древесины. А  еще,  неподалеку  от  того  ручья
росла  земляника.  Здесь  я  тоже  нашел   несколько   ягод,   крупных   и
пурпурно-красных, и, раздавив их пальцами,  слизнул  кислый  сок.  Пока  я
занимался ягодами, украшенная гребнем, красная как помидор ящерица  лениво
сползла с верхушки камня и устроилась на моем ботинке. Я прикоснулся к  ее
короне, потом осторожно отодвинул животное  в  сторону  и  продолжил  свой
путь. Когда я обернулся, ее карие глаза встретились с моими. Я  шел  среди
огромных, 40-50 футовых деревьев, и  с  ветвей  мне  на  голову  время  от
времени капала  роса.  Постепенно  просыпались  птицы,  появились  дневные
насекомые. Надувшийся, как воздушный  шарик,  свистун  завел  свою  долгую
песню, сидя на ветке  прямо  надо  мной,  постепенно  выпуская  запасенный
воздух. Откуда-то слева доносились голоса его  друзей  или  родственников.
Шесть пурпурных цветков "cobra de capella"  как  молнии  выскочили  из-под
земли,  покачиваясь  на  стебельках  и   размахивая   лепестками,   словно
сигнальными флажками, а их терпкий аромат наполнил воздух,  разя  наповал.
Но я даже не вздрогнул - все  здесь  осталось  по-прежнему,  как  будто  я
никогда и не покидал планеты.
     Я шел вперед, и ковер из травы постепенно становился все реже и реже.
Деревья стали еще выше, некоторые экземпляры были около  семидесяти  футов
высотой. На моем пути стали попадаться валуны. Неплохое место для  засады,
а с другой стороны, здесь можно было и самому от кого-нибудь спрятаться.
     Вдруг лес погрузился  в  полумрак,  и  над  моей  головой  заверещали
мартышки - с запада  стеной  надвигались  грозовые  тучи.  Встающее  из-за
горизонта  солнце  окрасило  их  в  кровавый  цвет,  его  лучи  с   трудом
пробивались сквозь густую листву деревьев. На  обвивавших  лесные  гиганты
лианах распустились цветы, похожие  на  серебряные  канделябры,  и  воздух
вокруг них был пропитан запахом ладана. Я перешел вброд журчащий ручей,  и
хохлатые водяные змейки  плыли  за  мной,  ухая,  словно  совы.  Они  были
довольно ядовиты, но дружелюбно настроены.
     На другом берегу местность стала постепенно подниматься, и чем дальше
я шел, тем сильнее становилось чувство, что в окружающем меня мире  что-то
изменилось. Что именно было не в порядке,  я  определить  не  мог,  просто
чувствовал, что произошла какая-то, почти неуловимая, перемена.
     Прохлада утра и лесной чащи не исчезла с наступлением дня.  Напротив,
она,  казалось,  усиливалась.  Воздух  явно  становился  все  холоднее   и
холоднее, пока меня не начал бить озноб. Правда, небо было  почти  целиком
затянуто тучами, а ионизация, которая предшествует грозе,  часто  вызывает
подобные ощущения.
     Когда я остановился перекусить и прислонился спиной к стволу могучего
дуба, то невольно  вспугнул  пандриллу,  который  выкапывал  что-то  среди
корней. Так как он сразу бросился наутек, я понял - что-то тут не так.
     Сосредоточившись, я мысленно приказал ему вернуться.
     Он тут же замер, повернулся  и  посмотрел  на  меня.  Потом  медленно
приблизился. Я угостил его крекером и попытался  заглянуть  ему  в  глаза,
пока он ел.
     Страх,  благодарность,  снова  страх...  На  мгновение  -  непонятная
паника.
     С чего бы это?
     Я отпустил его, но он остался, твердо намереваясь доесть мои крекеры.
Однако нельзя было забывать о его первоначальной реакции. Она указывала на
то, чего я так опасался - я вступил на вражескую территорию.
     Покончив с  едой,  я  двинулся  дальше.  Мне  пришлось  спуститься  в
покрытую туманом долину, а когда я выбрался из нее, то клочья тумана будто
прилипли к моему телу. Грозовые облака почти полностью затянули все  небо.
Маленькие зверушки разбегались при моем появлении,  и  я  уже  не  пытался
настроить их на другой лад. Я шел вперед, и дыхание влажным белым  облаком
вырывалось у меня из груди. Я осторожно обошел два энерговвода. Стоило мне
попытаться воспользоваться  хоть  одним,  как  это  сразу  выдало  бы  мое
местоположение тому, кто также был способен ощущать их.
