уру, неподвижную, как  идол,  в  белой  рубашке,
воротник которой поднимался до самого подбородка.  Или  это  была  толстая
повязка на шее?
     - П'ивет, Том, - сказала Сэнди глухим голосом.


     - Вот уж не ожидал столкнуться с  таким  уровнем  некомпетентности  в
боевой команде - а уж в своей команде тем более.
     Голос был сухо-насмешливый, властный, спокойный, весьма мужественный,
в придыханиях, гласных и подборе слов чувствовался  английский  выговор  -
словом, на слух американца, вполне интеллигентный оратор. И все же  голос,
который воспринимали уши Гардена с тех пор, как к нему вернулись  чувства,
выдавал в его владельце иностранца. Тягучие "л" картаво  спотыкались,  "с"
были совсем мягкими, межгубными. Что это  -  следы  родного  французского?
Или, скорее, какой-то арабский говор.
     - 'Адо обхо'ться тем, 'то есть,  -  это  был  голос  Сэнди,  все  еще
ущербный, но чересчур быстро восстанавливающийся - если только лекарство в
той стреле на вырубило Гардена на несколько суток.
     Под щекой Том чувствовал ребристый пол фургона. Он пошевелил руками и
обнаружил,  что  они  не  связаны.   Однако,   когда   Гарден   попробовал
приподняться, оказалось, что руки у него ватные,  словно  он  их  отлежал.
Тело приподнялось на сантиметр и плюхнулось обратно.
     - Твой друг пробует силы.
     - Действительно.
     - Мы еще не готовы к этому.
     - Еще стрелку?
     - Нет, нет. Пусть  проснется  естественным  образом.  Может  быть  он
станет свидетелем нашего нападения. И оценит нас по достоинству.
     - "Оценит". Оценить можно и отрицательные свойства, знаешь ли.
     - Тем не менее... Кроме того, в  своем  новом  состоянии  -  если  он
действительно прикасался к тем кристаллам - он мог бы дать нам неоценимые,
возможно, даже провидческие советы.
     - Как скажешь.
     Гарден открыл глаза. В закрытом фургоне  царил  глубокий  сумрак.  Он
осторожно повернул голову, отыскивая Сэнди и ее собеседника. Их  нигде  не
было видно, наверное, они  сидели  в  кабине  водителя.  Может  быть,  они
наблюдали за ним с помощью телекамеры. А может, им было наплевать на него.
     - Ррух?.. - он подвигал челюстью и провел языком по зубам.  -  И  что
теперь?
     - Спящий проснулся! Великолепно! -  сказал  интеллигентный  голос.  -
Добро  пожаловать,  сэр.  Bienvenu.  И  тысяча  извинений.  Если   бы   не
ограниченные  возможности  моих   соотечественников,   я   приготовил   бы
надлежащее помещение, возможно даже с кроватью, для вашего пробуждения.
     - И долго... долго я был в отключке?
     - А кто это со мной разговаривает?
     - Том Гарден, как вам должно быть известно.
     - Увы, значит не так уж и долго. Мы приготовили дозу на шесть часов -
реального времени, я имею в виду. Это все еще тот  же  день,  Том  Гарден,
вечер только начинается.
     - Что?.. - Том сел и стукнулся  носом  о  скамейку.  -  Не  обращайте
внимания. И где мы находимся?
     Он огляделся и  обнаружил  маленькое  квадратное  окошко  в  передней
стенке своей "тюрьмы". Скудный свет проникал только оттуда. Голоса тоже.
     - Мэйс Лэндинг, Том, - это уже была Сэнди. - Все  еще  в  районе  Нью
Джерси.
     - Не знаю такого - Мэйс-как-бы-он-ни-назывался. А вот  Нью  Джерси  я
что-то уж слишком хорошо начинаю узнавать.
     - Чувство юмора! - воскликнул мужчина. -  Это  обещает  сделать  нашу
встречу еще более приятной.
     Гарден подполз к окошку, ухватился за нижний край и  подтянулся  так,
чтобы выглянуть наружу. Он увидел кабину водителя, Сэнди  и  ее  спутника,
сидевших спиной; за ветровым стеклом виднелось колышущееся  море  зеленого
тростника, вызолоченное низким солнцем. Оканчивался великолепный  день.  В
отдалении тянулась гряда белых утесов  или,  может  быть  гребень  соляной
горы.
     - И чего мы ждем?
