ерик.  Во всей  его  внешности,  если  не  считать
меховой шапки,  натянутой на  уши, на  первый взгляд  не  было
ничего примечательного;  лишь  в  глазах  его  горел  какой-то
загадочный огонек. Всякий, кто заглянул бы в эти глаза, был бы
сразу околдован.  Необыкновенные глаза.  Огромные,  печальные,
они манили,  притягивали к  себе, словно  магнит.  Дьявольские
глаза.
    - Да?  -  отозвался  Келли.  Он  смотрел  на  доктора  Д,
приподняв одну бровь.
    -  Я   _чувствую_,  что   кто-то  сейчас  поднимается  по
лестнице,- сказал доктор Д.
    - Мне выйти и посмотреть, кто там? - спросил Келли.
    -   Сперва    погадай:   у   меня   появились   нехорошие
предчувствия...  только  никак  не  могу  понять,  _одно_  или
_два_...
    Келли придвинул  к  себе  стакан,  до  краев  наполненный
водой.  Поплевав  на  указательный  палец,  он  несколько  раз
обмакнул его  в воду - по поверхности пошли круги. Келли начал
пристально вглядываться в них.
    Зрачки медиума расширились, неподвижно уставившись в одну
точку. Сначала  перед его  глазами замелькали  цветные  пятна.
Потом на  дне стакана  появились какие-то полупрозрачные тени,
призрачные очертания  фигур... Духи, которых вызывал ирландец,
были   сейчас   не   более   чем   тонкими   струйками   воды,
поднимающимися со  дна, изгибающимися  в  причудливом  змеином
танце.  Он  слышал  звуки  потустороннего  мира...  Постепенно
неясные видения  стали  обретать  форму,  и  вот  он  уже  мог
отчетливо видеть  перед собою  два лица  - мужское  и женское.
Вокруг их голов сияли радужные нимбы, видимые только его глазу
- они указывали на тесную связь этих двоих с миром духов.
    - К  нашей двери  подошли двое,-  сказал он  доктору  Д.-
Мужчина и  девушка. Странная  пара... хотя на первый взгляд не
определишь,  в  чем  заключается  эта  странность.  Мужчина  -
высокий,  белобрысый;   девушка  -   с  каштановыми  волосами.
Красивая... На вид они вполне приличные люди.
    - Ну,  что ж, если они тебе нравятся, я их приму,- сказал
доктор Д.-  Только вот у меня было такое странное чувство... Я
хотел знать, в чем его причина.
    - При  чем же  здесь я?  - возмутился  Келли.-  Если  вам
угодно это  знать, почему бы не заглянуть в волшебное зеркало?
Оно расскажет все об этих таинственных незнакомцах...
    -  Волшебное   зеркало  находится   в  другой   комнате,-
невозмутимо ответил доктор Д.- Не понимаю, почему ты вдруг так
рассердился.
    - Кто рассердился? Я?! - воскликнул Келли, нахмурившись.-
Почему вы думаете, что я рассердился?
    - Ну, значит, ты _выглядишь_ сердитым,- сказал доктор Д.
    - А  с чего мне сердиться,- не унимался Келли,- ежели мне
не на  что жаловаться?  Кто сопровождал  вас во  время  вашего
спиритического путешествия по Европе? Я. И разве я не выступаю
в главном номере вашей цирковой программы? Я делаю для вас всю
работу, и  где вы  найдете человека,  который даст  вам больше
духовной энергии, чем я? Значит, мне есть чем гордиться...
    - Мне  кажется, Эдвард,-  сухо сказал  доктор Д,-  мы уже
обсуждали с вами этот вопрос. Идите откройте дверь.
    Ворча, Келли  пошел к  двери. Слуги  никогда не  было  на
месте, если  в его услугах возникала надобность. Нетрудно было
угадать, где  он находится, даже не глядя в воду - конечно, он
наверху, в  своей каморке,  лечит старую рану, полученную им в
одном из  сражений под  знаменами Черного  Принца((65)) -  эту
историю он неоднократно рассказывал своему хозяину.
    Келли вспомнилась  его родная  зеленая Ирландия,  широкие
луга, где  он пас  овец, и  юные девушки, приходившие к нему -
девушки, с  которыми он  проводил блаженные  часы  на  холмах,
откуда было  видно море.  Ах, этот ни с чем не сравнимый запах
соленого ветра, запах свежей травы!.. Он потряс головой, чтобы
отогнать наваждение. Память, довольно!
    Он открыл дверь. На пороге стояли Мак и Маргарита.
    - Здравствуйте,-  сказал Мак.- Нам хотелось бы поговорить
с доктором Д.
