омкал ее и добавил: - У нас тут такое
творится... Может быть, вы заглянете как-нибудь в другой раз?
  - Нет. Мне  непременно нужно  видеть его  сегодня, - ответил
Гавриил,  сам  удивившись,  откуда  у  него  взялась  подобная
настойчивость.  Впрочем,  подумав  немного,  он  нашел  вполне
разумное объяснение  своей смелости:  ведь он  явился сюда  по
заданию  Архангела  Михаила,  а  Его  Архангельство  ясно  дал
понять, что  дело предстоит  серьезное и  с исполнителя  будут
спрашивать весьма строго.
  Лакей, несколько смущенный напористостью стоявшего перед ним
незнакомца с  упрямым выражением  лица  и  неземным  светом  в
голубых глазах,  отступил на  несколько  шагов,  давая  дорогу
незваному гостю.  Поколебавшись несколько  секунд,  он  провел
Гавриила в гостиную:
  - Будьте добры,  подождите здесь  несколько минут.  Я спрошу
хозяина, сможет ли он принять вас.
  Чтобы как-нибудь  скоротать время, Гавриил отошел в сторонку
и  стал  вертеться  взад-вперед  на  каблуках -  старый  трюк,
которому он  научился еще  в незапамятные  времена. Он  быстро
оглядел комнату.  На низеньком  столике лежали листы рукописи.
Гавриил подошел  поближе, но  смог разобрать только два слова.
Эти слова были: "Отец Адам". Не помня себя, Гавриил кинулся на
рукопись, словно коршун на цыпленка.
  Тут за  дверью  послышался  какой-то  непонятный  шум,  и  в
комнату вошло  несколько человек. Боясь, как бы его не поймали
с  поличным,   Ангел  Гавриил   отскочил  от  столика,  словно
ошпаренный. Однако бояться ему было нечего: вошедшие оказались
всего-навсего музыкантами.  Сняв темные  фраки, они остались в
одних рубашках  и спускались  по лестнице  с  верхнего  этажа,
наигрывая на  своих инструментах  отнюдь не  церковные гимны -
легкие мелодии, под которые ноги сами пускались в пляс.
  Музыканты прошли  мимо Гавриила,  как мимо пустого места, не
удостоив ангела даже взглядом. Не успели музыканты исчезнуть в
дальней комнате, откуда доносились пронзительные взвизгивания,
смех и  звуки шумной возни, как Гавриил опять вернулся к столь
заинтересовавшей его рукописи. Отыскав глазами начало, он стал
читать: "Отец  Адам, изгнанный  из Эдема  за то,  что  отведал
плода с Древа Познания..."
  Но  ему   снова  помешали -  на  этот  раз  взрывы  громкого
девичьего смеха.
  Подняв глаза  от рукописи,  Гавриил увидел,  как  в  комнату
вбежали две  юные прелестницы - блондинка и брюнетка, являвшие
собою  очаровательный   контраст.  Темные   волосы   одной   в
беспорядке рассыпались  по плечам,  а  растрепавшиеся  светлые
локоны другой,  напротив, были  завязаны  в  подобие  узла  на
затылке. На  обеих девушках  были одинаковые  длинные блузы из
тончайшей шелковой ткани; их одежды развевались, когда одна из
них, играючи, погналась за другой. Гавриил заливался румянцем,
как только  в пылу  погони низко  обнажались белоснежные груди
или из-под  высоко взлетевшего  подола  выглядывали  розоватые
коленки.
  Заметив, что  они не одни в комнате, шалуньи прекратили свою
игру и подошли к Ангелу Гавриилу.
  - Эй, - дерзко  сказала блондинка,  и в  ее певучем  голоске
отчетливо прозвучал  французский акцент. - Эй, ты не видел его
здесь?
  - Кого? - спросил  Гавриил, весьма  смущенный видом их ничем
не прикрытых прелестей.
  - Ну, этого  гадкого Пьетро!  Он ведь  обещал потанцевать со
мной и Фифи.
  - Нет, я  его не  видел, - ответил  Гавриил, подавляя в себе
сильное желание  перекреститься. Лишь  мысль о  том, что дамам
это может показаться неучтивым, удержала его руку.
  - Ах, он  должно  быть,  спрятался  где-то  здесь, -  игриво
продолжала  блондинка. -   Пойдем,  Фифи,   устроим  на   него
настоящую облаву. Мы найдем его и накажем!
  И красотка  подарила  Гавриилу  такой  взгляд,  что  беднягу
охватила дрожь.
  - Пойдем с  нами, - предложила  она, подавая  ему свою белую
ручку.
