аконец
Бекки положила колеса, все еще сцепленные, на пол и  продолжила  вращать  их
одной только правой рукой, а левой в это время выложила из стерженьков новый
узор.
   - Барри, - сказала она после этого. - Встань...  -  И  я  краешком  глаза
увидел, что он встает. - Повернись, - продолжала Бекки. - А сейчас иди...
   Он пошел - я услышал, как он сделал несколько шагов. Потом - тишина.
   Теперь я один пялился на вспышки, слушал звяканье  меди  и  пронзительный
вой. Временами мне казалось, что Бекки где-то далеко-далеко.
   Но вот ее левая рука начала выкладывать из палочек новый узор. Она  снова
запела, и у меня перед глазами все поплыло. Казалось,  я  вижу  один  только
яркий свет.
   - Теперь встань, - велела Бекки, и ее голос прозвучал словно издалека.  Я
подчинился, и тогда она сказала:
   - Повернись.
   Я выполнил поворот кругом, и в воздухе  передо  мной  закружились  тысячи
золотых пылинок - таких же ярких, как вспышки, которые я видел до этого.  Их
были целые мириады, и они окружили меня, точно рой мошек...
   - Иди, - сказала Бекки, и я пошел.

Глава 6

   Я ступал медленно  и  осторожно,  опасаясь,  что  вот-вот  на  что-нибудь
наткнусь. Однако через некоторое время  я  понял,  что  сделал  уже  гораздо
больше шагов, чем вмещала комната, - в каком бы направлении я ни пытался  ее
пересечь. Так. Значит, я уже не в комнате.
   Перед глазами была все та же неразбериха  -  даже  еще  хуже.  Мелькающие
огоньки стали ярче и больше числом, и теперь уже никак не подумаешь, что они
мерещатся. Одновременно с этим я  обратил  внимание,  что  иду  по  каким-то
неровностям. Это был явно не пол.
   Впереди меня висело огромное световое поле, и именно  к  нему  я  шел.  В
руках и ногах я ощущал какое-то странное покалывание - странное и  в  то  же
время до боли знакомое.
   До ушей еле-еле, но все еще доносилось пение Бекки, и я смутно  сознавал,
что должен идти и не останавливаться, пока не доберусь до  сияющего  впереди
света или  не  перестану  слышать  ее  голос.  Кажется,  восприятие  у  меня
нарушилось - я был словно на грани между сном и явью. Во всяком случае, я не
смог бы даже приблизительно сказать, сколько времен и я вот так шел.
   И еще я понял, откуда мне знакомы все эти ощущения - легкое  покалывание,
головокружение, золотые мушки перед глазами... Такое  обычно  бывает,  когда
перемещаешься с помощью транскомпа. Но там это длится  какие-то  секунды,  а
сейчас я испытывал то же самое гораздо дольше.
   Я все шел, шел, и свет впереди все  увеличивался  и  приближался.  Где-то
далеко еще слышался затухающий, но такой необходимый мне сейчас голос Бекки.
И вот свет приблизился настолько, что заполнил все пространство у меня перед
глазами. Теперь он рос сам по себе, независимо от скорости моих шагов. Через
секунду я почувствовал, как свет налетел на меня, и в этот же момент...
   Последовала  короткая,  ужасающе  яркая  вспышка  -  я   словно   куда-то
прорвался, - и все разом изменилось.
   Ноги продолжали сами собой идти, однако теперь я, вне  всякого  сомнения,
шагал по земле - по какой-то тропинке, затененной с обеих сторон  деревьями.
Световое поле рассыпалось, обернувшись  звездами  и  еще  каким-то  сиянием,
маячившим сквозь ветви справа  от  меня.  Было  слышно,  как  ветер  шевелит
листву. Временами раздавались вскрики ночных птиц и жужжанье насекомых.
   Мой чувствительный нос едва не лопался от  запахов.  Пахло  здесь  все  -
влажная земля, прелые листья, пробивающиеся тут и там ростки... Порывы ветра
доносили слабые запахи животных - некоторые я узнал, некоторые - нет.  Кроме
того, остро ощущалась близость воды.
   Все это было более чем странно.  Я-то  ожидал  увидеть  пейзажи  "ядерной
зимы", разрушенные дома, заржавевшие остовы  машин,  пыль  и  битое  стекло.
Вместо этого я шел по мирной лесной  тропинке,  явно  не  тронутой  никакими
атомными ветрами. Находиться здесь было, конечно, куда приятней, но означать
это могло только одно: Бекки ошиблась. Я  попал  совершенно  не  туда,  куда
рассчитывал. Я...