     Мужчина повернул голову,  и  Том  увидел  оливковую  кожу,  изогнутый
левантийский нос, изгиб искусно подстриженных усов.
     - Наступления темноты. А также  когда  ты  соберешься  с  силами.  Не
напрягайся, Том Гарден, расслабься. Позволь нам решать за тебя.
     Стоило ему произнести эти слова, как  пальцы  Гардена  разжались.  Он
скользнул вниз по металлической стене и положил голову на боковое сиденье.


     Ворота были орнаментированы сверх меры. Декоративная резьба  плит  из
фальшивого  гранита,  покрывавших  цементные  столбы,  львиные  головы  на
запорах, сверкающая никелем отделка черной  железной  решетки  -  все  это
оскорбляло отточенный вкус Хасан Ас-Сабаха.
     Долгая жизнь, двенадцать долгих жизней  из  любого  человека  сделают
тонкого ценителя простоты, элегантной  экономичности  и  функциональности.
Эти ворота с их  вычурной  претенциозностью  представляли  собой  кричащий
атавизм,  возврат  к  тем  временам,   когда   европейцы   полагали,   что
действительно что-то значат в мире. Теперь, конечно, ясно, каким это  было
заблуждением.
     Хасан сидел в своем желтом порше в сотне  метрах  от  ворот  вниз  по
дороге. В двухстах метрах в  другом  направлении  от  ворот  стоял  крытый
грузовик,  где  размещалась  его  первичная  ударная  сила.   Для   любого
стороннего наблюдателя это были просто случайные машины, остановившиеся на
дороге. Они были развернуты в противоположные стороны, и между  ними  были
ворота Термоядерной Электростанции Мэйс Лэндинг.
     Собака, естественно, не была сторонним наблюдателем.
     Она сидела прямо в воротах, ее внимание было приковано к порше. Какой
интеллект скрывался там, за голубой пленкой этих  глаз?  Как  он  оценивал
пару, сидящую в спортивном  автомобиле?  Хасан  знал,  что  номера  машины
находятся вне поля собачьего зрения. Впрочем, номера были вполне законные,
зарегистрированные на фиктивное имя, чьи действия в рамках компьютерного и
кредитного надзора совпадали с действиями Хасана.
     Александра поерзала на соседнем сиденьи.
     - Что такое? - спросил он.
     - Я, конечно, пойду за тобой, Хасан.
     - После трех столетий у тебя нет выбора, милочка.
     - В самом деле... Но даже после всех этих лет я многого не понимаю.
     - Чего же именно?
     - Зачем ты хочешь захватить эту электростанцию? Тебе  не  удастся  ее
долго удерживать. И отдать потом как ни в чем не бывало тоже невозможно.
     - Что касается последнего, то мы оговорим условия безопасного  выхода
и доставки в любую точку мира, где нас не выдадут Штатам. Владельцы завода
и власти с радостью пойдут на сделку.
     - Но захватывать-то его зачем? - настаивала  она.  -  Ради  денежного
выкупа? Ты же никогда не интересовался этим.
     - Я учитель, Александра.
     - Да, ты учишь хаосу.
     - Это все, что ты думаешь о хашишиинах?
     - Ну...
     - Я учу практической мудрости. Американцы  приспособились  обходиться
без многих вещей, в которых они прежде нуждались.
     В прошлом веке была минута откровения, когда мы в ходе джихада  нашли
рычаг, которым могли больно ударить их. Вахабиты и шииты, контролировавшие
нефть, подцепили на крючок западное общество, вечно жаждущее  энергии.  Но
через некоторое время появились другие ископаемые источники  топлива  -  и
были они не от Аллаха. А  потом  они  открыли  эту  термоядерную  штуку  и
заставили работать на себя.
     - Но если Божий Ветер еще силен в сердце и душе, - продолжал он, - мы
снова сумеем заполучить утерянный рычаг для борьбы с ними. Мы захватим эту
электростанцию, остановим ее, разрушим и погрузим в темному  целый  сектор
их восточного побережья от Коннектикута до Делавара. Это  объяснит  им,  в
чем смысл власти.
     - А Гарден? Для чего он нужен?
     - Он мне объяснит, в чем смысл власти.
     - Если сможет.
     - Если он действительно тот человек, как ты говоришь, то сможет.
     - Но зачем было привозить его сюда?
     - Разве найдешь лучшее место, чтобы испытать его? Итнайн возьмет  его
в группу захвата электростанции. Мы поставим его в самое уязвимое место. И
тогда посмотрим.
