В  те  времена,  еще  при
Дартесе, Боннар  иногда  бывал  и  у  да  Сильвы,  управляющего  тамошними
плантациями.
   - Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.
   - Это не имеет ничего общего  с  личным  антагонизмом...  Да  Сильва  -
порядочный человек, джентльмен до мозга  костей.  Чего  нельзя  сказать  о
Боннаре...
   - Вы хорошо знаете его? - спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.
   - Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет  глубокие  корни,  -
вернулся он к теме, - я бы сказал, материального характера. Да Сильва  был
акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.
   - Он не получил возмещения?
   - Не в этом дело. Ведь институт могли бы перевести куда-либо  в  другое
место... Барту захотелось уничтожить такую отличную  лечебницу...  Сейчас,
если б не влияние Боннара, все можно было бы изменить.
   - Понимаю. Итак, вы говорите, что в  то  время,  несколько  лет  назад,
Боннар подружился с Браго?
   - Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже,  живя  у  Альберди,
Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь  у
Браго и гроша ломаного в кармане не было.
   - Есть ли смысл,  в  свете  того  что  вы  мне  рассказали,  добиваться
эксгумации?
   - Непременно!  Правда,  теперь  вам  не  придется  предъявлять  Боннару
обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли?  Обстановка  совершенно
изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться,  не
сбежал ли случайно покойник из могилы, - деланно рассмеялся он.
   Я немного подумал.
   - Каково ваше истинное мнение? - начал я, глядя внимательно в  лицо  де
Лимы. - Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто  на  Браго
проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии  противоречат  друг
другу.
   - Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения.  Быть
может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после
эксгумации!
   - Я посоветуюсь со следователем, - сказал я, вставая.
   - Разумеется, вы никому не  станете  говорить  о  наших  первоначальных
подозрениях? - говорил хозяин, провожая меня к двери. -  Дело  ясное.  Нам
важно знать истину. Хотя бы  в  интересах  истории  литературы.  Чтобы  не
случилось, как с Шекспиром...  Во  всяком  случае,  газетам  будет  о  чем
писать.
   "Этот де Лима не дурак, - подумал я, выходя на улицу.  -  Конечно,  они
используют любую возможность. Бизнес! Но с этими деревьями -  удивительная
история".
   Прежде чем действовать дальше, я решил посоветоваться с Катариной... Ее
мнение, как филолога и знатока творчества Хозе Браго, было мне интересно.
   Мы долго беседовали по телефону. Она  весьма  скептически  отнеслась  к
гипотезе де Лимы. Мы уговорились, что я заеду к ней завтра.



5

   - Как ты ухитряешься это делать, Катарина? С каждой нашей  встречей  ты
выглядишь все моложе!
   Я откинулся в мягком кресле, с удовольствием глядя  на  ладную  фигурку
хозяйки.
   - Не плети ерунды. Я почти совсем не спала. Выгляжу, словно  заморыш...
- вздохнула Катарина, ставя на стол поднос  с  завтраком.  -  Всю  ночь  я
сидела над Браго, и, ей-богу, сама не знаю, что об  этом  и  думать.  Это,
действительно, сенсация... Я нашла еще четыре примера. В том числе  три  в
"Грани бессмертия". А их может быть значительно больше. Я ведь перелистала
лишь три книги, изданные за последнее время.
   - Ты все-таки дай мне сказать... Когда я на  тебя  гляжу,  то  чувствую
себя по меньшей  мере  на  пятнадцать  лет  моложе.  Теперь  я  вижу,  что
потерял...
   - Вечно ты... - Катарина вспыхнула и непроизвольно одернула халат.
   - Я знаю, что у меня нет никаких  шансов.  Свои  ночи  ты  без  остатка
отдаешь Хозе Браго.
   - Ты не имеешь никаких прав на ревность... А если говорить о Браго,  то
это любовь платоническая и без взаимности.
   - Если бы я был уверен, что он действительно мертв... - бросил я как бы
в шутку.
   Она перестала наливать кофе и внимательно посмотрела на меня.
   -  Так  ты  думаешь,  что  в  этом  следует  искать   разгадку   "вещих
способностей"?
   - Пока у меня нет собственного мнения.  Это  де  Лима  утверждает,  что
Браго жив. Быть может, он знает больше, чем хочет сказать.
   - Это было бы прекрасно! - взволнованно воскликнула она.
