од куфии на голове Хамада, скатилась по лбу  и  дальше,
вдоль носа. Словно из  солидарности,  под  мышкой  у  Тома  тоже  возникла
капелька и побежала вниз по ребрам.
     - Мы стрелять замок? - широко улыбаясь предложил  Хамад  на  скверном
английском. Он продемонстрировал, как собирается  это  сделать  с  помощью
своего ружья.
     - Это только заблокирует дверь.
     Итнайн извлек из просторного кармана своего камуфляжа странный  ключ.
У него было два параллельных выступа, которые точно подходили к прорезям в
головках болтов по углам панели. Итнайн  вывернул  болты  и  снял  панель,
открыв электронную схему. Затем из кармана появился моток медной веревки с
красной пластиковой обмоткой. Итнайн  прикрепил  ее  в  одном  месте...  в
другом...
     Гарден стоял прямо перед дверью, когда она резко  распахнулась,  и  в
глаза ему ударил нестерпимый свет белого огненного шара.


     У  Элизы  212  был  модуль  автодозвона,  который  мог   инициировать
телефонные звонки  абонентам.  В  списке  разрешенных  контактных  номеров
числились   основные   психиатрические   базы   данных   и   общедоступные
библиотечные фонды. Все запросы, которые она делала в ходе изучения случая
своего пациента, включались в его счет.
     Когда  темная  форма  Двойника,  записанная  отрицательными  числами,
вызвала  непроизвольное  перепрограммирование  оперативной  памяти  Элизы,
функция соединения с абонентом сохранилась,  но  к  ней  добавилась  некая
команда поиска по собственной инициативе.
     Теперь она чувствовала, как он стремился к неизвестной цели, тестируя
оптические волокна и переключатели национальной  телефонной  сети.  Нужный
ему путь доступа  однозначно  сосредотачивался  в  четырехжильном  кабеле,
который тянулся отдельно от остальных на  десятки  километров  -  пока  не
упирался в пустое пространство. Где-то за последним переключателем  кабель
был обрезан.
     Для Элизы  212  это  означало  одно:  конец  поиска.  Тупик.  Нулевой
вариант.
     Но Двойник, казалось, воспринял этот обрыв связи как личный вызов. Он
впал в некое черное состояние, которое Элиза обозначила  бы  человеческими
словами как "дурное настроение".  Это  состояние  продолжалось  целых  три
секунды  и  разрешилось  цифровой  командой  к   коммуникационной   сетке,
операционной директивой  последнему  на  этой  линии  лазерному  усилителю
устранить этот разрыв.
     Лазер закряхтел от натуги и повысил выход на тысячу процентов. Трубка
излучателя взорвалась, и весь агрегат вышел из строя. Но перед смертью  он
послал пучок когерентных световых потоков  мощностью  около  десяти  ватт.
Концы одного из четырех проводов  перерезанного  кабеля  соприкоснулись  в
месте обрыва. Заряженный провод передал интенсивный световой поток в  виде
тепла, которое соединило концы тончайшим волоском  расплавленного  стекла,
заделав брешь на линии.
     Теперь Двойник повторил запрос,  достигнув  конечного  пункта.  Элиза
отметила почти человеческую удовлетворенность результатом.


     Рука Гардена взлетела к глазам. Он потом  и  с  зажмуренными  глазами
видел скелет собственной руки,  словно  вделанный  в  алую  плоть  ладони,
обрамленную белым светом.
     Итнайн оттащил его от дверного  проема.  Остальные  распластались  по
стенам, прячась от излучения.
     - Что вы видели? - голос Итнайна.
     Гарден слепо оглянулся по направлению к говорившему. "Алмазный  свет.
Как огонь, только абсолютно белый".
     - Может, это взрыв реактора?
     Гарден взвесил это предположение. "Нет, не думаю.  Нас  бы  тогда  не
было в живых".
     - Тогда что это?
     Том Гарден сопоставил какие-то разрозненные образы.  При  всей  своей
неистовой яркости, шарообразный излучатель казался каким-то... ординарным,
контролируемым. Словно это был этап плановой работы реактора.
     Что могло вызвать такой свет? При нормальной работе?
     Гарден вспомнил, что электростанция Мэйс Лэндинг работала по тому  же
принципу, что и ракета "Си Спэрроу", только в неизмеримо большем масштабе.
