распоряжению Генерального Прокурора Штата.  Дядюшка  Карл,  по  его  словам,
отправился на  кладбище  посмотреть  на  эксгумацию.  Что-то  могли  сделать
неправильно.., так он сказал.., ведь многие люди, которые  ничего  не  знают
про эксгумацию, приходят  на  кладбище,  словно  там  должно  проходить  шоу
ужасов, где Карлофф играет чудовище Франкенштейна, а  Край  -  Игора.  Такие
люди  совершенно   не   представляют,   что   такое   эксгумация,   вскрытие
"запломбированной" могилы. Такое вскрытие  -  сложная  работа  не  для  двух
гробовщиков с ломами и лопатами. Когда начинают вскрывать  такую  могилу,  к
надгробью прицепляют крюк крана. Только бетонную махину - "пломбу" не так-то
просто целиком вытащить из земли.  Вся  могила,  ее  бетонные  стены  -  все
влажное. "Пломба" начинает приподниматься, выворачивая глыбы земли.  Увидев,
что происходит, дядя Карл закричал крановщику, чтоб тот прекратил. Дядя Карл
хотел поставить все назад и попытаться сперва раскопать  все  вокруг,  чтобы
плита освободилась от земли.
   Но рабочий на кране то ли не слышал,  то  ли  не  хотел  слышать.  Словно
маленький ребенок он играл краном и, кроме бетонной пробки,  разворотил  всю
ограду. Дядя Карл говорил: пусть его проклянут, если еще раз он возьмется за
такое дело. Могила оказалась на три четверти развороченной. Дядя Карл и  его
помощник услышали, как вода, скопившаяся под плитой, стекает  вниз,  на  дно
могилы (в то время в Чикаго выдалась сырая неделя), потом кран  опрокинулся,
завалился сверху на "пломбу". Рабочий вылетел из кабины крана и сломал  себе
нос. Этот "праздничек" стоит  прокуратуре  то  ли  две,  то  ли  три  тысячи
долларов - обычная оплата полных похорон. На самом деле, именно дядюшка Карл
был тем рабочим на кране. Его послали провести эксгумацию..,  это  случилось
лет за шесть до того, как он купил собственное похоронное бюро.
   А могила из плит - вещь простая. Такую  могилу  закрывают  прямоугольными
бетонными плитами, а сверху засыпают землей. Во время похорон гроб  опускают
на бетонное основание, потом могильщики опускают две бетонные плиты. В  края
каждой  плиты  вделаны  железные  кольца.  Эти  кольца  помогают  установить
сегменты совершенно правильно, и опускать их нужно осторожно.  Каждая  плита
по весу шестьдесят,  а  может,  семьдесят  фунтов..,  ну  в  крайнем  случае
восемьдесят. И больше ничего. Даже одному человеку  было  бы  легко  вскрыть
такую могилу, если действовать умеючи, вот, что имел в виду Джад.
   Легко для человека, который хочет забрать тело своего сына  и  похоронить
его где-то еще.
   - Ш-ш-ш-ш... Ш-ш-ш-ш. Мы не будем говорить о таких вещах.  Это  -  тайные
вещи.
   - Да. Я знаю отличие могилы из плит от "запломбированной",  -  проговорил
Луис. - Но я не думал об этом.
   - Луис...
   - Поздно, - проговорил Луис. - Уже поздно, я пьян, у меня  сердце  болит.
Если ты на самом деле хочешь рассказать мне историю, тогда рассказывай.
   "Может быть, мне стоило начать с мартини, - подумал он. - Тогда я  спасся
бы. Уже спал бы, когда Джад постучал".
   - Ладно, Луис...
   - Валяй!
   Джад помолчал еще мгновение, а потом начал свой рассказ.

