столь  очевидных вещей.  Ошеломленные зрители
вертели головами, вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть то,
что происходит  на  сцене  и,  сообразив,  что  дело  нечисто,
вскакивали со своих мест и бежали к выходу.
    _Восемь_  демонов!  А  тут  и  девятый  появился.  Рыжий,
похожий на хитрого лиса демон не заставил себя долго ждать. Он
бесшумно  возник  на  сцене  прямо  из  воздуха.  На  нем  был
элегантный белый  костюм и легкие кожаные туфли, подобранные в
цвет костюма,  а на  шее был небрежно повязан легкий бирюзовый
платок с нарисованным на нем таинственным знаком (знающие люди
могли легко  разгадать тот знак - тибетская _мандала_!)((68)).
Это зрелище привело непривычную к чудесам публику в состояние,
близкое к безумию.
    - Держись  покрепче за  это зеркало,  приятель! - крикнул
рыжий демон  Маку.- Не  вздумай его  разбить! Такие  зеркала -
очень редкие  и  дорогие  вещи,  они  нередко  помогали  своим
хозяевам в  трудную минуту.  Теперь ты сможешь воспользоваться
волшебным  зеркалом,   чтобы  удачно   сыграть  свою   роль  в
Тысячелетней Войне...
    - Нет!  - перебил  его Мефистофель.-  Он не  должен этого
делать! Зеркало - один из предложенных ему вариантов...
    - А кто ты такой, чтобы указывать ему, что он _должен_, а
что _не  должен_ делать?  И что,  если он  не захочет  избрать
предложенный тобой  план? Может  быть, у него есть собственная
голова на плечах.
    - В  мои планы,  конечно, никак  не входит навязывать ему
свою волю,-  начал оправдываться Мефистофель. Голос его, всего
лишь несколько мгновений назад грохотавший, словно гром, сразу
стал мягким и вкрадчивым.- Я лишь _советую_ ему не заглядывать
в волшебное  зеркало, ибо  это нарушит чистоту эксперимента, и
все труды,  затраченные  на  него,  пропадут  зря,  к  равному
неудовольствию сил Света и Тьмы.
    Зловещий низкий  звук все  нарастал, усиливался. Публика,
охваченная суеверным ужасом, вела себя как толпа дикарей. Люди
вскакивали, кричали,  делали судорожные движения, бежали куда-
то, не отдавая себе отчета, что они делают. Подхваченный общим
стремительным движением,  каждый из  них пытался ухватиться за
что-нибудь;  занавеси,   портьеры,  золоченые  шнуры,  длинные
шлейфы дам  - все  это срывалось,  сдиралось,  втаптывалось  в
грязь. Слышался треск рвущейся материи и ломающихся кресел. То
и дело  истерично взвизгивали  женщины, когда  чьи-то дрожащие
руки дергали  их за  юбку. Позабыв  о галантности  и  правилах
хорошего  тона,   мужчины  теснили,  пихали,  толкали  женщин,
стремясь первыми пробраться к выходу.
    Растерявшиеся  музыканты   громко  и  нестройно  заиграли
гальярду((69)). Эти звуки привели толпу в полное исступление.

