были так  похожи на  людей.  Пусть  Арес((79))
снова свирепствует  на поле  брани,  пусть  Афина((80))  вновь
станет олицетворением  правды и  мудрости, и  пусть на  Олимпе
вновь воцарится  Зевс((81)) -  божественный судья, всемогущий,
но отнюдь  не всеведущий.  Создавая мифы  о богах и героях, мы
просто прикрывали  плащом сверхъестественного недостатки нашей
собственной человеческой  природы. Так  давайте же  покончим с
лицемерием и  притворством, признав,  что современные  боги  и
духи, с их узкими и односторонними понятиями, не могут править
миром, и  вернемся к  старым порядкам.  Если даже  на земле не
наступит золотой  век, мы  все равно  останемся в  выигрыше  с
точки зрения эстетики.
    Закончив говорить,  Одиссей сошел с помоста и сел на свое
прежнее место.  В зале  послышался приглушенный  ропот  -  все
духи, присутствующие  на заседании суда, разом заговорили друг
с другом.  Предложение греческого  героя казалось  им чересчур
смелым. Но Ананке вновь призвала всех к молчанию и сказала:
    - Прекрасны  были слова  Одиссея;  их,  конечно,  следует
принять во  внимание. Но  следующий оратор  просит слова, и мы
должны его выслушать. Он человек более поздней эпохи, не менее
знаменитый среди  своих современников,  чем  Одиссей  -  среди
жителей древней  Эллады. Я  имею в виду самого Иоганна Фауста,
которому пришлось  преодолеть  много  разных  препятствий  для
того, чтобы  принять участие  в сегодняшнем  заседании.  Прошу
вас, доктор Фауст.
    Фауст поднялся на помост, шепнув:
    - Спасибо, Маргарита. Надеюсь, я смогу отблагодарить тебя
как-нибудь за твою доброту.
    Повернувшись лицом к аудитории, он сказал:
    -  Мой   благородный  друг,   Одиссей,   известен   своим
красноречием не  менее, чем своими выдающимися подвигами. Я же
буду говорить  прямо. Я  скажу вам  всю правду, а дальше пусть
каждый судит сам.
    Начнем  с   плана  Одиссея.   Классическая   эпоха   была
прекрасна, но  справедливости в  древнем мире  было ничуть  не
больше, чем  в наш  век. Время  эллинских героев  и  их  богов
прошло. Их религиозные взгляды давно забыты, и никто сейчас не
жалеет об  этом. Ни  к чему  воскрешать прошлое.  Нам не нужны
древние боги  и никакие боги вообще. Я призываю свергнуть всех
богов -  и старых,  и новых.  Нам, людям,  они ни  к чему. Мы,
смертные, находимся  в положении  рабочих, голосующих за наших
угнетателей  -   высшую  касту.  Пора  положить  конец  глупым
предрассудкам. Зачем позволять богам или демонам распоряжаться
нашими    судьбами?    Я,    Фауст,    представляю    Человека
Торжествующего, который  несмотря на  все  свои  недостатки  и
слабости пытается  сам строить  свою  собственную  судьбу,  не
обращаясь за  помощью к  высшим  силам.  Приняв  одно  простое
решение,  мы  можем  распустить  весь  этот  небесно-подземный
парламент -  кучку ангелов  и чертей,  до смерти нам надоевших
своими бесконечными  спорами. В  человеке  заложены  громадные
возможности, и  для того  чтобы развивать их, чтобы идти путем
самосовершенствования, достигая все более высоких результатов,
смертным не  нужны увещевания духов. Ну, а на тот случай, если
все-таки придется  обратиться за  советом  или  за  помощью  к
мудрецу,  обладающему   могучим  умом   и  сверхъестественными
способностями, -  я привел  с собою несколько человек, гораздо
более  достойных   править  миром,   чем  все   эти  божества,
потворствующие человеческим  порокам! Я имею в виду величайших
магов, давно посвятивших себя служению своему искусству. Пусть
они  правят   нами!  По   правде  говоря,   власть  уже  давно
принадлежит  им,  только  мы  никак  не  хотим  признать  этот
очевидный факт.
    Фауст захлопал  в ладоши.  Несколько человек поднялись на
помост и встали рядом с ним.
    - Вот  они,- продолжал Фауст,- Калиостро, Парацельс, Сен-
Жермен, и  многие другие. Я предлагаю учредить в их лице новый
орган управления - Всемирный Совет.
    Архангел Михаил поднялся со своего кресла:
    - Вы не сможете этого сделать, Фауст!
