т озарил небеса,  и  звезды
исчезли.
     - Конечно, - сказал Деркон. - Раз ты добирался сюда всю ночь.
     - Не понимаю.
     - Смотри, - сказал Деркон, показывая рукой на ландшафт,  над  которым
проносились яркие облака, почти не отбрасывающие теней.
     Золотистый огненный шар стремительно, как комета, промчался по небу.
     - Тебе не кажется, что оно движется все быстрей? - спросил Хогсон.
     - Наверно. Да. Да, ты прав.
     Солнце скрылось за горами и снова стало темно.
     - Мы простояли здесь целый день, - сказал Хогсон Одилу.
     - Боги! Что же мы натворили? - ахнул Одил, который  не  мог  оторвать
глаз от небесного калейдоскопа.
     - Мы разрушили чары, поддерживающие существование Бессмертного замка,
- ответил Хогсон. - Теперь мы знаем, что от них  зависело  не  только  его
существование.
     - И почему это место называлось Бессмертным замком, - добавил Деркон.
     - Что же нам теперь делать? Может попытаемся восстановить их?
     - Потом. Сначала я попробую  найти  что-нибудь  съедобное,  -  сказал
Деркон, отходя от окна. - Прошло много дней...
     Через некоторое время остальные последовали за  ним.  И  только  Вейн
по-прежнему сидел, слегка покачиваясь и поглаживая лоб  Гальта.  Наступила
ночь.


     Дилвиш проснулся на толстом, ярком ковре, все еще крепко сжимая меч в
правой руке. Ему с трудом удалось разжать кисть. Опустив  меч  в  ножны  и
растирая правую руку, он попытался припомнить, что произошло.
     Раздался пронзительный вопль. О, да. Истошный вопль боли и гнева.  Он
стоял перед приоткрытой дверью комнаты, когда это началось. Этой комнаты?
     Он сел и сквозь открытую дверь увидел в коридоре напротив  выходившее
на запад окно, а справа от него в дальней стене комнаты было окно с  видом
на восток. Потом начались странности. Сперва окно справа просветлело, а за
левым  все  еще  было  темно.  Затем,  правое  окно  потемнело,  а   левое
осветилось. Потом в левом окне стало темно. Через несколько секунд  правое
окно осветилось снаружи ярким, почти дневным  светом,  и  все  повторилось
заново в той же последовательности. Он сидел  неподвижно,  лишь  сжимая  и
разжимая кисть, чтобы в ней восстановилось кровообращение.
     Наконец он поднялся на ноги, подошел к восточному окну и увидел небо,
разрисованное множеством ярких концентрических  кругов.  Спустя  несколько
секунд они все скрылись за огненным  столбом,  появившемся  на  востоке  и
возвышавшемся почти до небес.
     Он покачал головой. Казалось, что сама Земля успокоилась. Что же  все
это значит? Новые затеи его врага? Или что-то еще?
     Отвернувшись от окна, он направился к двери  и  вышел  в  коридор.  В
окнах слева от него свет и тьма продолжали сменять друг  друга  в  быстрой
последовательности. Оглянувшись, он  не  сумел  разглядеть  ту  дверь,  из
которой только что вышел, потому что снова стало темно, и она  слилась  со
стеной.
     Он пошел туда, где, как ему казалось, должен  был  находиться  другой
коридор, под острым углом поворачивавший направо. Вместо этого он оказался
возле спускавшейся вниз лестницы, выстланной темно-вишневым  паласом  и  с
деревянными перилами по обе стороны.
     Он медленно спустился. И очутился в комнате, заставленной зачехленной
мебелью и с картинками на стенах, подобных которым ему раньше  никогда  не
приходилось видеть, в широких и позолоченных  рамах,  покрытых  затейливой
резьбой.
     Он прошелся по комнате. Когда он опустил руку  на  спинку  одного  из
кресел, с нее поднялось большое облако пыли.
     Потом он свернул направо под деревянную арку. Следующая комната  была
маленькая, обитая деревянными панелями, с  похожей  мебелью  и,  когда  он
вошел, что-то зашипело и затрещало.
     Это вспыхнул огонь в небольшом камине. На низеньком  круглом  столике
возле очага обнаружилась бутылка вина, корзина с  фруктами,  клинообразный
кусок сыра и ломоть хлеба. Казалось, что стоявшее рядом кресло  приглашает
присесть и расслабиться. Может быть, пища отравлена? А вдруг это очередная
уловка врага?