   - В ближайшее время узнаем! Я постараюсь сегодня же  добыть  разрешение
на эксгумацию.
   Катарина насупилась. Неожиданно, словно ей в голову пришла новая мысль,
она сказала:
   - В могиле могут быть останки другого  человека.  Пожалуй,  это  вполне
вероятно. Вот это история...
   - Если быть откровенным, то я не верю, чтобы Боннар зашел так далеко...
   - Я тоже так думаю, - кивнула Катарина.  -  Но  факт  остается  фактом:
Браго довольно странно заглядывает в будущее (если это можно так  назвать)
в своих произведениях. Ты ничего не ешь!
   Она положила мне на тарелку  ветчины,  а  потом  принесла  из  соседней
комнаты две книги.
   -  Несоответствие,  обнаруженное  де  Лимой,  не  единственное.  Правду
говоря, я никогда бы не обратила внимания на эти деревья. Вот посмотри,  -
открыла она одну из книг в заложенном месте и ногтем отчеркнула абзац.
   - "...сметет последний жухлый след осенний", - прочитал я вслух.  Слово
"жухлый" было дважды подчеркнуто.
   - Это строчка Уиллера в переводе Стеллы  Рибейро.  Цитируя  это  место,
Браго воспользовался изданием 1981 года, которое несколько  отличается  от
издания 1974 года. В частности, слово "желтый" переводчица заменила словом
"жухлый".
   - Понимаю. Если Браго умер в 1979 году, то он  не  мог  читать  второго
издания. Но, возможно, изменение внес редактор "Грани  бессмертия",  решив
воспользоваться более поздним переводом.
   - Проверить нетрудно. Но если  это  даже  и  редакторская  правка,  три
других примера заставляют задуматься. Ты знаешь Шалаи?
   - Имре Шалаи?  Лауреат  Нобелевской  премии?  Это  обязан  знать  любой
культурный человек!
   - Дело не в премии, а в том,  что  получил  он  ее  три  года  назад  и
примерно в то же время у нас вышел его  первый  перевод.  А  между  тем  я
убеждена, что на творчество  Браго,  во  всяком  случае  если  говорить  о
"Сумерках" и "Грани бессмертия", повлиял как раз Шалаи.
   - А говорят, что Браго - первооткрыватель, пионер...
   - Не ехидничай. Основное у Браго - умение сливать  воедино  невероятную
динамичность сюжета с поразительными по смелости формальными приемами.  На
первый взгляд поведение героев, интрига,  да  что  там  -  вся  постановка
действия кажется противоречащей логике. А между тем мы тут  имеем  дело  с
абсолютной точностью замысла и глубоким философским  содержанием.  В  этом
умении показывать наиболее существенное Браго  -  мастер  высшего  класса.
Однако это не значит, что, как и любой человек,  творящий  в  определенных
условиях и подверженный их воздействию, он не испытывал различных влияний,
будь то  сознательно  или  подсознательно.  Но  каким  образом  мог  Шалаи
повлиять на творчество Браго, умершего на несколько лет раньше, чем у  нас
вышла первая книга поэта, - непонятно!
   - Быть может, он читал Шалаи в оригинале или даже в рукописи?
   - Исключено! Браго не знал венгерского.
   - Скажи, допускаешь ты возможность того, что Браго жив?
   - Увы, это весьма сомнительно, хотя и наиболее  удачно  разъясняет  все
загадки. Прежде всего Боннар, насколько я его знаю...
   - Как давно ты знаешь Боннара? - прервал я, не скрывая любопытства.
   - О, давно. Я познакомилась с ним лет, наверное, семь или восемь  назад
через профессора Сиккарди, у которого я работала  ассистенткой.  Профессор
поручил  мне  просмотреть  полученные  от  Боннара  рукописи  и   попросил
высказать свое мнение. Это были образцы творчества Браго.
   - Значит, ты его первооткрывательница?
   - Скорее - первый критик, и к тому же суровый. Сейчас мне  эти  заметки
кажутся смешными... В рецензии  не  было  недостатка  в  выражениях  типа:
"автор проявляет  эпический  талант",  "предвещает  писателя  с  солидными
данными"... Откровенно говоря, я чувствовала в нем недюжинный  талант,  но
увлек он меня отнюдь не сразу. Именно в связи с этим отзывом я побывала  в
институте Барта у Боннара. Потом он давал мне и другие рукописи.
