пришли!" - Луис увидел
надгробия в движущемся, подрагивающем  свете  фонарика,  когда  Джад  уселся
прямо в снег и закрыл лицо руками.
   - Джад? Все в порядке?
   - Да. Мне нужно только перевести дыхание и все. Луис сел рядом  с  ним  и
глубоко вздохнул несколько раз.
   - Ты знаешь, - заговорил Луис. - Я сегодня чувствую себя  лучше,  чем  за
последние шесть лет.  Я  знаю,  когда  идешь  хоронить  кота  своей  дочери,
говорить так - просто кощунство, но это - чистая правда,  Джад.  Я  чувствую
себя очень хорошо.
   Джад вздохнул.
   - Конечно, я знаю, - сказал он. - Такое периодически  случается  на  этой
тропинке. Ты не сам по себе чувствуешь себя так.  С  любым  было  бы  как  с
тобой. Это место иногда выкидывает подобные штучки, но ты  не  верь  в  это.
Героин тоже дарит наркоманам хорошее настроение, когда они  вкалывают  дозу,
но он отравляет их тела и мысли. Это место что-то вроде наркотика,  Луис,  и
не забывай об этом. Я надеюсь, во имя Бога, что правильно  поступаю.  Я  так
думаю, но не уверен. Иногда  в  моей  голове  все  путается.  Наверное,  это
старость.
   - Я не понимаю. О чем это ты? , - Это место обладает силой, Луис. Тут  ее
не так много.., как там, куда мы идем.
   - Джад...
   - Пошли, - сказал Джад  и  встал.  Свет  фонарика  уперся  в  бурелом,  к
которому направился Джад. Неожиданно Луис вспомнил свою прогулку во сне.  "О
чем говорил Пасков, когда привел меня сюда?"
   "Не ходи дальше. Ты решишь, что нуждаешься в этом, но на  самом  деле,  в
этом нет нужды, доктор. Барьер не должен быть разрушен".
   Но сейчас, ночью, тот сон или предостережение, или что  бы  то  ни  было,
казалось удаленным не на месяцы, а на годы. Луис чувствовал себя великолепно
и готов был справиться с чем угодно, и еще он был сильно удивлен. Ему пришло
на ум, что происходящее очень похоже на сон.
   Потом Джад вышел вперед. Под капюшоном  у  него,  казалось,  была  только
тьма, и на мгновение Луису представилось, что это Пасков стоит перед ним,  и
как только освещение  переменится,  то  под  капюшоном,  обрамленным  мехом,
окажется усмехающийся, бормочущий череп: страх вернулся к Луису, словно  его
окатили холодной водой.
   - Джад, -  сказал  он.  -  Мы  не  сможем  перелезть  через  бурелом.  Мы
переломаем ноги и, может случиться, замерзнем до смерти, пытаясь вернуться.
   - Следи за мной, - приказал Джад. - Следуй за  мной  и  не  смотри  вниз.
Нельзя колебаться и смотреть вниз. Я знаю дорогу, но  идти  нужно  быстро  и
уверенно.
   Луис стал думать: "Может, это и есть сон, и он просто так и не  проснулся
после праздничного обеда, - подумал Луис. - Через этот бурелом  я  перелезу,
только если напьюсь или научусь летать. Но мне нужно  это  сделать.  Я  и  в
самом деле думаю так. Итак.., значит я сплю. Правильно?"Джад взял чуть левее
центра бурелома. Луч фонарика сфокусировался на куче стволов...
   (костей) ...упавших бревен и старых колод. Круг света стал меньше и ярче,
когда они приблизились к бурелому. Не останавливаясь даже  для  того,  чтобы
бросить мимолетный взгляд,  подстраховаться,  проверить,  что  они  лезут  в
правильном месте, Джад начал восхождение.  Он  не  карабкался,  не  лез,  он
поднимался, словно шел по каменистому склону холма или  песчаной  осыпи.  Он
просто поднимался, словно  собирался  дойти  до  звезды:  шел  как  человек,
который твердо знает, куда нужно поставить ногу, куда сделать следующий шаг.
   Луис отправился следом.
   Он не смотрел вниз и не искал опору  для  ног.  Бревна  странным  образом
оказывались на месте; совершенно безошибочно,  словно  бурелом  старался  не
причинить ему вреда, пока он делал все как положено. Один  участок  выглядел
совершенно непроходимым, и казалось невероятным, что кто-то верил в то,  что
пройдет здесь, не  покалечившись,  словно  идиот,  который  ведет  машину  и
уверен, что находится в полной безопасности, пока у  него  на  шее  медальон
Святого Кристофора.