   Нет, только не это!
   Ряд деревьев справа от меня вдруг оборвался, и я увидел, что яркий  свет,
который пробивался сквозь листву все время, пока я шел, - не что  иное,  как
полная луна. В ту же секунду  у  меня  бешено  зачесались  руки,  а  на  лбу
выступил холодный пот. Почему-то я начал  задыхаться,  хотя  шел  достаточно
медленно, и при этом меня все  больше  охватывало  неприятное  беспокойство.
Теперь я понял, что произошло.
   Я тут же представил себе Барри - сейчас он, наверное,  бродит  по  руинам
опустевшего города. Потому что именно его Бекки  перенесла  в  мертвую  зону
вместо меня. А вот меня Бекки забросила как раз туда, куда  я  меньше  всего
хотел попасть и куда меня не хотели пускать до тех пор, пока я не вырасту  и
не научусь управлять своим организмом (который, судя по всему,  уже  начинал
проявлять себя). Мало того, что я попал не в ту зону, - я угодил в  нее  как
раз в самое неподходящее время!
   Тяжело дыша, я остановился и поднес руки к лицу. Все участки,  которые  я
недавно так тщательно выбрил, снова заросли щетиной. Внезапно обе  мои  ноги
свело  судорогой  -  боль  охватила   сначала   икры,   затем   стремительно
переметнулась в ляжки. Я  скорее  наклонился,  чтобы  растереть  их,  и  тут
почувствовал, как мне прострелило плечи.
   В довершение всего я, кажется, еще и окосел, потому что  теперь  мой  нос
маячил прямо у меня перед глазами и при свете луны казался непомерно длинным
и смуглым. Но и это было еще не все. У меня вдруг начали сами собой хрустеть
суставы - даже когда я не двигался. Затем появилась острая боль внизу спины.
   Я попытался вспомнить, что мне известно о таких явлениях. Ведь существуют
инструкции для тех, кто имеет склонность  к  подобным  состояниям.  Сборники
советов  -  как  это  легче  перенести  или  вообще  избежать  этого   путем
самоконтроля. Увы, ничего конкретного я  не  помнил  -  только  общие  слова
насчет того, что, прежде чем  пробовать  овладеть  техникой  контроля,  надо
сперва хотя бы раз испытать это состояние. Хорошенькое дело... Едва  я  чуть
оклемался после  древнего  обряда  перемещения,  как  меня  уже  ждут  новые
сюрпризы. Веселая выдалась ночка!..
   Я решил, что мне следует расслабиться и  смириться  с  происходящим.  Так
легче будет вникнуть в свои ощущения.
   То ли помогло растирание, то ли  боль  в  ногах  прошла  сама  собой,  но
судороги прекратились. Однако, когда я захотел выпрямиться,  меня  поджидала
неожиданность: я не мог этого сделать. Такое обычно  бывает,  если  потянешь
мышцу спины. Никакой боли, просто не разгибаешься - и все.
   Прекрасно сознавая, что происходит, я принялся  лихорадочно  расстегивать
ремень и обнаружил, что руки мои уменьшились и заросли шерстью, а от пальцев
остались жалкие культяпки. Нет, если уж все равно не  миновать  превращения,
то надо срочно освободиться от одежды.  А  то  представьте  -  стоит  этакий
здоровенный псина в джинсах, футболке и теннисных тапочках!
   Чтобы справиться с этой  задачей,  мне  пришлось  лечь  на  бок.  Едва  я
закончил, тело пронизала такая судорога, что от  боли  я  стал  кататься  по
земле. Теннисные тапочки слетели с ног сами, потому что это,  кажется,  были
уже не ноги, а лапы.  А  напоследок  в  районе  копчика  обнаружилось  некое
интересное образование, которым мне страстно захотелось повилять.
   Я сразу же подумал - вот это будет номер, если мне  вдруг  точно  так  же
внезапно приспичит перевоплотиться обратно. Во что тогда одеваться?  А  если
еще поблизости окажутся дамы... Я бросился скорее  собирать  свою  одежду  с
намерением связать ее в узел, который потом смог бы  тащить  в  зубах.  Увы,
слишком поздно - мои руки перестали  быть  руками.  Сколько  я  ни  старался
придать своей одежде вид аккуратного узелка, она  лишь  бесформенной  массой
свисала у меня из пасти. Нести ее в таком виде было совершенно  бессмысленно
- она бы только волочилась по земле и задевала за корни.