     - Но ведь он может победить тебя.
     - Ненадолго. Однажды  я  его  победил,  а  сейчас  я  старше  его  на
множество жизней. Пока он скакал - как эта  игра  называется?  -  чехардой
сквозь века, я прошел долгий путь. Много же я узнал с тех пор,  как  мы  с
Томасом в последний раз сошлись на земле.
     - Но ты все еще не научился пользоваться камнем.
     - Я знаю больше, чем ты думаешь.
     - О? И что же ты узнал, мой господин?
     -  Камень  подвержен  влиянию  электромагнитного  поля.  И  он  имеет
измерение...
     Там, за воротами, собака повернула голову на запад, словно ее  позвал
невидимый хозяин. Она подняла лапы, сделала  шаг  в  том  направлении,  но
потом все же повернула обратно и уставилась на машину. Где-то далеко  было
принято решение. Собака взвизгнула и бросилась вдоль забора.
     - Можно начинать, - сказал Хасан, распахивая дверь.
     Он нажал на рычаг, который открывал крышку багажника,  расположенного
спереди.
     - Что ты собираешься делать?
     -  Открыть  ворота,  -  он  достал  пусковое  устройство  и  принялся
устанавливать треножник. Из  грузовика  начали  выпрыгивать  люди  Хасана,
воодушевленные его деятельностью.
     Тот извлек из багажника одну из ракет, установил ее на казенной части
спускового устройства.
     - Ты не хочешь поближе подвинуться к воротам? - спросила она.
     - Нет.
     Он   прицелился   под   углом   к   центральной   стойке,   совместив
пересекающиеся линии видоискателя со львиной  головой  на  замке,  которая
рельефно выделялась в последних янтарно-красных лучах солнца.
     Пфутт! Спусковое устройство выбросило хвост желто-белого дыма.
     При виде этого боевики бросились на землю, прикрывая головы руками.
     Хасан не отводил взгляда от видоискателя.
     Голова льва исчезла.


     Когда Гарден снова проснулся, руки и ноги его  уже  окрепли,  хотя  и
затекли от неудобной позы.  Во  рту  чувствовался  металлический  привкус,
возможно от снотворного, но голова была ясная.
     В фургоне была кромешная тьма, должно быть  уже  наступила  ночь.  По
меньшей мере восемнадцать часов прошло с тех пор, как  он  был  похищен  в
бассейне Холидей Халла. За это время он мчался вдоль побережья на  катере,
карабкался по балкам на чердаке заброшенного дома, прятался  в  дюнах  под
полуденным солнцем, дрался  насмерть  с  женщиной  нечеловеческой  силы  и
ловкости и трясся на полу фургона. За это время он ничего не ел,  не  имел
возможности умыться и облегчиться. Он чувствовал себя каким-то заскорузлым
и опустошенным. Его когда-то новая и такая  добротная  одежда  прилипла  к
телу от засохшего пота. Его буквально тошнило от собственного запаха... Но
что он мог с этим поделать?
     Просто не обращать внимания.
     Он встал, вовремя пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкий  потолок.
Подошел к переднему окошку и выглянул наружу.
     Кабина была пуста. Через ветровое  стекло  проникал  слабый  свет  от
скопления огней, похожих на небольшой городок километрах  в  трех  отсюда.
Впрочем, минуту спустя он  сообразил,  что  огни  на  самом  деле  ярче  и
расположены более целесообразно: скорее это походило на комплекс невысоких
производственных строений.
     Поскольку больше  смотреть  было  не  на  что,  Гарден  стал  изучать
комплекс.
     Он был огромен. Всего мгновение понадобилось глазам и мозгу  Гардена,
чтобы связать орнамент огней в единое целое: желтые натриевые  прожекторы,
зеленоватые флуоресцентные  пещеры  комнат  за  окнами,  мигающие  красные
бакены предупреждения самолетов, белые полосы коридоров и переходов.
     Сначала он предположил, что один и тот же цвет огней, а, возможно,  и
одинаковый уровень освещенности, используется для одних и  тех  же  целей.
Затем  он  прикинул  яркость  и  расстояние,  как  это  делают  астрономы.
Ближайшие огни находились всего в километре и располагались в поле  зрения
равномерно. Они вспыхивали и угасали через равные промежутки времени.  Это
были фото-прожекторы, установленные вдоль  ограды  и  предназначенные  для
обслуживания охранной видеосистемы. Даже в самом тусклом режиме  эти  огни
заглушали или загораживали другие, более дальние. Прикинув  расстояние  до
линии прожекторов и измерив на глаз длину ограды, он  вычислил,  что  весь
комплекс был шириной не менее трех  километров.  Судя  по  яркости  самого
дальнего огня, длина комплекса составляла около четырех километров.