     Приблизившись, он отломил кусочек сыра, понюхал его,  пожевал.  Потом
уселся и принялся за еду.
     Во время трапезы он постоянно поглядывал по сторонам,  но  так  и  не
заметил  ничего  подозрительного.  Однако  в  комнате   ощущалось   чье-то
благотворное присутствие, словно  кто-то,  охранявший  его,  желавший  ему
добра, все время был рядом с ним. Это ощущение  было  таким  сильным,  что
проглотив очередной кусок сыра, он машинально пробормотал "Спасибо". И тут
же огонь в камине разгорелся еще ярче, и  громко  затрещали  дрова.  Волна
упоительного тепла окутала его.
     Наконец он поднялся и, оглянувшись назад, с изумлением обнаружил, что
дверь, сквозь  которую  он  прошел  в  эту  комнату,  исчезла.  Всю  стену
покрывали деревянные панели, а на том месте, где находилась дверь,  висела
еще одна картина, написанная в необычной манере, на которой был  изображен
залитый солнцем лес, но, приглядевшись, он  заметил,  что  все  ее  детали
сливаются в одно большое пятно, созданное широкими  и  свободными  мазками
кисти художника.
     - Ладно, - сказал он, - кем бы ты ни был, мне кажется, что ты желаешь
мне добра. Ты накормил меня и, по всей видимости,  хочешь  направить  меня
куда-то. В этих стенах я должен относиться ко всему с подозрением, но  мне
все-таки  кажется,  что  я  могу  положиться  на  тебя.  Я   выйду   через
единственную дверь, которую вижу. Веди меня, и я пойду за тобой.
     Он подошел к двери и вышел из комнаты. И оказался в  длинном,  тускло
освещенном зале с высоким потолком. Там было множество дверей, но  лишь  в
одной из них мерцал огонек. Дилвиш  направился  к  ней,  и  огонек  исчез.
Пройдя по короткому и узкому коридору, Дилвиш вошел в  другой  зал,  очень
похожий на первый. На этот раз огонек появился в дверном проеме  слева  от
него. Дилвиш пересек зал по диагонали.
     За той дверью был коридор, тянувшийся справа налево. Вдалеке, в левом
конце коридора, маячил огонек. Он пошел к нему.
     Еще несколько поворотов - и  он  вступил  под  низкие  своды  широкой
галереи с узкими окнами в ближней  к  нему  стене.  Дилвиш  остановился  и
огляделся по сторонам.
     Потом появился огонек и проплыл мимо  него  направо.  Как  только  он
повернулся туда, огонек мигнул. Дилвиш пошел следом за ним. И  тут  огонек
пропал.
     Из окон виднелись плывущие облака, на глазах терявшие свои очертания,
небо, окрашенное в  зеленоватый  цвет,  узкая  ярко-желтая  полоса,  дугой
перекинутая между линиями горизонта и похожая на раскаленную ручку ведра.
     Дилвиш быстро шагал вперед, а за  окнами  то  появлялся,  то  исчезал
мерцающий тусклый свет.
     Это была длинная галерея, но,  наконец,  она  вывела  его  под  своды
другой, с широкими окнами справа, из которых открывался более  полный  вид
на странное небо  и  на  ландшафт,  над  которым  за  считанные  мгновения
проносились грозы, длившиеся,  должно  быть,  целыми  днями,  где  деревья
становились то желтыми, то  зелеными,  то  теряли  листву,  а  только  что
почерневшая земля покрывалась  вдруг  белизной,  но  уже  через  несколько
секунд на ней появлялись зеленые прогалины.  Это  снова  была  Очарованная
земля, но теперь она изменялась совсем по-другому, не так, как  прежде.  А
то, что раньше казалось едва различимым потрескиванием  и  поскрипыванием,
теперь превратилось в равномерный и громкий гул.
     В воздухе вдруг запахло  конюшней,  и  он  удивился  грязным  следам,
тянувшимся прямо посередине галереи. Впереди показалась большая комната  с
высоким потолком и, приближаясь к ней, он, сам  того  не  желая,  замедлил
шаги. Дурное предчувствие охватило его. Казалось, что эта комната  окутана
тяжелой, черной  и  зловещей  аурой,  словно  там  обитает  некое  злобное
существо, полное коварных замыслов и в то же время испытывающее  отчего-то
глубочайшую тоску и нетерпеливо дожидающееся момента,  когда  можно  будет
излить на мир свою затаенно и давно накопленную ненависть. Поежившись,  он
прикоснулся к рукоятке меча и, приближаясь к ведущей туда арке, пошел  еще
медленнее.