   Думая обо всех этих мелких неудобствах, я все же старался не  забывать  о
главном. Важно было прочувствовать и запомнить, что  несет  с  собой  каждый
новый приступ боли, каждая судорога.
   Изменения происходили стремительно. Меня бросало то в жар, то в холод,  у
меня трещали и  вытягивались  кости.  Было  несколько  моментов,  когда  мне
показалось, что я смог бы как-то управлять этим процессом, но я не  решился.
Так ведь можно ненароком и испортить все  дело.  А  кому  охота  становиться
оборотнем-уродцем?  Поэтому  я  лежал  и  не  рыпался,  предоставив   судьбе
распоряжаться самой. Один раз, когда меня уж слишком  сильно  прихватило,  я
вскрикнул. Вернее, хотел вскрикнуть, но вместо этого у меня получился  самый
настоящий вой. "Нет, это все-таки заложено в генах, - решил я. - Генетика  -
никуда от нее не денешься..."
   Однако чем дальше я превращался, тем больше  мои  рассуждения  попахивали
голой теорией. Я знал -  метаморфозы  наверняка  должны  коснуться  и  моего
разума, хотя и не был уверен, что смогу их верно распознать.
   Совершенно определенно, у меня нарушилось чувство времени - мне казалось,
что все превращение заняло не более пяти минут, а между  тем  луна  на  небе
успела порядком подняться. Конечно,  это  могло  мне  и  померещиться,  ведь
теперь сам я был ниже (так как стоял на четвереньках),  а  значит,  и  видел
хуже. А вот слух у меня,  наоборот,  на  удивление  обострился.  Где  листик
прошуршит, где какая-нибудь букашка чихнет, зверь когтем поскребет или птица
крылом помашет - все это, не спросясь, так и лезло ко мне в уши. Еще никогда
в жизни мне не приходилось слышать такого богатого стереоэффекта. А  уж  мой
нюх, и без того отменный, теперь  достиг  полного  совершенства.  Достаточно
было легкого дуновения ветерка, чтобы я с точностью определил, где протекает
ручей. Я мог бы безошибочно сказать вам, под каким кустом и  когда  пробегал
кролик или куда спряталась бродившая неподалеку лиса...
   Я  сделал  первый  нерешительный  шаг.  Потом  второй.   Такое   странное
ощущение... Я снова шагнул, стал  думать  о  том,  какой  лапой  мне  теперь
двигать, - и тут же споткнулся. Встал, поднялся,  опять  шагнул...  И  опять
споткнулся. От досады я даже задрал морду кверху и завыл.  При  этом  я  сам
немного испугался своего голоса - слишком  уж  неожиданно  получилось.  Само
собой вырвалось. Зато я понял, что если я могу выть сам собой, то, значит, и
идти должен не задумываясь - тогда все получится. Просто надо расслабиться и
махнуть на все рукой.., то есть правильнее сказать - лапой. Довериться своим
инстинктам. Наверное, разум в таких случаях только мешает.
   Я попробовал задушить в себе  мыслительные  процессы  -  и  тут  же,  как
миленький, побежал трусцой. Впрочем, радоваться было рано: неизвестно, какие
еще страшные сюрпризы ждут меня впереди. Потому что скорее всего превращение
еще не закончилось; вернее, закончилась только физическая его часть.
   Подтверждение моей догадки не заставило себя ждать. Стоило мне  перестать
думать и отдать свой разум на откуп новому телу, как  меня  начали  посещать
весьма и весьма странные мысли. Не припомню, чтобы я думал о чем-то подобном
раньше. Словом.., я почувствовал острое желание поохотиться.
   Голова моя невольно потянулась  к  земле,  и  я  стал  энергично  крутить
туда-сюда своим длинным носом, пытаясь напасть на какой-нибудь  след.  Когда
след мне попадался, я тут же определял, кому  он  принадлежит  и  когда  был
оставлен. Я поднимал морду вверх и втягивал  запахи,  которые  носит  ветер.
Рыская между деревьями, я явственно представлял, как за кем-нибудь  гоняюсь.
Где-то в глубине моей памяти еще теплилась мысль о том, что  раньше  у  меня
была другая цель. Но это происходило как раз в той части  мозга,  которую  я
выключил, чтобы перестать  спотыкаться.  Теперь  она  была  почти  полностью
подавлена. Я хотел только одного -  охотиться,  а  все  остальное  не  имело
никакого значения.
   Казалось, одна моя половина словно бы заснула,  тогда  как  другая,  -  о
существовании которой я даже не подозревал, - проснулась и теперь вступала в
свои права. Как будто я сплю и вижу сон. А может, все наоборот: моя  прошлая
жизнь была сном, а сейчас наступила явь?
