онец света. По-моему, сплошь слухи и
дурные предзнаменования. А в чем дело?
     - Ни в чем. Хотите сигарету.
     - Спасибо.
     Джек услышал гром, словно громыхала жесть, а вечный
лабораторный запах вызвал неприятные вочпоминания. Поэтому-то я
всегда терпеть не мог этот корпус, понял он. Из-за запахов.
     - В следующем семестре вы с нами? - спросил Пойндекстер.
     - Думаю, нет.
     - А, ваш уход одобрили. Поздравляю!
     - Не совсем так.
     За толстыми стеклами очков промелькнуло беспокойство.
     - Но вы же не насовсем уходите, нет?
     - Это зависит... от нескольких обстоятельств.
     - Если вы позволите мне побыть самоуверенным, я надеюсь, вы
решите остаться.
     - Спасибо.
     - Но если вы уйдете, я думаю, мы останемся в контакте?
     - Конечно.
     Оружие, решил он. Нужно что-то получше, чем то, что я достал.
Но его я просить не могу. Хотя неплохо, что я зашел.
     Он затянулся и посмотрел в окно. Небо делалось все темнее,
мостовая стала влажной. Он допил и выбросил стаканчик в корзину
для мусора. Сминая сигарету, Джек поднялся.
     - Побегу, а то мне надо отнести это в Уокер до дождя.
     Пойндекстер встал и пожал ему руку.
     - Ладно, всего хорошего. Может, какое-то время мы не
увидимся, - сказал он.
     - Спасибо... Ключи.
     - Что?
     - Ключи. Почему бы вам не взять их со стола и не положить в
карман прямо сейчас?
     Пойндекстер покраснел и последовал его совету. Потом он
хихикнул.
     - Да. Еще раз мне не захочется такое сделать, верно?
     - Надеюсь, что нет.
     Джек забрал дипломат. Пойндекстер зажигал над столом
светильник. В небе что-то вспыхнуло и раздалось низкое ворчание.
     - Пока.
     - До свидания.
     Джек вышел и заторопился к Уокер Билдинг, задержавшись
только, чтобы заксочить в лабораторию и стащить бутылку серной
кислоты, закупорив ее.
                             - VIII -

     Он оторвал первые листы распечатки и разложил на столике,
который занял. Машина продолжала позвякивать, заглушая дождь.
     Джек вернулся к ней, оторвал следующий лист. Он поместил его
рядом с отстальными и смотрел на них.
     Со стороны окна раздался звук, похожий на царапанье. Джек
вскинул голову и раздул ноздри.
     Ничего. Там ничего не было.
     Он закурил и уронил спичку на пол. Он ходил по комнате. Он
проверил, который час. В подсвечнике, мигая, горела свеча, воск
стекал вниз. Он подошел к окну, послушал ветер.
     У двери раздался щелчок, он повернулся туда лицом. В комнату
вошел крупный мужчина и посмотрел на Джека. Он снял темную шапочку
от дождя, положил на стул возле двери и пригладил редкие седые
волосы.
     - Доктор Шейд, - сказал он, кивая и расстегивая плащ.
     - Доктор Квилиэн.
     Мужчина повесил плащ за дверь, вынул носовой платок и начал
протирать очки.
     - Как дела?
     - Спасибо, хорошо. А у вас?
     - Отлично.
     Доктор Квилиэн закрыл дверь, а Джек вернулся к машине и
оторвал еще несколько страниц.
     - Что вы делаете?
     - Считаю кое-что для той работы, о которой говорил вам...
По-моему, недели две назад.
     - Понятно. Я только что узнал, что вы тут договорились. - Он
жестом указал на машину. - Стоит кому-нибудь отказаться - и вы тут
как тут, чтобы забрать его машинное время.
     - Да. Я тут со всеми в контакте.
     - В последнее время стало отказываться жуткое количество
народа.
     - По-моему, это грипп.
     - Понятно.
     Он затянулся. Когда машина перестала печатать, он уронил
сигарету и наступил на нее. Повернувшись, он забрал последние
распечатки и отнес их на стол к остальным.
     Доктор Квилиэн наблюдал за ним.
     - Можно посмотреть, что тут у вас такое? - спросил он.
     - Конечно, - ответил Джек, передавая ему бумаги.
     - Не понимаю, - сказал Квилиэн через минуту.