     Непроизвольно отклоняясь все дальше влево, он  оказался  возле  самой
стены и, прижимаясь к ней, добрался до темного угла у входа.
     Вцепившись в рукоятку меча, он осторожно заглянул  внутрь.  Там  было
сумеречно, и сначала он ничего не увидел, но потом его  глаза  привыкли  к
темноте, и он разглядел  в  центре  комнаты  большой  черный  участок,  от
которого словно исходили волны тоски и злобы. На самом краю этого  участка
стоял какой-то небольшой предмет, но он никак не мог  разобрать,  что  это
такое. Тот самый огонек, за которым он пришел сюда, на  миг  вспыхнул  над
ним, но тут же погас, а он так и не понял, на  что  ему  столь  настойчиво
указывают, хотя указание было ясным и вполне определенным.
     Но он все-таки колебался и  тут,  откуда-то  из  глубины  протянулось
тонкое щупальце и стало хвататься за край этого участка,  чем-то  похожего
на колодец,  рядом  с  замеченным  им  предметом.  И  тогда  он,  внезапно
покрывшись потом, заставил себя  войти,  и  его  зеленые  сапоги  неслышно
вступили на каменные плиты.


     Барэн протряс головой,  выплюнул  кусок  сломанного  зуба,  проглотил
слюну и почувствовал привкус крови. Потом он еще несколько раз  сплюнул  и
закашлялся. Его левый глаз почти на открывался. Он потер его,  и  на  руке
остались какие-то темные и  крошащиеся  кусочки.  Он  посмотрел  на  руку.
Запекшаяся кровь, вот что это было. Кроме того,  голова  раскалывалась  от
тупой и слегка пульсирующей боли...
     Он поднес пальцы ко  лбу,  потер  его.  И  тут  его  голова  едва  не
раскололась от боли. Он повертел ею в разные стороны. И заметил, что лежит
на боку у подножия лестницы. Да, ему здорово досталось...
     Он попытался подняться на ноги и  тут  же  опять  повалился  на  пол,
пронзенный острой болью в левой руке и в левой ноге. "Проклятье! - подумал
он. Только бы они не были сломаны!" Он не  знал  никаких  заклятий  против
переломов...
     Он снова  попробовал  приподняться  и,  помогая  себе  правой  рукой,
перекатился в сидячее положение, вытянув вперед ноги. Уже лучше...
     Осторожно пытаясь согнуть левую ногу в колене, он стал ощупывать  ее.
Боль не унималась, но,  кажется,  ничего  не  было  сломано.  Окончательно
убедившись в этом, он рискнул прибегнуть к своему мастерству чародея. Боль
начала стихать, почти исчезла, и он несколько раз согнул и разогнул  ногу.
Потом  занялся  своей  головой  и  добился  примерно  таких  же   недурных
результатов.
     Затем он тщательно ощупал всю левую руку и, стоило  ему  лишь  слегка
взяться пальцами за левое предплечье, как в глазах  у  него  потемнело  от
боли.
     Ладно.
     И тогда он осторожно и медленно сунул свою левую руку  между  широким
ремнем и своим большим животом. Потом приступил к тем  же  самым  целебным
заклинаниям, чтобы хотя бы заглушить боль в сломанной руке. Когда  с  этим
было покончено, он осторожно встал на  ноги,  упираясь  в  стену  здоровой
рукой. Потом он простоял не меньше минуты, тяжело дыша и опустив голову.
     Наконец  он  выпрямился,  сделал  несколько  шагов,   остановился   и
огляделся. Что-то было не так. Слева должна была находиться  стена,  а  не
мраморная балюстрада. Он окинул ее  взглядом.  Она  тянулась  примерно  на
восемь или десять шагов, потом упиралась в широкую лестницу,  спускавшуюся
вниз. За лестницей она начиналась снова.
     Он заглянул за балюстраду. Там оказалась огромная длинная  комната  с
каменными  стенами  и  темными  углами,  с  изящными  карнизами,   резными
капителями и причудливыми пилястрами. Кое-где стояла мебель, а  посередине
комнаты лежала черная, длинная и узкая ковровая дорожка.
     Он подошел к балюстраде и навалился на нее. Не было никаких признаков
привычного ему головокружения. Возможно, он навсегда  избавился  от  него,
свалившись с лестницы. Возможно, из-за него это и произошло...