   Сон...
   Я вприпрыжку бегу сквозь ночь, полную изумительных запахов и звуков... По
склону холма, затем по берегу какого-то  ручья.  Останавливаюсь,  пробую  на
вкус холодную  черную  воду.  Кругом  стоит  такая  темень,  что  ничего  не
разобрать. Зато от земли исходит отчетливый запах всякой мелкой живности.  Я
беру какой-то след, бегу по нему, потом  теряю,  принимаюсь  за  новый...  Я
бесшумен, словно призрак, даже в темноте нет мне преград.  Разум  больше  не
нужен - я живу ощущениями. Я  стал  частью  окружающей  меня  ночи.  Я  весь
превратился в голод, жажду погони и охотничий пыл.
   Вот впереди кто-то бежит... Почуял меня... Удирает...  Ну  и  пусть,  все
равно это моя ночь. Я слышу даже песню, которую поет в небе луна... И нет ни
времени, ни пространства - только я один лечу навстречу  этому  миру,  а  он
летит навстречу мне... Сумрачная жажда охоты поглотила меня  -  это  сладкое
наваждение, когда разум  спит,  когда  чувства  выползают  из  самых  темных
закоулков, чтобы попировать на празднике смерти... Эй вы! Слышите -  я  несу
смерть на остриях своих клыков! Я сам - смерть в собачьем  обличье!  Ночь  -
это мое время!
   Но время исчезло, а ночь подхватила меня и унесла далеко-далеко... Я стал
хищником, все остальные - жертвами. Не помню,  скольких  мелких  тварей  мне
удалось поймать. Когда я ел их, они пищали, а на зубах у меня скрипел мех. И
мне казалось, что я делаю все правильно, что так и надо. Можете  не  верить,
но мне действительно так казалось...
   Один раз среди ночи охотничий восторг так переполнил меня,  что  из  моей
пасти сам собой вырвался громкий протяжный вой. И в ту же секунду я услышал,
как вдалеке кто-то завыл мне в ответ. Это привело меня в такое смятение, что
я даже толком не понял, что со мной происходит. И хотя ответный клич  больше
не повторился, я еще долго медлил, прежде чем снова взял след.
   Воспоминания той ночи грешат темными  пятнами  и  провалами,  как  всегда
бывает, когда пытаешься восстановить сон или день, заполненный  однообразной
работой. Случалось, я уставал и останавливался, чтобы отдышаться.  Несколько
раз жадно пил из ручьев и мелких лесных водоемов. Но  даже  когда  мое  тело
отдыхало, а ноги не вели меня по  следу,  я  продолжал  мысленно  охотиться.
Только ближе к восходу мой охотничий пыл начал понемногу стихать. В  воздухе
появились новые запахи - запахи, означавшие  близость  человеческого  жилья.
Впрочем, пока расстояние позволяло особо не беспокоиться.
   Я остановился на какой-то прогалинке и замер,  прислушиваясь.  Посмотрели
бы вы  на  меня  в  тот  момент:  бока  ходят  ходуном,  язык  высунут,  уши
настороженно торчат... Тогда я был убежден -  если  можно  сказать  такое  о
волке, - что нет на свете существа, которое смогло бы  приблизиться  ко  мне
незаметно. Эх, до  чего  же  глубоко  мы  порой  заблуждаемся!  Теперь-то  я
понимаю, что если хочешь стать образованным оборотнем, то одной ночью в лесу
не обойдешься.
   Он зашел с подветренной  стороны,  причем  совершенно  беззвучно.  Просто
удивительно,  как  такая  махина  смогла   подкрасться,   не   задев   моего
сверхчувствительного слуха, - пусть даже я не  такой  уж  опытный.  Когда  я
наконец учуял, что я не один, уже подступало утро - на траву выпала роса,  а
на небе затеплился первый луч рассвета.
   Где-то  позади  меня  раздались  мягкие  шаги.  Я  тут   же   вскочил   и
насторожился. Совсем рядом  послышалось  глухое  рычание,  странным  образом
напоминавшее человеческую речь, а именно - мое собственное имя.  И  вдруг  я
увидел прямо перед собой волка  -  огромного,  серого,  с  горящими  желтыми
глазами. Бежать? Я решил, что  это  бесполезно,  потому  что  он  все  равно
нагонит меня и тогда нападет сзади, что еще хуже. Драться? Эта мысль тоже не
вызывала у меня особого воодушевления. Впрочем, кажется,  другого  выхода  у
меня не было. Зачем бы он тогда  подкрадывался  ко  мне,  если  не  с  целью
напасть?