    - Говорите  себе что угодно, меня это не остановит. Вы не
приняли во внимание способности человека, вооруженного знанием
магии. Я  собрал в  этом зале величайших провидцев, когда-либо
живших на  земле. Они  проникли во  все тайны  мироздания.  Их
пророческий дар  принадлежит им  так же,  как  военная  добыча
принадлежит победителю. Не от какого-то обманчивого и лукавого
духа получен  он ими. Их талант является результатом упорного,
кропотливого труда  и окончательного  торжества над  слабой  и
несовершенной  человеческой  природой.  Отныне  мы,  смертные,
будем сами  о себе  заботиться. Человечество  пойдет  по  пути
прогресса, а  поведут  его  эти  гении,  эти  светочи  разума,
предтечи великих  ученых, которые придут им на смену в будущих
веках.
    - Это  весьма необычно  и нарушает установившийся порядок
вещей,-  сказал   архангел  Михаил.-   Ваше   собрание   магов
незаконно;  более   того,  оно   идет   вразрез   со   многими
основополагающими принципами.  Время и пространство не могут и
не должны  подвергаться таким  воздействиям! Разве  я не прав,
Мефистофель? -  обратился он  к своему  главному противнику  в
Тысячелетней Войне.
    - Я  сам только  что думал  об этом и хотел сказать то же
самое,- ответил демон.
    - Я открыто бросаю вам вызов! - крикнул Фауст.- Мы, маги,
не признаем ни Бога, ни черта! Пропадите вы пропадом со своими
непонятными принципами и законами! Мы и без вас управимся!
    - Сгинь!  - закричали  в один  голос  архангел  Михаил  и
Мефистофель.
    Фауст и маги не дрогнули.
    - Пусть  Ананке, всеобщий судия, решит, как быть,- сказал
архангел Михаил.
    Фауст повернулся  к трону,  на котором сидела Маргарита -
прямая, бледная, неподвижная.
    - Ананке, ты же видишь, что я прав!
    - Да, Фауст, ты, несомненно, прав,- ответила она.
    - В таком случае ты должна решить спор в мою пользу.
    - Нет, Фауст, я не могу этого сделать.
    - Но почему? Почему?
    - Потому что быть правым - еще не означает выиграть спор.
У Необходимости  свои законы,  и правда - лишь один из них. Ты
не обладаешь всеми достоинствами избранника Судьбы.
    - Какими  же это  достоинствами я  не обладаю? - удивился
Фауст.
    - Во-первых,  добротой и  сердечностью.  Ты  бессердечное
существо, Фауст.  Во-вторых, способностью  любить. Ты  никогда
никого  не   любил.  В-третьих,   способностью  сострадать   и
сопереживать.  Ты   абсолютно  глух  к  людским  горестям,  ты
поглощен  только   своими   собственными   проблемами.   План,
предложенный Одиссеем,  - это  возврат к прошлому, проникнутый
ностальгической тоской  по Золотому  Веку; ты  же призываешь к
анафеме. Ты  проиграл, Фауст, несмотря на все твои героические
усилия. Тебе не править миром.
    Из зала донеслись возгласы:
    - Но кто же в конечном счете победил - Свет или Тьма?
    Ананке  окинула   взглядом  аудиторию,  и  публика  вновь
примолкла.
    - Всему  свое время.  Подведем  итоги.  Начнем  с  самого
начала.  Предложение   Одиссея  призвать   древних   богов   и
обратиться к  старой религии  - лишь  сентиментальная  попытка
ухода от реальности, которая не решит всех проблем. Как нельзя
войти в  одну и  ту же  реку  дважды,  так  нельзя  воскресить
прошлое. Древние  боги ушли,  и они  не  вернутся  назад.  Что
касается Фауста,  претендующего на  роль вашего нового лидера,
то нужно сказать, что он очень бесчувственный, безразличный ко
всему человек.  Его не  волнуют людские  судьбы, и  вряд ли он
станет по-настоящему  заботиться о  человечестве. Я  вижу, еще
несколько ораторов  просят слова, но я оставляю их просьбы без
внимания.
