ревести их в  слова.  Оставалось  только  думать.  Я
думал, думал, пока не начал куда-то улетать... Потом я уснул.
   И мне приснился сон - какие-то странные и непонятные обрывки.  Кстати,  у
меня есть один приятель, который работает кассиром  в  банке.  Так  вот,  он
рассказывал мне, что, когда только начал работать там, его преследовали  так
называемые "сны кассира" - ему все время снилось, как он стоит за стойкой  и
отсчитывает деньги. Думаю, нечто похожее происходит со всеми, кто занимается
каким-либо монотонным трудом. Но мой сон был куда  более  необычный,  потому
что выражение "видеть сон" подошло бы к нему не в  полной  мере.  Во  сне  я
снова стал волком, снова рыскал по лесам, но, сами понимаете,  в  темноте  я
мало что мог увидеть, поэтому я невольно ощущал во сне  все  запахи,  слышал
все звуки. Если у меня и мелькало что-нибудь перед  глазами,  то  прямо  под
самым носом - трава, корни деревьев, камни или просто голая земля. И вдруг я
почуял какой-то знакомый запах - я даже еще не знал точно, кто это, но я уже
гнался за ним... Я несся так стремительно, что уже  не  различал  мелькавших
мимо меня деревьев. Запах становился все сильнее. Теперь  я  знал,  кому  он
принадлежит. Я выбежал на какую-то полянку и там, за деревом, я  увидел  ее.
Это была моя мать...
   И тут я понял, что лежу в телеге, услышал мерный топот лошадиных копыт. Я
уже не спал, но и нельзя сказать, чтобы до конца  проснулся.  Не  знаю,  как
долго я пробыл в таком полусне. Затем я  почувствовал,  что  уже  больше  не
мерзну. Когда я открыл глаза, уже вовсю светило солнце. По его  расположению
я понял, что проспал не меньше двух часов.
   Теперь мы ехали не по  ухабистой  лесной  тропинке,  а  по  более  ровной
дороге.  Деревья  поредели  и  сменились  кустарником.  Судя  по  всему,  мы
забрались на какую-то возвышенность, потому что, оглянувшись назад, я увидел
раскинувшийся внизу лесной массив. Он был похож  на  ярко-зеленое  море,  по
которому, словно дрейфующие острова, лениво плыли  темные  тени  облаков.  Я
снова повернулся вперед и увидел, что мы подъезжаем к большому белокаменному
особняку с черепичной крышей. Как и положено, дом располагался на горе и был
окружен высокой крепостной стеной. Дорога вела  прямо  к  парадным  воротам.
Ворота эти были закрыты.
   - Ну вот, мы почти дома, - сказал дядя Джордж,  даже  не  оглянувшись  на
меня. - Пить хочешь?
   Я тут же понял, что хочу, но не успел ответить, как дядя  уже  подал  мне
бутылку с водой. Отхлебнув несколько приличных глотков, я  закрыл  пробку  и
отдал бутыль.
   - Спасибо, - выдохнул я и стал с любопытством оглядывать место  прибытия.
Когда мы подъехали чуть ближе, я  услышал  какой-то  низкий  бубнящий  звук,
похожий на гул множества голосов.
   Я перевернулся в более удобное положение и немного обследовал свое  тело.
Удивительно - больше у меня нигде ничего не ныло и не тянуло. Пока  я  спал,
все боли исчезли. Усталость тоже как рукой сняло - я даже не верил, что могу
чувствовать себя настолько хорошо.
   Когда мы  наконец-то  подъехали  к  воротам,  дядя  Джордж  помахал  двум
вооруженным охранникам, и они впустили нас внутрь.
   - Доброе утро, - сказал он. - Есть добрые новости?
   - Нет, - ответил тот, что стоял слева. - Но и дурных вроде как тоже.
   - Прекрасно.
   Сразу за воротами я увидел военный лагерь. Судя  по  всему,  когда-то  на
этом месте была мирная зеленая лужайка. Теперь же траву на ней  немилосердно
вытоптали. Кругом сновали люди, которые чистили оружие, натирали  до  блеска
шлемы, приводили в порядок нагрудные щитки и налокотники. Тут и  там  дымили
походные кухни,  распространяя  густые  ароматы  бульона  и  чая.  Справа  -
обедали, слева - обучались рукопашному бою.
   - Что, ожидается какое-то нападение? - спросил я.
   - И да, и нет, - как всегда уклончиво ответил дядя.
