ания,
направленные на то, чтобы химия и  физика  образования  звезд  могли  быть
прочувствованы в полном смысле слова, и руководству Института  то  и  дело
приходилось  ограничивать  количество  желавших  присутствовать   на   его
семинарах. Его занятия в среду всегда безукоризненно посещались, а  пятеро
даже заплатили за то, чтобы подключиться к сети и вести запись  лекций.  А
тут... с ним так грубо поступили.
     - Кто-нибудь еще придет? - осведомился с улыбкой По, еще  раз  сверив
время и убедившись, что прошла целая минута. Если это была забастовка  или
бойкот, вызванный рядом его замечаний  во  время  прошлой  лекции,  то  По
надеялся, что кто-то наберется смелости и расскажет ему обо всем.
     Однако студенты по-прежнему недоумевали. По изучал их лица,  стараясь
улыбаться и не выказывать недовольства. И тут же ему пришло в голову,  что
все четверо, три девушки и один юноша, жили  в  одном  месте  с  ним.  Они
всегда либо работали на одном из факультетов в Кальтеке, либо прибывали на
занятия через авиакомпании и лаборатории в его районе. Прочие восемнадцать
жили в других городах и либо  связывались  телевизионно  с  университетом,
либо осуществляли конференц-связь из институтов в  других  частях  страны.
Некоторые из них подсоединялись к сети из-за океана, невзирая на разницу в
часовых поясах и языковые отличия.
     Ну-с, -  проговорил  По  через  полторы  минуты  после  начала,  -  я
подготовил для вас поистине интересное представление, и очень  жаль,  если
многие пропустят... Почему бы нам не отменить сегодняшнюю лекцию перенести
ее на понедельник. Всех устраивает?
     Ответом ему были три улыбки и озабоченное выражение на лице у парня.
     - Веселей Чалмерс, - подбодрил По разволновавшегося студента.  -  Это
не значит, что тебе надо отправляться в бар, разговаривать с  девушками  и
все такое прочее. Уверен, что у тебя найдется в запасе интересная книжка.
     Под девичий смех Моска отключил питание и, подобно  Чеширскому  Коту,
растворился с улыбкой в воздухе. Визуальные средства По отправил обратно в
оперативное хранилище и выдал распоряжение отключить канал  комнаты  через
две минуты, давая студентам время немного посплетничать и  покинуть  сеть.
Всякий, кто подключиться позднее, услышит сообщение о том, что занятия  на
сегодня отменяются.
     Моска все-таки решил сделать еще один звонок до того  момента,  когда
снимет перчатки и шлем, на этот раз менеджеру центральной сети.
     - Центральная, Петер Белл у телефона, -  ответил  бесцветный  молодой
голос, принадлежавший,  по  всей  видимости,  кому-нибудь  из  аспирантов,
проводивших  часть  времени  в  качестве  секретаря,  пока  готовились   к
экзаменам.
     - Центральная,  добрый  день,  -  По  назвал  себя,  кивнув  молодому
человеку головой, но не обмениваясь электронным  рукопожатием  или  другим
приветствием,  позаимствованным  из  прошлых  времен.  -   Я   По   Моска,
департамент Астрофизики, Институт Лоуренса. Послушай... у  меня  случилось
нечто непонятное. Обычно в это время я провожу семинар в  тысяча  восьмой,
по туманностям и образованию звезд... - Лицо Петера Белла вытягивалось  по
мере того, как Моска пустился в объяснения. Казалось, что тот недоумевает,
зачем Пьеро понадобилось все это объяснять. - Короче,  обычно  к  семинару
подключаются около двадцати студентов, однако сегодня присутствовало всего
четыре, и, как я заметил, все они местные жители. Вот я и хочу спросить...
     - Телефоны отключились, - прервал его Белл. - Проходят только местные
вызовы, а дальние сигналы нет.
     - Что, все из них?
     - Я неясно выразился?