   - Так, может быть, ты была знакома и с Браго?
   - Да, - сказала она и умолкла, глядя на чашку с кофе, которую держала в
руке.
   - Ты никогда об этом не говорила... Это было там, в институте Барта?
   Катарина кивнула.
   - Когда ты видела его последний раз? - наседал я.
   - О, весной 1978 года. Примерно за год до кончины.
   - Как он в то время выглядел?
   - Что говорить, не блестяще.
   - А позже ты не пыталась его увидеть?
   -  Во  время  лечения  Боннар  запретил  всякие  посещения.  Он  только
написал-мне... - она осеклась.
   - Боннар?
   - Нет, Браго. Писал, что чувствует себя лучше, очень сожалеет,  что  не
может со мной увидеться, и надеется, что когда-нибудь мы еще поболтаем...
   Мне почудилось, что я заметил в глазах Катарины слезы.
   - Видно, это было не просто знакомство, - сказал я не особенно удачно.
   Она неприязненно взглянула на меня.
   - Чепуха.  Мы  не  были  знакомы  и  двух  месяцев.  Браго  не  покидал
института. Между нами ничего не было.
   - Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я только ищу, за что бы  зацепиться.
Ты бываешь в институте Барта?
   - Нет. После смерти Браго я встретилась с  Боннаром  лишь  недавно,  во
время телевизионной передачи. Но это была мимолетная беседа. О  творчестве
Браго мы говорили с ним где-то в начале 1982 года.  Тогда  Боннар  сказал,
что у него есть рукописи Браго и он намерен заняться  их  публикацией.  Он
обещал позвонить мне или Сиккарди, но  не  позвонил.  Возможно,  забыл.  А
потом уж начали выходить книги...
   - Во время встречи на телестудии он не приглашал тебя навестить его?
   - Нет. Мы перебросились всего  несколькими  фразами,  если  не  считать
дискуссии перед камерами. Времени не было.
   - Но ты могла бы его навестить под каким-нибудь предлогом?
   Она внимательно посмотрела на меня.
   - Если ты поклянешься, что не используешь меня в интриге,  направленной
против Браго...
   - Клянусь, - поспешно сказал я. - Что до Боннара, то, надеюсь, тут тебя
ничто не связывает?
   - Не знаю, - сказала она после недолгого раздумья. - Прежде всего  меня
интересует истина...
   - И я так думаю... Да! Еще одно: ты знаешь сына Браго?
   - Однажды я видела его в клинике. Ему  тогда  было  лет  девять-десять.
Теперь он, наверное, вырос... Он очень походил на отца.
   Она задумалась и как-то потухла.
   - Значит, он довольно часто бывал в институте?
   - Этого я не знаю. Браго отзывался о мальчике очень тепло. Должно быть,
он его любил.
   - Может, мальчик знает что-нибудь о времени, предшествовавшем смерти?
   - Возможно. Хорошо бы с ним поговорить.
   - К тому же имеется и другой повод. Я хотел бы выяснить, есть ли сейчас
контакт между ним и Боннаром. Если ты позволишь,  я  позвоню  от  тебя  де
Лиме? Мать мальчика поехала в деревню и должна была уже вернуться.
   - Пожалуйста. Я уберу со стола.
   Я сел за столик, пододвинул  телефон  и  набрал  номер.  Почти  тут  же
отозвался де Лима. Услышав мое имя, он даже вскрикнул от радости.
   - Ах, это вы, сеньор адвокат?! Ну,  наконец-то!  Я  звоню  повсюду  уже
целый час и нигде не могу вас поймать. К сожалению, у нас  возникли  новые
осложнения... Жена звонила из Пунто  де  Виста.  Представьте  себе,  Марио
опять сбежал...
   - Как это опять? Он же должен быть у Альберди?
   - Сегодня ночью его удалось поймать на дороге вблизи  Пунто  де  Виста,
когда он шел к священнику. Они с матерью остановились поесть в придорожном
баре. Марио вышел умыться и... исчез. Он,  безусловно,  опять  вернется  в
Пунто де Виста, и мы хотели просить вас о помощи.
   - Не очень понимаю, что я могу сделать?
