как один.  "Мы -  эхо,  мы  -  эхо,  мы -  нежное эхо друг
друга..." А может, я не председатель, а самозванец. Как тот Лжедмитрий? И на
меня  все  валится,  будто снег на  голову.  Положение горькое,  как  желчь.
"Жигули" уже без очереди.  А  детей мало.  "Иди себе в краски**,  там будешь
пить и гулять и выгоду получать..." Твердая порода украинская!  Муж говорит:
ячмень, жена говорит: гречка. Мужья руководят, а жены царствуют. Хор наивных
напевал:  "Ой, кто в лесу, отзовись-ка!" А он был в степях, и не было у него
никакого намерения менять их  на  все соблазны и  богатства мира.  Гремел на
черном мотоцикле,  в черном дыму,  в черных думах памяти и разлада.  Не знал
модных  внутренних монологов и  архетипов словесных структур  -  обращался к
себе самому и к степи, к небу и к солнцу, и слова сплетались старые и новые,
а душа рвалась мимо них и над ними,  хотела безбрежности и силы,  как у этой
степи,  как у  этой всеплодящей могучей земли с ее мощной грудью и щедротным
лоном, с изгибами-перегибами, всплесками-перелесками.
     ______________
     * Рожа (мед.).
     ** Одно из значений слова "краски" -  цветущие хлеба,  цветы.  Здесь, в
отрывке из народной песни,  употребляется в переносном смысле -  как мечта о
лучшей жизни.

     Дашуньку нашел на ферме, хотел рассказать ей все, но сказал только одно
слово:
     - Думография!
     - Ты уже,  вижу,  скоро с  ума сойдешь на этой работе,  -  сочувственно
взглянула она на Гришу.
     - Уважения еще не заработал, а издевательства сами сыплются! - вздохнул
он.


        "ОЙ ЛОПНУЛ ОБРУЧ..."