    - О чем вы собираетесь с ним разговаривать? - осведомился
Келли.
    - О, это предназначается только для его ушей.
    - Вам  придется сказать мне, или это никогда не достигнет
его ушей.
    - Это  невозможно.  Мы  будем  говорить  только  с  самим
доктором Д.
    Келли пожал плечами и жестом пригласил посетителей пройти
в комнату.
    - У  них какое-то  важное и  секретное дело,-  сказал  он
доктору Д.- По крайней мере, так они говорят.
    Мак слегка поклонился.
    - Нас  интересует ваше  волшебное  зеркало,-  сказал  он,
улыбаясь.- Мы хотим приобрести его у вас.
    Густые темные брови доктора Д поднялись вверх.
    - Волшебное зеркало?.. Я не ослышался? Вы хотите купить у
меня волшебное зеркало?
    Мак молча кивнул.
    - Сэр,  вы, должно  быть,  потеряли  рассудок!  Волшебное
зеркало,  обладающее   высочайшей  мощью  и  даром  предвидеть
будущее, -  это не  мешок овса.  Мне, его обладателю, завидуют
могущественнейшие из  царей земных.  Король Польши, к примеру,
предлагал мне  за него Владивиль, титул герцога, и в придачу к
этому прелестную юную княгиню Радзивилл, чьи изысканные манеры
и ослепительная  красота лишили  покоя всех  рыцарей далеко за
Везером((66)). Но  я лишь  засмеялся королю  в ответ. Для того
чтобы купить  у меня волшебное зеркало, не хватило бы сокровищ
всего мира.  С помощью  этого зеркала  я проникаю в мир духов,
куда нет  доступа простым  смертным.  С  его  помощью  я  могу
провидеть будущее. Оно дает мне знание и силу, а знания и сила
- это  и есть  настоящая власть.  Неужели вы  думаете,  что  я
уступлю его  кому бы  то ни  было? Золото  и преходящие  блага
земные - ничто по сравнению с моим зеркалом!
    - Я  понимаю,- сказал  Мак.- Но  я  предлагаю  вам  нечто
такое, от чего вы просто не сможете отказаться.
    - Нечто такое, от чего я не смогу отказаться? Посмотрим.
    И Мак  вытащил из кармана небольшой предмет, завернутый в
красный шелковый  платок. Получив  от Мефистофеля этот платок,
он   даже    не   полюбопытствовал   взглянуть   на   подарок,
приготовленный демоном для надменного доктора Д.
    История  молчит   о  том,   что  это   было  и   как  оно
подействовало на  упрямого доктора.  Достоверно известно  лишь
одно: примерно  через четверть  часа Мак  и Маргарита вышли из
дома доктора Д и направились в Саутворк. Волшебное зеркало Мак
держал под мышкой.

     5

    Тем временем народу на театральной площади все прибывало.
Хотя в  зале могло  разместиться  немногим  более  трех  сотен
зрителей, вокруг  театра собралась  толпа  в  несколько  тысяч
человек. Многие пришли сюда издалека.
    Любители театра окружили здание со всех сторон. Почти все
были одеты  в теплые плащи - день выдался хмурый и прохладный.
В толпе мелькали роскошные плащи знатных вельмож и придворных,
окруженных  слугами,   -  маркиза  Солсбери,  лорда  Дюнкерка,
герцога Корнуэльского, королевского палача и лорда Фэйвершэма.
Одни  явились  на  премьеру  со  своими  женами,  другие  -  с
любовницами, бойкими  красотками, чьи пышные прически и платья
украшали поддельные  бриллианты; третьи, совсем юные, как лорд
Дуврский, которому  было всего лишь восемь лет от роду, пришли
со своими  родителями или  с воспитателями и верными дядьками,
приставленными к  отпрыскам знатных семей. Семилетнего виконта
Делвиля, с  самого рождения  пораженного тяжелой,  неизлечимой
болезнью, принесли  в носилках  личные телохранители;  рядом с
носилками шел его врач.
    Знатные господа  свысока поглядывали на публику попроще -
толстых торговцев  сукном с  Мичин Роу,  тощих аптекарей с Пэл
Мэл и  Чипсайда, неуклюжих  мясников  и  мелких  лавочников  с
Пикадилли. В  толпе были  и совсем  простые люди:  солдаты  из
Нидерландов, находящиеся в отпуску, студенты и разные бродяги,
сами себе  господа: эти,  каким-то чудом  раздобыв себе билет,
старались протолкаться  ко входу.  В толпе было даже несколько
священников -  они пришли  сюда не ради забавы: прослышав, что
новая пьеса  сильно задевает  религиозную мораль,  святые отцы
решили воочию убедиться в этом, чтобы потом обрушить на автора
свой гнев  в воскресной проповеди. Вся эта разнородная публика
вливалась в  двери театра, за которыми могучий, бурлящий поток
разбивался на  мелкие ручейки: люди проходили в фойе, покупали
апельсины  и   сласти  у  девушек-разносчиц,  обходили  здание
кругом, искали  знакомых, устремляя  свои взгляды  на закрытые
ложи, болтали,  смеялись, толкались и плевали на пол - словом,
занимались тем,  чем  обычно  занимаются  зрители  в  ожидании
спектакля.