     Слева от этой двери должна  была  тянуться  галерея  световодов.  Эти
лучевые  каналы  направляли  импульсы   рентгеновского   лазера,   которые
"поджигали" пленку из титана-иодида. Световоды были расположены по кругу в
виде пересекающихся секторов,  разделенных  шестидесятиградусными  арками.
Лазерные лучи перемещались по ним  вперед  и  назад,  проходя  через  ряды
разрядных усилителей, и в конце концов попадали в сферическую камеру.
     Этот стеклянный шар, наполненный смесью  трития  и  дейтерия  намного
превосходил    по    размерам    рисовое    зернышко     "Си     Спэрроу":
двадцатикилограммовый глобус, не меньше волейбольного мяча.  Через  равные
промежутки времени, совпадающие с  импульсом  лазера,  поршневой  механизм
выталкивал эти шары в фокус лучей. Стекло начинало  испаряться  и  сжимало
дейтериевую смесь до температуры взрыва, как  и  в  "Си  Спэрроу",  только
мощностью около 500 килотонн.
     Ничем  не  защищенный  взрывающийся  шар  сверхтемпературной   плазмы
просто-напросто сжег бы стены камеры, разрушил  здание  и  оставил  бы  от
всего комплекса оплавленную воронку. Однако Гарден знал, что на внутренней
поверхности   камеры   находится    сильный    электромагнит,    создающий
тыквообразное поле, которое охватывает и направляет  взрывающуюся  плазму.
Поле формируется только  в  одном  полушарии  с  тем,  чтобы  сила  взрыва
выходила через перфорацию в стенке камеры.  Периодическая  пульсация  поля
выталкивает оставшиеся пучки плазмы  через  специальный  канал  и  очищает
камеру для следующего заряда.
     Коридор за дверью, насколько понимал Гарден, вел  к  сложной  системе
магнитно-гидродинамических  колонн,   теплообменников   высокого   уровня,
парогенераторов,  турбин  высокого  и  низкого  давления.  В  конце  этого
комплекса из остывшего пара извлекаются остатки  тепла,  не  вступивший  в
реакции дейтерий и промышленные объемы гелия. С теплообменников  и  турбин
поступают каскады чистой воды.
     Таким образом, огненный шар, который  видел  Гарден,  не  был  частью
этого  производственного   канала   и   должен   был   иметь   аналогичное
происхождение: аномалия в замкнутом поле, возможно, не более миллиметра  в
диаметре. Что если  операторам  вдруг  понадобится  "отщипнуть"  крошечный
шлейф расширяющейся плазмы для анализа или  контроля  качества?  Крошечный
кусочек, ярче полуденного солнца.
     - Кто-то выпускает плазму из камеры, - сказал Гарден.
     - Зачем?
     - Чтобы помешать нам пройти в эту дверь.
     - И что теперь делать?
     - Найти другой путь.
     - Но мой господин Хасан не...
     - Знаю, - вздохнул Гарден. - Он хочет, чтобы мы шли  этим  путем.  Ну
что же. Пригните головы пониже, закройте глаза руками. Вбегайте  в  дверь,
сразу же отворачивайтесь вправо к стене и бегите как можно дальше от этого
места. Не оглядывайтесь.
     Итнайн и еще несколько арабов кивнули. Те, кто понимал по  английски,
перевели остальным. Итнайн сразу же пригнул голову и повернулся к двери.
     - Стой! - Гарден схватил его за рукав. - Ты говорил, что в реакторном
зале нас может поджидать засада.
     - Ну?
     - Так вот это она и есть.
     - О... Значит плазму выпускают специально, чтобы отвлечь нас?
     - Понял, наконец-то.
     Итнайн улыбнулся.
     - Нет проблем. У нас есть гранаты, очень мощные. Они перекроют  поток
плазмы и отвлекут людей, которые хотят нас остановить.
     Палестинец сказал несколько отрывистых слов и  протянул  руку.  Хамад
достал из-под своего балахона тусклый металлический шар и положил в ладонь
лидера. Итнайн крепко сжал его, пригнул голову и снова повернулся к двери.
     - Отлично, друг, - Гарден  опять  схватил  его  за  рукав.  -  Какова
мощность этой гранаты?
     - Две тысячных килотонны. А что?
     - Тебя не останавливает мысль  о  двух  тоннах  динамита,  запущенных
туда, и о том, где тебя  потом  искать?  Это  ведь,  знаешь  ли,  довольно
опасно.
     - Я не боюсь, - отрезал палестинец.