   Еще во время редких приездов дяди Джорджа к нам  я  заметил,  что  он  не
отличается многословием. Если он и говорил что-то, то  никогда  нельзя  было
понять, что именно он  хочет  сказать.  И  все  же  я  знал,  что  в  случае
необходимости дядя Джордж может выразить свои мысли предельно ясно.  Значит,
сейчас был просто не тот случай.
   Мы свернули на какую-то узкую дорожку, которая привела  нас  на  задворки
усадьбы. Дядя остановил телегу у конюшни, слез, после  чего  передал  ее  на
попечение конюха, который тут же вышел нам навстречу. Спрыгнув с  телеги,  я
бодро зашагал следом за ним по украшенной  флагами  вязовой  аллее,  которая
вела к задней стороне усадьбы.
   - Есть хочешь? - спросил дядя, как только мы вошли в дом.
   Я кивнул. На самом деле я не просто хотел есть - я прямо умирал с голода.
   - Я тоже, - сказал он. - Пойдем, покажу  тебе  комнату,  где  ты  сможешь
умыться и  привести  себя  в  порядок,  пока  кухарка  соберет  нам  поесть.
Встретимся вон  там,  за  большим  столом,  -  добавил  он,  указывая  через
раскрытую дверь куда-то направо. - И поторопись.
   Комната, в которую он меня привел, была  ничуть  не  больше  той,  что  я
занимал у себя дома, зато выглядела гораздо опрятней. Я распахнул ставни,  с
удовольствием вдохнул свежий воздух и полюбовался  видом  из  окна,  который
состоял из нескольких могучих деревьев и  пары  дворовых  построек  Затем  я
наполнил водой таз, снял рубашку и начал мыться. Потом я решил, что помыться
мне лучше всего полностью, и скинул с себя все остальное. Я  извел  на  себя
несколько тазиков воды и добрую пригоршню шампуня, после  чего  как  следует
растерся полотенцем. Затем открыл платяной шкаф, о котором говорил мне дядя,
и стал подыскивать себе одежду.
   Напоследок я тщательно причесал волосы, вычистил ногти и прополоскал рот.
Только после этого  я  отправился  в  небольшую  комнату,  расположенную  за
кухней.
   Еще издали я услышал знакомые голоса. Один из них принадлежал моей  тете,
Мерил, а другой...
   - Барри! - воскликнул я сразу же, как зашел. Он поднялся  из-за  стола  и
слегка улыбнулся мне:
   - Слышал, что с тобой приключилось. Я кивнул.
   - Выглядишь вполне сносно, - добавил он.
   - Ты тоже, - сказал я, на что Барри ответил кривой усмешкой.
   Обняв для приличия тетю Мерил - высокую темноволосую даму с чуть заметным
шрамом над левой бровью, - я уселся за  стол  и  стал  накладывать  себе  на
тарелку еду. Затем по очереди оглядел присутствующих.
   Барри положил вилку и сказал:
   - Я прибыл сюда еще вчера. Когда я увидел, что попал в разрушенный город,
то сразу понял, что Бекки ошиблась и перепутала сигналы. Было ужасно  темно,
поэтому я  не  сразу  сориентировался.  Но  потом  все-таки  сообразил,  что
нахожусь абсолютно в другом конце города. Пришлось два часа топать пешком до
места, где спрятан транскомп.
   - Ну и?.. - не выдержал я. - Не было там... Барри покачал головой.
   - Не было ни Тома, ни каких-либо следов его пребывания, - ответил он. - Я
посветил себе спичками, когда спустился в бункер, -  там  везде  был  свежий
нетронутый слой пыли. На земле следов я тоже  не  обнаружил  -  кроме  своих
собственных. В общем, похоже, что в последнее время в этих местах  никто  не
появлялся. Ну,  тогда  я  настроил  транскомп  и  перебросился  сюда,  чтобы
сообщить, что тебя следует искать где-то здесь.
   Дядя Джордж кивнул:
   -  Мне  лично  все  стало  ясно.  Нетрудно  было  догадаться,  что  после
перемещения ты окажешься примерно на том же расстоянии от нас, что  Барри  -
от транскомпа в том центре, куда забросила его Бекки.
   - Понятно, - спокойно произнес я. - Значит, папа не был в  мертвой  зоне.
Но тогда, выходит, он должен быть здесь? Так он здесь - или нет?
   Дядя Джордж отвернулся. На несколько секунд  повисло  молчание,  а  потом
тетя Мерил отрицательно покачала головой.
   - Боюсь, придется тебя огорчить, - промолвила она. - К  нам  он  тоже  не
перемещался.