     - Я был бы очень удивлен, если бы это было не так. Это имеет
очень отдаленное отношение к реальности и для статьи мне придется
перевести.
     - Джон, - сказал собеседник, - у меня к вам стали появляться
странные чувства.
     Тот кивнул и, прежде чем свернуть листы, закурил еще одну
сигарету.
     - Если вам самому нужен компьютер, то я закончил, - сказал
он.
     - Я много думал о вас. Сколько вы у нас проработали?
     - Лет пять.
     Со стороны окна еще раз донесся какой-то звук. Оба повернули
головы.
     - Что это было?
     - Не знаю.
     Через некоторое время Квилиэн сказал, надевая очки:
     - Вы тут делаете чертовски много того, что вам хочется,
Джон...
     - Верно. Признаю.
     - Вы пришли к нам вроде бы с хорошими рекомендациями. И
оказались отличным специалистом в вопросах культуры царства тьмы.
     - Благодарю.
     - Я это задумывал не как комплимент.
     - Да, правдв? - по мере того, как он изучал последнюю
страницу, Джек начал улыбаться. - А как же?
     - У меня странное ощущение, что вы не тот, за кого себя
выдаете, Джон.
     - В каком смысле?
     - Когда вас брали на эту должность, вы заявили, что родились
в Нью-Лейдене. В этом городе ваше появление на свет не
зарегистрировано.
     - Да? Как же вы это обнаружили?
     - Этим недавно занимался доктор Уизертон.
     - Ясно. Это все?
     - Помимо того, что про вас известно, будто вы водите компанию
с преступниками, существуют сомнения относительно вашей степени.
     - Снова Уизертон?
     - Источник не имеет значения. Заключение таково: ваша степень
ничего не стоит. Мне кажется, вы не тот, кем претендуете быть.
     - А почему вы решили излить свои сомнения здесь и сейчас?
     - Семестр закончился. Я знаю, что вы хотите уехать. Сегодня
вы в последний раз брали машинное время... согласно количеству
времени, которое вы запрашивали. Я хочу знать, что вы забираете с
собой и куда.
     - Карл, - сказал он, - что если я признаюсь, что немного
неверно представился? Вы уже отметили, что в своей области я
специалист. Мы оба знаем, что я - популярный лектор. Что бы ни
выкопал Уизертон... что с того?
     - У вас какие-то неприятности, Джон? Может, я могу чем-нибудь
помочь?
     - Нет. Ничего, все в порядке.
     Квилиэн пересек комнату и уселся на низкую скамью.
     - Я впервые вижу одного из вас так близко, - сказал он.
     - К чему вы клоните?
     - К тому, что вы - не человек, а нечто иное.
     - Например?
     - Вы родились в царстве тьмы. Не так ли?
     - Почему вы так полагаете?
     - Предполагается, что при определенных обстоятельствах вам
подобных следует сажать в тьюрьму.
     - Я вас понимаю так, что если я скажу "да", возникнут и
определенные обстоятельства?
     - Может быть, - сказал Квилиэн.
     - А может быть, и нет? Что вам нужно?
     - Пока что все, чего я хочу - узнать, кто вы.
     - Вы меня знаете, - сказал он, складывая листы и беря
дипломат.
     Квилиэн покачал головой.
     - Изо всего, что меня беспокоит, - сказал он, - я только что
выделил нечто новое, серьезно меня тревожащее. Допустим на минуту,
что вы - человек из царства тьмы, перебравшийся на дневную
сторону. Есть определенные моменты, указывающие на это и
заставляющие меня выяснить вопрос о вашем происхождении.
Существует некто, кто, как я полагал, всего лишь персонаж мифов
царства тьмы. Я раздумываю - способен ли легендарный вор
осмелиться выйти на солнечный свет? А если да, то зачем? Может ли
Джонатан Шейд быть смертным эквивалентом Джека-из-Тени?
     - А если может, то что? - спросил он, пытаясь не смотреть в
сторону окна, где теперь нечто заслоняло весь тусклый свет.
     - Вы приготовились арестовать меня? - спросил он, медленно
перемещаясь влево так, чтобы Квилиэну пришлось повернуть голову.
     - Да.
     Тогда он сам поглядел в окно и, когда увидел, что прижалось к
стеклу, вернулось прежнее отвращение.
     - Поэтому, я полагаю, вы вооружены?
     - Да, - сказал тот, доставая из кармана и показывая маленький
пистолет.