     Какая  промышленность  могла  быть  тут,   в   болотах   центрального
Нью-Джерси? Обогатительные и химические  производства,  которыми  славился
Босваш, располагались гораздо севернее. Но эти белые стены - именно их  он
принял за соляные горы, когда  проснулся  первый  раз  -  не  походили  на
обогатительный комбинат.
     Мэйс  Лэндинг.  В  названии  звучали   тревожные   колокола.   Что-то
показывали по телевидению. Что-то связанное  с  атомной  энергией  -  нет,
термоядерной энергией! Это была электростанция, снабжавшая  энергией  весь
Центральный  Босваш  от  департамента  Нью   Канаан   до   Уилмингтонского
муниципалитета. И Том Гарден сидел  прямо  под  забором  электростанции  в
фургоне какого-то  иностранного  джентльмена,  сопровождаемого  проворными
парнями в камуфляже... Картинка маслом.
     Двери фургона  раскрылись  со  стуком  и  шипением  плохо  отлаженной
гидравлики. Луч фонарика стал шарить по салону и уперся в ногу Гардена.
     Он прикрыл рукой глаза от света.
     - Можешь выйти, - сказал руководитель группы, Итнайн.
     - Что вы собираетесь со мной сделать? - Гарден уже знал ответ: его не
убьют, во всяком случае  не  эти  люди,  которые  использовали  снотворное
временного действия, чтобы успокоить его. Он прошел к двери и спрыгнул  на
землю.
     - Мой господин Хасан желает, чтобы ты наблюдал за нападением.
     - Вы что, собираетесь захватить электростанцию?
     - Да. Идем.
     - Где Сэнди?
     - У тебя сейчас нет времени для нее. Идем.
     Гарден пожал плечами и пересек дорогу вслед за  Итнайном.  Палестинец
тяжело топал по асфальту. В свете нескольких  звезд,  пробивавшемся  через
стелющийся туман, и узенького лунного серпа на западе,  Гарден  разглядел,
что на Итнайне армейские ботинки и униформа военного образца. На плече  на
длинном ремне висело  весьма  мощное  с  виду  ружье.  Оно  было  гладкое,
антрацитово-черное   с   толстым   стволом   и   коротким   ложем.   Перед
предохранителем,  позади  изогнутой  ручки   располагался   цилиндрический
магазин. Это был какой-то вид автомата.
     Группа людей, человек шесть  или  десять,  ждали  на  другой  стороне
дороги. Дорога  шла  по  насыпи  высотой  в  метр,  спускавшейся  прямо  в
тростник. Вылетавшие из-под ботинок камушки падали с насыпи с  музыкальным
всплеском, из чего Гарден заключил, что был прилив.
     - Мы что поплывем туда? - спросил он.
     - Это просто диверсия.  Главный  захват  будет  произведен  в  другом
месте, под руководством моего господина Хасана.
     - Хасана?
     - Да.
     - Хасан аль Шаббат? Харри Санди?
     - О, прошу вас! - человек рядом с ним страдальчески сморщился.  -  Вы
не должны  использовать  это  вульгарное  имя.  Особенно  среди  них,  его
последователей. Это  имя,  исковерканное  тупыми  западными  журналистами.
Моего господина зовут Хасан ас-Сабах. Это  древнее  имя,  происходящее  из
Персии.
     - Ну да, ясно. Но все же это тот самый Харри Фрайди, верно?  Человек,
возглавивший восстание поселенцев в Хайфе, а  позднее  похитил  водородную
бомбу в Хан Юнисе?
     Итнайн помолчал.
     - Да. Но это были подвиги моего господина в молодые годы - по  вашему
счету.
     - А теперь он действует в Штатах?
     - Как и все мы.
     - И ему зачем-то нужен я.
     - Да, зачем-то нужен, - согласился Итнайн.
     Затем  он  отвернулся  к  своим  людям  и  отдал  торопливые  команды
по-арабски, используя множество жаргонных  слов  и  военных  терминов,  из
которых  Гарден  почти  ничего  не  понял.  Он  уловил  слова  "ракета"  и
"дальность",  но  и  без  этого  можно  было  бы  догадаться  о  характере
приготовлений, как только террористы  раскрыли  длинный  ящик  размером  с
приличный мужской гроб.