   Но все оказалось в порядке.
   Не было пистолетных выстрелов ломающихся ветвей; не  было  отвратительных
падений в ямы, окаймленные выступающими, выбеленными погодой суками,  каждый
из которых готов был разорвать плоть, искалечить. Ботинки Луиса ("Хаш Паппи"
-  обувь  для  бездельников  -  настоятельно  рекомендую   для   преодоления
буреломов!) ни разу не соскользнули на старом  сухом  мху,  которым  поросла
большая часть упавших деревьев. Луис не покачнулся. Вокруг, в  кронах  елей,
дико завывал ветер.
   На мгновение Луис увидел Джада, стоящего на краю бурелома,  а  потом  тот
начал спускаться по противоположному  склону,  постепенно  исчезая  из  поля
зрения, сперва ноги, потом грудь и  плечи.  Световое  пятно  фонарика  стало
скакать наобум по качающимся ветвям деревьев на другой  стороне..,  барьера.
Да, именно барьера. Зачем притворяться? Барьера.
   Луис сам добрался до высшей точки и на мгновение остановился. Правая нога
вросла в старое упавшее дерево,  которое  лежало  под  углом  тридцать  пять
градусов, левая стояла на чем-то податливом.., в ловушке из ветвей потоньше,
на старой хвое. Луис не смотрел вниз, он только переложил  тяжелый  мешок  с
телом Черча из правой руки в левую, а в правую взял более легкую лопату.  Он
подставил  лицо  ветру  и  почувствовал,  как  воздух  у  него   за   спиной
скручивается в бесконечный поток, играет его волосами.  Воздух  был  чистым,
ветер - таким холодным.., неослабевающим.
   Двигаясь  осторожно,  Луис  стал  спускаться  Одна  ветвь,  которая  была
толщиной с запястье мускулистого человека, громко щелкнула под ногой  Луиса,
но он чувствовал, что с ним ничего не должно случиться..,  да,  нога  Луиса,
соскользнув.., встала на толстую ветвь четырьмя дюймами  ниже.  Луис  Тяжело
покачнулся. Он предполагал, что теперь понимает, как командиры рот в  Первую
Мировую войну могли, весело  насвистывая,  ходить  по  краю  траншей,  когда
вокруг жужжали пули. Это было  безумие,  но  в  любом  безумии  таится  свое
ужасное веселье.
   Луис спускался, глядя только вперед, на яркий круг  света  фонаря  Джада.
Джад уже стоял внизу, ждал. Когда Луис спустился, веселье вспыхнуло  в  нем,
как от уголька вспыхивает нефтяная лампа.
   - Мы перелезли! - закричал Луис и, положив на землю мешок, хлопнул  Джада
по плечу. Луис вспомнил, как в детстве лез на яблоню,  на  самый  верх,  где
ветви, словно корабельные мачты, раскачивал ветер.  Он  не  чувствовал  себя
таким молодым и переполненным энергией лет двадцать, а то и больше. -  Джад,
мы перелезли.
   - А ты думал, что не сможем? - поинтересовался  Джад.  Луне  открыл  было
рот, чтобы что-то сказать ("А ты думал, что не сможем? Нам чертовски  везет,
раз мы не сломали себе шеи!"), но закрыл его, ничего не сказав.  Он  никогда
не сомневался в том, что они перелезут, с  того  самого  момента,  как  Джад
полез на бурелом. И он не  сомневался,  что  и  вернутся  они  в  целости  и
сохранности - Даже не строил предположений, - сказал он.
   - Пойдем. Предстоит еще долгая прогулка. Мили три или даже больше  И  они
пошли дальше Тут тоже была тропинка. Местами  она  казалась  очень  широкой.
Хотя дрожащий свет фонаря давал мало света, создавалось  ощущение  открытого
пространства, словно деревья расступились. Раз или два Луис смотрел вверх  и
видел звезды, качавшиеся между темными кронами  деревьев.  Один  раз  кто-то
вприпрыжку перебежал им дорогу, и свет  фонарика  отразился  от  зеленоватых
глаз...
   В другой раз тропинка нырнула в подлесок, и Луису показалось, что Твердые
пальцы стали царапать его пальто. Он начал перекладывать мешок и  лопату  из
руки в руку намного чаще, но боль в плечах нарастала, хотя Луис вошел в ритм
движения, был почти загипнотизирован им. Конечно,  тут  таилась  Сила.  Луис
чувствовал ее. Луис вспомнил времена, когда еще, был старшекурсником  Высшей
Школы. Он со своей девушкой и еще одной  парой  отправился  на  прогулку  на
природу.  Они  оказались  на  грязной,  заброшенной  дороге;  неподалеку  от
электростанции. Они пробыли там недолго, а потом девушка Луиса заявила,  что
хочет домой или, в конце концов, просто перебраться в другое  место,  потому
что зубы (все  пломбированные  или  большинство  из  них)  болят.  Луис  был
счастлив остаться один. Воздух  бодрил.  Тут  было  что-то  похожее,  только
намного сильнее. Сильнее, но не приятнее. Это было...
