ь она  шагала  бодро,
ее бедра призывно покачивались, как  у  женщин,  которые  знают,  перед  кем
вихлять задницей.., да и на самом деле ее задница была достойна  того,  чтоб
на нее обратили внимание. - Вот ваш основной тип - ипохондрики,  коллега.  -
Чарлтон опустила термометр в стерилизатор. - Мы видим ее несколько  десятков
раз за год. Ее визиты учащаются перед началом зачетной  недели.  За  неделю,
или около того до экзаменов, она убеждает себя, что у нее воспаление  одного
или обоих легких. Бронхит - наполовину сданные позиции. Потом она  пролетает
на пяти или шести экзаменах, где преподаватели  пользуются  словами,  какими
они обычно пользуются в курилке.., чтоб дать от ворот поворот. Таких дамочек
всегда тошнит, когда им сообщают о начале зачетной недели  или  о  том,  что
необходимо отработать пропуски перед тем как  сесть  писать  экзаменационное
сочинение.
   - По-моему, сегодня утром мы чересчур циничны, - заметил  Луис.  Он  был,
если точнее сказать, в несколько затруднительном положении.
   Сестра подмигнула ему, и Луису пришлось улыбнуться в ответ.
   - Я никогда не принимаю их проблем близко к сердцу. И вам не советую.
   - Где сейчас Стивен?
   - В своем кабинете отвечает на  почту  и  пытается  прикинуть,  какая  из
рубашек лучше всего подходит под эмблему темно-синего креста на голубом фоне
<Американская эмблема медслужбы, аналогичная нашему красному кресту на белом
фоне (прим, переводчика).>, - ответила она.
   Луис вышел.  Цинизм  миссис  Чарлтон  был  ему  непонятен,  Луис  приятно
чувствовал себя в новой должности.

***

   "Оглянись назад, - подумал Луис, - когда только я мог  мечтать  обо  всем
этом? И тут-то и начался тот  кошмар.  Он  начался  около  десяти,  когда  в
лазарет принесли умирающего Виктора Ласкова".
   До тех пор все было спокойно. В девять,  через  полчаса  после  появления
Луиса, заявились две практиканточки, работавшие с девяти до трех утра.  Луис
дал каждой по пончику и по чашечке кофе, поговорил с ними минут пятнадцать о
чем-то отвлеченном. Потом постучалась  миссис  Чарлтон.  Когда  практикантки
проскочили мимо Старшей Медсестры, выходя из кабинета Луиса, он  услышал  ее
вопрос:
   - У вас нет аллергии на бл...й и  тошнотворных  баб?  Ничего,  вы  еще  в
избытке увидите и тех и других.
   - Боже, - прошептал Луис и  прикрыл  глаза.  Но  он  улыбался.  Упрямство
старого ребенка, такого как миссис Чарлтон, не всегда помеха.
   Луис начал, дорисовывая, удлинять крест на бланке  для  заказа  комплекта
наркотических  лекарств  и  медицинского  оборудования   ("Каждый   год,   -
агрессивно выступал Стив Мастертон по поводу  медицинского  оборудования.  -
Каждый долбаный год одно и то же.  Полностью  укомплектованный  операционный
комплект для пересадки сердца за какие-нибудь восемь миллионов долларов!
   Это же мелочи!"), а потом полностью окунулся в работу, думая о  том,  как
хорошо было бы опрокинуть  чашечку  кофе,  когда  из  фойе  донеслись  крики
Мастертона:
   - Луис! Выходите! Случилась беда!
   Почти  панический  голос  Мастертона  заставил  Луиса  поторопиться.   Он
перевернул свой стул, словно собирался исследовать его. Крик,  пронзительный
и резкий, как звон разбитого стекла, донесся вслед  за  воплями  Мастертона.
Последовала звонкая пощечина, после чего раздался голос Чарлтон:
   - Прекратите орать или убирайтесь к черту! Немедленно прекратите!
   Луис ворвался в приемный покой, и первое, что он  увидел,  -  кровь.  Там
было много крови. Одна из практиканток  всхлипывала.  Другая,  бледная,  как
полотно, прижимала руки к уголкам рта, искривив губы в  большой,  вызывающей
отвращение усмешке. Мастертон стоял на коленях,  поддерживая  голову  юноши,
лежавшего на полу.
   Стив посмотрел на Луиса, глаза  мрачные,  расширенные  и  испуганные.  Он
пытался говорить, но слова не могли сорваться с его языка.
   Люди  собрались  у  Студенческого   Медицинского   Центра   за   большими
стеклянными дверьми, всматриваясь через них, прижимая руки  к  лицам,  чтобы
заглянуть внутрь. Воображение Луиса вызвало безумно подходящее воспоминание.
