й тянется к Мировым войнам с целью написать во-
енный роман?  Сколько военных романов написано? А сколько из них хоро-
ших? Очень мало. Ты мог бы начать свою подготовку с этого конца.

- Возможно, - сказал мальчик.

- Пойдем сюда? - сказал офицер.

Мальчик кивнул и пошел вслед за ним в коридор, а затем в лифт.

Лифт закрыл дверь и спросил, куда их отвезти.

- На нижний балкон, - сказал офицер.

Едва заметное ощущение движения, затем дверь снова открылась. Они ока-
зались на узком балконе,  идущем вокруг края супницы.  Он  был  закрыт
гласситом и тускло светился.

Под ним лежали огороженные площадки и часть поля.

- Несколько машин скоро взлетят,  - сказал офицер.  - Я хочу, чтобы ты
увидел, как они поднимаются на колесах огня и дыма.

- Колеса огня и дыма, - улыбаясь, повторил мальчик. - Я видел эту фра-
зу в куче ваших буклетов. Вы по-настоящему поэтичны, сэр.

Офицер не ответил. Ни одна из металлических башен не шевелилась.

- Вообще-то, они далеко не ходят, - сказал наконец офицер. - Они толь-
ко перевозят материалы и персонал орбитальных станций. Настоящие боль-
шие корабли здесь никогда не садятся.

- Да,  я знаю.  Это верно, что один парень совершил утром самоубийство
на вашей выставке?

- Нет, - сказал офицер, не глядя на него, - это был несчастный случай.
Он  шагнул  в помещение марсианской гравитации до того,  как платформа
была на месте и установлена воздушная подушка. Он упал в шахту.

- Почему же не закрыли этот отдел выставки?

- Потому что вся защитная аппаратура функционировала  правильно.  Пре-
дупреждающий свет и охранные перила работали нормально.

- Тогда почему вы назвали это несчастным случаем?

- Потому что он не оставил записки. Вот! Смотри, сейчас один поднимет-
ся! - Он показал трубкой.

Бурлящий пар появился у основания одного из  стальных  сталагмитов.  В
его центре вспыхнул свет.  Затем загорелось под ним, и волны дыма рас-
теклись по полю и поднялись высоко в воздух.

Но не выше корабля... потому что он теперь двигался.

Почти незаметно он поднялся над грунтом.  Вот сейчас движение уже было
заметным...

И вдруг он оказался высоко в воздухе, в громадном потоке пламени.

Он был как фейерверк, потом стал вспышкой, и, наконец, звездой, быстро
удаляющейся от них.

- Ничего похожего на ракету в полете, - сказал офицер.

- Да, вы правы.

- Ты хотел бы следовать за ним? Следовать за этой звездой?

- Да. Когда-нибудь я это сделаю.

- Мое обучение было очень тяжелым,  а сейчас требования даже более су-
ровы.

Они следили, как взлетели еще два корабля.

- Когда вы в последний раз сами улетали? - спросил мальчик.

- Я, пожалуй, пойду. Мне еще надо сделать письменную работу для школы,
- сказал мальчик.

- Возьми несколько новых наших буклетов.

- Спасибо, я все их собираю.

- О'кей. До свиданья, парень.

- До свиданья. Спасибо за показ.

Мальчик пошел обратно к лифту.  Офицер остался на балконе,  пристально
глядя вдаль. Трубка его давно погасла.



Свет, движущиеся, борющиеся фигуры.

Затем темнота.

- О,  сталь! Такая боль, словно вошли лезвия! У меня много ртов, и все
они блюют кровью!

Тишина.

Затем аплодисменты.

.c.Глава 4;

...Плоское, прямое,  унылое. Это Уинчестерский кафедральный собор, как
говорит путеводитель.  "Своими колоннами от пола до потолка, так похо-
жими на древесные стволы,  он добивается жесткого контроля над  прост-
ранством. Потолок плоский; каждый пролет между колоннами сам собой яв-
ляет уверенность и стабильность.  Собор как бы отражает дух Вильгельма
Завоевателя. Презрение к сложности и страстная преданность другому ми-
ру делает собор соответствующей обстановкой для некоторых легенд Мэло-
ри..."

- Обратите внимание на украшенные зубцами капители, - сказал экскурсо-
вод.  - Своей примитивной вырезкой они предваряют то, что позднее ста-
нет общим мотивом...

- Фу!  - сказал Рендер,  но тихо, потому что находился в храме с груп-
пой.

