Луис  запустил  руку  в
карман куртки. Черч подозрительно  посмотрел  на  него,  напрягшись,  словно
стараясь прочитать его мысли. Луис улыбнулся и шагнул в сторону  от  машины.
Черч снова вернулся к еде, а Луис вынул шприц из кармана.
   Он вынул шприц из бумажного конверта  и  наполнил  его  75  миллиграммами
морфина и, положив шприц назад в  карман  куртки,  пошел  к  Черчу,  который
недоверчиво поглядывал вокруг. Луис улыбнулся коту и сказал:
   - Давай, ешь, Черч. Хей-хо, то ли еще будет, правильно?
   Он погладил кота, почувствовав, как выгнулась спина зверя, и когда  Черч,
немного успокоившись, вернулся к еде, Луис  выхватил  шприц  и  вонзил  иглу
глубоко в ляжку кота.
   Черча словно электрический разряд пронзил.  Кот  боролся  изо  всех  сил,
кусался и царапался, но Луис, крепко держа его, вогнал полную  дозу.  Только
тогда он отпустил зверя. Кот соскочил с "Чеветты", шипя, словно чайник.  Его
желто-зеленые глаза казались дикими и зловещими. Игла шприца торчала из  его
ляжки, а потом вылетела. Но Луису было все равно. Он уже сделал свое дело.
   Кот метнулся через дорогу, потом повернул назад к дому, словно вспомнив о
чем-то.  Остановившись  посреди  асфальтовой  дорожки  -  подьезда  к   дому
Крандоллов, он начал пьяно раскачиваться.  Собравшись  с  силами,  он  снова
пошел к дому, потом прыгнул и упал. Кот лежал на дорожке в каком-нибудь футе
от крыльца, едва дыша.
   Луис заглянул в "Чеветту". Там он увидел то,  что  ему  хотелось  увидеть
меньше всего на свете: на сиденье лежали косметичка Речел, ее шарфик и пачка
использованных билетов на самолет.
   Потом он повернулся и пошел к дому  Крандоллов,  к  крыльцу.  Бока  Черча
поднимались быстро - трепетали. Черч умирал. Снова.
   Перешагнув через кота, Луис поднялся по ступенькам и вошел на веранду.

***

   - Гадж?
   На веранде было холодно. Холодно и  темно.  Единственное  слово  упало  в
тишине, словно камень в глубокий колодец. Тогда Луис снова позвал:
   - Гадж?
   Ничего. Даже часы в гостиной остановились. В это утро не было ни ветерка.
   Но на полу были следы.
   Луис пошел в гостиную. Там был запах сигарет, мочи и чего-то выгоревшего.
Он увидел стул Джада, стоящий у окна. Стул стоял как-то косо, словно  кто-то
внезапно вскочил с  него,  а  потом  не  пододвинул  назад.  Занавески  были
раздвинуты и в пепельнице возвышалась гора окурков.
   "Джад  сидел  тут  на  вахте.  Чего  же  он  высматривал?  Конечно,  меня
высматривал - когда я  вернусь  домой.  Только  он  пропустил  меня.  Как-то
прозевал".
   Луис посмотрел на четыре банки  из-под  пива,  выстроенные  на  ближайшей
полке. Нет, от этого старик не заснул бы, а может, он в туалет вышел? Однако
очень странно, что эти события случайно совпали, ведь так?
   Грязные следы шли мимо стула у окна. Смешанные с  человеческими  следами,
появились отпечатки кошачьих лап. Видно, Черч  топтался  по  грязи,  которую
оставляли за собой маленькие ботиночки Гаджа. Следы исчезали за  приоткрытой
дверью на кухне.
   С дрожью в сердце Луис отправился по этим следам.
   Толкнув дверь на кухню, Луис увидел вывернутые  ноги  Джада,  его  старые
тапочки, потом клетчатую фланелевую рубашку. Старик вытянулся в большой луже
крови.