     6

    А в  это самое  время в тихом лесном уголке, под деревом,
сидел гном Рогни, погруженный в размышления. Он обдумывал план
мести демону Аззи. Рогни очень хотелось выдумать что-то совсем
необычное  и   причинить  рыжему   демону  как   можно  больше
неприятностей. Его  личная обида на Аззи еще не была забыта; к
тому  же,   он  испытывал   огромное  удовольствие,  если  ему
случалось  сбить   спесь  с   какого-нибудь  высокомерного   и
самоуверенного  демона.  Рогни  испытывал  неприязнь  ко  всем
демонам; особенно  же он  не  любил  демонов  рыжей  породы  -
остроносых, хитрых,  пронырливых, похожих  на лисиц;  а  среди
этих последних  он меньше  всего был  расположен к  демону  по
имени Аззи.
    Насолить демону!  Рогни собирался  сделать то, что на его
месте сделал  бы всякий  гном, подвернись  ему удобный случай.
Любая пакость  демону - праздник на душе у гнома. Демоны очень
непочтительно относятся  к  Маленькому  народу;  они  всячески
притесняют гномов  и называют  их "бурдюками  с ихором".  Само
собой разумеется,  гномы  стараются  платить  демонам  той  же
монетой.
    Беда только в том, что в задуманном Рогни деле было много
всяких трудностей  и неясностей.  Подслушав  разговор  Аззи  с
Илит, он  так и  не смог  понять хода интриги. Было совершенно
очевидно, что Аззи что-то замышляет против Мефистофеля. Но что
он собирается  сделать? И  что он  уже сделал?  Что  послужило
причиной вражды  между этими  двумя демонами?  И что  такое, в
конце концов,  эта Тысячелетняя  Война, из-за  которой поднято
столько шума?  (Гномы вообще  не слишком  хорошо разбираются в
политике, и  даже самые  величайшие события эпохи могут пройти
мимо них).  Сообщив Мефистофелю  о  случившемся,  Рогни  начал
придумывать новый план.
    Он сидел  на шляпке  огромного мухомора  -  оранжевой,  с
яркими желтыми пятнами, - такой мухомор только гном мог съесть
без риска  отравиться. Рогни, однако, не интересовали вкусовые
качества этого  мухомора. Он не ел, хотя челюсти его двигались
непрерывно, словно  он что-то жевал. Внимательный наблюдатель,
наклонившись  к   коротышке-гному,  мог   бы   услышать,   как
вдохновенно он скрежещет зубами, и увидеть, как он мелко сучит
своими маленькими толстыми ножками, переживая муки творчества.
    - Рассказав  об  этом  Фаусту,-  бормотал  Рогни  себе  в
бороду,- а потом еще и Мефистофелю, я здорово насолил Аззи. Но
этого для  настоящей мести  мало.  Я  должен  выдумать  что-то
еще... Ну  конечно! Я  должен попасть  в Эмпиреи((70)), где, я
слышал обитают Светлые Духи в своих хрустальных чертогах...
    Едва Рогни  успел договорить, как, подхваченный ураганной
силой сотворенного  им заклинания,  он уже летел куда-то - сам
не зная, куда...