   - Вопрос  весьма  деликатен.  Я  сказал  жене,  что  вчера  мы  с  вами
откровенно беседовали и я вам полностью доверяю. Вам необходимо сейчас  же
поехать в Пунто де Виста. Мы очень вас просим... Разумеется,  все  расходы
мы берем на себя. Жена ожидает вас в "Каса гранде", у сеньора да Сильвы. В
трех километрах  от  деревни.  Любой  деревенский  мальчишка  покажет  вам
дорогу. Мы просим вас. Это очень срочно. Жена объяснит вам все лучше  там,
на месте. Так вы поедете?
   Я не собирался создавать искусственные осложнения, тем  более  что  уже
был не на шутку заинтригован историей со смертью Браго, и согласился.
   Положив трубку, я  взглянул  на  Катарину,  которая  стояла  в  дверях,
заинтересованная разговором.
   - Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.
   Она понимающе кивнула.
   - Пунто де Виста?
   - Да. Быть может, при оказии навестишь профессора Боннара. Согласна?
   - Едем! - улыбнулась она, но тут же, словно спохватившись, спросила:
   - Эксгумация?
   - Не думаю.
   Она облегченно вздохнула.



6

   Катарина  проспала  почти  два  часа.  Она  проснулась,  лишь  когда  я
остановил машину вблизи Пунто де Виста,  чтобы  спросить  дорогу  к  "Каса
гранде".
   - Где мы? - спросила она, зевая. - Ну и заспалась я...
   - Через десять минут должны быть на месте.
   Она потянулась, вынула из сумочки помаду и подкрасила губы.
   - А зачем мы, собственно, туда едем?
   - Я тебе уже говорил, что должен встретиться с сеньорой де  Лима.  Знаю
только, что Марио Браго опять сбежал.
   - Это как-нибудь связано с завещанием?
   - Похоже, да. А что ты обо всем этом думаешь?
   - Не знаю,  -  пожала  она  плечами.  -  У  загадки  может  быть  много
разгадок...
   - Ты думаешь, кто-то дописал эти "новинки" шутки ради или по другим, не
известным нам соображениям?
   -  Нет.  Мне  кажутся  наиболее  вероятными  апокриф,  конспирация  или
машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И
даже создает новые проблемы.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Разберем по порядку. Возможно,  кто-то  подражает  Браго.  После  его
смерти пишет апокрифы, творит "под него", так же  как  в  свое  время  Ван
Меегерен создавал "новые" картины Вермеера. Разумеется,  это  должен  быть
человек большого таланта.  Не  меньшего,  чем  у  самого  Браго.  Впрочем,
возможно, Браго оставил какие-либо наброски или  даже  фрагменты,  которые
тот кладет в основу своих произведений. В таком случае это не  апокриф,  а
совместная работа,  в  которой  один  из  авторов  остается  анонимным.  В
творчестве Браго заметна определенная эволюция, даже качественный  скачок,
который связан с последними четырьмя  произведениями...  А  ведь  владелец
рукописей не обязан издавать их в порядке написания!
   - Действительно. Подобного рода условий в завещании нет.
   -  Стало  быть,  Боннар  мог  вначале  передать   издательству   "Грань
бессмертия" и "Сумерки" и  лишь  потом  "Колодец"  и  "Золотой  мост".  Но
"Золотой мост" и "Колодец", изданные раньше, написаны  также,  несомненно,
перед "Сумерками" и "Гранью бессмертия". В "Золотом мосте" Браго -  сокол,
а в "Сумерках"  -  уже  настоящий  орел!  Качественно  это  уже  иной  вид
литературы, хотя писал эти вещи один и тот же человек.
   - А ты уверена, что писал их один человек?
   - Анализ стиля показывает, что один. Но предположим, что последние  два
романа, том рассказов и два сценария писал не Браго, а кто-то другой. Если
этот "кто-то" даже использовал фрагменты или наброски Браго, почему он это
скрывает? И какую роль в данном случае играет  институт  нейрокибернетики,
который  является  основным  наследником,  почти  единственным  владельцем
опубликованных  произведений?  Я  думаю,  в  данном  случае  речь  идет  о
совершенно ином. Это - научный эксперимент! Разумеется, и в данном  случае
возникают вопросы, на которые нет ответа, но их уже значительно меньше.
   - Что ты называешь экспериментом?
   - Эти новые произведения, быть может, не создал  ни  Браго,  ни  другой
писатель. Самое большее, какой-нибудь писатель мог их редактировать.