   - Что вы хотите этим сказать? - спросил я. - Мы же рассчитали единственно
возможные варианты. Либо та зона - либо эта.
   - Видишь ли.., нет,  -  пробормотал  Барри.  -  Первоначальное  положение
стрелки оказалось верным. Я нахмурился:
   - Не понимаю. Даже если это и так, мы же  заблокированы  от  черных  зон.
Невозможно перейти туда через наши машины.
   Он посмотрел на тетю Мерил.
   - На самом деле это не совсем так, - мягко возразила  она.  -  С  помощью
определенной настройки  возможно.  Дело  в  том,  что  существуют  пиратские
установки.
   - Пиратские транскомпы? - переспросил я. - Впервые о таком слышу.
   - У тебя еда стынет, - вставил дядя Джордж.
   - Я не хочу есть.
   - Хочешь, хочешь, - сказал он. - Ешь, а мы пока разъясним  тебе  немного,
что к чему.
   Я начал есть, и голод тут же захватил надо мной власть. Теперь меня  было
уже не остановить.
   - Твой отец переместился в третью черную  зону,  -  начала  рассказ  тетя
Мерил. - Раньше это была белая зона, но несколько лет назад "черным" удалось
подчинить ее себе.
   Я кивнул, продолжая жевать. Разумеется, я знал об этом.
   - Но они захватили  ее  не  полностью,  -  продолжала  тетя.  -  Возникло
движение сопротивления, появились  партизанские  отряды.  У  них  есть  свои
собственные транскомпы, и мы  поддерживаем  с  ними  связь.  С  первых  дней
завоевания белые зоны, как могут, помогают им.
   - Папа тоже об этом знал? - спросил я.
   - Да. Он долгое время поддерживал связь с одним из таких отрядов.  Скорее
всего "черным" в конце концов удалось перехватить его сигнал. Они уже многие
годы охотятся за частотами белых центров.  Кстати,  у  них  тоже  есть  свои
пиратские станции - почти во всех белых зонах. Но этого им мало. Ведь доступ
к самой станции - а значит, и к делам центра - открывает  новые  возможности
для их подрывной деятельности.
   - Вы просто убили меня этой новостью, - сказал я.
   - "Черные" очень долго пытались вычислить ваш код, - продолжала тетя, - и
это  им  все-таки  удалось.  Судя  по  всему,  произошло  вот  что:   кто-то
переместился к вам на станцию, и Том вступил с ним в схватку, а потом сбежал
на одну из пиратских установок...
   -  Так,  значит,  если  вы  знаете  частоту  этой  установки,  мы  сможем
переместиться туда и освободить его?
   - Не все так просто, - ответила тетя. - Как только Том перебросился  туда
и рассказал, в чем дело, они неминуемо должны были засекретиться и  изменить
сигналы. Судя по всему, они  так  и  сделали,  потому  что,  сколько  мы  ни
пытались пробиться к ним по старому коду, у нас ничего не получилось.
   - Но это может означать и то, что все они  погибли,  а  установка  просто
взорвана! - выкрикнул я. - Наверное, "черные" сначала вышли на  партизанский
код, а потом путем перехвата поймали сигнал отца. После этого они заслали  в
нашу зону лазутчика - чтобы разобрался с отцом, - а сами напали на  партизан
и уничтожили их...
   - Да нет же, - успокоил меня дядя Джордж. - По частоте  можно  определить
лишь общее направление, а не сам источник сигнала. "Черные" могут и не знать
их точный код - они ведь только перехватывают, а не перемещаются. Все, что в
их силах, - это перехватить спектр поступающих сигналов. В конце концов,  не
только ваша станция подверглась...
   - Постойте-постойте, - перебил я его, откладывая в сторону вилку. -  Если
я правильно понял, то это нечто вроде войны?
   - Пожалуй, - кивнула тетя. -  Подпольная  борьба  велась  с  первых  дней
завоевания, и все это время белые зоны поддерживали повстанцев. Но настоящий
конфликт разгорелся только сейчас.
   - А что, собственно, такое произошло?
   - Просто повстанцы последнее время заметно окрепли, - пояснила она. -  Им
удалось захватить довольно большие территории, включая крупные  промышленные
города. Стало ясно, что, если так пойдет дальше,  они  обязательно  добьются
своего. Разумеется, "черные" в первой зоне всполошились и  бросились  спешно
уничтожать все связи повстанцев с "белыми". Кроме  того,  нам  теперь  самим
приходится думать, как бы они на нас не напали.
   Некоторое время я молча вглядывался в лицо Барри.
   - Ты знал это? - спросил я.