      * ЧАСТЬ VII. ПАРИЖ *

     1

    - Где мы находимся? - спросил Мак у Мефистофеля.
    - В  одном из  трактиров Латинского  квартала в  Париже,-
ответил демон.-  Среди  студентов  я  чувствую  себя  легко  и
свободно. Они  - мои  давние приятели. Из всего рода людского,
населяющего подлунный  мир, студенты, пожалуй, наиболее близки
к чертям.  А Париж,  несомненно, заслуживает  названия  Города
Дьявола. Я  думаю, это  вполне  подходящее  место  для  начала
последнего акта нашей исторической драмы, Фауст.
    Мак оглянулся  кругом -  они  сидели  за  длинным,  грубо
сколоченным  деревянным   столом  в   просторном  общем   зале
трактира. Рядом,  за тем  же столом,  пировали молодые  люди с
длинными,  до  плеч,  волосами,  одетые  в  темные  куртки,  -
студенты, догадался  Мак. Они  были увлечены  разговором и  не
обращали ровно  никакого внимания на соседей. Очевидно, только
что меж  ними произошел  какой-то спор  - они говорили громко,
временами  помогая   себе  плавными,   продуманными   жестами;
некоторые пожимали плечами и скептически усмехались.
    Девушки-служанки торопливо пробегали из кухни в зал, неся
полные подносы,  и возвращались  обратно на  кухню  с  грудами
грязных тарелок.  На подносах стояли высокие стаканы с вином и
тарелки с  устрицами, щедро  политыми  красным  соусом;  сбоку
лежали ломти хлеба.
    В  зале   царил  полумрак;  лица  пирующих  за  соседними
столиками было  невозможно разглядеть.  Время  от  времени  из
дальнего  угла   раздавались  взрывы  грубого  хохота,  свист,
улюлюканье, громкое  пенье -  студенты наслаждались  жизнью на
свой лад. Они были молоды, и им казалось, что весь мир лежит у
их ног.  Они учились  в Париже,  городе роскоши и процветания,
удовольствий и просвещения, молва о котором облетела весь мир.
Головы студентов  сладко кружились  -  не  то  от  собственных
школярских успехов, не то от выпитого вина.
    - Какой  нынче год и что здесь происходит? - тихо спросил
Мак у Мефистофеля.
    - Год 1789,- сказал Мефистофель.- В Париже, как и во всей
Франции,  весьма   неспокойно.  Пожар  американской  революции
перекинулся на  Европу. Простой люд готов восстать и свергнуть
монархию. Король  уже не  может держать  в своих  руках бразды
правления страной,  как это  было в  давно прошедшие  времена.
Двор  уже  не  является  оплотом  власти;  министры  и  высшие
чиновники, назначенные  из числа  благородных дворян, насквозь
продажны. Народ  волнуется. Наступает заря новой эпохи: заря -
для толпы,  для черни,  для так  называемых  "народных  масс",
закат -  для правящей  верхушки,  для  знати,  для  небольшого
кружка избранных.  Во дворце Тюильри несчастный король Людовик
XVI и  его жена Мария-Антуанетта, напуганные угрозами и бранью
со стороны  своих непокорных  подданных (которые  день ото дня
становятся все  смелее, если не сказать - нахальнее), задумали
бежать в  Бельгию, где  их будут  ждать верные  друзья, видные
деятели партии  роялистов, стоящие  во главе нескольких армий.
Войска  целиком   преданы  их  величествам  и  горят  желанием
отомстить  за  обиды  и  оскорбления,  нанесенные  французским
монархам. Побег  короля и  королевы  назначен  на  сегодняшнюю
ночь.
    - Весьма  любопытная история,- сказал Мак.- Но удалось ли
королю и королеве осуществить свои планы?
    - Увы,-  ответил демон.-  История говорит, что в решающие
моменты их  ждала неудача.  В итоге  монаршую  чету  доставили
обратно в  Париж под  конвоем солдат  Республиканской Гвардии.
Вскоре после  этого король  и королева были публично казнены -
они сложили свои головы на гильотине.
    - Они,  наверно, были  очень плохими  и сделали  в  своей
жизни много зла, эти король и королева? - робко спросил Мак.
    Мефистофель невесело усмехнулся:
    - Они не были плохими. Каждый из них - просто дитя своего
времени, своей  страны. Их  смерть не  будет искуплением  и не
избавит страну  от бед.  Напротив -  казнь  королевской  семьи
вызовет возмущение  во всем  цивилизованном  мире.  Разразится
жестокая   война.   Франция   будет   вынуждена   в   одиночку
противостоять армиям всей Европы...
    - Я полагаю, вы хотите, чтобы я спас короля и королеву.
    - Вам  самому предстоит  решать, что  вам делать,- сказал
Мефистофель.- Но  если вы  их спасете,  это  будет  выдающийся
поступок.
    - Так что же конкретно вы мне предлагаете?
    - Как  я уже  сказал, побег назначен на сегодняшнюю ночь.
Поодиночке, стараясь не привлекать внимания, король и королева
выйдут из  дворца и  сядут в  кареты,  заранее  приготовленные
верными людьми.  Однако уже  в самом начале возникнет досадное
препятствие. Мария-Антуанетта  потратит слишком  много времени
на сборы,  и в  результате этой задержки экипажи отправятся на
несколько часов  позже назначенного  срока. Герцог де Шуазель,
стоящий  во   главе  отряда  преданных  королю  гусар,  должен
встретить их  величества в  лесу, в  нескольких лье от Парижа.
После нескольких часов тревожного ожидания герцог покинет свой
пост, решив,  что побег  не  удался.  Это  один  из  важнейших
моментов.
    - Есть и другие?
    -  Да,   несколько.  Когда   кареты  их  величеств  будут
проезжать мимо  деревни  Сен-Менехольд,  некто  Друэ  случайно
увидит короля  в окне  экипажа и  узнает его.  Друэ тотчас  же
поднимет тревогу;  в конце  концов Людовик  XVI будет взят под
стражу. Вы  видите, что  это небольшое  дорожное  происшествие
послужит причиной  провала плана.  Если кто-то  сумеет отвлечь
внимание Друэ...
    - Я начинаю понимать,- сказал Мак.
    - О,  даже если  предотвратить эту  роковую оплошность не
удастся, жизнь их величеств еще можно будет спасти,- продолжал
Мефистофель.- Если мост в Вареннах будет свободен, королевская
карета беспрепятственно  проедет по нему. Путь в Бельгию будет
открыт. Беда  в том,  что, по  имеющимся сведениям,  на  мосту
собралось  множество   экипажей,  преградивших  дорогу  карете
беглецов. Итак,  судьба дает  вам три случая, Фауст: опоздание
Марии-Антуанетты,  встреча   с   Друэ   в   Сен-Менехольде   и
вынужденная остановка  на мосту  в Вареннах.  Изменив хотя  бы
один из них, вы измените историю. Вы готовы?
    - Как всегда,- ответил Мак.
    - Прекрасно.  Пожалуйста, Иоганн,  постарайтесь. Помните:
это ваш  _последний_ шанс.  Я буду  наблюдать за  вами.  Может
быть, даже помогу в чем-либо.

