нулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь  рост,
и глаза  ее  вспыхнули.  Он  имел  некоторое  представление  о  колдовском
значении жеста ее  левой  руки,  но  никогда  не  подозревал,  что  в  ней
скрывается такая сила.
     - Подождите, Ваше Величество! Умоляю! - вскричал он. - Это не  то,  о
чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! - и он не знал, успеет  ли
призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает этот жест.
     Рука ее замерла в воздухе.
     - Тогда говори.
     Он вздохнул.
     - Пытаясь разрешить проблему испортившегося Зеркала, - сказал он, - я
послал в него духа, чтобы он определил возможное астральное повреждение. Я
собирался вскоре связаться с ним и узнать,  насколько  все  это  серьезно.
Этого человека я оставил наблюдателем на тот случай, если вдруг произойдет
что-либо  необычное.  Вы  только  что  слышали  его  сообщение.  Я  должен
немедленно пойти туда, чтобы  попытаться  определить,  что  же  случилось.
Возможно, это даст нам тот самый ключ,  который  нам  нужен,  чтобы  вновь
открыть Зеркало.
     Ее рука опустилась.
     - Да, - сказала она. - Тебе лучше поторопиться. Сообщить мне  о  том,
что тебе станет известно.
     - Обязательно. Непременно, я так и сделаю.
     Он повернулся и пустился бежать.
     Семирама поглядела на двух рабов, помогавших дотащить Дилвиша,  и  на
того, который только что принес Барэну сообщение.
     - Что вы здесь стоите? - спросила она. - Делайте то, что  вы  должны,
возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, или в свои помещения.
     Они быстро ушли. Семирама провожала их взглядом, пока они не скрылись
из вида. Только потом она вошла в большой  зал  и  направилась  к  дверям,
выходившим в северо-южный коридор.
     В зале стало темнее, потому что солнце уже клонилось к закату, а окна
в нем были только на западной стороне, высоко под потолком. Пересекая  зал
в восточном направлении, она заметила, как слева от нее что-то  мелькнуло.
В зеркале  появился  светловолосый  мужчина,  которого  не  было  в  зале,
стоявший возле белой колонны,  которая  в  зале  тоже  отсутствовала.  Она
остановилась и поглядела на него.
     Это был тот самый человек, запомнившийся в ночь невидимой пирушки. На
нем была широкая одежда зеленого цвета, и он улыбался. В тот  раз  она  не
поняла, как он хорош собой, как он похож на...
     Он поднял руку и помахал ей. Стекло в том месте замерцало,  и  ей  на
миг показалось, что она может пройти там и встретиться с ним.
     Она пожала плечами и покачала головой, улыбнувшись ему в ответ. Какая
досада, что она должна спешить...
     Выйдя из зала, она быстро пошла по коридору, изредка встречая по пути
слуг, зажигавших  тонкие  свечи  в  канделябрах  и  высоких  подсвечниках.
Погружаясь все дальше в темные  глубины  дворца,  она  вышла  на  галерею,
тянувшуюся вдоль фасада здания и доходившую  до  комнаты,  где  находилась
Яма. Она остановилась, чтобы опять поглядеть в окно на то место, где она в
первый раз увидела его.
     Вид на водоем по-прежнему оставался ясным и приближенным, а девушка и
лошадь действительно исчезли. "Интересно,  какое  отношение  она  имела  к
нему?", подумала Семирама, приблизившись к окну,  чтобы,  воспользовавшись
чарами, изменить вид.
     В водоеме отражались горы, часть Замка и  заходившее  солнце.  Тонкая
полоска берега  за  водоемом  светилась  гладкой  белизной,  камни  откоса
казались темными и случайными пятнами.
     Потом ей на мгновение  показалось,  что  ниже  и  далеко  справа  она
заметила промелькнувшую тень.
     Поколебавшись  немного,  она  изменила  фокус  окна,  сместила   его,
приблизив к себе нужный участок склона. Несколько минут она вглядывалась в
него, но не больше.
     Семирама слабо улыбнулась, удовлетворенная тем, что  ей  не  довелось
застигнуть врасплох и совсем близко очередного искателя фортуны. Однако ей
тем более следует  поспешить  с  осуществлением  задуманного  предприятия,
решила она, убирая оконный  фокус,  и  вся  панорама  скользнула  назад  и
исчезла.