   Луис закрыл лицо руками. Но все было очевидно: Луис увидел  глаза  Джада,
открытые, обвиняюще смотрящие на Луиса, а может, старик обвинял сам себя  за
то, что запустил всю эту карусель?
   "Неужели это сделал Гадж? - удивился Луис. - Неужели Гадж на  самом  деле
это сделал?"
   Джаду о том месте рассказал Станни Б., а Станни Б. рассказал  о  нем  его
отец, а отцу Станни Б, его отец - последний  траппер,  француз  из  северной
страны, приехавший сюда еще в дни Франклина Пайерса...
   - Джад, извини, - прошептал Луис.  Пустые  глаза  старика  воззрились  на
Луиса.
   - Извини, - повторил Луис. Его ноги, казалось, двигались сами по себе,  а
Луис тем временем мысленно вернулся к прошедшему Дню Благодарения, не к тому
вечеру, когда он и Джад потащили дохлого кота на Хладбище Домашних Любимцев,
а к праздничному обеду, который  устроила  Норма.  Луис  вспомнил,  как  они
смеялись и разговаривали. Мужчины пили пиво, а Норма выпила стакан  вина.  В
тот день Норма постелила на стол белую льняную скатерть. Норма постелила  ее
на стол, а потом, чтобы скатерть не соскользнула, поставила на нее оловянные
подсвечники, в то время как Луис...
   Сейчас Луис смотрел, как скатерть волнами ложится на тело  Джада,  словно
упавший  парашют,  милосердно  закрыв  мертвое  лицо.  Почти  немедленно  на
скатерти проступили розовые лепестки, которые потемнели и стали  черными  на
фоне белой равнины.
   - Извини, - сказал Луис в третий раз. - Из...
   И тут где-то над  головой  Луиса  послышались  шаркающие  шаги,  и  слово
замерло, так и не сорвавшись с его губ. Тихие, шаркающие шаги. Кто-то  ходил
там, специально ходил, чтобы его услышали. Да, Луис был в этом убежден! Звук
был ясно различим.
   Луиса затрясло, но ему не сразу удалось взять  себя  в  руки.  Подойдя  к
кухонному столу, застеленному клеенкой, Луис вынул из  кармана  три  больших
одноразовых шприца, снял с них бумажные упаковки и разложил  их  в  ряд.  Он
зарядил каждый шприц огромной дозой морфина из ампулы. Каждой  дозы  хватило
бы, чтоб убить лошадь.., или Ханратта - быка, если,  конечно,  бык  окажется
поблизости. Потом Луис убрал шприцы назад в карман.
   Выйдя из кухни в гостиную, Луис остановился у подножия лестницы.
   - Гадж?
   Откуда-то  из  теней,  собравшихся  наверху,  послышалось   хихиканье   -
холодный, безрадостный смех, от которого кожа Луиса пошла мурашками.
   Луис стал подниматься наверх.
   Поднимался  он  долго.  Теперь  Луис  отлично  понимал,  что   похож   на
приговоренного, медленно поднимающегося (а на самом деле так ужасно  быстро)
на эшафот, где ему должны отрубить голову.., а если его,  повесят,  так  ему
еще и обмочиться предстояло.
   Наконец, Луис поднялся наверх и, держась у стены, запустил руку в карман.
Как долго он стоял на месте? Он не знал.  Он  чувствовал,  как  здравомыслие
начинает   возвращаться   к    нему.    Реальное    восприятие    окружающей
действительности. Интересно. Он чувствовал себя, как дерево, ветки  которого
покрыты  толстым  слоем  льда..,  если,  конечно,  деревья   вообще   что-то
чувствуют... Интересно.., и немного удивительно.
   - Гадж, хочешь поехать со мной во Флориду? Снова кто-то захихикал.
   Луис повернулся и увидел свою жену, лежащую  посреди  коридора,  и  тоже,
мертвую. Ее ноги были вывернуты, так же как у Джада. Ее спина и голова  были
прислонены к стене. Речел  выглядела  женщиной,  которая  заснула,  читая  в
кровати.