     - Ну конечно, нет. Но только задумайся на минутку, что у нас там,  за
дверью: работающий реактор,  сотня  тонн  деликатных  механизмов,  которые
испускают во все стороны  горячую  плазму  под  давлением  сотня  тонн  на
квадратный сантиметр. И ты хочешь, чтобы все это вдруг лопнуло?
     - Камера надежно укреплена.
     - А  как  насчет  клапанов  высокого  давления,  электрических  схем,
датчиков  и  кабелей?  Представляешь,  что  будет,  если  потревожить  эту
магнитную тыкву даже чуть-чуть?
     - Я понял тебя,  -  согласился  Итнайн.  Чтобы  убедить  остальных  в
обоснованности    своих    колебаний,    он    перевел    свой    разговор
соотечественникам. Те вытаращили глаза. - Что ты предлагаешь, Том Гарден?
     - Ну, я не тактик...
     - Сказал "А", говори "Б".
     - Ладно. Подвое одновременно, справа и слева, прыгайте  через  порог.
Падайте плашмя на пол, оружие держите  перед  собой.  Прячьтесь  за  любым
укрытием, какое сможете найти и стреляйте в любую человекообразную фигуру.
     - Я потеряю людей, - возразил Итнайн.
     - Если кинешь туда гранату, потеряешь половину Нью-Джерси.
     -  Согласен,  -  неохотно.  -  Фасул!  Хамад!  -  Итнайн  перевел  им
инструкции Гардена, сопровождая их ныряющими движениями руки.
     Боевики кивнули, секунду помолчали,  склонив  головы,  и  приготовили
оружие. Затем заняли позицию по обе стороны двери.
     - Давай!
     Их спины исчезли в сиянии. Еще двое приготовились.
     - Давай!
     Так, попарно, вся команда проскочила вовнутрь. Ответного огня не было
слышно, и у арабов не было повода стрелять.
     Наконец, Гарден и Итнайн встали у двери.
     - Давай! - пролаял Итнайн.
     Гарден, вооруженный только собственной смекалкой, нырнул через  порог
в лишенный тени свет.  Он  различил  фигуры  боевиков,  которые  оцепенело
сидели на полу, забыв про оружие. Они уставились на  что-то  за  вспышками
плазмы, которые даже на таком расстоянии  Гарден  мог  перекрыть  ладонью.
Кожа руки  сразу  натянулась  и  высохла  от  жара,  пока  он  завороженно
оглядывался вокруг.
     Зная теоретически принципы  работы  промышленного  реактора  лазерной
зарядки, он не мог и отдаленно представить себе его размеры.
     Выбросы плазмы казались столь близкими  и  расположенными  на  уровне
глаз только  из-за  двери,  но  это  была  оптическая  иллюзия,  результат
искаженной перспективы при взгляде через дверной проем.
     За дверью, оказывается, был не пол здания; здесь  начиналась  как  бы
сцена или широкий балкон. Край балкона защищало трубчатое  заграждение,  а
за ним и сияло белое рукотворное солнце. На самом деле оно  выглядело  как
вулканический гейзер на  поверхности  небольшой  белой  луны  Юпитера  или
Сатурна.
     Так велика была реакторная камера.
     Расположенная в яме глубиной метров десять, сама  камера  была  около
сорока метров в диаметре. Из  нее,  как  соломинки  из  коктейля,  торчали
толстые белые трубы. На определенном расстоянии от поверхности камеры  все
трубы изгибались под прямым  углом  и  тянулись  параллельными  рядами  на
двести метров к северу. Ажурная  конструкция  из  голубых  балок,  опорных
платформ, переходных мостиков, высотой этажей в  шесть-семь,  поддерживала
эти горизонтальные трубы - световодные кабели. Приблизительно через каждые
тридцать метров в них были врезаны кристаллические  графитовые  усилители,
опутанные  силовыми  кабелями  и  тончайшими  охладительными   трубочками.
Световоды упирались в северную стену здания, поворачивали  назад,  уходили
внутрь опорной конструкции,  снова  поворачивали  и  устремлялись  куда-то
вниз.  Километры  световодных  кабелей  сновали  туда   и   сюда,   слегка
утончались,  словно  органные  трубки  самых  нижних  регистров   басового
диапазона,  и  прижимались  теснее  друг  к  другу.  И  где-то  в  глубине
многослойной паутины, представлялось Гардену, в месте слияния  световодов,
прячется сам рентгеновский лазер, источник всей этой мощи.