     Повернувшись к окну спиной, она торопливо пошла по галерее,  и  песок
похрустывал под подошвами ее сандалий.  Она  уже  чувствовала  характерный
запах этого места. Когда она вошла  в  комнату,  на  нее  пахнуло  влажным
теплом Ямы.
     Она приблизилась к ней, села на  край  и  позвала.  Шли  минуты,  она
повторила зов несколько раз, но ответа не  последовало.  В  этом  не  было
ничего необычайного,  потому  что  временами  он  погружался  в  раздумья,
полностью переставая воспринимать этот мир. Впрочем, она надеялась, что он
не впал в периодически возникающее у него состояние дремоты. Это  было  бы
крайне несвоевременно с его стороны.
     Она снова издала зов. Могли быть еще  и  другие  объяснения,  но  она
предпочитала о них не думать. Она  наклонилась  далеко  вперед  и  позвала
настойчивей и тревожнее.
     Потом она ощутила его присутствие  в  своем  разуме,  приближающееся,
набирающее силу, чем-то неопределенно обеспокоенное. Она  приготовилась  к
чисто психическому общению, но его  не  последовало.  Вместо  этого,  вода
начала мутнеть. Она ждала, но шло время, а  он  все  не  появлялся.  Волны
эмоций и ощущений стали накатываться на нее, легко и небрежно прикасаясь к
ней с той степенью игривости и любопытства, которая обычно  преобладала  в
этом месте, и что-то темное и злобное поднималось из Ямы, подобно  летучей
мыши.
     "В чем дело?" - осведомилась она  на  том  щебечущем  языке,  которым
всегда пользовалась здесь.
     И  снова  ответа  не  последовало,  но  волны   чувств   и   ощущений
усиливались. Атмосфера становилась все более  мрачной  и  зловещей.  Потом
внезапно она рассеялась, и появилось ощущение почти безудержной радости  и
даже какого-то торжества. Оно набирало силу, а все другие эмоции отхлынули
прочь и остались где-то далеко. Воды снова заволновались  и  помутнели,  и
часть того сгустившегося под ними аморфного и темного  естества  вырвалась
на поверхность; призрачная  жемчужная  аура,  внутри  которой  непрестанно
перемещались колеблющиеся и смутные узоры, тускло  светилась  над  ней,  и
туманное облако под водой лишилось своих расплывчатых очертаний.
     "Сестра и возлюбленная и жрица, приветствую тебя из многих  миров,  в
которых я обитаю", - раздалось формальное приветствие на знакомом языке.
     "И я, обитающая лишь в этом мире, приветствую  тебя,  Туалуа,  собрат
Старейших. Ты обеспокоен. Что произошло? Расскажи мне."
     "Королева  этого  мира,  Семирама,  я  вступил  в  переходный   цикл,
мучительный для подобных мне. Родственный тьме и свету, я наделен и тем  и
другим."
     "Как и мы, Туалуа."
     "Да, но людям удается смешивать их в  коротком  промежутке  их  дней.
Это, должно быть, делает жизнь гораздо проще."
     "И в этом есть свои сложности."
     "Да,  но  мы  проводим  вечность  за  вечностью,  обвиняя   себя   за
предшествующий  период,  когда  главенствовала   другая   сторона   нашего
естества,  и  так  будет  всегда,  пока  не  наступит  тот   долгожданный,
невероятный день, когда обе наши сущности сольются  воедино  и  мы  сможем
присоединиться к себе подобным, обитающим в  других  мирах,  за  пределами
этого ада, где владычествуют совершенные противоположности."
     Волна  почти  невыносимой  печали  захлестнула  ее,  и  она  невольно
заплакала. Что-то, похожее на щупальце, протянулось к ней, почти робко,  и
дотронулось до ее ноги.
     "Не печалься обо мне, дитя. Восплачь лучше о человечестве. Ибо  когда
тьма овладеет  мной,  а  я  уже  сокрушаюсь  о  грядущих  днях,  моя  Сила
пронесется над землей, и все люди будут страдать... кроме тебя, потому что
ты служишь мне и будешь становиться сильнее и ярче и  тверже  и  холоднее,
уподобляясь утренней звезде, и я сделаюсь  таким  могучим,  каким  не  был
никогда раньше, и основы мироздания поколеблются,  как  в  те  былые  дни,
когда другие, подобные мне, пребывая в противоположных периодах, сражались
за душу человеческую."
     "И ничего нельзя сделать?" - спросила она.
     "Я буду сдерживать это, сколько смогу."