  Гавриил отпрянул  от нее,  словно это  была змея,  и  потряс
головой:
  - Нет, нет. Мне... Мне велено подождать здесь.
  Француженка  по-птичьи   склонила  набок   свою  хорошенькую
головку:
  - А ты всегда делаешь только то, что тебе велят? Фи, как это
скучно!
  И, смеясь и щебеча, девушки выпорхнули из гостиной. Когда их
голоса затихли где-то в длинном коридоре, Гавриил вытер со лба
обильный пот и попытался сосредоточиться на рукописи, лежавшей
на столике.  На  этот  раз  ему  удалось  прочитать  название:
"Легенда о семи золотых подсвечниках". Но тут опять послышался
звук шагов, и Гавриил поспешил убраться от стола.
  В  гостиную,   пошатываясь,  вошел  Аретино,  держа  в  руке
полупустой бурдюк  с вином.  Камзол его  был расстегнут, чулки
спущены, на  тонкой полотняной  рубашке краснели винные пятна.
Под глазами  залегли глубокие  тени.  Однако  взгляд  Аретино,
пронзительный и цепкий, не помутнел от выпитого вина. Это были
глаза человека,  много повидавшего  в  жизни  и  стремившегося
повидать еще больше.
  Не без некоторого труда добравшись до того угла комнаты, где
стоял  Ангел  Гавриил,  он  остановился  напротив  Гавриила  и
несколько мгновений молча смотрел на непрошеного гостя.
  - Кто вы такой, черт возьми? - спросил он наконец.
  - Студент, -  не  без  робости  ответил  Гавриил,  с  трудом
сдержав желание  перекреститься при  упоминании о  черте. -  Я
простой   студент   из   Германии,   студент   филологического
факультета.  Я   приехал  сюда,  в  Венецию,  чтобы  лицезреть
великого Аретино, молва о котором разнеслась по всей Европе. Я
восхищаюсь вашим  талантом - нет, лучше сказать, вашим гением,
дорогой мастер. Я хотел бы пригласить вас на скромный обед, за
которым я  мог бы  поговорить с  вами о  поэзии и  литературе.
Беседа с  вами стала  бы для  меня выдающейся  минутой  жизни,
воспоминание о которой я увез бы с собой в Германию.
  Гавриил отнюдь не был льстецом, но непривычная обстановка, в
которую он  попал, и  переживания  последних  минут  произвели
неожиданную метаморфозу  со скромным,  застенчивым  Гавриилом.
Впрочем, Гавриил  вращался в различных кругах, в том числе и в
довольно высоких,  и мог  при случае  сказать комплимент.  Ему
оставалось только  надеяться, что Аретино не относился к числу
людей, ненавидящих  лесть и  льстецов,  и  что  он  ничуть  не
переборщил по  части фимиама.  Однако Аретино  отнесся  к  его
восторженным излияниям  довольно благосклонно. Возможно, в том
было повинно выпитое им вино.
  - Хм, - сказал он. - Вам и вправду нравятся мои безделки?
  - О, дорогой мастер, я восхищаюсь вами, вы - мой кумир, нет,
лучше сказать - мое божество.
  - Что ж,  мой мальчик,  раз тебе нравятся мои стихи, значит,
по крайней  мере, у тебя есть вкус, - сказал Аретино, борясь с
отрыжкой. - Я  бы с удовольствием пообедал с тобою и поговорил
бы тоже  с не меньшим удовольствием, но... как-нибудь в другой
раз, ладно?  Честно говоря, мы тут празднуем... отмечаем новую
пьесу, которую  мне заказали...  Черт побери, а где мои гости?
Куда  все  подевались?  Небось  уже  разбились  на  парочки  и
разошлись по  спальням. Ну  что ж,  раз так,  то я  от них  не
отстану!
  Аретино повернулся  и сделал  несколько  нетвердых  шагов  к
двери.
  - Одну   минуточку,    дорогой   маэстро!    Могу    ли    я
поинтересоваться, что  за новый  божественный замысел созрел у
вас? Поклонники ждут с нетерпением!
  Аретино остановился в дверях. Подумав с минутку, он вернулся
в комнату  и забрал  рукопись со  столика. Засунув  бумаги под
мышку, он пробормотал себе под нос:
  - Нет, нет.  Этого никто не должен знать. Я поклялся хранить
тайну. Но  когда пьеса будет написана... О, я удивлю этот мир!
Масштабы моего  нового произведения...  Но ни  слова больше. Я
обещал хранить тайну.
  С этими  словами он  вышел из  комнаты,  стараясь  держаться
прямо и гордо.