- Ш-ш-ш! - сказала Джил Де Вилл (Фотлок - ее настоящая последняя фами-
лия).

Но Рендер  был так же поражен,  как и утомлен.  Хоть он и снимал шляпу
перед хобби Джил,  но оно так действовало на его рефлексы,  что он пе-
редпочел бы сидеть под восточным приспособлением, капающим воду на го-
лову,  чем ходить по аркадам и галереям, переходам и туннелям и, зады-
хаясь, подниматься по высоким трясущимся лестницам башен.

Так что он водил глазами по всему, сжигал все, закрывал глаза и строил
все заново из дымящегося пепла памяти,  чтобы позднее изобразить в ви-
дении пациентки,  которая может увидеть все это только таким способом.
Этот собор был ему менее неприятен,  чем другие здания.  Дп, он должен
привести его ей.

Камера в  его мозгу фотографировала все окружающее,  пока Рендер шел с
другими,  перекинув плащ через руку,  а его пальцы нервно тянулись  за
сигаретами.  Он удерживался от открытого игнорирования гида,  понимая,
что это было бы надиром всех форм человеческого протеста.  Так что  он
шел по Уинчестеру и думал о двух последних сеансах с Эйлин Шалотт.



Он снова бродил с ней.

"...где пантера ходит туда-сюда по ветке дерева..."

Они бродили.

"Где олень яростно поворачивается к охотнику..."

Они остановились, когда она подняла руки к вискам, раздвинула пальцы и
искоса взглянула на него;  губы ее разжались,  как если бы она  хотела
спросить.

- Олени, - сказал он.

Она кивнула,  и олень подошел. Она ощупала его рога, уши, похлопала по
морде.

- Да, - сказала она.

Олень повернулся и пошел прочь,  а пантера прыгнула на спину и  вцепи-
лась в его шею.

Эйлин видела, как олень дважды ударил кошку рогами, а затем умер.

"...где гремучая змея грется на солнце, растянувшись на камне..."

Эйлин смотрела, как змея свивалась и ударяла. Затем она ощупала погре-
мушки змеи и повернулась к Рендеру.

- Зачем эти вещи?

- Вы должны знать не только идиллию, - сказал он и указал:

"...где аллигатор спит рядом с озабоченным заливом..."

Она коснулась плоской кожи.  Животное зевнуло.  Она изучила его  зубы,
строение челюстей.

Вокруг них  жужжали  насекомые.  Москит  сел на ее руку и ужалил.  Она
хлопнула по нему и засмеялась.

- Я продвигаюсь? - спросила она.

Он улыбнулся и кивнул.

- Вы хорошо держитесь.

Он хлопнул в ладоши, и лес и болото исчезли.

Они стояли босиком на зыбком песке;  солнце и его отражение светили им
с  поверхности  воды над их головами.  Стайка ярких рыб проплыла между
ними, морские водоросли мчались взад и вперед, полируя течение.

Их волосы поднялись и тоже колыхались как водоросли,  и одежда шевели-
лась.  Следы  морских  раковин разных форм и цветов лежали перед ними,
вели мимо коралловых стен,  по окатанным морем камням,  и  открывались
беззубые, безъязыкие рты гигантских моллюсков.

Она остановилась  и поискала что-то между раковин.  Когда она выпрями-
лась, в ее руках была громадная, тонкая как яичная скорлупа трубка; на
одном конце ее был завиток,  он шел к углублению,  похожему на гигант-
ский отпечаток большого пальца, и винтом отходил обратно, чтобы соеди-
ниться с другим концом через лабиринты тонких, как спагетти, трубочек.

- Это, - сказала она, - раковина Дедала.

- Какая раковина Дедала?

- Разве вы не знаете легенду, милорд, как величайший из ремесленников,
Дедал, скрывался однажды и был найден королем Миносом?

- Что-то смутно вспоминаю...

- Минос искал Дедала по всему древнему свету,  но  бесполезно,  потому
что  Дедал  своим искусством мог изменять себя почти как Протей.  Но в
конце концов советник короля придумал, как обнаружить Дедала.

- И как же?

- Посредством раковины, вот этой самой.

Рендер взял ее творение в руки и осмотрел.

- Король послал ее по разным городам,  - продолжала она, - и предложил
большую награду тому,  кто протянет нитку через все комнаты и коридоры
этой раковины.

- Кажется, вспоминаю...

- Вспомните,  как это было сделано,  или зачем? Минос знал, что только
один человек может найти способ сделать это:  искуснейший из ремеслен-
ников, и знал также, что гордость Дедала заставит его пытаться сделать
невозможное и доказать, что он может сделать то, чего не может никто.