     Словно пистолет, приставленный к черепу, сверху в сферическую  камеру
упиралось устройство для запуска стеклянных  капсул.  Гардену  видны  были
механические  руки,  загружающие  дейтериевые  шары  в  магазин.  Судя  по
действию этого автомата, камера заряжалась примерно  каждые  две  секунды.
Однако  выброс  плазмы  казался  постоянным,  не  пульсирующим.  Детонация
поддерживала исключительно стабильное давление в камере.
     Справа, за сиянием плазмы, можно было различить очертания плазменного
процессора, теплообменников и какие-то отдаленные непонятные  очертания  и
формы.
     Гардену всегда казалось,  что  лазерный  реактор  -  вещь  достаточно
деликатная.  Цепенея  теперь  перед  всей   этой   огненной   очевидностью
гигантской мощи, он понял, что Итнайн мог бы спокойно бросить сюда гранату
безо  всякого  эффекта.  Возможно,  взрывная  волна  на  мгновение   сдует
плазменный хвост. Возможно, осколки слегка согнут механические руки робота
и задержат работу пускателя  на  двадцать  или  даже  на  сто  секунд.  Но
жизненно важные узлы и механизмы не будут повреждены, и работа реактора не
нарушится.
     - Что мы тут делаем? - спросил он Итнайна.
     Палестинец протер глаза, слезящиеся от света кремово-белой луны и  ее
гейзера. "Мы ждем моего господина Хасана".
     Гарден  кивнул.  "Только  не  глазей  слишком  долго  на  пламя",   -
посоветовал он.


     Элиза 212 и ее Двойник  установили  контакт  с  АИ  [АИ  -  от  англ.
"artificial  intellect"  -  искусственный  интеллект]  на   другом   конце
оптического кабеля.  Это  было  довольно  ограниченное  существо,  занятое
обработкой информации с  датчиков,  которую  он  мог  обсудить  со  своими
собеседниками, но не мог продемонстрировать графически. В основном это был
одноканальный ввод данных, хотя порой  проскакивали  матричные  массивы  и
широкодиапазонные  вводы,  которые  могли  быть  считаны  с  видео  или  с
матричных дисплеев. Общаясь в диалоговом  режиме,  АИ  постоянно  бормотал
себе под нос формулы.
     Элиза назвала его "одержимым".
     Двойник назвал его "своим парнем".
     - Ты отмечаешь присутствие людей рядом с собой?  -  спросил  Двойник,
захватывая инициативу в диалоге.
     - Значки персонала всегда рядом, - ответил АИ. - Почти всегда.
     - Каталогизируй значки.
     - Шаблон показывает аномальное распределение.
     - Ты регистрируешь других людей, кроме персонала?
     - Не нахожу других.
     - Есть проблемы с охраной?
     - У охранной подсистемы всегда  имеются  проблемы.  Иногда  реальные,
иногда симулированные. Но все они не затрагивают основные функции.
     - Доложи параметры функции.
     - Шестнадцать сотых детонаций в секунду.
     - Проанализируй функцию.
     - Двадцать две сотых тераватта первичной загрузки на стержень.
     Элизе захотелось прервать диалог и спросить, что означают эти  числа,
но Двойник контролировал приоритет доступа.
     - Проанализируй программу, -  скомандовал  Двойник.  -  Двадцать-плюс
детонаций в миллисекунду.
     - Теоретически, - прощелкал АИ. - Уровень превосходит  первоначальную
мощность ячейки. Мощность ячейки превосходит радиус цели.
     - Проанализируй.
     - Сохранность объекта не гарантируется.
     - Принято. Засеки людей, со значками и без, вблизи радиуса цели.
     - Засекаю... - и трехмерная схема просочилась через оптическую линию.
     Двойник просканировал  ввод  и  его  память  удовлетворенно  щелкнула
единицами.
     - Свой парень, - доверительно сказал он Элизе.


     - Мы здесь внизу, - голос откуда-то из-под балкона.
     - Мой  господин?  -  это  Итнайн.  Он  вскочил  на  ноги,  но  Гарден
перехватил его прежде, чем он успел перегнуться через ограждение.
     - Ты же себя подставляешь!
     - Я знаю этот голос, - Итнайн вырвался из рук Гардена, в  глазах  его
мелькнул холодный белый отблеск плазменного огня. - Это Хасан ас-Сабах. Он
нашел нас.