    "Театр  Розы"  был  построен  по  классическому  образцу:
овальное здание  со множеством  закрытых лож по бокам. Высокая
сцена сильно выдавалась вперед, в передние ряды партера. Пламя
настенных   факелов   трепетало   от   легкого   сквозняка   и
вздрагивало, когда  в общем многоголосом шуме раздавалось чье-
нибудь громкое  восклицание. То  и дело  слышалось: "Ну  и ну!
Гарри!",  "О,  да  это  же  Саффон!"  или  "Гляньте-ка  -  вон
Мелизанда и Каддлс!".
    Плата за  вход в  тот день  была довольно  высока - три с
половиной пенса;  слуги, стоявшие  у дверей,  получали  медные
монеты  с   каждого,  кто   желал  пройти   внутрь.  Бесплатно
пропускали лишь  тех, кто  предъявлял пригласительный билет от
самого графа Ноттингемского, покровителя театра. Но на сей раз
англичане не  скупились -  настроение у  них было праздничное.
Люди шли  развлечься, забыть пережитые горести и избавиться от
тревоги   за    завтрашний   день.    Будущее   было   слишком
неопределенным:   если    испанцы   разобьют   флот   королевы
Елизаветы((67)), никакие  деньги  не  спасут  англичан:  самый
знатный вельможа окажется не богаче последнего нищего. Поэтому
жители Лондона,  надев самые  нарядные камзолы и тонкие чулки,
пришли  на   премьеру  -   потолкаться  среди   знатных  особ,
посмеяться и освистать неудачных актеров.

    Под громкие  звуки труб  Эдвард Аллейн  вышел  на  сцену.
Некто  Уилл   Шекспир,  молодой,  но  уже  начинающий  лысеть,
несколько лет  спустя  вспоминал  эти  минуты:  как  примолкли
болтливые кавалеры,  а их  дамы перестали  громко  смеяться  и
усиленно замахали  веерами. В  зале зажегся  свет; тут  же  по
краям  сцены  вспыхнули  светильники  на  высоких  треножниках
(поскольку прожекторов  еще не  изобрели, сцена  освещалась  с
помощью магнезии,  добавленной в  керосин; зажигальщики свечей
поджигали эту  смесь от  искр огнива  или  с  помощью  трута).
Зрители уселись  поудобнее  в  своих  креслах,  приготовившись
смотреть и  слушать.  Маленький  оркестр  заиграл  вступление.
Пронзительно вскрикнули гобои, начиная _фаустовскую_ тему.
    Действие происходило  в  городе  Виттенберге,  в  прошлом
веке. Декорации  выглядели достаточно  натурально - для своего
времени, конечно:  плотникам, в распоряжении которых были лишь
грубые доски,  топор  и  молоток,  было  куда  как  далеко  до
искусства театральных  машинистов  XVIII  столетия,  творивших
чудеса при  помощи поворотного  круга и сложнейших механизмов.
Сцену портила  лишь покосившаяся сторожевая башня Дрейкен, где
Фаусту должен  был явиться  Дух Земли,  - казалось,  она  была
готова рухнуть посреди действия.
    Занавес поднялся,  и тотчас  же кашель  сотен гортаней  и
шарканье сотен  ног  заглушили  звуки  музыки.  В  современном
театре, где  проходы между рядами покрыты ковровыми дорожками,
а ноги  зрителей обуты  в изящные  туфли, трудно услышать что-
либо подобное;  но в  ту  далекую  эпоху  полы  покрывал  лишь
толстый слой  апельсиновых корок,  ореховой скорлупы и прочего
мусора,  башмаки   были  грубыми,   а  публика  не  отличалась
вежливостью и  изысканностью манер.  Это была  толпа, жаждущая
удовольствий и  развлечений и  готовая платить  за  них  любую
цену.