- Да,  - сказал Рендер,  - он ввел шелковую нитку в один конец и ждал,
когда она появится из другого.  Крошечная петля, затянутая вокруг тела
ползающего насекомого. Он заставил насекомое войти в один конец, зная,
что оно привыкло к темным лабиринтам,  и что сила этого насекомого да-
леко превосходит его размеры.

- ...И он завязал раковину и получил награду, и был пленен королем.

- Пусть это будет уроком всем Творцам: творить надо мудро, но не слиш-
ком хорошо.

Она засмеялась.

- Но он, конечно, потом убежал.

- Ясное дело.

Они поднялись по коралловой лестнице. Рендер вытащил нитку, поднес ра-
ковину к губам, и дунул. Под морем прозвучала одна нота.

"Где выдра питается рыбой... "

Гибкий, торпедообразный  пловец вторгся в косяк рыбы и стал жадно гло-
тать.  Они ждали, пока выдра закончила еду и вернулась на поверхность,
а затем продолжали подниматься по витой лестнице.

Сначала их головы поднялись над водой,  потом плечи,  руки,  и вот они
встали, сухие и теплые, на узком берегу. Они вошли в рощу неподалеку и
пошли вдоль ручья.

"Где черный медведь ищет корни и лед, где бобр шлерает по грязи весло-
подобным хвостом... "

- Посмотрите на бобра и медведя.

Пчелы отчаянно жужжали вокруг черного мародера,  грязь плескалась  под
ударами хвоста грызуна.

- Бобр и медведь, - сказала она. - Куда мы теперь пойдем?

- "Мимо сахарного тростника, мимо желтых цветов хлопчатника, мимо риса
на низком влажном поле",  - ответил он и зашагал дальше. - Смотрите на
растения, на их форму и цвет.

Они шли все дальше.

- "...мимо западной хурмы, - сказал Рендер, - мимо длиннолистной куку-
рузы, мимо нежных цветов флокса..."

Она встала на колени, изучала, нюхала, трогала, пробовала на вкус.

Они шли через поля, и она чувствовала под ногами черную землю.

- Я пытаюсь что-то вспомнить, - сказала она.

- "...мимо тусклой зелени ржи,  - сказал он,  - когда она колышется на
ветру".

- Подождите минутку, - сказала он, - я вспоминаю, но медленно. Подари-
те мне желание, которое я ни разу не высказала вслух.

- Взобраться на горы, - сказал он, - "с опасностью задохнуться".

Так они и сделали.

- Скалы и холодный ветер. Здесь высоко. Куда мы идем?

- Наверх. На самую вершину.

Они влезли туда в безвременный миг и остановились на вершине горы.  Им
казалось, что они поднимались много часов.

- Расстояние,  перспектива, - сказал он. - Мы прошли через все то, что
вы видите перед собой.

- На такую гору я однажды взбиралась, не видя ее.

Он кивнул. Ее внимание снова привлек океан под голубым небом.

Через некоторое время они стали спускаться с другой стороны горы. Сно-
ва  Время дернулось и изменилось вокруг них,  и вот они уже у подножия
горы и идут вперед.

- "...гуляющий червь прокладывает путь по траве и  пробивается  сквозь
листья куста".

- Вспомнила! - воскликнула она, хлопая в ладоши. - Теперь я знаю!

- Так где мы? - спросил Рендер.

Она сорвала травинку и сжевала ее.

- Где? Ну, конечно, "где перепел свистит в лесах и в пшеничном поле".

Перепел засвистел и пересек им дорогу,  а за ним строго по линии шест-
вовал его выводок.

Они шли по темнеющей тропе между лесом и пшеничным полем.

- Так всего много, - сказала она, - вроде каталога ощущений. Дайте мне
еще строчку.

- "...где летучая мышь летает в канун седьмого месяца",  - сказал Рен-
дер и поднял руку.

Эйлин быстро опустила голову,  чтобы мышь не налетела на нее, и темная
фигура исчезла в лесу.

- "Где  большой золотой жук падает сквозь тьму...",  - сказала она,  и
жук,  похожий на метеорит из чистого золота, упал к ее ногам. Он лежал
секунду,  как  окрашенный солнцем скарабей,  а затем пополз по траве у
края тропы.

- Вы вспомнили теперь, - сказал он.

- Да.