   Луис подошел к ней.
   "Здравствуй, дорогая, - подумал Луис. - Вот ты и вернулась домой".
   Кровь забрызгала стену идиотскими пятнами.  Сколько  ей  нанесли  ударов?
Дюжину? Две дюжины? Кто знает? И сделано это было его скальпелем!
   Неожиданно Луис осознал, что же он видит, и тогда он закричал.
   Его крик эхом пронесся по дому, который  теперь  стал  обителью  мертвых.
Глаза выпучены, лицо посинело, волосы встали  дыбом  -  Луис  кричал:  звуки
вырывались из его распухшего горла,  словно  из  адского  колокола,  ужасный
крик, который возвещал гибель не его жены, а его  здравомыслия.  У,  него  в
голове обрели свободу ужасные образы: в  лазарете  на  ковре  умирал  Виктор
Пасков; Черч вернулся домой с кусочками зеленого полиэтилена в усах; шапочка
Гаджа, лежащая на дороге, до краев полная крови; но самое страшное из  всего
- тварь, которую он видел на Маленьком Болоте Бога; тварь,  которая  сломала
дерево; тварь с желтыми глазами,  Вакиньян  -  существо  северной  страны  -
мертвая тварь, которая обладает невероятным аппетитом, Речел не должна  была
умереть!
   Что-то было.., что-то случилось с ней.
   (щелк!) В голове у Луиса что-то  щелкнуло.  Словно  что-то  взорвалось  и
мгновенно сгорело. Звук обрушился на Луиса, звук открывающейся двери.
   Луис, онемев, посмотрел туда, откуда доносился звук.  Крик  замер  в  его
горле. Там был Гадж. Ротик мальчика был испачкан кровью, которая еще  капала
у него с подбородочка, губы растянулись в адской усмешке. В одной руке малыш
держал скальпель Луиса.
   И когда мальчик опустил скальпель, остатки здравомыслия  покинули  Луиса.
Скальпель  пронесся  рядом  с  лицом  папочки,  но  при  этом  Гадж  потерял
равновесие. "Он такой же неуклюжий, как Черч", - подумал  Луис  и  что  есть
силы пнул ногой Гаджа. Малыш неловко упал, и Луис оказался  на  нем,  прежде
чем тот поднялся. Луис  уселся  верхом  на  мальчика,  прижав  коленом  руку
малыша, державшую нож.
   - Нет! - задыхалась под ним тварь. Ее лицо  исказилось  и  скривилось.  В
глазах - смерть, опасная смерть и глупая ненависть. - Нет, нет, нет...
   Луис вытащил один из шприцов. Он старался действовать как можно  быстрее.
Тварь под ним была словно скользкая  рыба;  рука  со  скальпелем  все  время
вырывалась из зажима Луиса. Вдруг лицо  малыша  пошло  рябью  и  изменилось.
Теперь  это  было  лицо  Джада,   мертвое   и   невыразительное;   изменения
продолжались,  и  перед  Луисом  появилось  лицо  Виктора  Паскова:  безумно
выпученные глаза. Туг же, словно отраженное  в  зеркале,  Луис  увидел  свое
лицо, искаженное болью, - лицо лунатропа. Потом лицо малыша изменилось снова
и превратилось в лицо той твари,  что  Луис  встретил  на  болоте,  -  низко
надвинутые  брови,  мертвые,  желтые  глаза,  длинный  раздвоенный  язык   и
усмешка.., шипение.
   - Нет, нет, нет-нет-нет...
   Тварь брыкалась. Шприц вылетел из руки Луиса и  полетел  в  дальний  угол
коридора. Луис выхватил другой шприц и вогнал его в спину Гаджа.
   Тварь закричала. Тело напряглось и  выгнулось,  едва  не  сбросив  Луиса.