     Грише приснилось, будто он главный министр или визирь фараона, и вот он
следит  за  строительством  и  украшением  царской  столицы,   наблюдает  за
сооружением дома  вечности фараона,  то  есть  гробницы,  наслаждается видом
коров,  восторгается ведением полевых работ,  а слуги кричат ему:  "Принимай
свежие  продукты и  ешь,  о  начальник города и  визирь,  счастливое начало,
счастливый год, свободный от зла".
     Он проснулся и  немного полежал,  не решаясь раскрыть глаза.  К чему бы
такой глупый сон?  У Дашуньки не спросишь,  она уже убежала посмотреть,  как
идет первое доение,  да Дашунька в сны и не верила -  она верила в идеалы. А
идеалов у женщин много,  и все они великие и не мельчают,  а разрастаются до
безбрежности и  бесконечности.  Скажи  Дашуньке про  такой сон  -  засмеет и
затюкает.  Куда,  мол,  тебе до  визирей,  если ты на должности председателя
сельсовета ничем не  можешь отличиться!  А  чем тут отличишься,  если дядька
Вновьизбрать оставил ему  такое наследство?  Все  новое,  все уже построено,
открыто  и  пущено  в  дело,  все  действует,  функционирует,  справляется с
обязанностями,  выполняет свое назначение,  а ты только сиди и читай законы,
как подсказывает Ганна Афанасьевна.
     Правда,  у  него все началось с  неприятностей.  Какие-то бессмысленные
проверки,  какие-то заявления,  заметки,  сигналы. А может, это испытание на
прочность? Без неприятностей жизнь становится пресной и вообще теряет всякую
ценность.
     Позавтракав  (чашка  молока  и  краюшка  хлеба),   Гриша  на  мотоцикле
подскочил к сельсовету, сказал Ганне Афанасьевне, что поедет в поле, где уже
начали копать свеклу, и помчался к своему бывшему напарнику Педану.
     Педан  переживал  эпоху  возрождения и  расцвета.  Закончились времена,
когда ему  спихивали старую технику,  теперь уже он  получал и  осваивал все
только  новое  и  новейшее,  и  уже  ему  красоваться на  Досках  почета,  в
президиумах  собраний,   на  страницах  газет.  Что  ж,  заработал  человек,
дотерпелся и  достиг.  Кто позавидует -  пусть попытается встать на Педаново
место.  Тут не знают таких конкурсов, как в техникумы гостиничного хозяйства
или на юридический.
     А вот Грише хотелось снова вернуться на комбайн.  Зерновые убрали и без
него. Там проще. А бурячок - зелье трудоемкое. Копай его - не перекопаешь.
     Комбайн у Педана был новенький,  только что с днепропетровского завода.
Синенький,  как кастрюлька, аккуратный, будто космический аппарат. Не ревет,
не  надрывается,  только клекот от  него  и  какое-то  вроде бы  облегченное
воздыхание после  каждой  порции свеклы,  добытой из  твердых объятий земли.
Копание еще только началось, первые дни, а уже на поле вороха свеклы, уже не
успевают вывозить, уже не хватает машин. Что же будет дальше?
     Педан подошел к краю загона,  Гриша вскочил к нему,  пристроился рядом,
пожал ему локоть.
     - Здоров!
     - Здоров.
     - Копаешь?
     - Копаю.
     - А вывозят?
     - Плохо.
     В Гришиной голове заработал механизм новых обязанностей. Ну, поговорить
с  Зинькой Федоровной -  это  ясно.  А  еще?  Немедленно создать депутатскую
группу для помощи.  Он сам ее и возглавит.  А для оперативного вмешательства
попросится на комбайн сменным к Педану. Чтобы агрегат не останавливать.
     - Пришел проситься твоим сменным! - крикнул он Педану в ухо.
     - А что ж, давай.
     - Зинька Федоровна не будет против?
     - Уломаем.
     Гриша  кричал  Педану в  правое ухо,  а  слева  от  комбайнера уселась,
неизвестно откуда прилетев,  длиннохвостая сорока и застрекотала ему в левое
ухо.
     - А это откуда? - удивился Гриша. - Вести на хвосте приносит?
     - Это Маргося,  -  улыбнулся Педан. - Приучена. У меня на груше гнездо,
птенец выпал из него. Я подобрал, выкормил, теперь не отстает.
     - А Маргося - что это?
     - Да это я, знаешь, в честь премьерши назвал. И научил, хотя и учить не
надо, она богом так создана, что тащит все на свете. Вот посмотри.
     Он   достал  из  кармана  огрызок  карандашика,   взмахнул  им,   будто
намереваясь писать, крикнул сороке:
     - Маргося! Посмотри-ка!
     Сорока нацелилась неподвижным черным глазом на карандашик, улучила миг,
когда пальцы Педана чуточку расслабились,  с  громким криком метнулась перед
самым лицом комбайнера, выхватила карандашик и бросилась наутек, победоносно
покрикивая.
     - Видишь, - захохотал Педан. - Украдет, еще и хвалится.
     - Во рту кусочек дерева, а она стрекочет? - не поверил Гриша.
     - А черти ее маму знают,  как это у нее получается. Может, она в когтях
держит.  У  нее еще две подружки есть -  вот уж  бандитки!  Бросил я  как-то
своему Рябку кость,  Маргося тотчас же приметила,  пурх-пурх, а кость больше
ее.  Тогда она как?  Тотчас же призвала своих союзниц, сама клюет ухо Рябка,
он лишь отмахивается да рычит, а две подружки налетели, приноровились с двух
сторон к  мослу -  и айда.  Маргося за ними,  а Рябко только зубами пощелкал
вдогонку.
     - Мне бы такую птичечку, - сказал Гриша.
     - Могу дать взаймы.  Пару раз накорми ее чем-нибудь вкусным,  полетит и
за тобой.
     - Это если понадобится.
     - Только свистни - и дело с концом! У меня после тех кур моих с птицами
контакты на высоком уровне!
     - И после того, как ты Самуся огрел петухом? - засмеялся Гриша.
     - Самусь - пройденный этап. Бежал на каменоломню, посвисти ему вслед. А
нам с тобой