     "Что сделал для вас доброго маг Джелерак  и  чем  все  подобные  тебе
обязаны ему за те прошедшие дни?"
     "Тот старый долг, Семирама, каким бы он ни был, давным-давно уплачен,
поверь мне. И он уже не тот человек, которого ты знала когда-то."
     "Что ты хочешь этим сказать?"
     "Он изменился. Возможно, у него  тоже  есть  свои  светлые  и  темные
стороны."
     "Мне  трудно  поверить  в  это,  хотя  я  недавно  кое-что   слышала.
Последнее, что мне было известно о нем в минувшие времена, это то, что  он
долго болел, быть может, многие годы, после свержения Хохорги."
     "Тогда самым  уместным  будет  сказать,  что  он  так  никогда  и  не
поправился."
     "Он очень любезно обошелся со мной, когда вызвал меня назад."
     "Конечно.  Ты  нужна  ему.  Ты  обладаешь  чрезвычайно   редким   для
человеческого существа умением. Но дело не только в этом..."
     "Более всего я сожалею о том", - продолжал он, - "что вскоре у меня с
ним, вероятно, будет слишком много общего."
     "Ты сейчас перевернул весь мой мир вверх дном", - сказала она.
     "Мне очень жаль, но у меня нет возможности предвидеть, когда начнутся
те изменения, которые возобладают надо мной. Я буду  по-прежнему  помогать
тебе во всем, в чем ты только пожелаешь и всем, чем только смогу, пока это
будет в моих силах."
     Она протянула руку и прикоснулась к "щупальцу".
     "Если я хоть чем-то способна помочь тебе..."
     "Ничем", - сказал он. -  "Мне  не  может  помочь  ни  один  смертный.
Забавно, но я и в самом деле на время потеряю рассудок,  и  это  случится,
когда наступит переходный период. Прежде чем это произойдет, я отошлю тебя
в одно место за пределами  времени  и  пространства,  приготовленное  мною
специально для тебя, и там ты познаешь много радости.  Без  сомнения,  мое
другое "я" призовет тебя, когда потребуются твои услуги."
     "Мне очень грустно слышать все это."
     "А мне говорить. Так что давай лучше побеседуем о  том,  что  привело
тебя сюда."
     "Теперь это дело стало совсем запутанным", - сказала  она,  -  "из-за
того, что ты только что рассказал мне. Барэн делает что-то с Зеркалом.  Он
уже поместил внутрь Зеркала по меньшей мере одного духа. Вероятно,  именно
сейчас он отправляет туда другого..."
     "Я уделяю мало внимания делам всех этих смертных, разве что, когда ты
просишь меня об этом... Так расскажи мне теперь, кто такой  этот  Барэн  и
почему то, что он  делает  с  Зеркалом,  может  иметь  для  тебя  какое-то
значение."
     "Барэн это темный, тяжелый человек, который иногда сопровождает  меня
сюда."
     "Тот самый, владеющий фокусом с рукой?"
     "Да. Он здесь управляющий Джелерака.  Зеркало,  которое  находится  в
комнате  посередине  северной  башни,  является  для  Джелерака  средством
передвижения между теми многими мирами, в которых  он  обитает.  Некоторое
время тому назад Джелерак был ранен на чародейском поединке, и мы  думали,
что он, возможно, прибудет сюда, чтобы я смогла молить твою  Силу  об  его
исцелении. Пока мы ждали его появления, нашлось  много  других,  решивших,
что он умер или ослаб, и пытавшихся взять приступом этот замок в  надежде,
что им удастся использовать тебя в своих собственных целях."
     На нее накатилась легкая волна веселья.
     "И тогда я поняла, зачем Джелерак воскресил  меня...  чтобы  помогать
тебе во время твоей болезни прошлым летом..."
     "Мой первый приступ  безумия  за  многие  столетия.  До  той  поры  я
предоставлял ему всю ту силу, о которой он просил меня, в благодарность за
те давние услуги, о которых ты  говорила.  Он  не  понял,  что  произошло.
Впрочем и я в то время не понял."