   Джад остановился Луис чуть на налетел на него.
   Старик повернулся к Луису.
   - Мы почти пришли, - печально сказал он. - Следующий участок  пути  похож
на бурелом... Ты должен идти легко и быстро. Следуй за мной,  но  не  смотри
под нога. Ты почувствовал, что мы спускались?
   - Да.
   - Микмаки называют этот край Маленьким Болотом  Бога.  Трапперы,  которые
охотились в этих местах, называли его Трясиной Мертвецов, и  большинство  из
тех, кто забредал сюда, никогда не возвращались.
   - Трясина?
   - Да, конечно. Трясина, да еще какая! С ледника стекает  сюда  вода.  Она
пробивает себе путь через кремнезем или как его там называют правильно.
   Джад посмотрел на Луиса, и на мгновение тому  показалось,  что  в  глазах
старика есть какой-то не очень приятный оттенок.
   Потом Джад опустил фонарь так, чтобы можно было видеть дорогу.
   - Много странных вещей может встретиться на пути, Луис.  Напряженность  в
воздухе.., некая наэлектризованность.., или что-то еще.
   Луис огляделся повнимательнее.
   - Что-то не так?
   - Все в порядке, -  ответил  Луис,  вспоминая  ночь,  которую  провел  на
заброшенной дороге неподалеку от электростанции.
   - Ты  можешь  увидеть  Огни  Святого  Эльма..,  которые  моряки  называют
дурацкими огоньками. Порой они тут принимают очень странные  формы,  но  это
ничего. Если увидишь какие-нибудь тени и они заинтересуют  тебя,  постарайся
все же смотреть в другую сторону.  Ты  можешь  услышать  звуки,  похожие  на
голоса, но это кричат гагары дальше к югу от  тропы.  Эти  голоса  влекут  к
себе...Забавно.
   - Гагары? - с сомнением переспросил Луис. - Тут? В это время года?
   - Конечно, - ответил Джад, но ответ его прозвучал очень тихо, слова  едва
можно было разобрать. На мгновение Луису отчаянно захотелось  снова  увидеть
лицо старика. Его речь напоминала...
   - Джад, куда мы идем? Черт  возьми,  что  мы  собираемся  делать  в  этих
дебрях?
   - Я расскажу тебе, когда мы придем, - с этими  словами  Джад  вернулся  -
Сосредоточься на кочках.
   Они пошли дальше, переходя с одного пригорка на другой.  Луис  ничего  не
чувствовал. Его ноги, казалось,  сами  находили  кочки,  без  усилии  с  его
стороны. Поскользнулся он лишь один раз; его  левый  ботинок  пробил  тонкий
слой льда и окунулся в холодную И какую-то затхлую жидкость. Выдернув  ногу,
Луис пошел дальше,  следуя  за  качающимся  огоньком  фонарика  Джада.  Этот
огонек, плывущий через  леса,  возродил  в  его  памяти  пиратские  истории,
которые он любил читать еще мальчиком. Злые люди прятали золотые  дублоны  в
сумраке при лунном свете.., и, конечно, один из пиратов будет брошен  в  яму
на вершине холма, предварительно получив пулю в сердце, потому что пираты..,
или автор этих историй..,  верили,  что  дух  их  мертвого  товарища  станет
сторожить награбленное добро.
   "Но ведь мы пришли хоронить не сокровища,  а  кастрированного  кота  моей
дочери"
   Луис почувствовал, что дикий смех так и лезет из него, но он упрятал  его
подальше.
   Луис не слышал "звуки, похожие на голоса", не видел никаких огней Святого
Эльма, но, миновав еще дюжину  кочек,  посмотрел  вниз  и  увидел,  что  его
ступни, лодыжки, колени и  бедра  исчезли  в  стелющемся  по  земле  тумане,
который был равномерным, белым и совершенно непрозрачным.  Словно  его  тело
само по себе плыло по снегу.
   Воздух словно светился. Стало теплее, Луис мог в этом поклясться. Впереди
он видел Джада, уверенно идущего вперед,  крюком  закинув  кирку  за  спину.
Иллюзия того, что они идут закапывать сокровища, только усилилась.