Глава 39

   - В те дни, когда еще шла война.., поезд остановился в Орпингтоне, и Билл
Батермен приехал на катафалке на станцию забрать  своего  сына  Тимми.  Гроб
грузили четыре железнодорожника. Я был одним из них.  Там  же  присутствовал
парень из "Регистрации Смертей" -  была  такая  военная  версия  похоронного
бюро, Луис. Но парень из "Регистрации Смертей" даже не вышел из  вагона.  Он
сидел в вагоне рядом с двенадцатью гробами и пил...  Мы  загрузили  Тимми  в
катафалк-кадиллак...  В  те  дни  ничего  необычного   не   было   в   таких
"вагонах-поторопись!", потому что в те  дни  существовал  огромный  концерн,
который занимался тем, что рассылал и хоронил мертвецов  до  того,  как  они
сгниют. Билл  Батермен  стоял  на  перроне  с  каменным  лицом,  какой-то..,
думаю.., скажем так, серый, как  пепел.  Но  он  не  плакал.  Машинистом  на
паровозе в тот день был Хьюи  Грабер,  и  он  сказал,  что  тот  военный  от
"Регистрации..."  как  турист.  Солдаты  загрузили  полный  вагон  гробов  в
Лиместоне на Прескью Асле, а гробы туда  привезли  с  юга.  Солдатик  сказал
Хьюи, что у него есть пять бутылок ржаного виски. Он пронес их под рубашкой.
Говорил он примерно так: "Хорого, миссстср  инженер,  септодня  вы  поведете
Сверхъестественный  Поеезд,   знаете   об   этом?"   Хьюи   только   кивнул.
"Тогдаааладно. Многие называаают этот поееезд - Поездом Мертвых из Алабамы".
Хьюи попросил парня вынуть из кармана список мертвецов и мельком взглянул на
него. "Сперва нам нужно будет сгрузить два гроба в Хоултонс, а потом один  в
Пассадамкедже, два в Бангоре, один в Дерри, один в Ладлоу и так  далее...  Я
чувствую себя словно задушенный молочник... Хотите выпить?" А  Хьюи  взял  и
вылил выпивку на землю. Бангор не то место, где ловят машинистов, от которых
несет ржаным виски, но парень из "Регистрации..." ничего потом  против  Хьюи
не имел, даже больше; Хьюи утаил факт  пьянства  от  армейского  начальства.
"Они бы устроили тому парню выволочку", - так потом говорил Хьюи. Так они  и
работали, сгружали на разных станциях  накрытые  звездно-полосатыми  флагами
гробы. На какой станции один, на какой - два. Всего гробов было восемнадцать
или двадцать. Хьюи сказал, что они сгружают их всю дорогу от самого Бостона;
и всюду были плачущие и причитающие родственники; всюду, кроме Ладлоу.., а в
Ладлоу Хьюи увидел только Билла Батермена, который, как он сказал: "выглядел
так, словно сам почти мертвец, только ждал подходящей минуты дух испустить".
Когда же турне закончилось, Хьюи взял того солдатика  и  они  посетили  штук
пятнадцать или двадцать разных мест.., и Хьюи напился до чертиков,  а  потом
отправился к одной проститутке (раньше он никогда  в  жизни  себе  этого  не
позволял), а проснулся сильно исцарапанный и весь трясущийся; он сказал, что
понимает, почему такие поезда  называют  сверхъестественными,  и  больше  он
никогда ни за какие премии не станет водить сверхъестественные  поезда...  А