     Странно, как странно. Он закрыл глаза. Здесь  раньше  не  было  такой
комнаты. Он никогда не видел подобной комнаты, и не только  в  Бессмертном
замке, но и вообще нигде. Что же произошло?
     Открыв глаза, он обвел комнату и оцепенел. В дальнем углу,  слева  от
него, за несколькими креслами с высокими спинками в густой тени неподвижно
стоял кто-то очень большой и очень черный, уставившийся прямо на него.  Он
хорошо видел это, потому что немигающие глаза этого существа, мерцавшие во
мраке красноватыми огоньками, встретились с его собственным взглядом.
     У него перехватило дыхание, и он подавил рвущийся из  горла  истошный
крик. Кем бы не была эта тварь, она имела дело с великим чародеем.
     Он поднял руку и восстановил  в  себе  спокойствие,  необходимое  для
того, чтобы вызвать бурю.
     Тусклый  свет  заиграл  на  кончиках  его  пальцев,  и  он   произнес
заклинание, проговорив только ключевые слова.  Когда  он  сомкнул  пальцы,
свет, льющийся от его руки, сделал ее похожей на тонкую коническую  свечу.
Потом он раздвинул их, и струившийся между ними свет потек кверху,  и  над
кончиками пальцев вспыхнула яркая дуга. Она  протянулась  в  обе  стороны,
сомкнулась, и на его кисти завис ослепительный белый круг,  и  он,  сказав
направляющее слово, метнул его в сторону притаившегося во тьме существа.
     Искрясь и пылая, круг медленно полетел, почти поплыл к своей цели.
     Но даже когда он был уже совсем близко, темная фигура не шелохнулась.
Круг не долетел,  потому  что  огонь  его  сначала  померк,  потом  погас.
Приятный голос, раздавшийся, казалось, почти рядом  с  Барэном,  произнес:
"Недружелюбно, очень недружелюбно", и фигура, резко повернувшись,  исчезла
в ближайшем к ней дверном проходе, издавая короткие лязгающие звуки.
     Барэн медленно опустил руку, потом поднес ее ко рту, потому  что  его
снова разобрал кашель.
     Проклятая тварь!  Однако,  кто  же  извлек  ее  из  небытия?  Неужели
Джелерак все же вернулся?
     Отступив от балюстрады, Барэн направился к лестнице. Спустившись,  он
осмотрел угол. В пыли на полу он заметил отпечаток раздвоенного копыта.


     Холран выругался, перевернулся на живот  и  накрыл  голову  подушкой,
прижав ее рукой.
     - Нет! - вскричал он. - Нет! Меня здесь нет! Убирайся!
     Несколько  секунд  он  пролежал  неподвижно.  Потом   он   постепенно
расслабился. Рука его свалилась с подушки. Дыхание сделалось ровным.
     Вдруг он опять вздрогнул и напрягся всем телом.
     - Нет! - почти завизжал он.  -  Я  всего  лишь  бедный  и  несчастный
маленький чародей, пытающийся  хоть  немножко  поспать!  Оставьте  меня  в
покое, чтоб вас разорвало!
     За этим последовало приглушенное рычание, сопровождавшееся  скрежетом
зубов. Наконец, его левая рука метнулась вперед и выдвинула  встроенный  в
изголовье  кровати  ящичек  из  слоновой  кости.  Порывшись  в  нем,   она
отдернулась, сжимая в пальцах небольшой кристалл.
     Сбросив с головы подушку и перекатившись на спину, он, извиваясь всем
телом, переполз в полусидячее положение. Затем положил светящийся  шар  на
живот и уставился  на  него  полузакрытыми  воспаленными  глазами.  Прошло
немало времени, прежде чем в нем начал вырисовываться чей-то образ.
     - Пусть тебе повезет, - пробормотал он. - Пусть это заслуживает риска
перевоплотиться  в  низшую  форму  жизни,  страдающую   от   омерзительных
болезней, от зудящих геморроидальных шишек и пляски святого  Витта.  Пусть
из-за  этого  даже  можно  перенести  встречу  с  безжалостными  демонами,
нашествие саранчи и соль, насыпанную на раны. Пусть...
     - Холран, - сказал Мелиаш, - дело очень серьезное.
     - Надеюсь, что так. Я устал больше, чем куртизанка после целой недели
бурных ночей. Чего тебе надо?
     - Он исчез.
     - Хорошо. Кому он нужен, если подумать?
     Холран поднял руку, явно собираясь прервать связь, потом остановился.
     - Кто исчез? - поинтересовался он.
     - Замок.
     - Замок? Весь этот проклятый Замок?