   Безумное ощущение веселья осталось, и Луис неожиданно  удивился,  что  же
будет, если Речел позвонит ему; если там  позади,  дома,  телефон  звонит  и
звонит, таким рациональным, прозаическим звуком. Если...
   Он снова  почти  уткнулся  в  спину  Джада.  Старик  остановился  посреди
тропинки. Он наклонил голову набок. Его рот сморщился, напрягся.
   - Джад, что?..
   - Ш-ш-ш!
   Луис замолчал, встревоженно озираясь. Здесь туман, стелющийся  по  земле,
был тоньше, но Луис все равно не мог разглядеть своих ног. Потом он  услышал
треск ветвей, щелчок  сломавшегося  сука.  Что-то  двигалось  там..,  что-то
большое...
   Он открыл было рот, спросить у Джада, может, это лось  ("медведь"  -  эта
мысль в первую очередь возникла у него в голове), а потом закрыл рот, ничего
не сказав. "Постарайтесь все же смотреть в другую сторону",  -  так  говорил
Джад.
   Наклонив голову и несознательно имитируя Джада, Луис  прислушался.  Звуки
казались то далекими,  то  очень  близкими;  то  отодвигались,  то  начинали
двигаться прямо к ним. Луис почувствовал, как его лоб  вспотел,  капли  пота
стали стекать по щекам. Он переложил тяжелый пакет с телом  Черча  из  одной
руки в другую. Его пальцы стали влажными, и полиэтилен показался  скользким,
попытался вырваться у него из рук. Теперь нечто казалось ближе, и Луису даже
показалось, что на мгновение он увидел тень, поднимающуюся  на  двух  ногах,
кажется, закрывая звезды неким немыслимым, громадным, лохматым телом.
   "Медведь", - единственное объяснение, которое и  раньше  проскользнуло  у
Луиса.
   Но теперь он не знал, что и думать.
   Потом тень отступила и исчезла.
   Луис снова открыл рот. Вопрос: "Что это?" - вертелся у  него  на  кончике
языка. Резкий, одержимый смех донесся из темноты, становясь  то  громче,  то
тише, в истерической цикличности громкий, пронзительный; смех,  от  которого
мурашки по коже шли. Луису казалось, что каждый сустав его тела застыл и  на
него навалился вес, такой вес, что если бы он повернулся, решив  бежать,  то
погрузился бы и исчез в болотной трясине.
   Смех  приближался,  превратившись  в  сухой  треск,   словно   перетирали
крошащуюся скалу; почти перерос в крик, а потом стал  гортанным  хихиканьем,
которое могло оказаться и рыданиями  перед  тем  как  вовсе  стихло.  Где-то
журчала вода, словно в небе текла  река  -  монотонное  подвывание  ветра  В
остальном, на Маленьком Болоте Бога воцарилась тишина.
   Луис снова задрожал. Его тело ниже пояса покрылось мурашками. Да, мурашки
- правильное слово; его кожа словно сама по себе задвигалась по мускулам. Во
рту стало совершенно сухо. Вся слюна исчезла. Конечно, состояние возбуждения
сохранилось - неизменное безумие.
   - Что это, во имя Бога? - хриплым шепотом спросил Луис у Джада.
   Джад повернулся взглянуть на своего спутника, и в  тусклом  свете  фонаря
Луису показалось, что старику лет сто двадцать. Теперь в его глазах  уже  не
было тех странных, танцующих огоньков. Его лицо вытянулось и ужас затаился в
глазах. Но когда он заговорил, голос его звучал твердо:
   - Пойдем. Мы почти пришли.
   Они пошли дальше. Кочки сменила твердая земля. Через несколько  мгновений
у Луиса снова возникло ощущение открытого пространства,  хотя  тусклый  свет
фонаря быстро рассеялся, и все, что он видел, что спина Джада футах  в  трех
впереди. Под ногами - чахлая травка, прихваченная морозом. При  каждом  шаге
она с хрустом  ломалась,  словно  была  из  стекла.  Потом  снова  появились
деревья. Луис почувствовал аромат елей; земля под ногами снова  была  усеяна
хвоей. Время от времени под ногами трещали ветки.
   Луис потерял ощущение времени исправления; но они  шли  недолго.  Наконец
Джад снова остановился и повернулся к Луису.
   - Подойди, - позвал он. - Теперь нужно лезть наверх. Тут  сорок  две  или
сорок четыре ступени.., не помню точно. Только следуй за мной. Доберемся  до
вершины и будем на месте.
   Старик полез, и Луис последовал за ним.
   Каменные ступени оказались достаточно широкими. То и дело  под  ботинками
Луиса хрустели камешки.