    Как только трубы возвестили о начале представления, Мак и
Маргарита начали  искать свои  места в партере; они пробрались
через длинный ряд кресел, поминутно извиняясь перед теми, кого
им пришлось  потревожить. Мак едва дышал - он опасался, как бы
чего не  случилось с  волшебным зеркалом,  уложенным в  мягкий
замшевый футляр.  Крепко прижимая  к себе драгоценную ношу, он
уселся в  кресло и  вытянул шею,  чтобы лучше  видеть то,  что
происходило на  сцене. Маргарита сидела как на иголках - она в
первый раз попала на спектакль, и все вокруг казалось ей новым
и необычным.  Возбужденно хихикая,  она повернулась  к  своему
спутнику и дернула его за рукав:
    - Ой,  я _никогда  в жизни_  не видела настоящих пьес! На
что это  похоже?.. Бывало,  мы с подружками соберемся вместе и
начнем рассказывать всякие истории. Здесь тоже так будет?
    - Да, что-то в этом роде,- рассеянно ответил Мак.- Только
здесь  актеры  показывают  нам  то,  что  происходит.  Они  не
рассказывают истории, а играют.
    - А  иногда они  делают и  то, и другое,- раздался чей-то
голос с заднего ряда.
    Мак оглянулся.  Позади него  сидел мужчина  средних  лет,
хорошо  сложенный  и  со  здоровым  румянцем  на  щеках.  Маку
показалось, что  он где-то видел этого человека. Вглядываясь в
умное, интеллигентное  лицо с  тонкими чертами,  Мак  встретил
прямой,  проницательный   взгляд  незнакомца  -  и  вздрогнул,
догадавшись, кто он.
    - Фауст!..- воскликнул Мак.
    - Да,- ответил тот.- А ты - наглый самозванец!
    - Ш-ш,  тише! -  раздался недовольный  голос с  переднего
ряда.- Представление уже началось.
    В это  время на сцене Эдвард Аллейн шагнул вперед, сорвал
с головы шляпу, взмахнул ею в воздухе и принял эффектную позу.
    - Я поговорю с вами позже,- сказал Мак Фаусту.
    - Ш-ш! - снова послышалось с переднего ряда.
    Хор уже  закончил пролог.  Эдвард  Аллейн,  облаченный  в
темно-красный стихарь с большим позолоченным крестом на груди,
начал: "Во тьме ночной лишь Ориона свет..."
    - Нам  не о  чем разговаривать,-  процедил  Фауст  сквозь
зубы. Ты  сейчас же уберешься отсюда прочь. Дальше действовать
буду я!
    - Ни за что,- ответил Мак.
    Неизвестно,  чем  кончился  бы  этот  спор,  если  бы  он
происходил где-нибудь  в другом  месте; но  здесь,  в  театре,
потревоженные зрители,  которым мешали  смотреть пьесу,  стали
громко негодовать:
    - Тише! Не мешайте слушать!
    - Заткнитесь, черт вас побери!
    - Да замолчите же наконец!
    Им пришлось замолчать: ни один из них не решился устроить
публичный скандал;  ни одному  из них  не хотелось,  чтобы  их
тайна  была   раскрыта.  Каждый  выпрямился  в  своем  кресле,
украдкой  бросая   на  противника   недоверчивые,   враждебные
взгляды. Маргарита  и Елена, сидящие рядом с ними, наклонились
каждая к  своему спутнику  и  что-то  тихо  прошептали  -  они
упрашивали двух мужчин успокоиться и не поднимать шума.
    Представление  продолжалось.  На  сцену  вышли  актеры  в
разноцветных костюмах  и масках,  представлявшие Семь Смертных
Грехов, с которыми Фауст должен был вести диалог. Впоследствии
к  ним  присоединилось  еще  несколько  актеров,  изображающих
демонов.
    Мысли со  страшной быстротой  проносились в  голове Мака,
обгоняя одна  другую. Он  пытался разгадать,  что на уме у его
врага, и обдумать свои дальнейшие действия. Пока ему было ясно
только одно:  он получил  больше, чем ожидал; значит, и терять
ему придется  больше. Тогда,  в далеком  Кракове,  в  кабинете
знаменитого алхимика  Фауста, чье  имя он  столь беззастенчиво
присвоил, Мак  и представить  себе не мог, как высоко вознесет
его судьба.  И вот теперь перед ним появился сам доктор Фауст,
требуя, чтобы он убирался прочь с того места, которое по праву
принадлежит ему.  Человек, сидящий  в кресле на заднем ряду, -
настоящий Фауст.  Но какое дело до этого Маку? Его собственная
судьба  для   него  гораздо  важнее,  чем  судьба  краковского
профессора алхимии.  Если уж  всемогущему  року  было  угодно,
чтобы он  _стал_ Фаустом,  значит, тот,  _другой_ Фауст  -  не
более Фауст,  чем он  сам! Он  не имеет  никакого права на это
имя!
