медленно, не отрывая взгляда от чужака,  подошла  к
столу,  взяла  тяжелый  канделябр  с  зажженными  свечами  и
произнесла,  выталкивая  слова  через  внезапно   пересохшее
горло:
 -  Вам  нужен отдых. Наверху вас ждет горячая вода и  ужин.
Пойдемте, расскажете о себе утром.
 Человек поднялся, разминая затекшие члены, и кивнул.  Кроме
тех  нескольких  слов  за воротами, он  не  произнес  больше
ничего.

                             XI

 Буря  настигла  его сразу же, как только он  попал  в  этот
лепесток.  Он  знал,  что  так  будет,  но  надеялся  быстро
пересечь  опасный участок, и уйти в следующий мир. Он  очень
спешил.
 Лошадь   уже  выбивалась  из  сил,  черные  пыльные  смерчи
завывали со всех сторон, сыпя жгучим песком, сбивая  с  ног,
раскаленный  ветер обдавал жаром так, что  трескалась  кожа.
Буря  была  всюду, и не было ей ни конца, ни края. Немыслимо
было  в этом пыльном котле отыскать правильную дорогу, и  он
просто  старался  удержаться  в  седле,  не  дать  обезуметь
лошади,  которая совсем ослепла от секущего ветра,  и  любой
ценой  выбраться на чистое пространство. Он отдал  все  свои
силы  лошади, и та, ничего уже не осознавая, неслась вперед,
сквозь  ураган. Но все усилия были тщетны. Буря,  получив  в
свои пыльные лапы игрушку, уже не хотела расставаться с ней.
Она   тешилась  им  внутри  своей  воющей  утробы,  хлестала
смерчами,  смеялась и хохотала на разные  лады,  опрокидывая
над  путником  все  новые  горнила  раскаленных  углей.  Она
оживляла  страшные  мороки,  дрожащие  в  угольном   мареве,
натравливала  их на лошадь, лишая бедное животное  последних
крупиц  сил и разума. Истерзанная земля раскрывала пропасти,
скалящиеся  острыми зубами камней под ногами коня,  стараясь
поймать, заглотить и раздавить животное и всадника, отрыгнув
буре  грязно-розовой  сукровицей.  Жестокий  ветер  свистел,
завывал, стараясь содрать кожу с рук и мясо с костей.
 И человек понял, что настала пора умирать.
 Тогда  он достал средство, которое берег как раз для такого
случая.  И  вот, похоже, пришел его черед. С  трудом  двигая
рукой,  он достал из-за пазухи небольшой хрустальный флакон,
полный  рубиновой  жидкости.  Кровь  дракона.  Кровь  друга.
Повелитель Ветров сам подарил ему скляницу, сказав, что  она
поможет  ему в минуту гибели. Именно и непременно  только  в
минуту  смерти.  Смерти насильственной,  нежелаемой,  смерти
страшной.
 Непослушной  рукой  он вытащил плотно притертую  пробку,  и
припал   губами   к  горлышку.  Жидкие  капли   раскаленными
жемчужинами  опалили горло, протекли в  желудок  и  остались
там, образовав рубиновое озерцо. Оставшуюся жидкость всадник
вылил на ладонь и, прижавшись к шее лошади, дотянулся до  ее
морды. Плеснул в раздвинутые удилами, покрытые черной  пеной
губы, и лошадь невольно захрипела.

                             ***
 О  Повелитель  Ветров, живущий в стране вечных  ураганов  и
бурь!
 Твоя  жизнь  -  это вечный полет. Ты бросаешь  вызов  самым
сильным,  и  побеждаешь их! Ты скользишь на  спине  бури,  и
вихри прислуживают тебе! Ты купаешься в гигантских штормовых
волнах, неподвижно паришь в центре тайфуна и вторишь  голосу
урагана,  поющего песнь разрушения. О воспетый тобою  полет,
когда  сильфы,  духи  ветра, танцуют  на  твоих  распахнутых
крылах!