   ...двенадцать - тринадцать...четырнадцать...
   Ветер стал резче, холоднее. У Луиса онемело лицо. "Мы уже  поднялись  над
кронами деревьев?" - удивился он и посмотрел вверх. Он увидел биллион звезд,
холодно светивших в темноте. Никогда в жизни звезды не давали  ему  ощущение
такой собственной незначительности, бесконечной ничтожности. Он задал самому
себе  древний  вопрос:  "есть  ли  там  кто-нибудь  разумный?"  -  и  вместо
удивления, мысль породила некое холодное  чувство,  словно  он  спросил  сам
себя; может ли он съесть пригоршню жуков?
   ...двадцать шесть ..двадцать семь ..двадцать  восемь..."Кто  вырезал  эти
ступени? Индейцы? Микмаки? Голыми руками? Надо спросить у Джада".  Мысль  "о
голых руках" заставила Луиса подумать о "пушных зверях", а потом он  подумал
о том звере, что перебежал им дорогу в  лесу.  Споткнувшись,  Луис  рукой  в
перчатке схватился за скалу слева от себя, чтобы сохранить равновесие. Камни
оказались старыми, крошащимися, с  выбоинами,  морщинистыми.  "Словно  сухая
кожа, которая уже износилась", - подумал он.
   - Луис, с тобой все в порядке? - прошептал Джад.
   - Да, - ответил он, едва дыша. Все тело его дрожало от  непомерного  веса
Черча.
   ...сорок два ..сорок три.., сорок четыре...
   - Сорок пять, - сказал Джад. - Я забыл. Кажется, я не  был  тут  уже  лет
двенадцать.  Не  уверен,  что  когда-нибудь  снова  приду   сюда.   Здесь..,
поднимайтесь и приступим.
   Он взял Луиса за руки и помог ему сделать последний шаг.
   - Мы пришли, - сказал Джад.
   Луис огляделся.  Он  даже  смог  что-то  разглядеть.  Звездный  свет  был
тусклым, но его хватало.  Они  стояли  на  скале,  покрытой  щебнем;  скале,
которая, словно темный язык, вытянулась, чуть подальше  исчезая  под  тонким
слоем земли.  Посмотрев  в  другую  сторону,  Луис  увидел  вершины  хвойных
деревьев, меж которыми они прошли, прежде чем поднялись сюда. Очевидно,  они
поднялись  на   вершину   некой   сверхъестественной   "столовой   горы"   -
геологической аномалии, которая выглядела бы более  уместно  в  Аризоне  или
Новой Мексике, к тому же поросшей травой. Вершина этой "столовой  горы"  или
холма, или просто горы со срезанной верхушкой.., чем бы оно там  ни  было..,
оказалась  лишенной  деревьев,  и  днем  солнце  растопило  тут  весь  снег.
Повернувшись к  Джаду,  прежде  чем  холодный  ветер  ударил  в  лицо,  Луис
разглядел сухую  траву  и  еще  он  разглядел,  что  все  это  место  больше
напоминало холм, чем "столовую гору". А дальше снова росли деревья. Но голое
место было таким ровным и выглядело так странно в окружении  поросших  лесом
холмов Новой Англии.
   "Индейцы расчистили это место голыми руками", - неожиданно подумал  Луис,
словно кто-то подсказал ему.
   - Пойдем, - сказал Джад и отвел Луиса ярдов  на  двадцать  пять  ближе  к
деревьям. Ветер тут  был  сильнее,  но  воздух  казался  чище.  Темные  тени
скрывались под унылым покровом деревьев  -  деревьев,  которые  были  самыми
старыми, самыми высокими елями из всех, что Луис видел раньше.
   Темные тени оказались пирамидками камней.
   - Микмаки выровняли это место, - заговорил Джад. - Никто не  знает,  как,
так как нет больше тех, кто знал, зачем Мауны построили  свои  пирамидки.  А
Микмаки, которые пришли после них, знали, да забыли.
   - Почему? Почему они делали это?
   - Здесь земля для захоронений, - ответил Джад. - Я привел тебя сюда, чтоб
ты смог похоронить тут кота Элли. Микмаки не обидятся,  вы  же  знаете.  Они
хоронят своих домашних любимцев рядом с людьми.
   Слова старика заставили Луиса подумать о египтянах, которые поступали еще
лучше; они убивали своих домашних любимцев так,  чтоб  души  животных  после
смерти могли служить душам их хозяев. Луис вспомнил, что читал  о  том,  что
как-то после кончины одной царицы было убито десять тысяч домашних  животных
- в том числе в список  были  включены  шесть  сотен  свиней  и  две  тысячи
павлинов. Сви