     "Конечно, и я тоже. Хотя мне вспоминались некоторые очень  древние  и
загадочные сказания, мне никогда прежде не доводилось  наблюдать  подобное
состояние. Но когда появились чужаки,  я  подумала,  что  было  бы  хорошо
попросить  тебя,  чтобы  ты  сознательно  повторил  свое  воздействие   на
окрестную землю, потому что это заставило  бы  их  держаться  подальше.  Я
знала, что Джелераку это не помешает, ведь он всегда может воспользоваться
Зеркалом и прибыть сюда. Я была готова рассказать Барэну о своем плане, но
к тому времени его внимание уже казалось мне  чересчур  назойливым.  Пусть
лучше он верит, что возникла более сложная ситуация, такая же, как прошлым
летом, и что только я способна оказывать на нее существенное влияние. Этот
обман дал мне больше власти над ним. Но пока это продолжалось, я полагала,
что с Зеркалом все в порядке. Теперь я уже не уверена в этом. Мне кажется,
что он все время перекрывал путь через Зеркало."
     "Зачем ему это могло понадобиться?"
     "Когда ты погрузил окрестную землю в  хаос,  все  простые  пути  сюда
оказались прегражденными, но только  не  Зеркало.  Если  он  нашел  способ
перекрывать его, значит,  мы  оказались  совершенно  отрезанными  от  всех
внешних миров, и  сам  Джелерак  не  может  вернуться  для  обновления,  к
которому  он  стремится.  Мне  теперь  кажется,   что   Барэн   уподобился
захватчикам, посягающим на чужое. Он хочет присвоить это место себе и, тем
временем, пытается найти  способы,  которые  бы  позволили  ему  управлять
тобой."
     "Значит, он не осознает,  что  я  служу  Джелераку  добровольно,  без
всякого принуждения, и что человеческие деяния почти ничего не значили для
меня все эти долгие годы?"
     "Нет. Я ему не говорила. Чем меньше ему известно, тем лучше."
     "Тогда в чем же дело?"
     "Теперь я не знаю, что делать. Я пришла сюда,  чтобы  попросить  тебя
открыть путь через  Зеркало  и  держать  его  открытым,  мешая  любым  его
попыткам закрыть Зеркало снова. Для того, чтобы Джелерак мог  вернуться  и
набраться сил, и разобраться с Барэном по своему  усмотрению.  Но  теперь,
когда ты сообщил мне о Джелераке то, что я от тебя услышала,  я  не  знаю,
что говорить."
     "Открыть Зеркало было бы совсем просто, хотя я не могу  обещать,  что
буду в состоянии держать  его  открытым,  когда  мной  овладеет  очередной
приступ безумия."
     "...а потом я хотела  попросить  тебя  послать  волны  Силы  и  опять
встряхнуть землю, чтобы отпугнуть незваных гостей, пока у Джелерака  будет
возможность пройти через стекло и, кроме того, это убедило бы Барэна,  что
ты по-прежнему невменяем, и он не беспокоил бы меня, пытаясь сделать своей
сообщницей в бессмысленном деле."
     "И что же теперь?"
     "Теперь приходится выбирать, какое из двух зол меньшее.  Я  не  знаю.
Барэн не очень умен, и я ему нравлюсь. По-моему, мне  будет  легко  с  ним
совладать.  Но  все  же  я  по-прежнему  испытываю  чувство  долга   перед
Джелераком. Что бы ты не говорил о нем,  он  всегда  хорошо  относился  ко
мне."
     "Ты можешь рассчитывать на это, несмотря на то, что происходит."
     "Из уважения к моему положению, конечно. Он не был  чужим  при  дворе
Джандара."
     "Так это, или нет,  но  в  этом  было  что-то  более  личное,  чем  я
предполагал."
     Она напряглась. Потом рассмеялась.
     "Нет, в это я не могу поверить. Джелерак? В нем  всегда  было  что-то
почти монашеское. Его интересовали только его Знания."
     "Он мог призвать назад любого из твоего  прославленного  рода,  чтобы
говорить со мной."
     "Верно."
     "Предмет его страсти - это власть и господство над  людскими  душами.
Но все-таки есть две человеческие привязанности, от  которых  он  не  смог
полностью освободиться; это некоторое  чувство  братства  по  отношению  к
жрицам Бабригора и влечение к тебе. Ты всегда была для  него  недосягаемой
королевой и жрицей."
     "Значит, он умело это скрывал."
     "Но не от Туалуа, ибо я видел его сердце и все то, что  в  нем  было,
даже такое, о чем он сам не подозревал. Но  есть  причина,  по  которой  я
говорю тебе сейчас это. Моя воля слабеет, и я хочу  позаботиться  о  самом
себе, пока я ее полностью не  лишился.  Пока  мы  здесь  разговаривали,  я
заглянул в будущее. Впереди есть  темное  пятно,  за  которое  я  не  могу
проникнуть взором. Мне кажется, что он имеет к нему какое-то отношение.  Я
было собрался отправить тебя в то место,  что  я  приготовил,  ради  твоей
безопасности."