Ребенком, не более шести лет, он сидел в гостиной с мамой (скоро она  должна
была  отправиться  на  работу),  смотрел   телевизор.   Показывали   старое,
"вчерашнее" шоу с Дэвидом Гарровэйем. Снаружи стояли люди, изумленно глядели
на Дэвида, Фрэнка Блайра и доброго, старого Дж. Фреда Миггса. Луис оглянулся
и увидел людей, стоящих у окон и смотревших телешоу по  их  телевизору.  Ему
нужно было что-то сделать со стеклянными дверьми лазарета...
   - Задерните занавески! - фыркнул он на практикантку, которая всхлипывала.
   Когда она немедленно не подчинилась, Чарлтон дала ей пощечину.
   - Быстро, девочка!
   Практикантка начала двигаться. Через мгновение зеленые  занавеси  закрыли
окна. Чарлтон и Стив Мастертон жались к дверям, косясь на умирающего.
   - Жесткие носилки, доктор? - спросила Чарлтон.
   - Если они нужны, давайте, - согласился Луис, присев рядом с Мастсртоном.
- Я еще даже не посмотрел, что с ним.
   - Сюда, - приказала Чарлтон  девушке,  которая  закрывала  занавески.  Та
снова прижала кулачки ко рту, изображая  невеселую,  перекошенную  от  ужаса
усмешку. Посмотрев на миссис Чарлтон, практикантка вздохнула:
   - Ох, бедный...
   - Конечно, он бедный, но ты-то в порядке.  Живей!  -  она  резко  дернула
девушку, побуждая ту двигаться; наконец практикантка зашуршала красной юбкой
с белыми кнопками.
   Луис склонился над своим первым пациентом в Университете Мэйна.
   Пациент - юноша, приблизительно лет двадцати. Луису  понадобилось  меньше
трех секунд для того, чтобы поставить диагноз:  молодой  человек  умирал.  У
него была разбита голова и, по-видимому, был перелом основания черепа.  Одна
ключица,  выбитая  из  сустава,  выпирала,  отчего  правое  плечо  оказалось
вывернуто. Из головы умирающего по окровавленной и пожелтевшей коже медленно
стекала  мозговая  жидкость;  она  впитывалась  в  ковер.  Луис  видел  мозг
умирающего: беловато-серый и  пульсирующий;  он  видел  мозг  через  дыру  в
голове, словно смотрел через разбитое окно.  "Вторжение"  возможно  глубиной
сантиметров на пять. Если бы у умирающего в голове вынашивался  бы  ребенок,
он смог бы родить, словно Зевс, разразившийся  от  беременности  через  лоб.
Юноша  еще  оставался  жив,  что  было  вовсе  невероятно.  В  голове  Луиса
неожиданно прозвучали слова Джада: "...а  иногда  вы  чувствовали,  как  она
покусывает вас за задницу". И слова матери:
   "Мертвый - есть мертвый". Луиса охватило безудержное желание  засмеяться.
Мертвый есть мертвый, все в порядке. Точно так, дружочек.
   - Готовьте машину, - фыркнул Луис на Мастертона. - Мы...
   - Луис, машина...
   - О, боже! - протянул Луис, хлопнув себя  полбу.  Он  перенес  взгляд  на
Чарлтон. - Джоан, что бы вы сделали в подобном случае?  Позвонить  Секретарю
Университета или в МЦВМ?
   Джоан выглядела взволнованной, выведенной из душевного равновесия  -  она
редко попадала в экстремальные ситуации - так, по крайней мере, решил  Луис.
Но когда она заговорила, ее голос звучал совсем спокойно:
   - Доктор, я не знаю. Мы никогда не  попадали  в  такую  ситуацию  за  все
время, что я работаю в Медицинском Центре этого университета.
   Луис старался думать как можно быстрее:
   - Звоните в полицию. Мы не можем ждать,  пока  из  МЦВМ  пришлют  "скорую
помощь". Если у полицейских есть микроавтобус, они смогут подкинуть парня  в
Бангор на скоростной машине. Наконец, у них есть  огни,  сирена...  Звоните,
Джоан.
   Чарлтон пошла звонить, но не  раньше,  чем  Луис  поймал  ее  восхищенный
взгляд и интерпретировал его для себя.  Молодой  человек  был  загорелым,  с
хорошо развитыми мускулами -  возможно,  он  подрабатывал  летом  где-то  на
железной дороге или на покраске домов, а может,  давал  уроки  тенниса..,  и
одет он был только в красные, спортивные шорты с белыми лампасами. Он умирал
и умрет, независимо от их действий. Он был бы точно также мертв, если бы  их
"скорая помощь" в этот момент оказалась бы на месте с исправным мотором.