     Что такое энерговвод?  Могу  рассказать.  Это  часть  любой  системы,
содержащей электромагнитные поля. У каждой планеты есть особые точки в  ее
гравитационном поле. Если  в  них  поместить  специальные  устройства  или
людей, обладающих особым даром, то они  могут  черпать  энергию  прямо  из
электромагнитного поля планеты. Энерговвод - довольно  удачное  слово  для
обозначения этого источника энергии. Данный  термин  принят  среди  людей,
которым часто приходится иметь дело с этим  природным  явлением.  К  числу
таких людей относятся все Имя-носящие.
     Мне не хотелось использовать энерговвод до тех пор, пока я  не  узнаю
что-либо о своем враге. Поэтому я  не  стал  пытаться  подсушить  насквозь
промокшие одежду и ботинки и по-прежнему шагал вперед.  Посох  -  в  левой
руке, правая свободна, чтобы в любой момент можно было выхватить лазер.
     Однако, пока никто не пытался на меня напасть. Более того, уже  давно
ни одно живое существо не попадалось мне на глаза.
     Я шел вперед до наступления темноты,  преодолев  за  день,  наверное,
миль двадцать. Воздух был по-прежнему пропитан влагой, но дождь так  и  не
пошел. Я обнаружил небольшую пещерку на склоне одного из холмов,  забрался
внутрь, расстелил пленку - кусок  прочного  пластика  размером  десять  на
десять футов и толщиной в три молекулы - чтобы защитить себя  от  грязи  и
сырости, поел всухомятку и заснул с пистолетом под рукой.
     Утро было столь же уныло, как и весь предыдущий день,  а  туман  стал
почти непроницаемым. Я подозревал, что все это  неспроста,  и  двигался  с
удвоенной осторожностью. Но если враг рассчитывал потрясти  меня  туманом,
пробирающим до костей холодом и отчуждением некоторых моих зверушек, то он
ошибался. Подобные неудобства лишь раздражают меня, укрепляя  мое  желание
добраться до их источника и покончить с ним поскорее.
     Весь второй день прошел довольно однообразно: я взбирался на  вершину
очередного холма, затем спускался вниз и брел к следующему. Однако,  ближе
к вечеру, у меня появился попутчик.
     Слева от меня загорелся огонек, который стал  двигаться  параллельным
курсом. Он парил на высоте от двух до восьми футов над поверхностью земли,
а цвет его менялся от бледно-желтого  до  белого.  Расстояние  между  ними
колебалось от 20 до 100 футов. Время от  времени  он  исчезал,  но  всегда
возвращался. Может, это  блуждающий  огонек,  посланный  заманить  меня  в
какую-нибудь расщелину или бездонную трясину? Возможно. И все же я был рад
его появлению - гораздо приятнее идти вдвоем.
     - Добрый вечер, - сказал я. - Между прочим, я иду,  чтобы  прикончить
того, кто тебя послал.
     - Однако, возможно, ты и в самом деле всего лишь болотный  огонек,  -
добавил я. - В таком случае, можешь пропустить  мимо  ушей  мое  последнее
замечание.
     - Как бы то ни было, - продолжал я, - что-то у меня пока нет никакого
желания заблудиться. Можешь пойти выпить чашечку кофе, если хочешь.
     Потом я принялся  насвистывать  "Долог  путь  до  Типпереры".  Огонек
продолжал следовать за мной. Я остановился и укрылся от ветра под деревом,
чтобы зажечь сигарету. Все время, пока я стоял там и курил, огонек парил в
пятидесяти футах от меня и, казалось, ждал. Я попытался мысленно коснуться
его, но там, похоже, вообще  ничего  не  было.  Я  выхватил  пистолет,  но
передумал и сунул его обратно.  Докурив  сигарету,  я  затоптал  окурок  и
двинулся дальше...
     Огонек по-прежнему держался поблизости.
     Примерно через час я разбил лагерь на небольшой поляне. Прислонившись
спиной к скале, я завернулся в пленку, разжег костерок и разогрел банку  с
супом. В такую ночь его пламя вряд ли было видно издалека.
     Блуждающий  огонек  висел  в  воздухе  у  самой  границы  освещенного
пространства. - Не желаешь чашечку  кофе?  -  спросил  я  его.  Ответа  не
последовало. - Ну и ладно, все равно у меня с собой только одна чашка.