                             ***
 Всадник привстал в стременах, полной грудью вдохнул  ветер,
который ранее стремился разорвать легкие, а теперь услужливо
наполнил  их  чистым воздухом, и засмеялся. Как  он  мог  не
замечать, насколько прекрасна буря! Он был слеп, не видя  ее
великолепия, буйства ее красок, силы ее очарования!  Человек
стоял  в  центре  урагана,  и  смеялся.  Смеялся  счастливо,
радостно, открыто, без злобы, и властности. Лошадь  под  ним
больше  не  шарахалась  безумно от мороков  бури,  глаза  ее
светились  рубиновым светом, ноздри раздувались, впитывая  в
себя  запахи,  несомые ветром, и животное  нетерпеливо  било
копытом,  готовое рвануться, распластаться в  потоке  ветра,
испытать сладость полета.
 И  они помчались. Лошадь, которой досталась капля драконьей
крови,  теперь  обгоняла ураган. Буря накрыла очень  большую
территорию,  и  всаднику потребовалось много времени,  чтобы
достичь  ее  границы.  Они вырвались  из  черной  клокочущей
завесы, и полетели вперед, а буря гналась за ними по пятам.
 Всадник   не   сразу  заметил,  что  под  копытами   лошади
расстилается   дорога.  Неровная,  иногда  пропадающая   под
россыпями  камней, она вела к стенам крепости,  выросшей  на
горизонте. Действие волшебного снадобья кончилось, и  лошадь
опять  стала  задыхаться.  - Ничего!  -  уговаривал  всадник
животное, - осталось совсем немного.
 Крепость   оказалась   гораздо   дальше,   чем   показалось
всаднику. Просто она была настолько огромна, что ее башни  и
контрфорсы  парили над горизонтом, когда  основания  еще  не
было  видно. Полумертвый от бешеной скачки всадник спешился,
и  ударил в колокол, висевший у запертых ворот. Долго  никто
не  открывал. Буря, воспользовавшись промедлением  человека,
опять  настигла  его,  и завыла вокруг  с  удвоенной  силой,
повиснув густой клубящейся завесой вокруг. Человек звонил, с
силой  дергая  за веревку, привязанную к языку  колокола,  и
колокольный звон причудливо вплетался в вой бури. Наконец за
воротами послышался шорох, открылось небольшое окошко, и еле
слышный голос спросил, что ему нужно.
 Его  впустили внутрь. В мятущемся свете факела  угадывалась
фигура  женщины. Кто она? Человек так устал, что  ни  о  чем
сейчас  не хотел думать. Она проводила его к камину, и  ушла
заняться   лошадью.   Когда  женщина  появилась   опять,   в
освещенной зале, и он наконец увидел ее, то не смог сдержать
дрожи.  Он мог только стоять, и смотреть на нее, не в  силах
оторвать глаз. И ничего не говорить. Не нужно сейчас  ничего
говорить. Как будто почувствовав что-то, женщина отвела  его
наверх, отдыхать, и оставила одного.

                             XII

                              Мечты господни многооки,
                              Рука Дающего щедра,
                              И есть еще, как он, пророки -
                              Святые рыцари добра.
                              Он говорит, что мир не страшен,
                              Что он Зари Грядущей князь...
                              Но только духи темных башен
                              Те речи слушают, смеясь.

 Человек проснулся от тишины. Всю ночь вокруг крепости  выла
и  бесновалась  буря,  вой  ее не  могли  заглушить  никакие
толстые стены. Но теперь она ушла.
 Человек  встал,  оделся,  взял в  руки  шпагу,  подержал  в
раздумьи, и отложил в сторону. Вчера запыленная, пропитанная
потом  одежда, сейчас была вычищена, выстирана, даже клинок,
в ножны которого набился песок, был смазан и отполирован.
 Женщина  сидела  у камина, и, видимо, ждала  его,  так  как
рядом  на  столе был накрыт завтрак на двоих.  При  виде  ее
мужчину  опять  охватила  дрожь,  и  он  не  мог  найти   ей
объяснения. Да, она очень красива. Стройная, прекрасная.  Но
это  не от того. Он и раньше встречал прекрасных женщин. Она
была  просто особенная. Как будто он всегда знал ее,  только
забыл, или не видел очень давно, а теперь встретил вновь.
 -  Меня зовут Роланд. - Слова давались с таким трудом,  как
будто  ранее  он  не умел говорить вовсе, и вдруг  научился,
только  еще  не  знает, как применять это  свое  умение,  не
знает,  как  нужно  управлять языком и  горлом,  чтобы  речь
лилась легко и свободно...
 -Марита.  - произнесла она после некоторого колебания.  Она
вздрогнула,  когда  он произнес свое имя.  Так  похоже...  И
решила  назваться тоже тем, другим именем... Может, он  тоже
вздрогнет, узнавая ее?
 Нет,  он  ничем не показал, что знает ее. Просто улыбнулся.
На  мгновение в его взгляде даже мелькнуло облегчение. И все
же...