тело Тимми отвезли  в  морг  Гринслана  на  Улице  Папоротников.  Этот  морг
находился на том месте, где сейчас Новая Прачечная Франклина,  и  через  два
дня Тимми похоронили на кладбище "Плеасантвиев". Все,  как  положено...  Так
вот, я скажу тебе, Луис. Когда Тимми убили, миссис Батермен уже  лет  десять
как умерла. Она-то еще пока живая была, пыталась родить второго ребенка,  но
ничего из этого не получилось. Второй ребенок, наверное,  облегчил  бы  боль
Билла, как по-твоему? Второй ребенок помог бы старому  Биллу  забыть  Тимми,
который доставил отцу столько горя; Тимми, которому уже  ничем  нельзя  было
помочь. Я бы на твоем месте, Луис, тоже выбрал бы этот путь. Ребенок и  жена
останутся живы и все пойдет путем. А Тимми...  Заменяя  лейтенанта  в  своем
взводе, так было  написано  в  письме,  которое  получил  Билли,  Тимми  был
застрелен на дороге, ведущей в Рим, 15 июля  1943  года.  Его  тело  поплыло
домой через два дня и прибыло в Линестон девятнадцатого. Потом, на следующий
день, его погрузили на сверхъестественный поезд Хьюи Грабера. Большинство из
тех солдат, что убили в Европе, развозили по домам на таких поездах... Тимми
прошила очередь  из  автомата,  и  посмертно  он  был  награжден  Серебряной
Звездой... Тимми похоронили.., не спрашивай когда, точно не знаю, но  думаю,
это случилось 22 июля. И через четыре или пять дней Марджи Вашбарн,  которая
работала на почте, увидела Тимми, идущего по дороге к конюшне Йорка.  Марджи
с криками убежала.., понимаешь почему? Она пошла  назад  на  почту,  бросила
кожаную сумку с недоставленной почтой прямо  на  стол  Джорджа  Андерсона  и
сказала ему, что пойдет домой и ляжет в постель.  "Марджи,  тебя  тошнит?  -
спросил Джорджи. - Ты белая, как крыло чайки". "Я теперь  буду  дрожать  всю
жизнь и я не хочу говорить с вами об этом, - ответила Марджи Вашбарн. - Я  и
Бриану об этом ничего  не  скажу  (это  был  ее  муж),  и  матушке  своей  и
никому-никому не скажу. Когда я умру и отправлюсь на небеса, если Иисус меня
попросит рассказать.., нет, может ему-то я расскажу. Но я не верю в то,  что
увидела". И она ушла. А все знали, что Тимми умер. Некролог был напечатан  в
Бангорских "Дели ньюс" и Эллсвортском  "Американ"  неделю  назад..,  ну  там
фотография и все такое полгорода было на похоронах. А тут Марджи видела  его
идущим по дороге.., идущим пошатываясь...Она  все-таки  рассказала  об  этом
Джорджу  Андерсону..,  но  только  уже  минут  через  двадцать...Теперь  она
умерла... А Джордж рассказал мне, что сразу понял: она хотела ему рассказать
что-то о том, что видела.  И  еще  Джордж  сказал:  ему  показалось,  Марджи
немного повредилась в уме, ты понимаешь? "Тимми такой  бледный,  -  так  она
рассказывала минут через двадцать, - и одет  в  старые  брюки  и  вылинявшую
рубашку цвета хаки". А в тот день, должно быть,  градусов  двадцать  было  в
тени. Марджи еще сказала, что у Тимми волосы торчат в разные  стороны.  "Его
глаза, словно изюминки в хлебе. Я видела его призрак. Вот что испугало меня.