   Невероятно, но умирающий  зашевелился.  Его  веки  затрепетали,  и  глаза
открылись. Синие глаза с  белками,  полностью  залитыми  кровью.  Они  стали
рассеянно смотреть по сторонам, ничего не видя. Юноша  попытался  пошевелить
головой, но Луис силой заставил его не двигаться,  помня  о  сломанной  шее.
Травма головы не блокировала болевые центры.
   "Дыра в голове. О, боже! Дыра в голове!"
   - Что с ним случилось? - спросил Луис  Стива,  в  данных  обстоятельствах
глупый и бессмысленный вопрос. Вопрос зрителя. Но дыра в голове подтверждала
статус  Луиса:  он  был  всего  лишь  одним  из  зрителей.  -  Его  принесли
полицейские?
   - Несколько студентов принесли его на одеяле. Я не знаю, что случилось.
   А вот о том, что произойдет дальше,  стоило  и  в  самом  деле  подумать.
Ответственность лежала и на Луисе.
   - Идите и найдите их, -  распорядился  Луис.  -  Проведите  через  другую
дверь. Я хочу, чтоб они оказались под рукой, но не  хочу,  чтоб  они  видели
больше остальных.
   Мастертон с облегчением ушел от кошмара, подошел к  двери,  открыл  ее  и
залепетал от возбуждения, собирая  любопытных  и  приводя  в  замешательство
толпу уже собравшихся. И еще Луис услышал пенис полицейской  сирены.  Службы
университетского городка шли на помощь. Он почувствовал слабое облегчение.
   Умирающий забулькал горлом. Он пытался заговорить. Луис слышал  отдельные
слова.., отдельные звуки, наконец.., но  слива  умирающего  звучали  неясно,
нечетко.
   Луис наклонился над ним и сказал:
   - Все будет в порядке, приятель. - Он подумал о  Речел  и  Элли,  как  он
расскажет им об этом, и его желудок сильно, неприятно сжался. Прижав руку ко
рту, Луис задохнулся.
   - Клааа... - проговорил юноша. - Клааа... Луис оглянулся  и  увидел,  что
один остался рядом с умирающим. Он едва слышал Джоан  Чарлтон,  кричащую  на
практиканток, вытянувшихся по стойке смирно в кладовке Второго  Бокса.  Луис
сомневался, могли ли  они  отличить  Второй  Бокс  от  яиц  лягушки.  Бедные
девочки, они тоже первый день как вышли на работу и  столкнулись  с  адом  в
преддверии  мира  медицины.  На  зеленом  ковре,   покрывающем   весь   пол,
образовался хлюпающий грязно-пурпурный круг;  из  разбитой  головы  молодого
человека вытекала внутричерепная жидкость.
   - На  хладбише  домашних  любимцев,  -  прохрипел  молодой  человек..,  и
ухмыльнулся.  Его  усмешка   напоминала   невеселые,   истерические   смешки
практиканток, когда те закрывали занавески.
   Луис пристально посмотрел на умирающего, сперва отказавшись верить  тому,
что  услышал.  Потом  Луис  решил,  что  у  него,  должно   быть,   слуховые
галлюцинации. "Он произнес несколько звуков, а мое подсознание превратило их
в нечто осмысленное, связав их с моей собственной  жизнью".  Как  бы  то  ни
было, через мгновение  Луис  уже  понял  это.  Замерев,  скованный  безумным
ужасом, покрывшись мурашками, он чувствовал, как  что-то  двигается  волнами
вверх-вниз у него в животе.., но даже тогда он просто отказался  поверить  в
то, что слышал.  Да,  едва  различимые  для  уха  Луиса  слова  срывались  с
окровавленных губ человека, лежавшего на ковре. Но это означало  только  то,
что галлюцинация была не только слуховой, но и визуальной.
   - Что ты сказал? - прошептал Луис.
   И в этот раз, четко, как говорящий попугай или ворона, щелкающим голосом,
юноша заговорил снова, и ошибиться в значении слов было невозможно.
   - Это не настоящее кладбище.
   Глаза  смотрели  отсутствующе,  ничего  не  видя,  окруженные   кровавыми
кругами; рот искривился в большой усмешке мертвой рыбы.