     "Я могу швырнуть в него дипломат и рискнуть провести один
раунд", - решил он. - "В конце концов, пистолет не такой уж
большой. И потом, если я выиграю время и подберусь поближе к
свету, это может и не понадобиться."
     - Странно, что вы пришли один, если задумали такое. Даже если
вы имеете полномочия произвести в университете арест в интересах
безопасности...
     - Я не сказал, что я один.
     - ...Хотя, когдя я обдумал это, это не так уж странно.
     Он шагнул к мигавшему свету.
     - Я говорю, что вы один. Вам бы хотелось проделать все это
самому. Может быть, вы просто хотите убрать меня без свидетелей.
Или, может быть, вы желаете, чтобы мое задержание было полностью
вашей заслугой. Я полагаю, однако, что дело в последнем. Вы ведь,
кажется, терпеть меня не можете. Не могу точно сказать, почему.
     - Боюсь, вы переоцениваете свою способность не нравиться и
мое стремление к насилию... Нет, власти поставлены в известность
и направляются сюда, чтобы арестовать вас. Я намерен только
обеспечить ваше присутствие здесь до их появления.
     - Можно подумать, вы ждали чуть ли не до последнего момента.
     Свободной рукой Квилиэн указал на дипломат.
     - Я заподозрил, что, если расшифровать вашу последнюю работу,
она не будет иметь ничего общего с социологией.
     - Какой вы недоверчивый. Знаете, существуют законы против
тех, кто арестовывает людей без доказательств.
     - Да. Потому-то я и выжидал. Бьюсь об заклад, доказательства
у вас в руках... и я уверен, что найдутся другие. Я заметил также,
что когда речь идет о вопросах безопасности, законы куда менее
строги.
     - Тут вы правы, - ответил Джек, поворачиваясь так, что свет
упал ему на лицо.
     - Я - Джек-из-Тени! - выкрикнул он. - Хозяин Шедоу-Гард! Я -
Джекки-Тень, вор, крадущийся в тени и тишине! Мне отрубили голову
в Иглесе, но я вновь восстал из Навозных Ям Глива! Я выпил кровь
вампира и съел камень! Я нарушил Договор. Я - тот, кто подделал
имя в расчетной Книге. Я - узник драгоценного камня. Я однажды
оставил в дураках хозяина Хай-Даджен и вернусь отомстить ему. Я -
враг своих врагов. Ну, поймай меня, грязная тварь, если любишь
Повелителя Нетопырей или ни в грош не ставишь меня, потому что я
назвал свое имя - Джек-из-Тени!
     При этом взрыве эмоций лицо Квилиэна приобрело озадаченное
выражение, и, хотя он открыл рот, пытаясь заговорить, его слова
утонули в криках Джека.
     Потом окно разлетелось, свеча погасла, и в комнату прыгнул
Боршин.
     Обернувшись, Квилиэн увидел в дальнем конце комнаты
израненную, мокрую от дождя тварь. Он издал невнятный вопль и
остолбенел. Джек уронил дипломат, отыскал склянку с кислотой и
откупорил ее. Он выплеснул содержимое твари на голову и, не
задержавшись чтоб увидеть результат, подхватил дипломат и
проскочил мимо Квилиэна.
     Джек был у двери раньше, чем тварь испустила первый крик
боли. Он выскочил в хол, заперев за собой дверь и задержавшись
ровно настолько, чтобы стащить с гвоздя плащ Квилиэна.
     Когда он услышал первый выстрел, то был уже на середине
лестницы. Потом последовали другие, но к этому времени он уже
пересек двор, придерживая на плечах плащ и проклиная лужи, поэтому
он их не слышал. Кроме того, гремел гром. Скоро, боялся он,
добавятся еще и сирены.
     Он бежал, и мысли его были бурными.
     Кое в чем погода помогала ему, а кое в чем мешала.
     Движение на улицах сильно замедлилось, а когда он достиг
открытой дороги, ее сухая длинная поверхность оказалась достаточно
скользкой, чтобы помешать ему идти так быстро, как хотелось.
Сумерки, вызванные грозой, заставили водителей при первой же
возможности покинуть улицы, а тех, кто уже был дома, в
безопасности, при свете множества свечей, заставили там
задержаться. Пешеходов не было видно. Все это позволило ему с
легкостью сменить машину на другую, не отъезжая слишком далеко.