    У торговки  рыбой, случайно  проходившей мимо, Мак узнал,
что Мария-Антуанетта  находится в  Версале, в нескольких лигах
от  Парижа.  На  площади  Сен-Мишель  он  увидел  дилижанс  и,
заплатив сантим,  занял свое  место среди  других  пассажиров.
Экипаж, запряженный четырьмя лошадьми, загромыхал по парижской
мостовой. Он тащился, останавливаясь на каждом углу; некоторые
пассажиры выходили, на их место садились новые. Наконец карета
выехала  на   проселочную  дорогу,  петлявшую  среди  полей  и
перелесков.
    Мак вылез из дилижанса у Версальского дворца и направился
прямо к парадному входу. Часовой в великолепной малиново-белой
форме - цвета королевы - преградил Маку путь, угрожающе подняв
пику:
    - Эй, ты! Куда лезешь? Чего тебе надо?
    - Я хочу попросить королеву об аудиенции...
    - Она никого не принимает сегодня.
    - Доложите ее величеству, что доктор Фауст просит принять
его,- сказал  Мак.- Она  наградит вас. А я кое-что прибавлю от
себя.
    И Мак протянул часовому золотую монету.
    - Благодарствую,-  сказал тот,  принимая монету и опуская
ее в карман.- А теперь убирайтесь-ка отсюда прочь, да поживее,
иначе я арестую вас за попытку подкупа.

     2

    Просторный особняк  архангела Михаила  стоял  на  вершине
пологого холма  в одном  из привилегированных райских районов.
Михаил только  что вышел  в сад  - розовые кусты, растущие под
окнами,  требовали  ухода.  Подняв  голову,  он  увидел  Илит,
молоденькую  практикантку-ангелицу,   бывшую  ведьму,  которая
быстро поднималась вверх по мраморным ступенькам.
    - Ах,  это ты,  Илит. Рад  тебя видеть,-  сказал  Михаил,
отложив в  сторону лопатку  и  вытирая  руки.-  Не  хочешь  ли
лимонаду?  Жарковато  сегодня.  Типичная  райская  погода,  не
правда ли?
    - Спасибо,  я не  хочу лимонаду,- ответила Илит, глядя на
Михаила.- Я пришла по одному очень важному делу.
    - Хорошо,- сказал Михаил.- Расскажи мне, что случилось.
    - У  меня есть доказательство того, что Мефистофель ведет
нечестную игру.
    - Ага!..-  воскликнул Михаил; однако в его голосе Илит не
расслышала  особенной   тревоги.-  Впрочем,   этого  следовало
ожидать. Ведь он же демон.
    - Но  это еще  не все,-  продолжала Илит.-  У  меня  есть
доказательства того, что _вы_ тоже играете нечестно.
    - Я?..
    - Да, вы,- твердо ответила Илит.
    Михаил  немного  помолчал,  обдумывая  услышанное.  Затем
спросил:
    - Ты ведь недавно попала в наш круг, не так ли?
    - Да,-  сказала Илит.-  Недавно. Но  я не  понимаю, какое
отношение это имеет к...
    Михаил поднял руку, повелевая ей замолчать.
    - Поскольку  ты у  нас недавно,  ты не  можешь знать нашу
жизнь, всех  ее тонкостей.  Ты еще не успела достаточно хорошо
изучить ее.  Тебе ничего  не известно  о важнейших законах - о
диалектике, о великой гармонии, уравновешивающей Добро и Зло в
мире, сплетающей  их в единое целое и определяющей для каждого
из  них  его  собственную  линию  поведения.  Так  совершаются
поступки, весьма удивительные на первый взгляд...
    - Я  никогда не  слышала ни  о какой  великой  гармонии,-
сказала Илит.-  Но разве  это важно  и имеет хоть какое-нибудь
отношение  к   предмету  нашего   разговора?  Речь   идет   об
отъявленном мошенничестве.
    - В  этом мире важно _все_, моя дорогая, и все вещи в нем
взаимосвязаны. Рассмотрим,  к примеру,  такой  силлогизм:  раз
Добро и  Зло противостоят  друг другу,  они должны  вести свою
вечную борьбу  на равных,  понимая, что  бороться -  не значит
одержать полную  и окончательную  победу. Добро  и зло зависят
друг от  друга, ибо  одно немыслимо без другого. Ты поняла мою
мысль?
    - Думаю,  что поняла,-  неуверенно сказала  Илит.- И  все
же...
    - Итак,  суть в том,- перебил ее Михаил,- что Добро и Зло
равны между собою. Если мы немного отвлечемся от рассуждений о
смысле Добра  и Зла,  об их  роли в нашем мире, и опустимся на
тот уровень, где начинается их взаимодействие - взаимодействие
двух противоположных  сил, -  мы увидим,  как  каждая  из  них
проявляет себя  в каком-то конкретном случае. Мы ведем борьбу,
мы  хотим   одержать  окончательную  победу  над  противником;
однако, снова  поднимаясь на  более высокий уровень, мы видим,
что такая  победа не  только невозможна, но и нежелательна. Ты
понимаешь?
    - Не совсем,- ответила Илит.- Но продолжайте, прошу вас.
    - Из  этого следует, что, выступая как равные силы, Добро
и Зло  бывают вынуждены прибегать к одинаковым приемам в своей
вечной борьбе.  Добро отнюдь  не должно  связывать  себе  руки
наивным запрещением совершать "плохие" поступки во имя светлых
идеалов. Зло  тоже часто  использует  "хорошие"  средства  для
достижения своих  целей. Мы  видим, моя  дорогая Илит,  что, в
сущности, не  столь важно,  что _хорошо_, а что _плохо_, важно
лишь то,  что вот здесь,- с этими словами Михаил приложил руку
к груди там, где бьется сердце.
    - Значит ли это, что вы пойдете на обман и мошенничество,
словно в этом нет ничего дурного?
    - Это  значит, - ответил Михаил, глядя в сторону,- что мы
имеем такое  же право  совершать плохие  поступки, как  и силы
Тьмы.
    - Значит,  вы считаете  _правильным_ плутовать в игре для
того, чтобы одержать победу?
    - Ну, скажем так: я не считаю это неправильным.
    - Спасибо,  теперь я  узнала все,  что хотела.  Я  должна
подумать,- сказала Илит.