    Теперь перейдем к Тысячелетней войне. Я должна судить то,
что было  и то,  что будет.  Как известно, Мак, представлявший
человечество в  данном споре,  должен был сделать свой выбор в
пяти предложенных ему ситуациях. Каждый из его поступков может
быть подробно  разобран и  оценен по  многим критериям.  Можно
взвешивать на  весах правосудия  причины и  следствия, влияние
города и  деревни, а  также много других категорий, образующих
диалектический  хаос   вокруг  каждого  конкретного  дела  или
предмета. Предоставим  Добру и Злу разбираться в этом хаосе на
протяжении следующей эпохи. Вот мое окончательное решение:
    Первый эпизод,  Константинополь. Маку  не удалось  спасти
чудотворную икону  - она  погибла в огне. Город был разграблен
теми,  кто   явился  под   его  стены  в  качестве  защитников
справедливости. Очко в пользу Зла.
    Далее. Кублай-хан  теряет  свой  волшебный  скипетр.  Эта
потеря лишает  монгольские полчища удачи на поле боя. Западным
народам уже не угрожала столь сильная опасность. Очко в пользу
Добра.
    Третий эпизод,  Флоренция. Чудесная  картина была спасена
от огня.  Лоренцо Медичи  и Савонарола, оба жестокие и упрямые
люди,  принесшие   в  мир   больше  зла,   чем  добра,  умерли
безвременной смертью  и  тем  самым  избавили  мир  от  многих
несчастий. Очко в пользу Добра.
    Четвертый эпизод.  Зеркало доктора Д было отнюдь не самым
важным  предметом.  А  вот  жизнь  Марло  обладала  величайшей
ценностью. Если бы поэт остался жив, он смог бы написать много
пьес и  стихов в  назидание потомкам,  и нравственная  сторона
вопроса только выиграла бы от этого. Очко в пользу Зла.
    Пятый эпизод.  Людовик XVI  и Мария-Антуанетта  не играли
важной  роли  в  истории.  Их  спасение  не  могло  остановить
демократические преобразования,  начавшиеся во  всей Европе  в
девятнадцатом столетии.  Но королю  и королеве причинили много
зла... Здесь и Добро, и Зло получают по одному очку.
    И, наконец,  последнее. Обе стороны, участвующие в споре,
прибегали к  запрещенным приемам  и неоднократно вмешивались в
ход событий.  Это сводит  на нет  все результаты исторического
эксперимента. Спор объявляется недействительным!

     5

    Разочарованный Мефистофель  почти не  следил за  тем, что
происходило вокруг  него.  Вскоре,  однако,  он  узнал  свежие
новости  от   одной  юной   девы-ангела.  Дева   спускалась  с
заоблачных райских  высот в Лимб, где Ананке вершила свой суд,
-  ей   хотелось  присутствовать   при  объявлении  победителя
Тысячелетней Войны. Решив лететь на собственных крыльях, чтобы
немного поупражняться, а заодно полюбоваться прекрасным видом,
открывавшимся с  высоты ангельского полета, она расправила два
белоснежных крыла  и начала  плавно спускаться  вниз,  оставив
позади себя  один из райских уголков с просторными особняками,
утопающими в  зелени вечно  цветущих садов. Пролетая над этими
дивными местами,  она заметила  на крутой  каменистой тропинке
какого-то  смертного,   из  последних  сил  карабкающегося  на
высокую гору, на вершине которой стоял величественный небесный
дворец. Это был Мак. Он медленно, но верно продвигался к своей
цели, не  обращая внимания  на сбитые  в кровь  ноги и на пот,
градом катившийся  у него  со лба.  Больше  дева-ангел  ничего
интересного на своем пути не заметила.
    - Но куда он мог направляться? - спросил Мефистофель.
    - Мне кажется, он вознамерился повидать Самого,- ответила
дева.
    - Самого!..- воскликнул Михаил, находившийся рядом.- Нет,
нет! Не может быть!
    - Мне  так показалось.  Хотя, возможно,  он просто  решил
полюбоваться божественным  пейзажем,  открывающимся  с  горной
вершины.
    - Как  ему только  в голову  могла прийти  такая мысль  -
искать  Бога!   Как   он   осмелился?!   Без   пропуска?   Без
рекомендации? Без  сонма сопровождающих его высокопоставленных
духов,   чьи   набожность   и   благонадежность   неоднократно
подвергались тщательной проверке? Это неслыханно!
    - Однако это случилось,- ответила дева.
    -  Я   думаю,  мне   лучше  самому  посмотреть,  что  там
происходит,- сказал архангел Михаил. Мефистофель кивнул в знак
согласия.

     6

    Взобравшись на  самую высокую  гору, Мак увидел жемчужные
ворота, которые  распахнулись перед  ним сами собой - плавно и
бесшумно. Он вошел внутрь и оказался в пышном саду, где каждое
дерево, каждый  куст приносили  обильные плоды и не было видно
ни слизняков,  ни гусениц,  ни вредных жуков-долгоносиков. Мак
заметил, что  по дорожке,  посыпанной песком,  к  нему  спешит
какой-то высокий бородатый мужчина в длинной белой одежде. Мак
склонился перед ним до земли:
    - Здравствуй, Бог.