     Выбраться из города было нетрудно, другое дело - обогнать
грозу. Казалось, они движутся в одном и том же направлении, по
одной и той же дороге, давным-давно проложенной им по карте и
заученной. Она была одновременно и короткой, и уединенной и вела
назад в царство тьмы. В любом другом случае он бы приветствовал
ослабление того постоянного сияния, которое сперва пекло, а потом
обжигало его не желавшую этого кожу. Теперь же это заставляло его
медлить, а рисковать уже было нельзя. Гроза заливала машину
дождем, ветер раскачивал ее, а впышки молний показывали ему линию
горизонта, которую он оставил позади.
     Полицейские фонари, установленные на шоссе, заставили его
значительно сбавить скорость в поисках места, где можно было бы
свернуть с шоссе. Он вздохнул и слабо ухмыльнулся, проплывая мимо
трех столкнувшихся машин. Оттуда на носилках к открытой скорой
помощи несли двоих, мужчину и женщину.
     Он покрутил радио, но слышен был только треск разрядов. Джек
закурил и приоткрыл окно. Изредка ему на щеку пдала капля. Только
сейчас осознав, в каком напряжении пребывал, Джек глубоко задышал,
пробуя расслабиться.
     Только гораздо позже гроза стала затихать, превратилась в
непрерывный мелкий дождь, а небо прояснилось. В это время он уже
ехал по открытой метности в пригороде, испытывая смешанные
чувства: облегчение и предчувствие, что случится что-то скверное.
Это последнее возникло с момента его отъезда. "Чего я добился?" -
спросил он себя, думая о проведенной на дневной стороне годах.
     Чтобы овоиться на местности, получить необходимые документы,
вникнуть в преподавательскую рутину, потребовалось довольно много
времени. Потом возникла проблема устройства на работу в
университет, где находилось необходимое оборудование, несущее
информацию. В свободное время ему пришлось научиться пользоваться
им, а потом разобраться в планах, чтобы управляться с машиной, не
задавая вопросов. Потом ему пришлось пересмотреть все полученные
первичные данные в соответсвии с его подлинными проблемами,
получить информацию и привести ее в неоходимую форму. Все это в
целом заняло годы. И он много раз ошибался.
     Но на этот раз... на это раз он был так близко, что мог
понюхать это, попробовать на вкус. На это раз ему стало ясно, что
ответы, которые он искал, рядом.
     Теперь он удирал с дипломатом, полным бумаг, которые у него
не было случая просмотреть. Возможно, он опять ошибся и
возвращался без искомого оружия - возвращался в логово врага. Если
дела обстояли таким образом, то он лишь отсрочил свой приговор. Но
все равно, остаться он не мог - ведь он приобрел врагов и здесь.
Он на миг задумался, не было ли какого-нибудь скрытого
предостережения, какого-то доступного ему предчувствия, которым он
пренебрег, и которое больше сказало бы ему о нем самом, чем о его
врагах. Если так, то оно от него ускользнуло.
     Еще немного... Если бы у него было еще немного времени, он
мог бы проверить данные, еще раз сформулировать и при
необходимости составить программу заново. Сейчас времени уже не
оставалось. Если бы это был затупившийся меч, который он нес, то
нельзя было вернуться и наточить его. И потом, были и иные
проблемы - личные, которые он хотел бы решить оптимальным образом.
Напрмер, Клэр...
     Потом дождь утих, хотя тучи по-прежнему были сплошными и
выглядели угрожающе. Тогда он рискнул прибавить скорость и еще раз
попробовал включить приемник. Все еще был слышен треск разрядов,
но музыку стало слышно лучше, и он оставил радио включенным.
     Он съезжал с крутого холма, когда начался выпуск новостей, и
только Джек подумал, что услыхал свое имя, как звук настолько
ослаб, что нельзя было быть ни в чем уверенным.
     Сейчас он был на дороге один. Он наячал периодически
оглдываться через плечо и всматриваться во все ответвления дороги,
мимо которых проезжал. То, что у смертных все еще была прекрасная
возможность поймать его раньше, чем он обретет силу, приводила его
в ярость. Заезжая на более высокий холм, он увидел вдалеке слева
завесу дождя и несколько слабых вспышек молнии, но так далеко, что
гром был не слышен. Продолжая рассматривать небо, он заметил, что
движения на дороге все еще не было, и поблагодарил за это Короля
Бурь. Закурив еще одну сигарету, он отыскал станцию, которую было
слышно лучше, и стал ждать выпуска новостей. Когда он начался, о
Джеке не было сказано ни слова.