     Я закончил свой ужин и, закурив,  смотрел,  как  догорает  костер.  Я
жалел, что не было видно звезд. Ночь была безмолвной и холод пробирал меня
до мозга костей. Он  уже  проглотил  пальцы  моих  ног  и  теперь  усердно
переваривал их. Я пожалел, что не взял с собой немного бренди.
     Мой попутчик по-прежнему висел на том же самом месте, когда  я  снова
взглянул на него. Если это не явление природы,  значит  он  послан,  чтобы
следить за мной. Осмелюсь ли я уснуть? Ответ был положительным.
     Когда я проснулся, часы показывали, что прошло всего около часа.  Все
осталось по-прежнему. Так же, как и еще через сорок  минут,  и  через  два
часа, когда я просыпался вновь. Утром я обнаружил, что огонек все еще ждет
меня.
     Этот день был такой же  промозглый  и  серый,  как  и  предыдущий.  Я
свернул лагерь и двинулся в путь.
     Внезапно что-то произошло. Мой спутник покинул свою позицию слева  от
меня и переместился вперед. Затем он  свернул  направо  и  замер,  паря  в
воздухе футах в шестидесяти от  меня.  Когда  я  приблизился  к  нему,  он
переместился вперед, словно предугадывая направление моего движения.
     Мне это совсем не понравилось. Это выглядело так, будто некий  разум,
управляющий этим огоньком, насмехался надо мною, как бы говоря: -  Смотри,
старина, я знаю, куда ты путь держишь и как намерен туда добраться. Почему
бы не позволить мне существенно облегчить тебе задачу?
     Да, это был неплохой трюк, и я чувствовал себя полным идиотом.  Можно
было, конечно,  кое-что  предпринять  по  этому  поводу,  но  я  решил  не
торопиться.
     Итак, я шел за ним до самого  обеда.  Огонек  вежливо  ждал,  пока  я
покончу с едой. Так же он поступил и вечером, во время ужина.
     Однако, вскоре  огонек  вновь  изменил  линию  поведения.  Он  отплыл
куда-то влево и исчез. Я остановился и с минуту стоял неподвижно, так  как
успел привыкнуть к  нему.  Может,  кто-то  предполагал,  что  у  меня  уже
выработался условный рефлекс, и я невольно последую за ним, отклоняясь  от
выбранного мной направления? Что ж, не исключено.
     Я подумал,  как  далеко  завел  бы  он  меня,  представь  я  ему  эту
возможность.
     Тем не менее, решив  рискнуть,  я  расстегнул  кобуру  и  стал  ждать
повторного приглашения. Никто не  помешает  мне  повернуть  обратно  минут
через двадцать, если не произойдет ничего интересного.
     Вскоре огонек появился и повторил свой трюк. Я последовал за ним.  Он
парил впереди, время от времени замирая, чтобы подождать меня.
     Минут через пять заморосил мелкий дождик. Хотя стало  еще  темнее,  я
все ясно видел без фонарика. Скоро я промок насквозь и, дрожа  от  холода,
тихо ругался.
     Примерно  через  полмили,  когда  стало  еще  холоднее,   а   чувство
присутствия чего-то чуждого усилилось, я  остался  в  одиночестве.  Огонек
исчез. Я терпеливо ждал, однако он не возвращался.
     Я осторожно вернулся на то место, где я его видел в последний раз,  с
пистолетом в руке, настороженный и готовый ко всему.
     Я случайно задел сухой сук и тот с треском сломался.
     - Стой! Ради бога, не надо!
     Я бросился на землю и откатился в сторону.
     Крик раздался откуда-то справа, примерно с расстояния двадцати  футов
от меня.
     Крик?  Кричал  ли  кто-то  на  самом  деле  или  это  продукт   моего
воспаленного разума? Я не знал.
     Вдруг кто-то  всхлипнул,  причем  так  тихо,  что  я  не  смог  точно
определить источник звука. Я медленно осмотрелся, но никого не заметил.
     - Кто здесь? - негромко спросил я, чтобы мое местоположение было  так
же сложно определить.
     Молчание. Однако всхлипывания не прекратились. Я попробовал  мысленно
коснуться его, но не ощутил ничего, кроме боли и растерянности.
     - Кто здесь? - повторил я свой вопрос.
     И снова тишина. Затем чей-то голос произнес: - Фрэнк?
     Теперь уже замолчал я. Но, выждав с минуту,  решил  все-таки  назвать
себя.
     - Помоги мне, - застонал голос.
     - Кто ты? Где ты?
     - Здесь...
     Когда я понял, кто это, мурашки побежали у меня по спине, а рука сама
сжала рукоять бластера.