     Глава 3

  Добыв, таким  образом, вполне определенную информацию, Ангел
Гавриил тотчас  же вознесся  на небеса,  сразу же  попав в  ту
загородную местность,  где у Архангела Михаила был трехэтажный
каменный особняк.  Он влетел  в комнату  как раз  тогда, когда
Михаил разбирал  свою коллекцию  марок, склонившись  с лупой в
руках над резным столиком розового дерева. Марки, подхваченные
сквозняком, закружились, словно бабочки. Гавриил ловко схватил
одну, которая  уже собиралась  упорхнуть в приоткрытое окно, -
это  оказался   Кейптаунский  Треугольник.  На  всякий  случай
придавив  злосчастную   марку  тяжелым   пресс-папье,  Гавриил
смущенно пробормотал:
  - Я очень извиняюсь...
  - Просто будь  сдержаннее в следующий раз, - произнес Михаил
недовольным тоном. - Ты даже не представляешь себе, как трудно
бывает иной  раз вывезти из Подлунного Мира редкие экземпляры,
и на  сколько глупейших вопросов приходится при этом отвечать.
Ну, какие у нас новости? Как я понимаю, твои поиски увенчались
успехом?
  Гавриил, слегка  путаясь от  волнения,  рассказал  Архангелу
Михаилу о  рукописи, найденной им в доме у Аретино, и о первых
строчках, которые ему удалось прочитать.
  - Аретино устроил  пирушку по случаю получения нового заказа
как раз  в тот  день, когда  я нанес ему визит. Судя по всему,
ему неплохо заплатили.
  - "Семь золотых подсвечников", - задумчиво произнес Архангел
Михаил. - Мне  это название ничего не говорит. Пойдем-ка сядем
за компьютер -  может быть,  он даст  нам ключ  к разгадке. По
милости  Всерайского   департамента  по   допущению   Наиболее
Привлекательных Ересей  на Небеса  у нас  наконец-то  появился
доступ к глобальной земно-небесной сети.
  Гавриил прошел  следом за своим начальником по просторному и
светлому коридору  в рабочий  кабинет, где  за  рядом  офисных
шкафов, оформленных  в готическом  стиле, на  огромном дубовом
письменном   столе   опалесцировал   огромный   экран   нового
суперсовременного компьютера. Опустившись в просторное кожаное
кресло, архангел  водрузил  на  кончик  носа  очки  в  роговой
оправе. Пальцы  его забарабанили  по клавиатуре  со скоростью,
которая сделала  бы честь любому выдающемуся земному пианисту.
Он вводил  пароли,  дожидался  ответа -  и  снова  нажимал  на
клавиши, затем,  получив доступ  к базе  данных, ввел ключевые
слова и откинулся на спинку кресла в ожидании результатов.
  Данные строчка  за строчкой  замелькали по  экрану. Гавриил,
стоявший  рядом,  часто-часто  заморгал  глазами:  он  не  мог
считывать информацию  с дисплея  с такой  скоростью,  как  его
начальник.  Для  Архангела  Михаила  же  это,  наоборот,  было
привычным делом.  Бегая глазами  по  строчкам,  он  то  хмурил
брови, то  довольно кивал,  и наконец, когда последняя строчка
пробежала по  экрану,  он  выключил  дисплей  и  оглянулся  на
подопечного, замершего за спинкой его кресла.
  По поводу  применения компьютеров  в Небесных  Сферах велись
долгие дебаты.  Главным аргументом  в  пользу  этих  последних
изобретений техники  было то, что по своей внутренней сущности
они мало  чем отличались  от глиняных  табличек, на  которых в
древности писали  заостренными палочками. Глиняные же таблички
были рекомендованы  к употреблению  в Высших  Сферах: они были
практически вечными,  и потому Скрижали было решено изготовить
из подобного  материала. Компьютеры, не слишком далеко ушедшие
от  примитивных   технологий  письма,  имели  перед  глиняными
табличками по  крайней мере  одно бесспорное преимущество: они
занимали  меньше   места.  Хранение   глиняных  табличек  было
сопряжено   с    дополнительными   трудностями;   в   огромных
хранилищах, доверху  забитых записями,  приходилось  укреплять
полы и  стены, чтобы  они не  рухнули под  страшной  тяжестью.
Конечно, неоднократно  раздавались голоса, призывавшие перейти
от  глиняных  табличек  к  более  прогрессивным  технологиям -
папирусным свиткам, однако папирус не отличался долговечностью
и вдобавок требовал особых условий хранения.
  - Что выдал  компьютер? -  спросил  Гавриил  с  нескрываемым
любопытством.