Канун Седьмого месяца был холодным,  на небе появились бледные звезды.
Полумесяц наклонился над краем мира,  и его пересекла еще одна летучая
мышь. Где-то в траве застрекотал сверчок.

- Мы пойдем дальше, - сказала она.

- Далеко?

- "Туда,  где ручей отрывает корни старого дерева и несет на  луг",  -
ответила она.

- Ладно,  - сказал он и наклонился к гигантскому дереву, мимо которого
они шли.  Между его корнями пробивался родник,  питающий ручей,  вдоль
которого они недавно шли. Он звенел, как эхо далеких колокольчиков. Он
вился между деревьев,  зарывался в землю,  кружился и  перерезал  свой
путь к океану.

Она пошла по воде Вода изгибалась и пенилась вокруг нее, брызгала дож-
дем, сбегала по спине, по груди, по рукам и ногам.

- Идите сюда, магия ручья прекрасна, - сказала Эйлин.

Но Рендер покачал головой и ждал. Она вышла, встряхнулась и тут же вы-
сохла.

- Лед и радуга, - заметила она.

- Да, но я забыл, что там следующее.

- Я тоже,  но помню чуть дальше: "Пересмешник издает свое нежное буль-
канье, хихиканье, визг, плач. "

И Рендер сморщился, услышав пересмешника.

- Это не мой пересмешник, - сказал он.

Она засмеялась.

- Какая разница? Во всяком случае он появился немедленно.

Рендер покачал головой и отвернулся. Она снова встала рядом с ним.

- Простите. Я буду более осторожной.

- Прекрасно. - Он пошел дальше. - Я забыл следующую часть.

- Я тоже.

Они оставили поток далеко за собой и шли по  пригибающейся  траве,  по
ровной безграничной равнине,  и все,  кроме пика солнечной короны, ис-
чезло с горизонта.

- "Где тени при заходе солнца удлиняются по бесконечной одинокой  пре-
рии..." Я вспомнил это место,  "где стада бизонов медленно распростра-
няются на квадратные мили..."

Темная масса слева постепенно обрела форму.  Выделился громадный бизон
американских прерий. Не на родео, не на выставке рогатого скота, не на
обратной стороне никелевой монетки, а здесь стояли эти животные, опус-
тив рогатые головы, покачивая мощными спинами - знак Торо, неудержимое
плодородие весны, исчезающее в сумерках в былое, в прошлое - вероятно,
туда, "где сверкают колибри".

Рендер и  Эйлин шли по великой равнине,  луна плыла над ними.  Наконец
они дошли до противоположного конца страны,  где большие озера, другие
ручьи, мосты и другой океан. Они прошли через опустевшие фермы, сады и
двинулись вдоль воды.

- "Где шея долгоживущего лебедя изгибается и поворачивается", - сказа-
ла  она,  глядя на своего первого лебедя,  плывущего по озеру в лунном
свете.

- "Где хохочущая чайка носится по берегу,  - ответил он,  - и смех  ее
почти человеческий".

И в ночи раздался смех,  но он не был ни смехом чайки, ни смехом чело-
века, потому что Рендер никогда не слышал, как хохочет чайка. Журчащие
звуки он сотворил из сырого ощущения холодного вечера.

Он велел вечеру снова стать теплым.  Он осветил тьму, заставил ее зве-
неть серебром.  Смех начал замирать и исчез совсем.  Сотворенная чайка
унеслась в океан.

- Ну, - объявил он, - на этот раз почти все.

- Но здесь гораздо больше, - возразила она. - Вы держите в голове меню
обедов, как же вы не помните еще кое-чего об этом? Я помню что-то нас-
чет куропаток,  укладывающихся на ночлег кольцом, головами наружу, и о
цапле в желтой короне, питающейся крабами на краю болота, и о кузнечи-
ках на орешнике, и...

- Это много, даже слишком, - сказал Рендер.

Они прошли через рощу лимонных и апельсиновых деревьев, по местам, где
кормится цапля,  мимо орехового дерева,  где поют кузнечики,  там, где
куропатки спят кольцом, головами наружу.

- В следующий раз вы покажете мне всех животных?

- Да.

Она свернула по узкой тропке к фермерскому дому,  открыла дверь и вош-
ла. Рендер, улыбаясь, шел за ней.

Чернота.

Полная чернота, мрак абсолютной пустоты. Внутри дома не было ничего.

- В чем дело? - спросила он.

- По сценарию эта экскурсия не планировалась,  - ответил Рендер.  -  Я
хотел опустить занавес,  а вы решили,  что шоу должно продолжаться. На
этот раз я воздерживаюсь от какой-либо поддержки.