     - Данго! Данго-нож!
     Теперь я понял, что произошло, но никак  не  мог  собраться  духом  и
включить фонарь, чтобы хорошенько все разглядеть. Хотя в этом уже не  было
необходимости  -  именно  в  этот  момент  мой  блуждающий  огонек   решил
вернуться.
     Он проплыл мимо меня, поднимаясь все  выше  и  разгораясь  все  ярче,
пока, наконец, не замер на высоте 15 или 20  футов,  сияя  как  сигнальная
ракета. Прямо под ним стоял Данго. У него не было выбора,  он  мог  только
стоять.
     Корни держали его на месте...
     Его худое треугольное лицо обрамляла  длинная  черная  борода,  пряди
волос неразрывно переплелись с ветками  и  листьями.  Глаза  у  него  были
ввалившиеся и измученные. В  стволе,  который  являлся  частью  его  тела,
виднелись червоточины и дупла, а у  подножья  чернели  следы  кострища.  Я
видел, как со сломанной мной ветки капает кровь.
     Я медленно поднялся на ноги.
     - Данго... - начал я.
     - Они грызут мои ноги! - простонал он.
     - ...Извини, мне очень жаль. - Я опустил пистолет,  едва  не  выронив
его.
     - Зачем он оживил меня?
     - Потому-что когда-то ты был моим другом, а потом - врагом, - ответил
я. - Ты хорошо знал меня.
     - Так все  это  из-за  тебя?  -  дерево  затряслось,  словно  пытаясь
дотянуться до меня. Он принялся осыпать меня  проклятиями,  а  я  стоял  и
слушал, как кровь капает на землю, смешиваясь с каплями дождя. Когда-то мы
были партнерами в одном рискованном предприятии, но он попытался  обмануть
меня. Я выдвинул против него обвинения и его  выгнали.  Потом  он  пытался
убить  меня.  Я  поместил  его  в  больницу  на  Земле,  и  он   погиб   в
автокатастрофе через неделю после выхода оттуда. Я  знаю,  что  Данго  без
тени сомнения расправился бы со мной, если б его подпустили ко мне с ножом
в руках. Но  я  лишил  его  этой  возможности,  устроив  ему  эту  аварию,
поскольку знал, что он не успокоится, пока не прирежет  меня  или  сам  не
умрет. А я совсем не хотел, чтобы мне продырявили шкуру.
     В мертвенно-белом свете блуждающего огонька Данго выглядел ужасно.  С
виду он напоминал мухомор, на котором горели глаза дикой кошки. Все зубы у
него были выбиты, а на щеке гноилась глубокая рана. Затылок его  сросся  с
деревом, плечи плавно переходили в ствол, а руки ему заменяли две  большие
ветви.
     - Кто это сделал? - спросил я.
     - Этот вонючий зеленый подонок, пейанец... - ответил он. -  Я  ничего
не понимаю. Была авария, потом я вдруг оказался на этой планете...
     - Я доберусь до него, - пообещал я. - Сейчас я как  раз  ищу  его,  а
когда найду - убью, как бешеную собаку. Потом вытащу тебя...
     - Нет! Не уходи!
     - Иначе нельзя, Данго.
     - Ты не понимаешь, как я страдаю, - сказал он. - Я не  могу  ждать...
Пожалуйста.
     - Всего лишь несколько дней, Данго.
     - ...А может он расправится с тобой. Тогда я останусь здесь навсегда.
Боже, как больно! Фрэнк, мне очень  жаль,  что  я  пытался  обмануть  тебя
тогда. Поверь мне... Пожалуйста!
     Я посмотрел вниз, на  землю,  затем  вверх  -  на  огонек,  и  поднял
пистолет, но затем медленно опустил его.
     - Я не могу снова убить тебя, - сказал я.
     Он закусил губу и струйка крови побежала  у  него  по  подбородку,  а
глаза наполнились слезами. Мне было тяжело видеть его мучения.
     Я отступил в сторону  и  принялся  что-то  бормотать  по-пейански.  И
только тогда я вдруг  почувствовал,  что  где-то  совсем  неподалеку  есть
энерговвод. Я внезапно ощутил прилив сил и  стал  расти,  становиться  все
выше и выше, а сам Фрэнсис Сандау, как личность, становился все  меньше  и
меньше. Стоило мне лишь повести плечом, как раздавались раскаты  грома.  Я
поднял левую руку, и они  переросли  в  непрерывный  гул.  Потом  я  резко
опустил руку, и последовавшая вспышка молнии ослепила меня,  а  волосы  на
голове встали дыбом.