  - Похоже, это  древняя гностическая легенда о Сатане, давшем
Адаму семь  волшебных золотых  подсвечников, с помощью которых
он мог попасть обратно в Эдем.
  - И что, ему это удалось? - полюбопытствовал Гавриил.
  - Ты что, с луны свалился? Нет, конечно! - ответил Михаил. -
Сам подумай,  если бы он все-таки попал туда, неужели бы ты до
сих пор  не узнал об этом? История всего человечества основана
на том  простом факте,  что Адаму  так и  не удалось  войти  в
потерянный рай.  Люди до  сих пор  тоскуют об  Эдеме, куда  им
никогда более не попасть.
  - Да, сэр. Я как-то не подумал...
  - Да... - размышлял  вслух Архангел  Михаил. - Значит,  Враг
пытается играть  с этой древнейшей из легенд, написанной еще в
те времена,  когда могучие  Духи и  люди жили  в  одном  мире,
управляемом едиными  законами... Эти сведения представляют для
нас величайший интерес. Семь золотых подсвечников!
  - А существовали  ли  они  на  самом  деле? -  задал  вопрос
Гавриил.
  - Может быть, да, но скорее всего, нет.
  - Если так,  нам не  о чем  беспокоиться. Ведь  подсвечников
нет, значит, они ничем не могут быть опасны для нас.
  - Я бы  на твоем  месте не  был столь  спокоен, - усмехнулся
Михаил. - Мифы -  вещь весьма  опасная. Если волшебные золотые
подсвечники все-таки  существуют, то,  попав в худые руки, они
могут наделать  немало бед.  Риск слишком  велик, и у меня нет
иного выхода,  кроме как предположить, что золотые подсвечники
существовали - до  тех пор, разумеется, пока не будет доказано
обратное. Нам следует быть начеку...
  - Да,  сэр.   Но  что   Аззи  собирается   делать  с   этими
подсвечниками?
  - Это пока еще скрыто от меня, - покачал головой Архангел. -
Однако  долго  морочить  нам  голову  этому  хитрому  лису  не
удастся. Я займусь этим делом сам. Лично.
  - А что  мне делать,  сэр? - спросил Гавриил. - Отправляться
обратно в Венецию шпионить за Аззи?
  Архангел кивнул:
  - Именно так. Кажется, ты начинаешь кое-что соображать.
  И Гавриил снова спустился на Землю. Но, сколько бы времени и
сил он ни тратил на розыски Аззи, ему так и не удалось напасть
на след рыжего демона. Аззи попросту покинул Венецию.

     Глава 4

  Аззи в  буквальном  смысле  слова  выдернули  из  Венеции  и
отозвали обратно  в Ад. Когда демон, окончательно придя в себя
после головокружительного  полета, огляделся кругом, он понял,
что находится  в прихожей  самого Сатаны, в загородном домике,
где адский босс любил заниматься делами, требующими не спешки,
а вдумчивого  подхода. Голова  у Аззи  еще слегка кружилась, в
глазах было темно, а в ушах нестерпимо звенело.
  В дверях  появился молодой демон в скромной голубой униформе
и скромном однотонном галстучке.
  - Его превосходительство готов принять вас.
  И Аззи  тотчас очутился  во внутренних  покоях.  Сатанинская
приемная была  оформлена в  том стиле,  в котором отделывались
гостиные  элегантнейших   домов  на  Лонг-Айленде.  На  первый
взгляд, в  этом обыкновенном  загородном доме  не было  ничего
сатанинского - кубки  гольф-клуба, охотничьи  трофеи,  строгие
старинные гравюры  с изображениями  псовой и  соколиной охоты,
запах старой дорогой кожи.
  Конечно,  у   Сатаны   имелся   полный   набор   дьявольских
приспособлений.  Орудия   пыток,  записи  черных  месс,  маски
ужаса - все  эти  изысканные  дорогие  безделушки,  выдававшие
страстного коллекционера,  хранились в  другой половине  дома,
куда обычно  приглашали гостей.  Аззи же  провели  в  западное
крыло, отведенное хозяином для деловых встреч.
  Сатана - а точнее, одна из личин, которые он мог с легкостью
менять, когда  и как  ему заблагорассудится, - был мал ростом.
Высокий лоб  казался еще  более высоким из-за того, что Сатана
начинал лысеть.  У него было узкое, бледное лицо с правильными
мелкими  чертами.   Имидж  этакого  невзрачного  джентльмена -
заурядного выпускника  Оксфорда  или  Кембриджа -  как  нельзя
лучше дополняли очки, сидевшие высоко на переносице. Казалось,
Сатана вообще  очень мало  заботился о  том, как он выглядит -
это объяснялось его чисто аристократической нелюбовью ко всему
показному и  претенциозному. Одет  он был  просто -  в  желтый
халат. На шее был повязан кашемировый платок.