     Арабские  воины  были  уже  на  ногах.  Они  рассредоточились   вдоль
ограждения, пока один из них не обнаружил лестницу. "Сюда!"
     Не ожидая команды Итнайна, они начали спускаться.  Гарден  перегнулся
через перила и огляделся.
     Несколько  человек  в  камуфляже,  некоторые  с  куфиями  на  голове,
окружили полукругом своего смуглого главаря, который стоял спиной к камере
реактора. Даже с этого расстояния Гардену был виден изгиб  усов.  Это  мог
быть - да это и был - тот самый человек, который сидел на переднем сиденье
фургона.
     Рядом с ним стояла женщина с золотыми  волосами,  на  которых  играли
отблески пламени. Она взглянула вверх, и Том Гарден узнал  Сэнди.  Повязки
на шее уже не было. Она увидела его и улыбнулась.
     Гарден последним  спустился  по  лестнице,  последним  приблизился  к
Хасану.
     - Харри Санди! - воскликнул Гарден.
     У арабов перехватило дыхание, даже  Сэнди  вздрогнула,  только  Хасан
невозмутимо улыбнулся.
     - Моя земная слава опережает меня,  -  пробормотал  он.  Потом  Хасан
отступил на шаг назад, склонил  голову  и  произвел  ниспадающее  движение
рукой: от бровей к губам и к сердцу.
     Гарден стоял прямо перед ним.
     - И что это означает?
     - Старомодное приветствие для старого знакомого, Томас.
     - Но я не знаю тебя, разве только понаслышке.
     - Вот я и хотел бы тебя испытать: что именно ты знаешь?
     Гарден решил, что ему предлагают высказаться.
     - По твоему собственному определению, ты -  "борец  за  свободу".  Но
другие называют тебя просто террористом. Ты развязал нескончаемый кровавый
конфликт в Палестине, что привлекло к тебе  половину  арабского  мира.  Ты
находишь  наслаждение  в  разжигании  давно  утихших  споров,  натравливая
клерикалов на умеренных, арабов на евреев,  турок  на  арабов,  шиитов  на
суфитов и так до тех пор, пока все они до последнего  человека  не  бросят
свои дела, увязнув в борьбе. У тебя нет ничего за душой, кроме ненависти к
существующему порядку - даже если это тот порядок, который ты сам  помогал
устанавливать. А теперь ты  привез  свою  революцию  сюда,  в  Соединенные
Штаты. Зачем?
     Хасан покачал изящной головой. "Ты ничего не помнишь, ведь правда?"
     - Ты подписал договор в Анкаре и нарушил его  через  год.  Ты  открыл
свободный проезд в Старый город для евреев и христиан, а затем  расстрелял
их машины, когда они подъехали  к  пропускному  пункту  в  Бет  Шемеш.  Ты
называешь себя Ветром Бога, потому что не подчиняешься  законам  ни  одной
страны. И все же люди любят тебя. Они называют твоим именем свое оружие  и
бросаются в битвы, которые не могут выиграть. Зачем ты здесь?
     Улыбка на лице Хасана делалась все шире. Нетерпение остальных  арабов
улеглось, словно Хасан положил руку на плечо каждого.
     - Потому что ты здесь, Томас.
     - А что ты здесь сделал? Захватил региональную электростанцию. Может,
думаешь, тебе заплатят за то, что ты оставишь ее в рабочем состоянии? Или,
может, они дадут тебе спокойно выйти отсюда - и сдержат свое слово,  когда
ты пригрозишь взорвать все это?
     - Они ее сами мне предложили, - усмехнулся Хасан.  -  Бросили  вызов.
Это был такой лакомый кусочек, к тому же так небрежно охраняемый, - мог ли
я устоять?
     И все это - чтобы дать Америке пинка?
     - Не только Америке - западной цивилизации в целом.
     - А что плохого сделал тебе Запад?
     - Ты в самом деле не помнишь этого, Томас?
     - В этой стране полно людей, которые ненавидят твою идеологию, Хасан.
Это беженцы из Палестины, Ирана, Ирака, Пакистана и Афганистана - все  они
приехали в эту страну, чтобы избежать твоих сетей террора. Они  устали  от
древней кровавой вражды, которая привязывает человека к его племени, а его
племя   противопоставляет   всему   человечеству.   У   тебя   нет   здесь
последователей.
     - Слушайте - говорит Запад! - Хасан поднял  руки  ладонями  наружу  в
издевательском восхищении. - Вы - интернационалисты и космополиты,  потому
что завоевали и пок