     - Да.
     Он помолчал секунду. Потом уселся, протер глаза и пригладил волосы.
     - Расскажи мне об этом, -  попросил  он,  -  но,  желательно,  самыми
простыми словами.
     - Очарованная земля на некоторое время  перестала  изменяться.  Потом
это началось снова, причем  с  такой  бурной  силой,  что  мне  раньше  не
приходилось наблюдать ничего подобного. Я занял очень удобную  позицию,  с
которой все хорошо просматривалось. Но Замок исчез. Сейчас все опять  тихо
и спокойно, но на горе ничего нет. Я не знаю, что произошло. И не понимаю,
как это произошло. Вот и все.
     - Ты думаешь, Джел... он способен его перенести? И если да, то зачем?
Или, может быть, это Старейший?
     Мелиаш покачал головой.
     - Я снова разговаривал с Роуком. Он предоставил мне  новые  сведения.
Существует старинное предание, которое гласит, что этот Замок  бессмертен,
что он просто каким-то образом прикреплен ко времени, поставлен на якорь и
движется вместе с ним. И что, если этот  якорь  поднять,  то  Замок  будет
унесен рекой вечности.
     - Чертовски поэтично, но что же все это значит?
     - Не знаю.
     - Ты думаешь, что все это и произошло?
     - Не знаю. Может быть.
     - Проклятье!
     Холран потер виски, вздохнул, взял кристалл  и  свесил  ноги  с  края
кровати.
     - Ладно, - сказал он. Хорошо. Придется  разбираться  в  этом.  Я  уже
зашел слишком далеко. Впрочем, сначала мне нужно умыться и перекусить.  Ты
говорил с остальными стражами?
     - Да. Им нечего добавить к тому, что я тебе рассказал.
     - Хорошо. Держи то место под  постоянным  наблюдением.  И  немедленно
свяжись со мной, если произойдет что-нибудь еще.
     - Конечно. Ты собираешься известить Совет?
     Холран скорчил гримасу и прервал связь, прикидывая в уме,  нельзя  ли
как-нибудь снять Совет с якоря и отправить его по реке вечности.


     Вейн перестал всхлипывать и  надолго  погрузился  в  размышления,  не
глядя больше на Гальта, но уставившись в небеса за окном, то  освещавшиеся
ярким светом, то погружавшиеся в сумрак. Наконец он пошевелился.
     Нежно опустив голову Гальта  на  пол,  Вейн  встал  на  ноги.  Потом,
нагнувшись, взвалил обмякшее тело своего товарища себе на плечи. Выйдя  из
ниши, он поглядел направо, поморгал глазами и  повернул  налево.  Сгибаясь
под тяжестью своего груза, он медленно прошел по галерее и оказался  возле
лестницы с низкими ступенями, ведущей наверх и влево.  Разглядев  над  ней
короткий  коридор,  в  который  выходили  несколько  открытых  дверей,  он
поднялся туда.
     Двигаясь медленно, почти крадучись, он заглянул во все комнаты. Нигде
никого не оказалось. Во второй и в третьей комнатах были спальни, в первой
размещалась гостиная.
     Он  вошел  в  третью  комнату  и,  нагнувшись,  сдернул  одной  рукой
покрывало с кровати. Потом положил Гальта и  сложил  ему  руки  на  груди.
Поцеловал его в лоб и закрыл с головой покрывалом.
     Не оглядываясь, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Повернув
направо, он добрался до конца коридора, где с правой от него  стороны  под
низенькой аркой была узкая лестница, ведущая вниз.
     Спустившись, он оказался в столовой, где  возле  длинного  стола,  по
одну его сторону, выстроились четыре стула.  На  столе  стояла  корзина  с
хлебом. Схватив кусок хлеба,  он  сунул  его  в  рот.  На  подносе  лежало
нарезанное мясо, накрытое салфеткой. Он стал жадно поедать его. В глиняном
кувшине, стоявшем чуть в стороне, нашлось немного красного  вина,  которое
он выпил прямо из горлышка. Насыщаясь, он постепенно обходил вокруг  стола
и, наконец, повернулся лицом в ту сторону, откуда пришел.
     Лестница исчезла. Там, где была дверь, в  которую  он  вошел,  теперь
возвышалась глухая  стена.  Продолжая  энергично  работать  челюстями,  он
пересек комнату и постучал в стену. По звуку  ему  показалось,  что  стена
сплошная. Поежившись, он отошел от нее. Ну и местечко...
     Повернувшись, о