Никогда я раньше ничего похожего не видела". Вот так сказала та, кто увидела
его первой.  Но  вскоре  выяснилось,  что  и  другие  видели  Тимми.  Миссус
Страттон...мы называли ее "миссус" потому что всю жизнь она была незамужней,
разведенной давалкой; у нее был двухкомнатный домик,  там  где  Педерсенская
дорога соединялась с Ханкокской. У нее было много  пластинок  и  она  всегда
была готова составить вам компанию, если у  вас  найдется  долларов  десять,
которые не так уж трудно было в те времена  заработать..,  десять  долларов,
чтоб оплатить ее услуги. В общем, она тоже видела Тимми со своей  веранды  и
сказала, что он шел по обочине дороги,  а  потом  остановился.  "Постоял  он
там", - так она говорила. Руки Тимми болтались, а голова наклонилась вперед:
выглядел он словно боксер, только что получивший нокаут. Миссус  рассказала,
что сама стояла тогда на веранде, а сердце у нее заходилось, как  у  старухи
лет шестидесяти, которая едва двигается "Потом, - рассказала  она,  -  Тимми
повернулся. Выглядел он словно человек, упившийся  до  беспамятства".  Тимми
посмотрел прямо на нее. У нее аж  руки  задрожали;  она  уронила  корзину  с
бельем и белье рассыпалось, испачкалось. Она сказала о глазах  Тимми..,  она
сказала, что они словно глаза мертвеца: тусклые, как мрамор. Но Тимми  видел
ее...и он усмехнулся.., еще она сказала, что Тимми заговорил с ней.  Спросил
ее, чего это она застыла, ведь он-то и не  думает  приставать  к  ней.  Если
только ночью придет выеб...т. Миссус Страттон убежала с веранды в дом  и  не
выходила больше недели, пока  все  не  закончилось...  Многие  видели  Тимми
Батермена. Большей частью они все уже умерли...и Миссус Страттон  и  другие,
но есть несколько старых кляч, вроде меня, которые  могут  еще  порассказать
тебе...если ты правильно попросишь их... Мы  видели  его,  скажу  я  тебе...
Тимми-то бродил туда-сюда по Педерсенской дороге,  где-то  в  миле  от  дома
своего отца. Он ходил туда-сюда, взад-вперед весь день, и все знали об этом.
А он и ночью ходил. Рубашка не застегнута, лицо  бледное,  волосы  торчат  в
разные стороны, расстегнутая ширинка, и этот его взгляд...этот взгляд...Джад
сделал паузу, чтобы закурить,  потом,  встряхнув  рукой,  погасил  спичку  и
посмотрел на Луиса через туман  плывущего  синегодыма.  Их  история  старика
звучала конечно совершенно безумно, в глазах Джада не было лжи.
   - Знаешь, есть много историй и фильмов - не думаю, что они хоть чуть-чуть
правдивы, о зомби с Гаити. В таких фильмах ожившие  мертвецы  ходят,  волоча
ноги, и их мертвые глаза смотрят вперед, а ходят они медленно, неуклюже. Так
вот, Тимми Батермен напоминал  их.  Луис,  он  напоминал  зомби  из  дешевых
фильмов, но он не был зомби. Он казался чем-то большим. Что-то было у него в
глазах, Луис. Не знаю, как объяснить то, что  я  хочу  тебе  рассказать.  Не
знаю, захочу ли я вспоминать его глаза, даже если окажусь в аду... Хитрость,
вот что было в них. Словно разговаривая с Миссус Страттон, он и впрямь решил
ночью заглянуть к ней. Что-то вселилось в него, Луис. И не думаю,  чтоб  оно
было разумным и чересчур сильным.., а может, ничего такого и  не  было..,  и
Тимми Батермен изменился совсем по другой причине.  Спорно..,  он  постоянно
слышал идущий откуда-то радиосигнал. Глядя на него, ты сразу понимал:  "Если
он ко мне прикоснется, я  закричу.."  Вроде  так...  Так  что  Тимми  бродит
туда-сюда по дороге еще один день. Я тогда отработал смену и вернулся домой.