 - Зачем вы здесь? - спросила Тереза за завтраком.
 -  Случайно. - Роланд помолчал. - Хотя... опыт мой говорит,
что  случайностей  не  бывает. Это  нам  предстоит  выяснить
вместе. Зачем я здесь.
 Тереза вопросительно приподняла брови.
 -  Я  попытаюсь объяснить. - Завтрак был съеден,  и  Роланд
откинулся  в высоком кресле. Уставшее тело все еще требовало
отдыха. - Меня застигла буря, когда я въехал в ваш мир...
 -  В  наш мир? - перебила его Тереза. - Вы из другого мира?
Возможно ли такое... разве есть еще другие миры?
 -  Да,  я  из  другого мира... из других  миров.  -  О,  не
перебивайте! Я расскажу вам.
 Меня  застигла буря, когда я въехал в ваш мир. Я знал,  что
она начнется, как только я пересеку границу, но я должен был
спешить.  Теперь это уже не важно. На самом деле  мне  нужно
было  совсем в другое место, через ваш мир - самая  короткая
дорога.  Я  спешил к другу, живущему в соседнем  лепестке...
Извините меня, я опять начал не с того, вы не понимаете.
 Итак, я начну с того, что миров множество.
 -  Вы  имеете в виду великие сферы творения из АЙН  СОФ?  -
спросила Тереза
 -   Нет.   -   Роланд   внимательно   посмотрел   на   свою
слушательницу, но решил, что вопросы он задаст потом.
 Я  говорю о мирах, содержащихся в четвертой короне, Ассиах.
Философы   представляют  их  в  виде  лепестков  мифического
лотоса, числом всего десять. Они расположены кругом, центром
которого   является   линия,   восходящая   к   непостижимой
неуловимой высоте, центру всего сущего, Макропрософусу. Этот
центр  еще  именуют белой головой, цветом подобной  лепестку
лотоса,  отражающему солнечный свет. Каждый лепесток  -  это
мир. Лепестки охватывают все сферы, сходящиеся в центре, АЙН
СОФ, возвышающимся подобно пестику цветка. Когда-то, на заре
жизни,  лепестки были плотно сжаты, свернуты в бутон, вокруг
неуловимой  высоты.  И вот они начали раскрываться,  подобно
тому,  как  земной  цветок распускается навстречу  солнечным
лучам.  Но  все  же  они были близки, соприкасались  друг  с
другом, что давало возможность переходить из одного лепестка-
мира  в  другой.  Лепестки раскрылись, отдалившись  друг  от
друга,  явив миру центральную точку, Эхейх, что  означает  Я
ЕСТЬ.  И  было  сказано: " Когда сокрытое  Сокрытого  желает
раскрыть  Себя,  Оно  сначала  делает  единственную   точку:
Бесконечность  была полностью неизвестной  и  не  рассеивала
никакого  света, пока появление точки не пробило  брешь."  И
когда Мировой Лотос расцвел, сияние Кетер освещало его.
 Теперь,   на   закате  мира,  лепестки  вновь  закрываются,
подобно тому, как земной цветок сворачивает лепестки,  чтобы
переждать    холодную    ночь.   Опять    стало    возможным
путешествовать  из мира в мир, но сияние  Кетер  меркнет,  и
высшие прекрасные сферы удаляются от Ассиах, уходя внутрь, в
центр АЙН СОФ.
 -  Наступает ночь? Мы все погибнем? Может, это нужно как-то
остановить?  -  со  страхом  спросила  Тереза.  Роланд  тихо
рассмеялся.
 -   Зачем?  Это  естественный  процесс,  завершающий   цикл
существования. Пройдет еще много эонов, прежде чем  лепестки
сомкнуться,  мы с вами этого не увидим. А потом будет  новый
рассвет,  и миры возродятся, светлые и чистые, как  лепестки
цветка,  умытые утренней росой. Мы живем на закате  мира,  и
ничего  с этим нельзя поделать. Вы видели, как пуста  земля?
Она  готовится к долгому отдыху. Но там, где еще сохранились
очаги   жизни,  заметнее  всего  агония,  растянувшаяся   на
столетия.  Древние, собранные на заре жизни  знания  уходят,
оставляя  после  себя  невежество, болезни,  суеверия.  Люди
ожесточаются.  Сами  не  зная того, сеют  они  разрушения  и
смерть,  ускоряя  процесс распада. А  я,  и  несколько  моих
товарищей,  путешествуя по мирам, стараемся  спасти  остатки
древних   знаний,  культур,  помогаем  немногим   оставшимся
просвещенным людям. Мы стараемся уберечь мир от скверны, что
норовит опутать всякое умирающее тело.
 -  Но...  если мир умирает, разве не напрасна ваша  работа?