  - Ах,  Аззи!   Давно  не  виделись! -  приветствовал  Сатана
молодого демона. -  Мне кажется, не один век прошел с тех пор,
как я  вел в  вашем университете  этику Зла.  Как быстро летит
время!
  - Да, сэр,  то были золотые времена, - вежливо ответил Аззи.
Он всегда  восхищался своим  учителем.  Сатана  был  одним  из
светил теории  Злодейства  и  кумиром  золотой  молодежи  Ада,
достойным примером для подражания.
  - Ну, что  ж, - сказал  Сатана, -  перейдем  к  делу.  Ходят
слухи, что ты задумал поставить пьесу. Так ли это?
  - Да, сэр, это правда, - подтвердил Аззи. Он был уверен, что
его бывший учитель не будет возражать против такого проявления
инициативы с его стороны. Ведь Сатана всегда советовал молодым
демонам  не   сидеть  сложа   руки,  а   использовать   каждую
возможность творить зло, выходя на поверхность земли.
  - Идея поставить  безнравственную пьесу  пришла мне в голову
во  время   спектакля,  на   котором  я   присутствовал.   Это
театральное действо  было превращено в сплошное нравоучение, и
я подумал, как хорошо было бы сделать все наоборот. Видите ли,
сэр, наши небесные конкуренты все время пытаются доказать, что
единственный путь  к успеху лежит через добродетель и разумное
поведение. Это  чистейшая пропаганда,  и  на  самом  деле  все
совсем не  так. Вот  я и  решил показать им, как это бывает на
самом деле.
  Сатана рассмеялся, но очень невесело:
  - Что ж,  я горжусь  тобой, мой  мальчик, однако  лично я не
стал бы  делать столь  далеко идущих  выводов. Ведь  Добро  не
всегда противоположно Злу. Если ты помнишь, я упоминал об этом
парадоксе в своих лекциях по инфернальной логике.
  - Да, сэр.  Но разрешите обратить ваше внимание на то, что я
не собираюсь  попросту заменить  Добро Злом  и  таким  образом
вывести противоположную  мораль. Я хочу заставить моих актеров
поработать для  того, чтобы  получить желаемую награду. Однако
они получат ее совсем не за то, что вступили на путь Зла.
  - Правильно, -  одобрил  Сатана. -  К  слову  сказать,  наши
оппоненты придерживаются  противоположной точки  зрения. Я  же
всегда говорил,  что это  твое личное  дело,  хороший  ты  или
плохой, и  твой жизненный  успех отнюдь не связан со служением
одной из этих могущественных сил. Каждый выбирает для себя, по
какой дороге идти.
  - Конечно, сэр.  Однако я  вижу эту  проблему несколько  по-
иному. Я  хочу сказать,  разве  мне  нельзя  поставить  пьесу,
которая выставляла бы Зло в выигрышном свете?
  - Разумеется, можно!  Но почему  бы  не  пойти  еще  дальше?
Почему  бы   не  показать  смертным,  что  со  злом  прекрасно
уживаются такие вещи, как ум и изящество? Почему бы не сказать
им, что Зло вполне современно?
  - Разве?.. О,  да, сэр,  разумеется, вы  правы! Я  как-то не
задумывался над этим. Я просто хотел поставить безнравственную
пьесу. Попросту  говоря, фарс.  Мне показалось,  что это будет
забавно. В  конце концов,  там, на  Небесах, все настроены так
серьезно...
  - Надеюсь, ты  не считаешь,  что мы  здесь,  в  Преисподней,
настроены чересчур легкомысленно? - перебил Сатана. - Если это
так, то ты сильно ошибаешься.
  - О, нет, сэр, я совсем не то имел в виду!
  - Знаешь, я  бы на  твоем месте  трижды подумал,  прежде чем
браться за  эту затею.  Не хочу  принуждать тебя,  просто  даю
совет не  играть в  подобные игры. Послушай, почему бы тебе не
подождать немного? Я бы нашел тебе другое дело...
  - Но свернуть  этот проект уже невозможно, сэр. Он находится
в  работе.   Я  нанял   людей.  Я  связал  себя  определенными
обещаниями. Мне  отнюдь  не  хотелось  бы  идти  на  попятный.
Конечно, если только мне не прикажут...
  - Ну что  ты, конечно,  нет, - усмехнулся  Сатана. - Я  ни в
коем случае  не стану  препятствовать твоей  дальнейшей работе
над этим проектом. Да надо мной просто смеяться станут, если я