     Джек подумал о том далеком дне, когда он стоял у водоема с
водой и обсуждал со своим отражением, что должен сделать. Теперь
он пытался представить себе то свое "я", теперь уже мертвое, -
усталое, истощенное, замерзшее, голодное, с израненными ногами и
дурно пахнущее. Теперь все это сгладилось, стерлось, не считая
легкого чувства голода, которое возникло только что и вряд ли
стоило того, чтобы равнять его с тем, прежним, больше всего
напоминавшим голодную смерть. Но все же, было ли полностью мертво
его прежнее "я"? Как изменилось его положение? Тогда он выбирался
с Западного полюса Мира, борясь за свою жизнь, стараясь убежать от
преследователей и добраться до Сумеречных Земель. Сейчас он бежал
в Сумеречные Земли с сияющего Восточного Полюса. Питаемая
ненавистью и отчасти любовью, в его сердце горела жажда мести,
поддерживая и согревая его. Да и сейчас она не исчезла. Он узнал
науки и искусства дневной стороны планеты, но это никоим образом
не меняло того, кто тогда стоял у водоема. Он все еще стоял там -
внутри Джека - и мысли его были прежними.
     - Утренняя Звезда, - сказал он, открывая окошко и адресуясь к
небу, - раз ты все слышишь, услышь и это: со времени нашей
последней беседы я не изменился.
     Он рассмеялся.
     - Хорошо это или плохо? - спросил он. Эта мысль пришла ему в
голову только что. Он закрыл окно и обдумал этот вопрос. Хотя Джек
и не любил самоанализ, тем не менее он был любознателен.
     Во время работы в университете он замечал, как меняются люди.
Лучше всего это было заметно по студентам и происходило так быстро
- за короткий промежуток времени между поступлением и выпуском. Но
и его коллеги тоже менялись - в мелочах, например, в чувствах,
оценках. Только он один не изменился. Он подумал: что же это -
нечто, присущее ему? Не втом ли одно из основных различий между
людьми тьмы и смертными? Они меняются, а мы - нет. Важно ли это?
Вероятно, хотя мне не понятно, почему. Нам нет необходимости
меняться, а им, похоже, есть. Отчего? Продолжительность жизни?
Разное отношение к ней? Возможно, и то, и другое. Но все-таки, чем
важны эти перемены?
     Послушав еще один выпуск новостей, он свернул на дорогу,
казавшуюся заброшенной. На этот раз объявили, что он
разыскивается, чтобы дать показания в связи с убийством.
     Он развел небольшой костер и сжег все документы, какие у него
были. Пока они горели, он открыл сумку и переложил в бумажник
новые документы, которые заготовил несколько семестров назад. Джек
пошевелил пепел и развеял его.
     Перейдя через поле, он разорвал плащ Квилиэна в нескольких
местах и затолкал в канаву, по которой текла грязная вода.
Возвращаясь к машине, он решил побыстрее сменить ее.
     Потом, торопливо двигаясь по шоссе, он обдумал ситуацию -
так, как понимал ее в данный момент. Боршин убил Квилиэна и удрал
- несомненно, так же как и пришел, через окно. Властям было
известно, почему Квилиэн там оказался, а Пойндекстер подтвердит,
что он был в университете, и скажет, где именно. Клэр и многие
другие засвидетельствуют, что они с Квилиэном не жаловали друг
друга. Вывод ясен. Хотя при необходимости Джек мог бы убить
Квилиэна, он возмутился при мысли, что пострадает за то, чего не
совершал. Ситуация напомнила ему происшествие в Иглесе, и он,
почти не сознавая, что делает, потер шею. Несправедливость
причиняла боль.
     Он удивился: думал ли Боршин, неистовствуя от боли, что
убивает Джека, или же просто хотел защититься, зная, что он
сбежал. Как сильно он был ранен? Джек ничего не знал о способности
этой твари к самовосстановлению. Может быть, она и сейчас искала
его след, по которому так долго шла? Послал ли его Повелитель
Нетопырей, или Боршина вело собственное чувство ненависти к Джеку?
Вздрогнув, он прибавил скорость.
     Стоит мне верну