     В тумане мерцало белое эпоксидное покрытие  ракеты  "Си  Спэрроу".  В
глубине ящика скрывалась труба ручного пускателя.
     Гарден слышал об этих ракетах.  Боеголовка  содержала  высоковольтный
конденсатор, аргоно-неоновую лазерную трубку, включающуюся при  повышенном
уровне энергии,  разделитель  потоков  и  стеклянную  гранулу  размером  с
рисовое зерно. В грануле была  заключена  смесь  трития  и  дейтерия.  При
контакте с целью, конденсатор загорался;  лазер  заряжался,  испуская  луч
высоко-энергетических когерентных фотонов;  разделитель  расщеплял  луч  и
направлял его таким образом, что он бил в гранулу с трех  сторон;  внешняя
поверхность стекла мгновенно испарялась, внутренняя сжималась и  нагревала
смесь изотопов водорода, пока она не взрывалась, превращаясь  в  гелий.  В
результате получалась крошечная водородная бомба.
     Взрывная  сила  инерционно-термоядерной  боеголовки  была   ничтожна,
эквивалентна тактической ручной гранате, ее  едва  хватало  на  то,  чтобы
разрушить переднюю часть оболочки ракеты.  Но  взрывная  сила  и  не  была
целью.  Электромагнитный  импульс  от  этого  маленького  ядерного  взрыва
создавал  наведенное  напряжение,  которое  сжигало  всю   электронику   в
определенном   радиусе,   обычно   около   1000   метров.    Все,    кроме
высокозащищенных датчиков и электроники вспыхивало как игорный  автомат  в
Атлантик-Сити на джекпоте - и затем выключалось навеки.
     На испытаниях одна-единственная "Си Спэрроу", упавшая в сотне  метров
от цели, заставила ракетную подлодку класса "Огайо" водоизмещением 15 тонн
плавать по спирали, при этом ее  пусковые  устройства  были  направлены  в
разные стороны, а реактор работал  в  неконтролируемом  режиме  плавления.
Наблюдавшие за  этим  адмиралы  единогласно  проголосовали  за  то,  чтобы
эвакуировать судно и уничтожить его ядерными торпедами. И  все  это  из-за
одной  единственной  шестикилограммовой  ракеты,  выпущенной   вручную   с
резиновой лодки.
     - Что вы собираетесь с этим делать? - спросил Гарден.
     - Вывести из строя сторожевую собаку.
     - Ну да, собаку... А как насчет электроники на станции?
     Итнайн пожал плечами. "Она  вне  радиуса  действия.  А  даже  если  и
достанет,  электроника  там  должна  быть  хорошо  экранирована,  так  как
подобные происшествия могут случиться на станции".
     - Должна быть... - повторил Гарден.
     Человек, с которым Итнайн разговаривал, осторожно  достал  ракету  из
ящика. Он  выдернул  черный  вымпел  (днем  он,  наверное,  был  красным),
прикрепленный к  предохранителю  спускового  рычага.  Один  боевик  держал
пусковое устройство вертикально, другой опустил в него ракету, отжав  этим
рычаг и прикрепив боеголовку. Затем двое  водрузили  спускатель  на  плечо
первого человека и оттянули инерционные распорки.
     Тот повернул выключатель на панели около  щеки,  зажглись  красные  и
зеленые диоды. Он направил пускатель на ограду, прижал  глаз  к  лазерному
видоискателю и зацепил коричневый палец за спусковой крючок.
     Том Гарден попытался  представить,  что  он  там  видит.  Забор  мало
походил на мишень. Может быть, он целился в собаку?
     Когда человек выстрелил, Гарден успел подготовиться.  Он  нагнулся  и
закрыл глаза, чтобы серебристо-желтая вспышка твердого топлива не ослепила
его. Облако едкого дыма  пронеслось  мимо.  Он  так  и  не  увидел  взрыва
боеголовки. Единственное, что ему  хотелось  бы  выяснить  -  не  стер  ли
электромагнитный импульс коды с его удостоверения и кредитной карточки.
     Впрочем, это уже было неважно. Если его арестуют  как  сообщника  при
захвате  термоядерной  электростанции,  ему  уже   вряд   ли   понадобятся
какие-либо удостоверения.
     Пока террористы моргали полуослепшими  глазами,  Гарден  скользнул  в
сторону, к грузовику. Если  его  система  зажигания  не  попала  в