    Незнакомец в  белом подошел  к Маку и помог ему подняться
на ноги, сказав при этом:
    - Встаньте,  прошу вас,  здесь земля  сырая. Кроме  того,
ведь я не Бог. К сожалению, Он сам сейчас не сможет поговорить
с вами;  но Он  послал к  вам меня,  Своего  слугу,  с  благой
вестью. Он  решил отменить  приговор  Ананке  и  объявить  вас
настоящим победителем в великом Споре меж Светом и Тьмой.
    - Меня? - изумленно воскликнул Мак.- Чем я заслужил такую
честь?
    - Затрудняюсь сказать точно,- ответил бородатый мужчина,-
я, видите  ли, не  вникал в  подробности. Во всяком случае, вы
удостоены звания  победителя не  за ваши  выдающиеся качества.
Просто было  решено привлечь  всеобщее  внимание  к  маленьким
людям  -   к  простым   смертным,  со   всеми   присущими   им
недостатками. Много  веков тому  назад древние  боги  пытались
править миром  - и  им это  не  удалось.  Затем  Добро  и  Зло
попытались взять  власть в  свои руки, но у них тоже ничего не
вышло. Закон  также  потерпел  фиаско.  На  смену  ему  пришел
Разум... но одного разума было недостаточно. Даже Хаос не смог
воцариться надолго.  И вот  наступила нынешняя  эпоха -  эпоха
простого человека.  Вы -  герой этой эпохи. Ваши поступки были
просты и  бесхитростны. Вы  служили себе  самому, лишь  смутно
сознавая, что,  возможно, служите какой-то более высокой цели.
И вы  в конце  концов выиграли спор, ибо даже эта слабая искра
идеализма имела  гораздо большее  значение,  чем  все  великие
замыслы и отвлеченные теории.
    Мака был потрясен его словами.
    - Я  - победитель?  Мне - управлять миром? - спросил он.-
Нет, нет,  это невозможно! Я и слышать об этом не хочу. Честно
говоря, это похоже на богохульство.
    - Бог пребывает в богохульстве, дьявол - в благочестии.
    - Послушайте,- сказал Мак,- я думаю, мне лучше поговорить
об этом с Самим Богом.
    - К сожалению, это невозможно,- печально сказал бородатый
мужчина.- Ведь Единого Бога нельзя ни увидеть, ни поговорить с
ним -  даже здесь,  в Раю.  Мы долго  искали Его,  но нигде не
нашли. Похоже,  что он  давно  покинул  эти  места.  Некоторые
говорят, что  Он никогда  не существовал,  поскольку у нас нет
Его фотографий  или каких-либо других доказательств Его бытия.
Но наши древние легенды гласят, что давным-давно Он был здесь,
и ангелы  часто приходили  к Нему,  ища  у  Него  поддержки  и
любуясь Его  ликом. Он  говорил им,  что Рай,  и  Ад  -  части
одного. Никто не постигал его мысли. Он пускался в пространные
и запутанные  объяснения.  Никто  не  понимал,  что  он  хотел
сказать, пока  в Раю  не появились  обман и  мошенничество,  а
затем стали совершаться и настоящие преступления.
    - Преступления? В Раю? Не может быть! - сказал Мак.
    - Вас это изумляет? Да, удивительные вещи творятся здесь,
в Раю... Приблизительно в это же самое время Он заявил, что Он
совсем не  Бог - не великий, не вечный и не вездесущий; что он
только исполнял  обязанности Бога,  в то  время  как  Сам  Бог
занимался другими  делами. Каждый,  естественно, хотел  знать,
что это  были за  дела. Говорили,  что Он удалился в иной мир,
чтобы начать  все  сначала,  и  создал  там  новую  Вселенную,
упростив ее  механизм настолько,  чтобы он безотказно работал.
Большинство было  убеждено, что  Он разочаровался в этом мире,
хотя, конечно,  не подавал  виду и ни словом никому об этом не
обмолвился... Впрочем, вернее было бы сказать - не намекал.
    Мак долго  молча глядел  на стоящего перед ним человека в
длинном белоснежном одеянии. Наконец он спросил:
    - Так, значит, вы... ты все-таки Бог?
    - Ну... в некотором смысле, да,- ответил Он.- А что?