     ...Я снова был один, вокруг пахло  дымом  и  озоном.  Я  стоял  подле
обугленных останков того, кто был некогда Данго - Ножом.  Даже  блуждающий
огонек куда-то исчез. Дождь хлынул, как  из  ведра,  смыв  все  запахи.  Я
побрел в том направлении, откуда пришел. В ботинках хлюпала  вода,  одежда
промокла насквозь. Как и где я уснул - не помню.
     Наверное, именно сон помогает человеку  сохранить  рассудок.  Периоды
сна служат скобками, в которые заключен  каждый  прожитый  день.  Если  вы
сморозили  какую-нибудь  глупость  или  причинили  кому-то  боль,  то   вы
начинаете злиться, когда вам напоминают об этом, но это - сегодня. А  если
вас спросят о  чем-то,  что  произошло  вчера,  то  вы  лишь  кивнете  или
усмехнетесь,  только  и  всего.  Вы  уже  перенеслись  через  небытие  или
сновидение на другой островок в океане Времени.  Много  ли  образов  можно
вызвать из памяти? Сначала кажется, что много. На самом  деле  -  все  это
лишь малая толика того, что хранится  где-то  в  глубинах  памяти.  И  чем
дольше вы напрягаете свой  мозг,  тем  больше  подробностей  всплывает  на
поверхность. Поэтому,  стоит  мне  поспать,  и  меня  освобождает  от  тех
воспоминаний, что причиняют мне боль. Может показаться, что это проявление
черствости. Нет, это вовсе не означает, что я живу, не испытывая боли,  не
жалея ни о чем. Просто за долгие века у меня выработался условный рефлекс:
после всякого эмоционального потрясения я засыпаю и просыпаюсь  с  головой
забитой мыслями о происшедшем вчера. Но, спустя некоторое  время,  память,
как стервятник, постепенно сужает  круги  и,  наконец,  камнем  падает  на
источник боли, раздирает его в клочья и  пожирает,  а  прошлое  безмолвным
свидетелем стоит рядом. Мне кажется, это называется "взгляд  со  стороны".
Много людей умерло у меня на глазах.  Их  смерть  принимала  самые  разные
обличья.  Равнодушным  я  никогда  не  оставался.  Но  сон   дает   памяти
возможность вновь завести пружину, и на следующий день  моя  голова  снова
принадлежит мне. Потому  что  кроме  смерти  есть  еще  жизнь,  в  которой
соседствуют любовь и ненависть, радость и печаль, война и мир...
     Я нашел однажды утром, высоко в горах, девушку. Губы ее уже посинели,
а пальцы стали холодными, как лед. На ней было лишь полосатое трико, и она
лежала, свернувшись калачиком под крохотным кустиком. Я завернул ее в свою
куртку и оставил сумку с инструментами и образцами минералов на той скале,
так потом и не вернувшись за ними. Девушка бредила, и мне показалось,  что
она несколько раз произнесла имя "Ноэль", пока я нес ее к  машине.  На  ее
теле были следы нескольких серьезных  ушибов,  а  также  множество  мелких
порезов и ссадин. Я отвез ее в  госпиталь,  где  о  ней  позаботились.  На
следующее утро я пришел навестить ее и узнал, что она  отказалась  назвать
себя. Кроме того, у  нее  не  оказалось  денег,  чтобы  оплатить  счет  за
медицинскую помощь. Я сделал это за нее и заодно поинтересовался, что  она
собирается делать дальше. Она сказала, что не знает. Я предложил  ей  пока
пожить в снимаемом мной коттедже, и девушка согласилась. Всю первую неделю
мне казалось, будто  в  доме  поселилось  приведение.  Девушка  все  время
молчала, не отвечая на мои вопросы. Она готовила и убиралась в доме, а все
остальное время проводила, запершись в своей комнате. Но вот неделю спустя
она услышала, как я играю на старой мандолине -  я  впервые  взял  в  руки
инструмент за последние несколько месяцев - и вышла из своей комнаты, села
напротив меня и стала слушать. И я играл намного дольше, чем  рассчитывал,
так как впервые за все это время девушка хоть как-то отреагировала на  то,
что происходило вокруг нее. Когда я, наконец, отложил мандолину в сторону,
она спросила, нельзя ли ей поиграть. Я кивнул, и девушка подошла  ко  мне,
взяла инструмент и заиграла. Играла она довольно средне, как,  впрочем,  и
я. Я послушал, потом принес ей чашечку кофе и  пожелал