     Ее мысли вернулись к человеку в цепях.
     "Я не соглашусь", - заявила она.
     "Это я  тоже  увидел.  Именно  поэтому  я  заговорил  о  том  хрупком
человеческом чувстве, которое испытывает к тебе чародей. В лучшем  случае,
это зыбкая опора, ведь даже он сам лишь смутно осознает это чувство  и  не
до конца понимает. Предупреждаю, что ты не должна полагаться на него, хотя
то, что ты знаешь об этом, может каким-то образом помочь  тебе  в  трудный
час."
     Она обняла "щупальце".
     "Туалуа! Туалуа! Может быть, ты сильнее, чем тебе кажется. Неужели ты
не можешь вступить в борьбу с темной силой  и  одолеть  ее?"  Она  еще  не
договорила, а атмосфера вокруг нее уже сгустилась и стала мрачной.
     "Такое", - наконец ответил Туалуа, - "как мне кажется, не суждено мне
подобным. Я пытаюсь бороться и буду продолжать эти попытки. Но боюсь,  что
мои усилия приведут к противоположному результату."
     "Не сдавайся. Продержись, сколько сможешь. Обратись к  подобным  тебе
Старейшим Богам, если потребуется их помощь!"
     Что-то похожее на смех покатилось под сводами зала.
     "Мои прославленные  предшественники  давно  покинули  эту  плоскость,
которой я ограничен. Они не услышат меня в своих высоких сферах.  Нет,  мы
должны готовиться к испытаниям, и я снова  должен  заняться  человеческими
делами,  потому  что  оказалось,  что  они  тесно  переплетены   с   моими
собственными. Послушай теперь то, что я скажу, ибо я чувствую, как безумие
снова начинает овладевать мной..."


     От воды в его выложенном яркой плиткой бассейне валил пар,  и  Холран
погрузился в нее по самые плечи, а в воздухе  плавал  экзотический  аромат
иноземных благовоний. У него было худое и вытянутое лицо и  темные  глаза,
сейчас наполовину прикрытые, обычно метавшие по сторонам проницательные  и
выразительные взгляды. Даже когда он отдыхал, его рот изгибался  в  слегка
зловещей улыбке. Он немного наклонился вперед, а одна  из  его  фавориток,
опустившись позади на колени, массировала  под  водой  его  плечи.  Другая
подала ему прохладительный напиток в изогнутом и  покрытом  резьбой  клыке
какого-то давно вымершего  хищника.  Он  отпил  из  него  и  вернул  клык,
пробежав кончиками пальцев по руке взявшей его девушки.
     Когда кристалл вызвал его, он  тихонько  выругался,  взъерошил  рукой
густую и жесткую копну своих русых волос, сбросил с плеч  руки  ублажавшей
его девушки и повернулся к огромному глобусу, установленному им в стене  и
обложенному  вокруг  мозаикой  из  изящных  изразцов  так,  что  получился
огромный  глаз.  Он  сосредоточил  свое  внимание  и  в  зрачке  появилось
изображение Мелиаша.
     - Извини, что беспокою тебя, - заговорил Мелиаш.
     - Это  случается,  особенно  когда  являешься  самым  молодым  членом
Совета. К тому  же,  это  неплохо,  полагаю  я,  если  хочешь  чего-нибудь
добиться. Эти одряхлевшие  незапеленутые  мумии  способны  целую  вечность
решать,  стоит  ли  им  помочиться.  Кто-то  должен   время   от   времени
подбрасывать перца им под хвосты, и это выпало на мою  долю.  Как  дела  в
Сангарисе? Я...
     - В Кэннейсе.
     - Да, Кэннейс. Знаешь, я ведь действительно завидую тебе, потому  что
ты  занимаешься  живой,  конкретной  работой.  Вся  эта   административная
чепуха... что же, от этого никуда не денешься.
     Внезапно он замолчал, и на лице его появилась улыбка.
     - Да, - сказал Мелиаш. - Здесь недавно произошли некоторые изменения,
и я полагаю, что Совет должен узнать об этом.  Кроме  того,  мы  раздобыли
кое-какую весьма интересную информацию. В общем и целом, мне кажется, что,
наконец,  пришло  время,  когда  Совет  должен   принять   меры,   имею