Усмехаясь, Луис выхватил третий  шприц  и  сделал  инъекцию  в  руку  Гаджа,
полностью выдавив содержимое шприца. Потом  он  встал  и,  пятясь,  медленно
побрел назад по коридору. Гадж тоже медленно поднялся и, шаркая,  отправился
за отцом. Пять шагов - и скальпель выпал из его руки. Он упал на пол острием
вниз и, глубоко впившись в дерево,  задрожал.  Десять  шагов  -  и  странный
желтый свет в глазах малыша увял. Дюжина.., и ребенок упал на колени.
   Гадж смотрел на отца. На мгновение  Луис  увидел  своего  сына..,  своего
настоящего сына.., лицо Гаджа казалось несчастным, полным боли - нестерпимой
боли.
   - Паппочка! - закричал он, а потом упал на пол лицом вниз.  Луис  постоял
мгновение, а потом подошел к Гаджу, двигаясь осторожно, ожидая какого-нибудь
трюка. Но никаких трюков не было. Не подпрыгнула неожиданно  рука  мертвеца.
Осторожно Луис прижал пальцы к горлу малыша, нашел пульс и  некоторое  время
следил за пульсом. Последний раз в жизни Луис  исполнял  обязанности  врача.
Луис ждал, а пульс постепенно становился все слабее и слабее, пока  и  вовсе
не исчез.
   Когда это случилось, Луис поднялся  и  спустился  вниз.  Там  он  присел,
свернулся, втиснулся в угол, пытаясь забиться как  можно  дальше.  Он  хотел
стать совсем маленьким. Если бы только он смог...

***

   Так Луис просидел больше двух часов.., а потом мало-помалу ему  в  голову
закралась темная, но реальна осуществимая идея. Засунув палец  в  рот,  Луис
решил...
   (хей-хо, то ли еще будет!)
   ...попробовать снова.

***

   В комнате, где прятался Гадж, Луис содрал покрывало с кровати и отнес его
вниз. Осторожно, нежно, он завернул в покрывало тело своей жены, хотел  было
чего-нибудь спеть над трупом, но потом передумал.

***

   В гараже Джада Луис нашел  бензин.  Пять  галлонов  в  красной  канистре.
Больше,  чем  надо.  Луис  пошел  на  кухню,  где  под  скатертью  для  Дней
Благодарения  лежал  Джад.  Луис  облил  труп  бензином,  потом,   опустошая
канистру, пошел в гостиную, предварительно открыв все  газовые  конфорки.  В
гостиной он  облил  бензином  диван,  журнальный  столик,  стулья,  протянул
бензиновую дорожку до спальни в задней части дома. Запах газа стал  сильным,
насыщенным.
   Спички Джада  лежали  возле  стула,  где  он  нес  свою  вахту;  рядом  с
сигаретами. Луис взял спички. Выходя на  улицу,  ой  бросил  горящую  спичку
через плечо. Обжигающий жар. Дикая вспышка. Но спина и шея Луиса  ничего  не
чувствовали. Луис поплотнее прикрыл дверь. Мгновение он постоял  на  пороге,
наблюдая за оранжевыми языками  пламени,  бушующими  за  занавесками,  потом
перешел через дорогу, на мгновение остановился, вспоминая, как  миллион  лет
назад он пил пиво с  Джадом,  прислушиваясь  к  мягкому,  нарастающему  реву
пламени внутри дома.
   Потом Луис исчез в своем доме.

Глава 62

   Стив Мастертон повернул,  и  перед  ним  появился  дом  Луиса.  В  то  же
мгновение Стив увидел дым, поднимающийся, но  не  над  домом  Луиса,  а  над
соседним.
   Стив приехал сюда этим утром, потому что  беспокоился  о  Луисе..,  очень
сильно беспокоился. Чарлтон рассказала Мастертону о том,  что  днем  звонила
Речел, и тогда Стив удивился, где может быть Луис.., и что он делает?
   Его беспокойство было смутным, но  оно  занозой  засело  в  голове.  Стив
почувствовал, что все идет так, как надо, если бы приехав сюда, увидел,  что
все в порядке.., в порядке настолько, насколько позволяют обстоятельства...