     3

    Смеркалось. Из  окон дворца Тюильри лился яркий свет - во
внутренних покоях  горели сотни  свечей. Резные парадные двери
поминутно открывались  и вновь  закрывались -  люди входили во
дворец или, наоборот, выходили из него, торопливо спускаясь по
широкой парадной лестнице. Изредка среди скромных серо-голубых
республиканских  мундиров   можно  было   видеть  яркую  форму
королевских гвардейцев - малиновую с белым.
    Мак  сидел   на  бульварной   скамейке  напротив  дворца,
отгороженный от  его высоких  резных  дверей  широким  людским
потоком. Он пытался придумать какой-нибудь план.
    Аккуратно подстриженные  кусты, ограждавшие примыкающую к
дворцу территорию,  зашелестели от легкого ветерка. Сквозь шум
листвы Мак  едва смог  различить другой  звук, не  похожий  на
шорох  ветра.  Чей-то  высокий,  чистый  голос  звал  его,  то
приближаясь, то удаляясь:
    - Фауст! Фауст! Где же вы, Фауст?
    Мак оглянулся  кругом, пытаясь  угадать,  откуда  исходит
этот голос, но никого не увидел.
    - Кто зовет меня? - спросил он, поднявшись со скамейки.
    Илит материализовалась  рядом с  ним. На  ней был изящный
черный  костюм   для  верховой  езды;  высокие  сапоги,  ловко
обтягивающие маленькие  ножки, сияли,  словно два  зеркала. Ее
длинные темные  волосы были  подвязаны легким,  полупрозрачным
белым шарфом.
    - Вы помните меня? - спросила Илит.
    - Конечно, помню,- угрюмо ответил Мак.- Вы заперли меня в
зеркальной тюрьме в Пекине, обвинив меня в мошенничестве.
    - С  тех пор  я  многое  узнала  и  кое-чему  научилась,-
ответила Илит.- Итак, каковы сейчас ваши планы?
    Сначала Мак  хотел отвернуться  от этой красивой, но не в
меру строгой  и скорой на расправу женщины-духа, и не говорить
ей ничего.  Если уж  она такая  ловкая и "кое-чему научилась",
пусть сама  отгадывает, что  у него  на уме.  Но, подумав,  он
решил, что сейчас не время вспоминать старые обиды. Илит могла
быть ему  полезна. Поэтому, угадав внутренним чутьем некоторую
выгоду для себя, он ответил:
    - Я намерен спасти короля и королеву Франции.
    - А почему вы хотите спасти их? - спросила Илит.
    - Я  и сам  толком не  знаю,- ответил  Мак.- Я  с ними не
знаком и ни разу в жизни их не видел. Но надо же мне хоть как-
то проявить  себя. Моя  роль подходит  к  концу,  и  я  должен
совершить хоть  один выдающийся  поступок. Ну  и,  само  собой
разумеется, мне  кажется, что  спасение  французских  монархов
будет добрым делом. Черт возьми, ведь они виноваты лишь в том,
что им  выпало на  долю родиться королем и королевой - в такое
время!.. К  тому же,  Мефистофель считает,  что это  будет для
меня подходящим делом.
    -  Я   понимаю,-   задумчиво   произнесла   Или