- Я не всегда могу контролировать это,  - сказала она. - Простите. Да-
вайте закончим. Я овладела импульсом.

- Нет, пойдем дальше. Свет!

Они стояли на вершине холма,  и летучие мыши летали мимо узкого метал-
лического серпа луны.  Вечер был холодный.  От груды мусора доносилось
грубое карканье.  Деревья были металлическими столбами с приклепанными
к ним ветками. Трава под ногами из зеленого пластика. У подножия холма
тянулось гигантское пустое шоссе.

- Где мы? - спросила она.

- Это ваша "Моя Песня" со всем крайним нарциссизмом, каким вы могли бы
набить ее. Все было правильно... до известной точки. Но вы толкнули ее
излишне далеко.  Теперь я чувствую, что становится необходимым некото-
рое равновесие.  Я не могу позволить себе играть в игрушки каждый  се-
анс.

- Что вы собираетесь делать?

- Пойдем гулять, - он хлопнул в ладоши.

- "Где  чаша пыли просит воды..." - сказал голос неизвестно откуда,  и
они, закашлявшись, пошли.

- "...где сильно загрязненная река не знает  живого  существа,  сказал
голос, - и пена ее ржавого цвета..."

Они шли вдоль вонючей реки, Эйлин зажала нос, но запах все равно чувс-
твовался.

- "...где лес погублен, и ландшафт есть преддверие ада..."

Они шли среди пней,  спотыкались об остатки ветвей,  и под  их  ногами
хрустели сухие листья.  Испуганно косящаяся луна свисала с черного ку-
пола на тонкой нитке. Под листьями трещала земля.

- "...где земля кровоточит в опустевших горных выработках..."

Вокруг них лежали покинутые механизмы.  Горы земли и  камня  сиротливо
лежали  в  ночи.  Громадные  бреши  в земле были наполнены похожими на
кровь разрастаниями.

- "...пой, муза алюминия, которая вначале учила этого пастуха, как му-
зей  и  процесс  восстают  из хаоса - или,  если тебя больше восхищает
смерть, созерцай величайшее кладбище!"

Они вернулись назад, на вершину холма, чтобы посмотреть оттуда. Кругом
было множество тракторов,  бульдозеров, копателей, кранов. Грудами ле-
жал искореженный,  проржавевший, разломанный металл. Вокруг лежали ра-
мы, плиты, пружины, балки. Брошенные орудия. Ненужные машины.

- Что это? - спросила она.

- Металлический  лом.  Об этом Уолт не пел - о вещах,  которые идут по
его траве и выдирают ее с корнем.

Они пошли мимо мертвых механизмов.

- Эта машина срыла индейский могильник,  а эта  спилила  старейшее  на
континенте дерево.  Вот эта прорыла канал, отклонивший реку, что обра-
тило зеленую долину в пустыню. Эта ломала стены домов наших предков, а
эта поднимала плиты для чудовищных башен, заменивших эти дома...

- Вы пристрастны, - сказала она.

- Конечно.  Вы должны всегда стараться видеть широко, если хотите сде-
лать что-то мелкое.  Помните,  я показывал вам пантеру, гремучую змею,
аллигатора? Помните, что я ответил, когда вы спросили: "Зачем это?"

- Вы сказали, что я должна знать не только идиллию.

- Правильно,  и,  поскольку вы снова жаждете перехватить инициативу, я
решил,  что чуть больше боли и чуть меньше удовольствия могут укрепить
мое положение. Вы уже наделали ошибок.

- Да, я знаю. Но это изображение механизмов, мостящих дорогу в ад...

Они обошли кучу банок,  бутылок и матрацных пружин. Он остановился пе-
ред металлическим ящиком и открыл крышку.

- Посмотрите, что спрятано в брюхе этого бака на целые столетия!

Фантастическое сияние наполнило темную полость мягким зеленым светом.

- Чаша Святого Грааля, - объявил он. - Это энантиадромия, моя дорогая.
Круг, возвращающийся на себя. Когда он проходит через свое начало, на-
чинается спираль.  Откуда мне знать? Грааль мог быть спрятан в машине.
Со  временем все меняется.  Друзья становятся врагами,  зло становится
благодеянием. Но у меня еще есть время, и я расскажу вам маленькую ле-
генду, как и вы угощали меня легендой о греке Дедале. Ее рассказал мне
пациент по имени Ротман,  изучающий каббалу.  Чаша Грааля,  которую вы
видите, есть