А тогда уже, должен сказать, 30 июля... Так вот, вернулся я домой, а у  меня
на задней веранде сидит Джордж Андерсон - начальник почты, ты его не знаешь,
и пьет холодный чай  с  Ганнибалом  Бенсоном  -  вторым  человеком  в  нашем
дорожном управлении. С ними еще  был  Алан  Пуринтон  -  начальник  пожарной
охраны. Норма тоже сидела с ними, но ничего  не  говорила...У  Джорджа  была
изуродована правая нога. Случилось это, когда он работал на железной дороге,
и теперь травма причиняла ему много неудобств в жаркие и влажные дни. Но  он
сидел у меня на веранде, как бы там ни болела его нога. "Это  зашло  слишком
далеко, - сказал мне  Джордж.  -  У  меня  почтальон  не  желает  ходить  по
Педерсенской  дороге  -  это   первое.   Кроме   того,   пора   привлечь   к
ответственности "Каина" и его сыночка". "Кого это ты называешь  "Каином"?  -
поинтересовался я. Ганнибал рассказал мне, что звонил в Военный Департамент,
связался с лейтенантом по имени Кинсмен, в чьи обязанности  входит  следить,
чтоб никто из военных дураков ничего не выкинул. "Четверо или пятеро местных
написали в Военный Департамент, - продолжал Ганнибал,  -  и  этот  лейтенант
Кинсмен оказался заинтригованным. Если бы только кто-то один написал письмо,
они бы только посмеялись. Кинсмен сказал, что звонил в  полицию  в  Дерри  и
сказал, что, возможно, у них в  Ладлоу  появились  проблемы  с  психопатами,
ненавидящими семью Батерменов. Дело в  том,  что  письма  пришли  от  разных
людей. Лейтенант сказал "Это видно даже по почерку и имена на конвертах  тут
ни при чем". А во всех письмах одно и то  же  -  безумная  новость,  мертвый
Тиммоти Батермен сбежал из Ада и его оживший труп расхаживает  туда-сюда  по
Педерсенской дороге. Этот Кинсман должен был или куда-то отослать парня  или
получить от него объяснения, - закончил Ганнибал. - Все хотят знать,  то  ли
Тимми мертв, то ли он в самоволке. Видно, военные на все сто  не  уверены  в
своих записях. Еще они хотят знать: кто похоронен в гробу  Тимми  Батермена,
если тот жив?" Теперь понимаешь, Луис, неприятности  какого  рода  возникают
прежде всего. Мы там  сидели,  пили  холодный  чай  и  разговаривали.  Норма
спросила нас, хотим ли мы по сэндвичу, но есть никто не хотел. Мы все ходили
вокруг да около и, наконец, решили поехать к Батермену. Никогда я не  забуду
того вечера, даже если доживу и стану старше вдвое. Вечер был теплым. Теплее
чем в Аду. Солнце напоминало баскетбольный мяч в корзине облаков.  Никто  из
нас не хотел идти в гости  к  Батсрменам,  но  пришлось.  Норма  поняла  это
раньше, чем любой из нас. Она,  выдумав  какую-то  причину,  отвела  меня  в
сторону и сказала: "Не давай им шастать вокруг дома Батерменов, а постарайся
как  можно  быстрее  увести  их  оттуда,  Джадеон.  Ты   должен   думать   о
последствиях. То, что происходит - отвратительно!"
   Джад внимательно посмотрел на Луиса.
   - Она так и сказала, Луис. Это  ее  слово.  "Отвратительно".  И  еще  она
прошептала мне на ухо: "Если что-нибудь случится, Джад,  беги.  Не  думай  о
других: они увидят все сами. Ты помни  обо  мне  и  сразу,  если  что-нибудь
случится, спасай свою шкуру..." Мы поехали к Батерменам на машине  Ганнибала
Бенсона - этого сукиного сына, прикарманившего все А-купоны,  выписанные  на
город. Правда, честно говоря, не знаю, как ему это удалось... Пока мы ехали,
никто ничего не говорил, но все мы  дымили,  словно  паровозы.  Мы  боялись,
Луис, все мы боялись. Но единственный, кто сказал что-то  дельное,  так  это
Алан Пуринтон. Он сказал Джорджу: "Билл Батермен ходил к чертям, в  лес,  на
север от 15 шоссе, гарантирую". Никто ему  не  возразил,  но  я  помню,  как
кивнул ему, Джордж. В общем приехали мы к Батерменам, и Алан постучал. Никто
не ответил, тогда мы обошли дом и нашли там обоих: Билл  Батермен  сидел  на
задней веранде, накачавшись пивом, а Тимми стоял там же - на заднем дворе  и
смотрел, как садится красное, окровавленное  солнце.  А  лицо  его  казалось
пурпурным; словно с него содрали кожу. А Билл.., он выглядел словно  дьявол.