   Волна ужаса прокатилась через Луиса; страх взял  его  сердце  в  холодные
руки и сжал. Страх  сделал  его  маленьким  и  продолжал  сжимать  дальше  и
дальше... Луис почувствовал, что хочет повернуться и помчаться со  всех  ног
прочь от этой окровавленной,  склоненной  набок  головы.  Луису  не  привили
большой религиозности, но у него была склонность к оккультизму. Определенным
образом он оказался готов к случившемуся.., чем бы  оно  ни  было  на  самом
деле.
   Борясь с желанием убежать со всех ног, Луис заставил себя наклониться еще
ниже.
   - Что ты сказал? - спросил Луис во второй раз. Усмешка. Парень был плох.
   - Грязь человеческого сердца сильнее, Луис, - прошептал умирающий.  -  Но
мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды.
   "Луис, - подумал доктор Крид, не слыша ничего после  того,  как  разобрал
свое имя. - О, мой бог, он назвал меня по имени".
   - Кто ты? - спросил Луис дрожащим, тонким голосом. - Кто ты?
   - Я из индейцев.
   - Откуда ты знаешь мое имя...
   - Сохрани нас чистыми. Знай...
   - Ты...
   - А-а-а, - закричал юноша, и теперь Луису  показалось,  он  почуял  запах
смерти в его дыхании:  внутренние  повреждения,  сердечная  недостаточность,
переломы...
   - Что? - безумие подстегивало Луиса.
   - Ха-хлааааааад...
   Молодой  человек  в  красных  спортивных  трусах  дрожал   все   сильнее.
Неожиданно, после  того  как  все  его  мускулы  напряглись,  он,  казалось,
превратился в камень. Отсутствующее выражение на мгновение  исчезло  с  лица
умирающего, и он встретился взглядом  с  Луисом.  Тотчас  наступила  смерть.
Жуткая вонь. Луис подумал, что  юноша  должен  заговорить  снова.  Но  глаза
умирающего стали безразличными.., начали стекленеть. Он был мертв.
   Луис откинулся назад, смутно сознавая, что одежда прилипла к его телу: он
насквозь промок от пота. В глазах потемнело, словно  он  оказался  в  центре
смерча, и мир перед глазами отвратительно поплыл. Поняв, что случилось, Луис
отвернулся от мертвеца; опустил голову  между  колен  и  до  крови  прикусил
кончики большого и указательного пальцев.
   Через мгновение все стало на свои места.

Глава 13

   Потом приемный покой наполнился людьми, которые,  словно  актеры  раньше,
ожидали  своего  выхода.  Это   прибавило   Луису   ощущение   нереальности,
дезориентировало - такие чувства раньше  он  никогда  не  испытывал,  только
изучал на курсе психологии, Луис был  уверен:  такой  путь  проходит  каждый
сразу после того, как кто-нибудь подмешает в питье большую дозу ЛСД.
   "Похоже, пьесу поставили специально для моего бенефиса, - подумал  он.  -
Комната.., начало удобное, никого  нет,  так  что  умирающая  Сивилла  может
произнести несколько туманных пророчеств  для  меня  одного.  А  как  только
парень умер, все вернулись".
   Практикантки неумело держали жесткие носилки, те, что использовались  для
переноски людей с  повреждениями  спины  или  позвоночника.  Вместе  с  ними
появилась Джоан Чарлтон, сказавшая,  что  машина  полиции  университета  уже
выехала. Оказалось, молодой человек - джогинг - был сбит машиной.
   Луис подумал о джогингах,  которые  проскочили  перед  его  машиной  рано
утром, и у него свело низ живота.
   Позади   Чарлтон   появился   Стив   Мастертон   с   двумя   полицейскими
университетского городка.
   - Луис, люди, которые принесли Паскова  в...  -  он  прервался  и  быстро
спросил:
   - С вами все в порядке, Луис?
   - Со мной все в порядке, - ответил доктор и встал. Слабость нахлынула  на
него снова и отступила. - Его фамилия Пасков?
   - Виктор Пасков, - сказал один из полицейских университетского городка. -
Так говорит девушка, с которой он вместе бегал.
   Луис взглянул на свои часы и отнял минуты две. Из комнаты, где  Мастертон
собрал людей, которые принесли Паскова,  доносились  дикие  рыдания.  "Добро
пожаловать в университет, крошка, - подумал он. - Хорошенький семестрик".
   - Мистер Пасков умер в 10.09 утра, - объявил Луис.  Один  из  полицейских
прижал тыльную часть кисти ко рту. Снова заговорил Мастертон:
   - Луис, с тобой в самом деле все в порядке? Выглядишь ты ужасно.
   Луис открыл было рот ответить, но одна из практиканток неожиданно уронила
свой конец носилок и выбежала, извергая рвоту  себе  на  передник.  Зазвонил
телефон.  Рыдающая  девушка  за  стеной  теперь  стала  кричать,  она  звала
мертвеца:
   - Вик! Вик! Вик! - снова и снова.