   - Так что же? - начал я нервничать, потому что мы уже миновали развилок
и увидели впереди широкую, обсаженную эвкалиптами аллею, в  конце  которой
за ажурными воротами горели на солнце цветные  стены  большой  современной
виллы.
   - Машинная композиция! Опыт создания литературы с помощью машины.
   Это предположение показалось мне фантастичным, по времени на  дискуссию
уже не было. Я доехал до запертых ворот и подал сигнал.  Почти  в  тот  же
момент появился высокий метис в городском костюме и молча отворил тяжелые,
искусно выкованные створки ворот.
   Обогнув газон перед виллой, я подъехал к подъезду и остановил машину  у
главного входа. На ступенях ждали Долорес де Лима и хозяин дома.
   Да Сильва был статным, уже немолодым мужчиной с буйной темной шевелюрой
и лицом "римского сенатора", как его позже охарактеризовала  Катарина.  На
нем был отлично  сшитый  светлый  костюм,  а  каждое  движение  или  слово
обличало светского льва.
   Сеньора де Лима была явно удивлена  присутствием  Катарины  и  даже  не
пыталась этого скрыть. Да Сильва, наоборот, - как это пристало  хозяину  и
джентльмену  -  не  выказал  ни  малейшего  удивления  и   несколько   раз
демонстративно  подчеркнул  свою  радость  по   случаю   столь   приятного
посещения. Мне думается, это не было просто галантностью...
   После  знакомства  хозяин  дома  проводил  нас  в  бар,  где  слуга   в
безупречном смокинге  уже  готовил  прохладительный  напиток  и  коктейли.
Впрочем, вилла была оборудована кондиционерами, так что жара совершенно не
чувствовалась.
   Мы уселись в креслах, и да Сильва едва заметным знаком отослал слугу.
   - Я слышал от вашего супруга, что наметились некоторые осложнения...  -
обратился я к сеньоре де Лима. Однако моя клиентка не поддержала тему.
   - Сеньора по профессии юрист или врач? - спросила она Катарину довольно
бесцеремонно.
   - Ни то, ни  другое.  Я  -  филолог,  -  с  вежливой  улыбкой  ответила
Катарина.
   Необходимо было как можно скорее разрядить обстановку.
   - Я просил сеньорину Дали помочь нам. Она  отличный  знаток  творчества
Хозе Браго,  и  ее  исследования  подтверждают  открытие  вашего  мужа,  -
попытался я рассеять опасения сеньоры де Лима.
   - О! - да Сильва склонил голову в сторону  Катарины.  -  Голос  ученого
может иметь решающее значение.
   - Так вы тоже предполагаете, что Хозе Браго жив? - сказала  сеньора  де
Лима скорее в форме утверждения, нежели вопроса.
   - Не думаю,  -  решительно  ответила  Катарина.  -  Не  вижу  смысла  в
мистификации.
   Сеньора де Лима окинула ее подозрительным взглядом.
   - Я полностью согласен с сеньориной Дали, - не дал  ей  высказаться  да
Сильва. - Это было бы слишком простое решение загадки.
   - Институт Барта - серьезное научное учреждение, - продолжала Катарина.
- Сомнительно, чтобы профессор  Боннар  стал  впутываться  в  какую-нибудь
аферу криминального толка.
   - Я думаю иначе, - резко возразила де Лима. - Чем же тогда вы объясните
историю с деревьями? Разве это само по себе уже не доказательство?
   - В данном случае нельзя исключать совпадения...
   -  Но  ты  же  сама   говорила,   что   нашла   дополнительные   факты,
свидетельствующие о том, что  "Грань  бессмертия"  и  "Сумерки"  появились
после смерти Браго, - воскликнул я, совершенно сбитый  с  толку  переменой
мнения Катарины.
   - Будь добр, не прерывай меня, - спокойно ответила она, улыбнувшись  да
Сильве, словно извиняясь за резкий тон. - Я сказала, что нельзя  исключать
случайности. Иной характер имеют  соображения  филологического  характера,
которые могут говорить о сравнительно недавнем  возникновении  этих  книг.
Однако они требуют проверки, если так  можно  сказать,  фактами.  Лично  я
убеждена, что "Грань бессмертия" и "Сумерки" созданы после смерти Браго...
   -  Но  ты  говорила,  что  это  может  быть  какой-то   кибернетический
эксперимент, - заметил я.
   Сеньора де Лима смотрела на Катарину со все возрастающим  беспокойством