Мне показалось, что он потерял фунтов сорок. Глаза  у  него  запали,  словно
маленькие зверята, заблудившиеся в пещерки.., и рот дрожал, перекосившись на
левую сторону.
   Джад сделал паузу, словно решал, что сказать, а потом незаметно кивнул.
   - Луис, он выглядел так, словно его прокляли. Тимми посмотрел  на  нас  и
усмехнулся. Только, казалось, он хочет не усмехнуться, а закричать от ужаса.
Потом он повернулся и снова стал смотреть  на  заходящее  солнце.  Билли  же
сказал: "Я, парни, не слышал, как вы стучали", но по лицу видно  было  -  он
врет. От стука Алана и мертвые проснулись бы.., даже  глухие.  Никто  ничего
больше говорить, похоже, не собирался, так что начал я:
   "Билл, я слышал, твой парень убит в Италии".  "Тут  какая-то  ошибка",  -
ответил он, глядя прямо на меня. "В чем ошибка?" - спросил я. "Ты же видишь,
он стоит вон там, разве нет?" - поинтересовался Билли.  "Тогда  кого  же  ты
похоронил в гробу на "Плеасантвиев"?" - спросил его Алан Пуринтон.  "Будь  я
проклят, если знаю, - сказал Билли. - И будь я проклят, если мне на  это  не
наплевать". Он потянулся за сигаретами и рассыпал их по веранде, сломал  две
или  три,  прежде  чем  закурил.  "Может,  провести  эксгумацию?  -  спросил
Ганнибал. - Ты думал об этом? Я могу позвонить  в  проклятое  богом  Военное
Министерство. Они захотят узнать, может, они  похоронили  какого-то  другого
парня вместо Тимми". "Ладно! Это все, с чем вы пожаловали, черт  возьми?!  -
грубо сказал Билли. - Все это  касается  только  меня,  ведь  так?  Вот  мой
мальчик. Он пришел домой на следующий день после  похорон.  Он  в  шоке  или
что-то в таком духе. Теперь он стал немного странным: и днем и ночью  гуляет
по округе". "Бросай, Билл, - одернул я его, и по всему было видно, что я  на
него злюсь. - Если они выкопают гроб и  увидят,  что  он  -  пуст,  хотя  ты
наверняка набил его камнями, после того как вынул оттуда  своего  парня,  но
наверняка-то я не знаю... Зато я  знаю,  что  случится  потом,  и  Ганнибал,
Джордж и Алан тоже знают, и ты знаешь. Ты  свалял  большую  глупость,  когда
поперся  в  лес,  Билл,  и  наделал  себе,  да   и   всему   городку   много
неприятностей". "Думаю, ты и твои парни знают, как пойти отсюда,  -  ответил
мне Билл. - Я ничего не хочу объяснять ни тебе, ни кому-либо  еще.  Когда  я
получил телеграмму, то потерял смысл жизни. Я почувствовал себя так,  словно
обмочился в штаны. Ладно, я вернул себе парня. Но ведь они  не  правы  были,
когда забрали его у меня. Ему было всего семнадцать. Он - все,  что  у  меня
осталось, когда его мать ушла от меня, и плевал я на ваше е...е государство.
Еб.., я вашу армию! Еб.., я Военное Министерство. Еб.., я Соединенные  Штаты
Америки и таких говнюков как вы, тоже. Я  вернул  его  к  жизни.  Он  пришел
назад. Вот и все, что я вам скажу. А теперь топайте, откуда пришли". Рот его
дрожал, зубы стучали, а на лбу выступил пот, выступил  большими  каплями,  и
только тогда я понял, что он совсем рехнулся. И меня такое  дело  довело  до
безумия. Жить вместе с такой.., тварью.
   Луис почувствовал, как волна  тошноты  поднимается  из  желудка:  слишком
много пива он выпил и слишком быстро. Его все-таки должно  вырвать.  Тяжелое
ощущение п