   Весна опустошила лазарет, словно по  волшебству,  и  Саррендра  предложил
Стиву прогуляться. Саррендра мог обойтись и без него. Так что  Стив  вскочил
на свою "Хонду", которую он вывел из гаража всего неделю назад, и  поехал  в
Ладлоу. Может  быть,  он  гнал  мотоцикл  быстрее,  чем  необходимо,  но  он
беспокоился. Что-то мучило его. И вместе с  беспокойством  пришло  абсурдное
ощущение, что уже слишком  поздно.  Глупо,  конечно,  но  в  недрах  желудка
появилось то же ощущение, что он испытал, когда неожиданно в лазарет  внесли
Паскова - ощущение чего-то зловещего, что случится непременно. Стив  не  был
религиозным человеком (в колледже Стив был членом Атеистического клуба целых
два семестра и вышел из него, когда ему посоветовал это  сделать  куратор  -
тогда многие бросали кружок, потому что это могло потом помешать поступлению
на медицинский факультет), но считал, что  небольшая  степень  религиозности
необходима человеку.  Смерть  Паскова,  казалось,  задала  тон  всему  году.
Нехороший  получился  годик,  и  все  об  этом  знали.  Двое  родственничков
Саррендры попали в тюрьму по  каким-то  политическим  обвинениям.  Саррендра
потом сказал, что один из них умер в тюрьме. Саррендра тогда плакал,  и  его
слезы  -  слезы  индейца  испугали  Стива.  И  мать  миссис  Чарлтон  совсем
расхворалась. Стойкая медсестра не теряла оптимизма, считая, что у ее матери
еще есть шансы выкарабкаться. Стив сам присутствовал на четырех похоронах  с
момента смерти Виктора Паскова.., он похоронил: сестру своей жены,  погибшую
в  автомобильной  катастрофе;  двоюродного  брата,  погибшего  при  странных
обстоятельствах в собственной ванне  (он  был  убит  электричеством,  когда,
слушая репортаж хоккейного матча в  ванне  по  приемнику,  потянулся,  чтобы
поправить антенну); двоюродного дедушку; и, конечно, сына Луиса.
   Луис нравился Стиву, и Стив хотел убедиться, что с Луисом все в порядке.
   Когда Стив увидел поднимающийся столб дыма, он решил, что  это  очередной
привет  от  Виктора  Паскова,  который,  кажется,   умирая,   пробил   некий
сверхъестественный барьер между обычными людьми и смертью. Но все  это  было
глупостью и дом Луиса  служил  тому  доказательством.  Дом  Кридов  выглядел
тихим, белым. Этакий маленький кусочек Новой Англии,  нежащийся  в  утреннем
солнце.
   Люди собрались поглазеть на  пожар,  а  Стив  оставил  свой  мотоцикл  на
противоположной  стороне  улицы.  Он  увидел,  как  кто-то  из  добровольцев
бросился на пылающую веранду,  нырнул  в  дверной  проем,  а  потом  вылетел
обратно. Хорошо, что он успел сделать это вовремя. Мгновением  позже  стекло
на двери взорвалось и из дома ударило пламя.
   Стив слез с мотоцикла, на мгновение  забыв  о  Луисе.  Он  был  зачарован
таинством огня. Уже собралось с  полдюжины  зрителей,  кроме  того  "героя",
который растянулся на лужайке перед  домом  Джада.  Остальные  держались  на
безопасном расстоянии.
   Стекло засверкало в воздухе - вылетели оставшиеся стекла. "Герой"  только
закрыл голову,  а  потом,  вскочив,  отбежал  подальше.  Огонь  стал  лизать
внутренности веранды, словно чьи-то руки, на ощупь ищущие что-то. На  стенах
пузырилась краска. Пока Стив глазел, один  из  плетеных  ротанновых  стульев
сперва начал тлеть, а потом взорвался.