   - Ну, знал, - ответил он.
   - И почему же, интересно, ты не сказал об этом мне?
   - Меня просили не говорить.
   - Кто просил?
   - Родители. И твой отец тоже.
   - А почему они запрещали тебе об этом говорить?
   - Не знаю.
   Я снова посмотрел на тетю Мерил.
   - Ну так почему же?  -  спросил  я.  -  Почему  вы  вообще  все  от  меня
скрываете?
   - Давай-ка доедай, - велел дядя Джордж.
   - Нет, я хочу знать почему!
   - Я сказал: доедай, - повторил он. - Потом поговорим.
   Я еще раз обвел всех настороженным взглядом и понял, что по крайней  мере
сейчас мне от них ничего не добиться. И я снова взял в руки вилку...

Глава 8

   Нет, похоже, мне суждено до конца дней своих жить среди тайн, которые так
и останутся нераскрытыми. В принципе к такому положению  вещей  я  привык  с
детства - как и другие дети в подобных семьях. Не спорю, это вполне логично.
Мы же ходим в школу, заводим себе друзей в тех городах, где  базируемся,  то
есть общаемся с людьми точно так же, как и все остальные.  И  если  бы  я  в
раннем возрасте узнал обо всех делах нашей  семьи,  я  мог  бы  по  глупости
проболтаться - и поставил бы  своих  родственников  в  неудобное  положение.
Поэтому, когда я был маленький, мне особо ничего не рассказывали - хотя я  и
догадывался, что вокруг меня происходит что-то необыкновенное.  Дети  всегда
чувствуют это, даже если не понимают.  Вот  тогда  у  меня  и  началась  эта
"секретная" паранойя.
   Всю жизнь мне доверяли что-либо только в  случае  крайней  необходимости.
Как я уже говорил, в детстве меня это нисколько не удивляло, хотя  иногда  я
все же задавался вопросом - а так  ли  строго  подходят  к  этому  в  других
семьях?  Помню,  как  родители  часто  обрывали  разговор,  если  в  комнате
появлялся я, и украдкой шептали друг другу: "Потом" или: "Подожди -  вот  он
уйдет". Согласитесь, это любого разозлит - если  с  ним  обращаться,  как  с
какой-то бесчувственной куклой.
   И вот теперь опять!
   Я все понимаю. Случилось что-то действительно из ряда вон выходящее, если
даже лужайку перед домом Кендаллов отдали под военный лагерь. Но раз уж  мне
все равно рассказали про повстанцев в черной зоне, про то, что папа сейчас у
них, - почему бы не открыть карты до конца?
   Завтрак закончился в полном молчании. Я ждал, что, может быть, кто-нибудь
соизволит хотя бы объяснить мне причину такого поведения.  Однако  никто  не
произнес ни слова, пока все не закончили есть, и тогда дядя Джордж сказал:
   - Далеко не забредай.
   - Хорошо, - согласился я. - Но почему?
   - Просто не надо - и все.
   - Ладно, погуляю где-нибудь за домом.
   Он кивнул.
   Я хлопнул задней дверью и вышел на аллею. Мне хотелось побыть одному -  я
так и заявил Барри, когда он порывался пойти вместе со мной. Через некоторое
время я вышел к небольшому ручью,  уселся  на  тенистом  берегу  и  принялся
швырять в воду камешки.
   Это уже даже больше, чем привычка, - все от меня скрывать.  Вот  родители
Барри, например, рассказали ему про войну в третьей  зоне,  а  мой  отец  не
только не посвятил меня, но еще и Барри велел молчать. О  чем  это  говорит?
Просто родители Барри доверяют ему, а мой отец мне - нет. Но  ведь  если  ты
хочешь узнать, можно  ли  доверять  какому-то  человеку,  нужно  же  сначала
доверить ему хоть что-нибудь и посмотреть!.. Я бросил  следующий  камешек  с
особенным жаром - так, что он ударился  о  какой-то  выступ  среди  ручья  и
рикошетом отскочил на другой берег.
   Вообще-то я терпеть не могу всякие мрачные раздумья по поводу собственной
неполноценности. Охота была тратить время на  такую  чушь!  Конечно,  раньше
меня иногда посещали подобные мысли, но я всегда старался их  отогнать,  так
как понимал, что скрытность родителей полностью оправдана.  Только  все  они
словно сговорились относиться ко мне как к недоумку.  Барри,  значит,  можно
все знать - мне ничего. Бекки с мамой тоже вечно  о  чем-то  шептались  -  и
боялись, как бы я не услышал. Дейву тоже - уж  в  этом  я  не  сомневаюсь  -
известно побольше моего...