    Но  оставалась  еще  одна  проблема.  Нужно  было  как-то
вывернуться из  той неловкой  ситуации, в  которую  он  попал.
Иметь за  своей спиной  такого сильного противника, как Фауст,
было весьма  опасно. Во что бы то ни стало нужно узнать, что у
него на  уме, и  вынудить его  сделать первый  шаг. Если Фауст
выгонит его сейчас, ему крышка! Он снова останется ни с чем.
    Преимущество!.. Надо получить преимущество в состязании с
доктором Фаустом!.. Но как это сделать?..
    Шевельнувшись в  своем кресле, он почувствовал у себя под
локтем что-то твердое - _волшебное зеркало_!
    Вот та  вещь, которая  была ему  нужна! Заглянув  в него,
можно узнать  будущее. Зеркало  подскажет  ему,  как  победить
Фауста.
    Он  осторожно   вытащил  зеркало  из  замшевого  футляра,
морщась  от   противного  звука,   который  издавала  ореховая
скорлупа под подошвами его башмаков.
    - Настоящее  свинство,- шепнул  он  Маргарите.-  В  каком
ужасном состоянии они держат этот театр!
    Теперь волшебное зеркало лежало у Мака на коленях. Но как
только Мак  опустил голову,  чтобы посмотреть в него, на сцене
что-то загрохотало, словно гром. В черном облаке едкого дыма и
блеске багрового  адского  пламени  появилась  высокая  фигура
демона. Мак  уже привык  к таким сценам, и происходящее ничуть
не пугало  его.  Мефистофель,  одетый  в  элегантный  вечерний
костюм,  подошел   к  самому  краю  сцены  и  окинул  взглядом
зрительный зал.
    - Зеркало! - громко воскликнул он, заметив Мака.
    -  Да,  я  достал  его!  -  закричал  Мак  в  ответ.-  Не
волнуйтесь, оно у меня!
    - Разбейте его!
    - Простите?..
    - Уничтожьте  его! Немедленно!  Это  приказ!  Только  что
вышло новое  постановление! Если  вы заглянете  в него, то наш
договор с  вами будет  аннулирован! Вы  не имеете  права знать
будущее - это нарушит чистоту эксперимента, и результаты будут
признаны недействительными.
    По театру  пронесся приглушенный  ропот.  Какая  странная
интермедия! Сюжет  пьесы становился все более запутанным. Дамы
подносили к  лицу надушенные букетики цветов, сжатые в грязных
руках, обтянутых лайковыми перчатками. Громко трещала ореховая
скорлупа под  грубыми башмаками и сапогами. В общем нестройном
шуме отчетливо  слышалась одна  низкая нота  - зловещий  звук,
предвещающий катастрофу.  Все сердца  бились учащенно;  каждую
секунду можно было ожидать неожиданной, кровавой развязки.
    Пора убираться  отсюда,  подумал  Мак.  Встав  со  своего
кресла, он пошел к широкому проходу меж рядами - лучшего места
нельзя придумать,  если придется спасаться бегством. Маргарита
последовала за ним.
    Возможно,  мнение,   что  для  театра  всякие  загадочные
происшествия и  сверхъестественные  явления  -  обычное  дело,
возникло как  раз в  это время;  во  всяком  случае,  премьера
"Доктора Фауста"  послужила наглядным  тому подтверждением.  В
зале поднялась  паника. И  было из-за чего! Один из зрителей -
не такой  простак,  как  это  казалось  на  первый  взгляд,  -
пересчитал людей  на сцене и, заглянув в программу, обнаружил,
что оно  не совпадает  с указанным  в ней  числом актеров!  Он
тотчас же поделился своим открытием с остальными:
    - На  сцене _восемь_ демонов! А в программе написано, что
их должно быть семь...
    Тотчас же  зашелестели листки,  и сотни  глаз  опустились
вниз; на  десятках длинных  носов появились  очки в деревянных
оправах. Люди  смотрели -  и не  верили своим  глазам. Если  в
программе указано только семь демонов, а на сцене их восемь, -
значит,  один   из  них   _настоящий_!  Не  нужно  быть  Фомой
Аквинским,  чтобы   додуматься  до  этого.  К  тому  же  любой
здравомыслящий человек  не может  не  признать,  что  высокий,
худой "актер",  сделавший столь  эффектный выход,  был гораздо
больше похож  на демона  (каким каждый  его себе представлял),
чем остальные,  в своих красных полинявших полотняных костюмах
и стоптанных,  не по размеру подобранных туфлях. Только слепой
мог не  заметить