   Бедлам. Смятение. Один из полицейских спросил у миссис Чарлтон, могут  ли
они взять одеяло, накрыть мертвеца, а Чарлтон ответила, что не знает,  имеет
ли она необходимую власть, чтобы выдать  одеяло.  Тут  Луис  обнаружил,  что
думает о происходящем в духе Мориса Синдака: "Пусть начнется суета сует!"
   Гаденькое хихиканье снова попыталось вырваться у него из горла, но  Луису
как-то удалось с ним справиться. Этот Пасков на самом деле сказал: "Хладбище
Домашних Любимцев"? Этот Пасков на самом деле назвал  его  по  имени?  Слова
умирающего нарушили привычный для Луиса порядок вещей, выбили его из  колеи.
Но теперь казалось, Луис мысленно прокручивал те  несколько  мгновений,  что
провел  наедине  с  умирающим,  словно  монтируя  фильм-спасение:  склеивая,
изменяя и разрезая. Точно, умирающий говорил что-то еще (если  он  на  самом
деле что-то говорил) и потрясенный Луис неправильно  истолковал  его  слова.
Скорее всего, Пасков только двигал губами, не издавая звуков,  как  в  самом
начале.
   Луис стал изучать себя, ту свою часть, что заставила  администрацию  дать
эту работу именно ему, выбрав именно его из пятидесяти трех претендентов. Не
прозвучало ни одного распоряжения, ничего не изменилось: комната была  полна
народу.
   - Стив, дай девушке  успокоительное,  -  приказал  Луис  и,  сказав  это,
почувствовал себя лучше. Казалось, что он в огромной ракете  с  перегрузками
тащится прочь от крохотного метеорита. И этим метеоритом был  иррациональный
момент бытия, когда заговорил Пасков. Луиса взяли на работу,  чтобы  он  нес
ответственность: он должен был выполнять свои обязанности.
   - Джоан. Дайте полицейскому одеяло прикрыть труп.
   - Доктор, мы не можем. Инвентарь...
   - Дайте ему одеяло. Потом проверьте, что с той практиканткой.
   Он посмотрел на вторую  девушку,  которая  все  еще  держала  свой  конец
носилок. Она глазела на труп Паскова с гипнотической зачарованностью.
   - Эй! - позвал Луис, и глаза девушки метнулись от тела.
   - К-к-к...
   - Как зовут твою подругу?
   - К-кого?
   - Ту, которая блеванула, - намеренно грубо сказал Луис.
   - Джу-джу-джуди. Джуди Де Лессио.
   - Твое имя?
   - Клара, - теперь девушка заговорила немного спокойнее.
   - Клара, сходи проверь, как  там  Джуди.  И  помогите  Джоан  с  одеялом.
Возьмите одно из стопки в маленькой кладовой  в  Боксе  номер  один.  Идите.
Давайте соберемся с силами, надо работать.
   Все занялись делом.  Очень  скоро  крики  в  соседней  комнате  поутихли.
Телефон,  который  перестал  было  звонить,  зазвонил  снова.  Луис  надавил
клавишу, не поднимая телефонной трубки.
   - Кого мы должны уведомить? Вы можете набросать мне список?
   Полицейский кивнул.
   - Ничего подобного не случалось последние  шесть  лет.  -  сказал  он.  -
Плохое начало семестра.
   - Точно, - согласился Луис. Подойдя  к  телефонному  аппарату,  он  снова
рывком сорвал трубку.
   - Алло? Кто... - начал было возбужденный голос, но Луис  отключил  линию.
Ему нужно было позвонить самому.

Глава 14

   Все стихло только около четырех часов,  после  того  как  Луис  и  Ричард
Ирвинг - глава безопасности университетского городка, подготовили  заявление
для прессы. Молодой человек - Виктор Пасков  бежал  вдоль  дороги  со  своей
невестой и приятелем. Машина, которую вел Тремонт Витерс -  молодой  человек
двадцати трех лет, уроженец Хавена  (Мэйн),  ехала  по  шоссе,  ведущему  из
Ленгуллской женской гимназии к центру  университетского  городка.  Он  ехал,
превышая скорость. Машина Витерса  ударила  Паскова,  и  тот  полетел  прямо
головой в дерево. Паскова принесли в лазарет на одеяле  его  друзья  и  двое
пробегавших мимо студентов. Умер Виктор через несколько секунд  после  того,
как его доставили в лазарет. Витерса  и  раньше  задерживали  за  превышение
скорости, в