   Ну что ж - драться так драться. Я как раз отдохнул, накопил силы  -  хуже
было бы, если бы он перехватил меня набегу...
   Я воинственно зарычал и бросился на противника, причем метил зубами прямо
в шею. Однако ему достаточно было повести одним плечом - и я уже валялся  на
земле. В ту же секунду я почувствовал у себя на горле его зубы - к  счастью,
они не сжимались. Мой дремавший разум на мгновение проснулся, и в  памяти  у
меня  промелькнул  абзац  из  учебника  о  субординации  среди  волков.  Там
говорилось, что побежденный должен подставить победителю свою глотку - и тот
больше не имеет права  нападать.  Я  замер  без  движения.  Хотя,  с  другой
стороны, что еще я мог сделать? Оставалось надеяться, что этот  волк  учился
по тому же учебнику, что и я.
   Я продолжал лежать без движения,  в  то  время  как  противник  сдавливал
клыками мою шею. Не  знаю,  сколько  это  продолжалось,  но  наконец  сжатие
прекратилось  и  я  увидел  прямо  перед  собой  остроносую   морду.   Снова
послышалось рычание, напоминавшее человеческую речь: "Джеймс..."
   И вдруг этот волк стал  вести  себя  как-то  совершенно  не  по-волчьему.
Сначала он несколько раз поднялся  на  задние  лапы,  а  передние  при  этом
старался поднять высоко вверх. Затем начал кататься по земле  и  выбрасывать
лапы в разные стороны.  И  тут  я  догадался,  в  чем  дело.  Постепенно  он
становился все больше и больше похож на человека, более того  -  хорошо  мне
знакомого человека...
   Тогда я тоже попробовал рычать и одновременно  произносить  слова.  "Дядя
Джордж!" - попытался прорычать я. Не уверен, что у меня получилось;  тем  не
менее он улыбнулся и кивнул мне.
   - Вижу, вижу - пришла пора преподать  тебе  несколько  уроков,  -  сказал
дядя. - Что ж, начнем с одного из быстрых способов перевоплощения обратно.
   Я послушно кивнул головой.., то есть мордой.  Все-таки  хорошо,  когда  в
семье есть хоть один специалист этого дела.

Глава 7

   Едва я закончил  перевоплощаться  обратно,  как  сразу  же  почувствовал,
насколько сильно замерз и устал.
   - Пошли, - сказал дядя Джордж и взял меня за руку. - У меня  есть  телега
недалеко отсюда. Доедем до усадьбы.
   Мы двинулись, петляя между деревьями.
   - Может, у тебя найдется какое-нибудь одеяло, - с  трудом  проговорил  я,
чувствуя, что зубы у меня начинают стучать. - Что-то мне нездоровится.
   - Понимаю, понимаю, мой мальчик. Конечно, я взял для тебя теплые вещи.
   Я с трудом дышал, поэтому мог идти, только опираясь на дядю Джорджа. Ноги
мои насквозь промокли от росы. Затем тяжелое дыхание  сменилось  неудержимой
зевотой - я зевал и зевал и не мог остановиться.
   - Нехватка кислорода,  -  пояснил  дядя.  -  Тебе  нужен  свежий  воздух.
Возможно, дело в том, что я слишком поторопился, когда мы меняли облик. Хотя
и без спешки эта процедура не из приятных.
   - А сам-то ты не устал? - выдохнул я.
   - Мне-то что, я ведь умею этим управлять.
   - Придется тебе и меня поучить.
   - Всему свое время, - ответил он.
   Наконец мы добрались до телеги. При виде нас  смирная  коричневая  лошадь
скосила глаз и всхрапнула. Теперь нам предстояло одеться. С  трудом  держась
на ногах, я облачился в рубашку и брюки,  которые  захватил  для  меня  дядя
Джордж. Его огромный синий плащ болтался на мне, как на вешалке.
   Когда оба мы были одеты, дядя Джордж подал мне руку,  чтобы  подсадить  в
телегу. Думаю, сам бы я сейчас с этим не справился. -Ты знал, что я здесь...
- промычал я, устраиваясь поудобнее в телеге и укрываясь плащом.
   - Угу, - буркнул он и тихонько натянул поводья. Мы поехали,  и  больше  у
меня уже не было сил задавать вопросы. Мысли путались и ускользали - сколько
ни старался, я не мог пе