Не все ли равно, если всех ждет один конец?
 -  Ничего  не бывает напрасно! - Голос Роланда зазвенел.  -
Пусть умирает старое, отслужившее свое тело. Важно сохранить
дух.  Необходимо  сохранить энергию,  накопленную  за  время
сияния Кетер, и передать ее в новый, возродившийся мир.
 -  Кто  вы,  Роланд?  -  Внезапно  спросила  Тереза.  -  Вы
говорите о таких вещах...
 Роланд опять улыбнулся. Какая хорошая у него улыбка...
 -  Вы  правы, Марита. Я... не совсем человек. То есть, тело
мое  вполне  человеческое,  - поспешно  сказал  он,  заметив
недоверчивый  взгляд Терезы. - Я один из немногих  эмиссаров
Первой  Короны,  добровольно  пожертвовавший  бессмертием  в
Кольцах  Священных Имен для того, чтобы следить  за  мирами,
оберегать  их,  и,  когда придет время, передать  энергию  в
новое  космическое яйцо, из которого когда-нибудь  возникнет
молодой  мир.  В начале нас было десять, по числу  миров,  и
потому, что десять - есть священное число, скрывающее  тайну
универсальной природы. Но сейчас, когда срок близок, я  даже
не  знаю,  сколько нас осталось. Многие исчезли.  Но  должно
быть  непременно десять. В противовес нам, существуют десять
эмиссаров   из   рода  человеческого,   вставших   на   путь
разрушения. Это тоже естественный процесс. Ничто,  ни  свет,
ни  тьма, ни добро, ни зло, не могут единолично существовать
во  вселенной. Они усиливают агонию мира, заставляя  тратить
накопленную энергию.
 Марита сразу вспомнила Орландо. Догадка сверкнула перед  ее
мысленным взором... Его безумное лицо, непонятный,  страшный
смех при виде любого насилия...
 -  Я... кажется, знаю одного такого человека... - Голос  ее
был холоден.
 -  В  самом деле? - Роланд был искренне удивлен. - Но  как?
Откуда? Рыцари разрушения, как и мы, не живут в миру.
 -  Один  из  них  был моим мужем, - тихим голосом  пояснила
Марита. - И я поклялась убить его.
 -  О Боже! - только и произнес Роланд побелевшими губами. -
О Боже!
 Марите  вдруг показалось, что повеяло холодом, и вот здесь,
сейчас, появится призрак Орландо. Она поежилась, несмотря на
исходящий от камина жар.
 -  Буря давно кончилась, сейчас светит солнце. Пойдемте  на
крышу, оттуда видна вся равнина! - Марита встала, и призывно
протянула руку Роланду.
 -  Да,  да, конечно, пойдемте! - поспешно произнес  Роланд,
проведя  рукой  по лицу. Он, казалось, внезапно  очнулся  от
сна.
 За  стенами  замка был ветер. Он свистел  в  зубцах  башни,
гнал  мелкие  соринки  по поверхности крыши,  трепал  жидкие
метелки  травы  внизу, на земле, поднимал небольшие  пыльные
смерчики.
 Марита  с  наслаждением  вдохнула  свежий  воздух,  немного
пропитанный   пылью,  но  от этого имеющий  особенный  вкус.
Платье хлопало на ветру, и пришлось все время держать  подол
рукой. Роланд тоже подставил лицо упругим ветряным струям, и
волосы  его,  длинные и светлые, полетели в потоке  воздуха.
Марита   огляделась.  Пусто.  Торчат  одни  камни,   кое-где
пошатнувшиеся  во  время прошлой бури. Странно,  -  подумала
Марита,  -  тонкие травинки уцелели перед натиском  бури,  а
тяжелые, большие камни повыворачивало из земли...
 -  Раньше  здесь все было по другому - задумчиво произнесла
Марита.  Кругом были неприступные скалы, а дорога вилась  по
дну   узкого   каньона,  который,  при  необходимости,   мог
оборонять  один  человек. Я не знаю, что  было  там,  по  ту
сторону скал, меня привезли в крепость совсем молоденькой, и
я  не  видела  дороги.  Но  замок  остался  прежним.  Те  же
неприступные стены, громадные холодные залы, те же штандарты
на   стенах...  -  Роланд  внимательно  слушал  ее,  но   не
перебивал.
 -  А  потом  все вокруг изменилось. - продолжила Тереза.  -
Замок  стоял на холме, был частично разрушен, а на горизонте
виднелся  город...  Теперь крепость  цела,  как  прежде,  но
вокруг  расстилается пустынная равнина,  ставшая  домом  для
чудовищных бурь, и живут на ней одни камни... и  я,  в  этой
одинокой,  пережившей всех своих хозяев  крепости.  Зачем  я