    - Да так, ничего.
    - Ты разочарован, Мак? Признайся, ты ожидал увидеть Кого-
то Другого.
    - Нет, что ты...
    - Не  спорь, я знаю все твои мысли. Я ведь всеведущ - это
одно из божественных качеств.
    - Да. И всемогущ.
    - Ну,  и  это  тоже...  Хотя  всемогуществом  не  следует
злоупотреблять.  Бог   вынужден  постоянно  ограничивать  свое
всемогущество, чтобы оно не связало Ему руки.
    - Не связало руки? Всемогущество? Как это понять?
    - Всемогущество  не помогает,  а, наоборот,  мешает тому,
кто наделен  еще и  всезнанием  и  жалостью  ко  всякой  твари
земной. Слишком велико бывает искушение самому вмешаться в ход
истории, чтобы восстановить справедливость.
    - В самом деле, почему бы и нет?
    -  Если  я  заставлю  свое  всемогущество  служить  моему
всеведению, то  в результате  живая  Вселенная  превратится  в
огромный часовой  механизм. Ни о какой свободе воли не будет и
речи. Допустим,  я решил искоренить мировое зло. Я должен буду
следить за  тем, чтобы  ни один  человек не  погиб, скажем,  в
автомобильной катастрофе,  ни  один  птенец  не  вывалился  из
гнезда, ни  один волк  не  зарезал  ягненка;  чтобы  все  были
здоровы,  сыты,   обуты  и   одеты,  и  чтобы  никто  не  умер
преждевременной смертью.  Так почему  бы мне сразу не даровать
людям бессмертие?
    - На мой взгляд, это очень правильная мысль,- сказал Мак.
    - Она кажется тебе правильной лишь потому, что ты никогда
не задумывался  над этим.  Представь себе, что все, кто когда-
либо родился, живут и по сей день. У каждого из них свой уклад
жизни  -   свои  представления   о  мире,   свои  моральные  и
материальные  ценности,   свои  желания,   которые  я   должен
исполнять. И  это еще  не все!  Уничтожая зло  как таковое,  я
должен буду  переделать весь  мир. Например,  если  я  запрещу
волкам резать  овец, то  волки вымрут  с голоду. Как накормить
волков и  уберечь овец?  Может  быть,  сделать  всех  хищников
травоядными? Но  тогда пострадают  растения. Траве,  цветам  и
деревьям вряд  ли нравится,  когда их  губят -  едят, рвут или
ломают. Растения  бессловесны и  не могут никому пожаловаться,
но жить они хотят ничуть не меньше, чем животные и человек. Ты
видишь сам,  как  непросто  бороться  со  злом  во  вселенских
масштабах. Такая  борьба потребовала  бы от меня ежесекундного
вмешательства в земные дела. Да и сами люди, наверное, померли
бы со скуки, если бы я преподносил им все на золотом блюдечке.
    - Да,- сказал Мак,- это совсем не просто. Тебе приходится
думать  о  многом.  Но  ведь  Ты  всеведущ.  Это  должно  Тебе
помогать.
    - Всезнание подсказывает мне, что лучше ограничивать свое
всемогущество.
    - А как же Добро и Зло?
    - Да,  я знаю,  как это  важно. Но,  к сожалению, я почти
никогда не  мог разобраться,  где Добро,  а где - Зло. Они так
тесно переплелись между собой! Если я буду творить только одно
Добро, это  будет не очень справедливо и слишком односторонне.
Еще до  того, как я сознательно принял столь непохожий на Бога
образ, ограничив  свое всезнание  и  всемогущество,  в  минуту
божественного прозрения  я увидел,  что Добро  и Зло немыслимы
друг без друга, что они - лишь части единого целого. Выхода из
этого замкнутого  круга не  было. Я  понял, что  знать  все  -
означает ничего  не знать.  Я же  предпочел знать хоть что-то.
Быть может,  я и  вижу скрытые пружины мироздания; возможно, я
могу постичь  абсолютную истину. Но я не позволяю себе глубоко
задумываться над  этим. Бог  тоже имеет право на Свои тайны, и
Он не только не обязан, но и не должен все знать.
    - И какой же вывод можно из этого сделать? - спросил Мак.
    - Что  ты свободен  - так же, как и я. Хотя свобода - это
еще не все, но ведь это уже _что-то_, не так ли?

     7

    Так уж  устроен подлунный мир, что в нем нет почти ничего
постоянного. День сменяется ночью, после бури наступает штиль.
Вот и после окончания Тыся