   Не знаю, сколько часов я просидел на берегу этого  дурацкого  ручья  -  и
никто не пришел за  мной,  никто  даже  не  окликнул.  Иногда  я  вставал  и
переходил на другое место, потому что в  том  кончались  камушки.  Небо  все
больше зарастало тучами. Ну давай же, полей меня - мысленно подзадоривал  я.
Однако дождь так и не пошел.  Зато  вполне  ощутимо  понизилась  температура
воздуха и поднялся ветер.
   Я посидел еще немного и вдруг, потянувшись за очередным камушком, заметил
на другом берегу ручья  какое-то  странное  белое  пятно.  Приглядевшись,  я
понял, что это всего лишь облачко тумана, которое,  словно  легкий  занавес,
повисло между двух стволов. Надо же, я и не заметил, как  оно  появилось.  И
почему-то только одно облачко  -  в  других  местах  воздух  был  совершенно
прозрачен. Странно... Может, там какой-нибудь болотистый участок?  Но  тогда
почему эту дымку до сих пор не разогнало ветром?
   На всякий случай я швырнул прямо в  середину  тумана  камушек  -  никаких
изменений.
   В конце концов я устал бороться с собственным любопытством  и  отправился
искать место, где можно перейти ручей. Ниже по течению  я  увидел  несколько
торчащих над водой валунов и по ним благополучно перешел на другую  сторону.
Затем вернулся по берегу немного назад и сразу же  увидел  ту  самую  дымку.
Туман как туман. Ничего особенного. Наверное, уж совсем у меня  дела  плохи,
если я начал бродить по кустам и разглядывать облачка тумана.
   Тем не менее я подошел поближе.
   Я бы не сказал, что это было болото. Никаких посторонних запахов  я  тоже
не уловил. Сам туман был густой и белый. Я протянул  в  него  руку  и  сразу
ощутил холод. Впрочем, руку я видел. Я слегка подвигал пальцами - туман и не
думал расходиться. Когда я уже  собрался  убрать  руку  обратно,  мне  вдруг
показалось, что я слышу чье-то отдаленное пение. Я застыл на месте,  пытаясь
определить, откуда оно доносится - если оно действительно есть,  а  не  плод
моего воображения.
   Пение стихло. Я сделал шаг назад и опустил руку, как вдруг снова  услышал
тот же голос.
   Ну и дела. Теперь я не сомневался, что из тумана действительно  доносятся
какие-то звуки - откуда-то из самой его гущи и,  видимо,  издалека.  Странно
было другое - эти звуки казались мне удивительно  знакомыми.  Впрочем,  чему
тут удивляться? Просто я забыл, в какой зоне  я  нахожусь.  Здесь  же  может
произойти все, что угодно. Наверняка  это  какое-нибудь  местное  магическое
явление. Главное теперь - определить, хорошее это явление, плохое или просто
никакое. Вдруг это  ловушка,  которая,  как  только  войдешь  внутрь,  сразу
захлопнется? А может, наоборот, - что-нибудь ужасно полезное и интересное?
   И почему такой до боли знакомый голос? Это  больше  всего  разжигало  мое
любопытство - и я решился снова протянуть в туман руку.
   Пение сразу же зазвучало более отчетливо - и вдруг я узнал его...
   - Бекки! - радостно вскричал я и рванулся на голос. - Бекки! Это ты?  Где
ты?
   Я вошел в этот сумрак, который справа и слева  казался  молочно-белым,  а
впереди сгущался  в  какую-то  грязно-серую  тьму.  Казалось,  тьма  тянется
невероятно далеко, за пределы поместья. Я не  различал  в  ней  ни  силуэтов
деревьев, ни границы между землей и небом. Сделав  еще  один  шаг,  я  снова
позвал Бекки. Теперь и мой собственный голос звучал странно -  словно  бы  я
говорил в подушку.
   - Эй, Джим! - раздался где-то недалеко голос Бекки. - Это ты, Джим?
   - Да, - отозвался я. - Что ты там делаешь?
   - А ты где?
   - Просто я гулял за домом дяди Джорджа и тети Мерил и зашел  в  туман,  -
объяснил я. - И вдруг услышал твой голос.
   - Дальше не ходи, - сказала Бекки. - Только разговаривай.
   - Про что разговаривать?
   - Да про что угодно. Это совершенно неважно. Я  тут  заблудилась.  Искала
тебя - и заблудилась... Ну вот, кажется, удалось подой