здесь?  -  Внезапно  Марита испытывающе посмотрела  прямо  в
глаза Роланду. - Может быть, чтобы встретиться с вами?
 - Может быть. - Как эхо отозвался Роланд.
 Они  надолго замолчали. Марита стояла, опершись  о  высокий
парапет,  и  бездумно смотрела, как ветер  катит  по  дороге
шарики  перекати-поля. Откуда они могли взяться? Буря должна
была унести все вокруг на много дневных переходов...
 Наконец  она  нарушила молчание: - Орландо, мой  муж,  тоже
любил  эту башню. Он проводил на ней все время между  своими
отлучками.  Хотя,  наверное, не любил... просто  ему  тяжело
было  ощущать над собой стены, и людей вокруг.  Со  временем
слуги разбежались, старый рыцарь умер, и мы остались вдвоем,
если  не  считать того черного человечка, которого я боялась
почти так же, как Орландо. Хотя однажды он спас мне жизнь...
 При  упоминании  имени  Орландо  Роланд  насторожился,   но
Марита  ничего  не  заметила, продолжая задумчиво  говорить,
глядя вдаль.
 -  Когда  он  привез  мертвую голову, как  две  капли  воды
похожую на его собственную... - Роланд не дал ей договорить,
порывисто схватив за руки.
 -  Молчите!  Не нужно ничего говорить! Теперь я  знаю,  кто
вы!  Я  догадывался, но не смел поверить! О  Боже!  -  опять
вскричал он как тогда, в замке. О Боже!
 Марита  была  напугана его порывом. Удивленно смотрела  она
ему в лицо, не смея отнять руки.
 -  Теперь я точно могу сказать: мы встретились не случайно!
Марита!  Помните,  я  говорил вам  о  рыцарях  Разрушения  и
рыцарях  Сохранения? Так вот, вы правильно  догадались,  ваш
муж,  Орландо, был одним из них. Так же, как я являюсь одним
из  рыцарей сохранения... последним, на данный момент. Я вам
не  сказал, что орден Разрушения является проекцией  на  ваш
мир нашего, и я...
 Марита  не  дала ему договорить. Она с силой вырвала  руки,
которые  до  тех пор держал Роланд в своих, и отшатнулась  к
самому  парапету, ограждающему крышу башни. Она все  поняла.
Да,  теперь  было  понятно то неуловимое  чувство  сходства,
преследовавшее ее. Но это не страшно. Не так страшно.
 Роланд  - проективное отражение ее мужа, но, в нем нет  его
злобы.  Успокоившись,  она снова  подошла  к  Роланду.  Тот,
поймав ее взгляд, продолжил: - Да, мы с ним связаны. Связаны
настолько  прочно, что только смерть обоих  может  разорвать
эти узы. Вы говорили, что он когда-то привез голову, похожую
на  его  собственную? Так вот, была битва. Мы  дрались,  это
неизбежно. Орландо победил. Вы видели мою голову.
 - Но... вы не похожи на Орландо! - возразила Марита.
 -  Мое  тело  похоже. Все различия в облике,  и  внешнем  и
внутреннем, определяются моей духовной сущностью. Когда тело
умирает,  дух  покидает его, и все видят то,  что  осталось.
Вспомните, ведь Орландо не был похож на человека. Он  должен
был  быть  страшен, как смерть. Но вы видели  голову  такой,
какая была у вашего мужа до того, как он вступил в сговор  с
дьяволом. Вспомните!
 Да,  Марита осознала это только сейчас: когда Орландо  стал
привозить  ей  головы, он уже не был похож на  того  гордого
рыцаря,  за  которого  она вышла замуж.  Только  теперь  она
поняла,  почему так испугалась тогда. Она думала,  что  Тот,
кто  привез  голову Орландо - вовсе не он,  что  то  монстр,
убивший ее мужа. И решила отомстить.
 -  Да, теперь вы поняли, - грустно сказал Роланд, - это был
Он. Никто его не убивал, кроме него самого.
 Роланд  отошел к парапету, и, глядя вдаль, глухо  произнес:
-  Вы  были  его женой... Я видел вас. Видел  во  сне.  И...
всегда любил. Я знал, кто вы, я... чувствовал вашу боль,  но
вы были недосягаемы для меня. И это было так давно...
 Марита  почти  не  слушала Роланда, у нее в  голове  билась
одна мысль: если все так, как говорит Роланд, значит, ее муж
жив. Орландо жив.

 Шло  время. Но уже не так тоскливо и медленно, как  раньше.
Ведь рядом  был Роланд. Он умел так счастливо смеяться,  так
радовался  жизни, каждому дню, проведенному с  Маритой,  что
даже  ее замерзшее сердце пон