   Еще один взрыв, и Стив услышал голос, "героя" - голос, полный  абсурдного
оптимизма:
   - Наверное, мы потеряем дом! Он сгорит! Джад внутри, дурак! Я  же  тысячу
раз говорил ему про ту бочку с толуолом!
   Стив подошел поближе и поинтересовался, звонили ли пожарным,  но  тут  же
услышал отдаленный вой сирен. Много машин. Они выли сиренами, но  "герой"-то
был прав: дом сгорит. Пламя теперь вырывалось через дюжину окон, и  передний
фасад здания лишь смутно просвечивал сквозь прозрачную мембрану огня.
   Отвернувшись, Стив вспомнил о Луисе... Но если Луис дома,  почему  он  не
тут.., не на улице?
   Потом Стив что-то заметил, самым краешком глаза.
   За домом Луиса тянулось поле, а  дальше  поднимался  пологий,  постепенно
поднимающийся холм. Там все поросло травой, такой зеленой, какой она  бывает
только в мае, но Стив заметил тропинку, подстриженную,  как  стригут  обычно
площадки для гольфа. Тропинка длинным шрамом  протянулась  вверх  по  склону
холма, исчезая среди высоких зеленых деревьев, где-то у горизонта, там,  где
бледная зелень  молодой  листвы  встречалась  с  густой  зеленью  трав.  Там
двигалось что-то белое. Оно исчезло, только Стив заметил движение, но  Стиву
показалось, что он успел разглядеть мужчину, тащившего какой-то сверток.
   "Это - Луис, - подсказало ему что-то.  -  Это  -  Луис,  и  ты  бы  лучше
поспешил, потому что что-то ужасное уже случилось, а если ты  не  поспешишь,
случится еще что-нибудь. Ты должен поспешить и остановить его".
   Стив постоял в нерешительности у дороги, переминаясь с ноги на ногу.
   "Мальчик Стив, ты струсил до усрачки, разве нет?"
   Да. Струсил. Он струсил до усрачки, хоть для  этого  и  не  было  никаких
причин. Была лишь уверенность.., уверенность...
   (цирк, да и только) ...но ведь что-то было  на  той  тропинке,  тропинке,
ведущей на холм и дальше в лесную чащу... А может, тропинка и в  самом  деле
куда-то вела, разве такое невозможно? Конечно,  так  и  было!  Все  тропинки
обязательно куда-то ведут.
   "Луис. Не забывай о Луисе, ты болван! Луис был тем человеком, понимаешь?!
Но ведь ты приехал в Ладлоу не для того, чтобы исследовать проклятые леса".
   - Что ты там нашел, Ранди? - послышался крик "героя".  Его  пронзительный
голос звучал задорно и был полон оптимизма.
   Ответ Ранди Стив едва расслышал из-за приближающегося воя сирен.
   - Мертвый кот.
   - Обгорел, что ли?
   - Нет, вроде, - сказал Ранди. - Только он почему-то мертвый.
   И мысли Стива неумолимо, как отраженное  эхо,  вернулись  к  той  фигуре,
которую он заметил краешком глаза. "Да, точно это был Луне!"
   Стив пошел через поле, побежал  вверх  по  тропинке  под  сень  деревьев,
оставив пожар позади. Ему пришлось сильно  попотеть,  пока  он  добрался  до
леса. А в тени стало холодно. Тут царил мягкий аромат сосны и канадской ели,
коры и смолы.
   Однако,  оказавшись  в  лесу,  Стив  продолжал  бежать.  Он  не  смог  бы
объяснить, почему бежит, но был  уверен,  что  надо  бежать,  и  сердце  его
учащенно билось в груди. Его дыхание со свистом  вырывалось  из  легких.  Он
бежал до бурелома, тропинка была хорошо видна.., он  достиг  арки  входа  на
Хладбище Домашних Любимцев; едва волоча ноги. Что-то огнем  кололо  его  под
правой подмышкой.
   Его взгляд остановился на кругах камней - обломках камней, кусках жести и
досках. А потом его взгляд замер на причудливом зрелище,  открывшемс