     Моска, который знал  немного  о  том,  каким  образом  осуществляется
телекоммуникация на больших расстояниях, не мог взять в  толк,  как  можно
было  одновременно  нарушить  связь   со   всеми   метеорными   импульсами
одновременно, и не только в отдельно взятой стране, но и по части Земли  в
целом.
     - Да это просто невозможно, - заключил По.
     - Послушай, профессор, ты задал вопрос - я ответил. Если тебе  не  по
вкусу мой ответ, пойди пожалуйся психиатру. Если тебе там нечем  заняться,
то у нас работы невпроворот, - с этими  словами  Белл  отключил  Моску  из
сети.
     По остановился, чтобы поразмыслить. Он  был  по-прежнему  в  шлеме  и
почувствовал, как по лбу начинает струится пот. Он знал, что если капельки
пота попадут на контактную полосу за ухом, может произойти легкий сбой, но
мысли от этого не зашевелились быстрее.
     Если судить по  адресам  его  студентов,  сбой  мог  затронуть  целое
полушарие  или,  по  меньшей  мере,   его   изрядную   часть.   Пострадали
телекоммуникации в верхней  части  атмосферы.  Что  могло  произойти?  Все
указывало  на  то,  что  причина  сбоев  таится  где-то   вне   атмосферы.
Существовало,  по  меньшей  мере,   десять   естественных   причин   таких
недоразумений, однако определить одну из них точно По не мог.
     Он набрал номер Султаны Карр, его  коллеги,  являвшейся  одновременно
одной из пресловутых последовательниц и учеников доктора Фриде.
     - Карр слушает, - ответила юная докторша  астрономии.  По  показалось
странным, что изображение девушки не появилось - может быть, она в ванной?
     -  Сули,  это  По,  -  ответил  Моска,  стаскивая  с  себя   порядком
прискучивший шлем. Он взял его так,  чтобы  басовый  микрофон  оказался  у
лица, а передающее устройство, включенное на полную мощность, резонировало
прямо в шлем.
     - А-а, верный  По,  -  приветствовала  его  Султана,  -  ну  что,  ты
по-прежнему наблюдаешь за дырой?
     - Ты смотрела? Она становится все больше.
     - Ты делаешь фотографии?
     - Ну,  только  такие,  любительские.  Я  думаю,  что   когда   доктор
вернется...
     - Да, он привезет с собой двадцать  метров  пленки,  и  нам  придется
просмотреть ее вместе с ним, кадр за кадром.  Я  решила,  что  подожду  до
кино.
     - Как раз насчет дыры, Сули, я тебе звоню, -  По  перевел  дух.  -  Я
думаю, что она взорвалась.
     - Что-о?! - взвизгнула Карр. - По... По, где ты? Я тебя не вижу!
     - Сейчас, минутку, - Моска снова натянул шлем и настроил визиры.
     - Ну так и что насчет взрыва? -  переспросила  Султана,  когда  Пьеро
оказался в ее реальности. Сули была одета в белую робу, а ноги были босые.
Наверное, она все-таки была в ванной.
     - Ты знаешь, что телефонные лучи выведены из строя?
     - Не слышала об этом. И давно?
     Моска прикусил губу:
     - Я  точно  не  знаю...  Думаю,  что  недавно,  иначе  я  услышал  бы
объявление или еще что-нибудь в этом роде. Я узнал об  этом  лишь  потому,
что на моем десятичасовом семинаре присутствовало всего четыре человека, а
когда я связался с Центральной, чтобы выяснить причину, оказалось, что все
линии молчат.
     -   Поэтому   ты   считаешь,   что   имела   место   электромагнитная
интерференция, то есть импульс, я правильно поняла?
     Да, и большой. Импульс, достаточной силы, чтобы  отключить  от  связи
моих студентов от Бостонского колледжа  до  Государственного  университета
Вайлуки. Произошел энергетический  выброс  большой  мощности,  и  наиболее
вероятная причина - взрыв пары пятен.
     -  Безусловно,  логика  превосходна,  -  ответила  Сули,  сидящая  на
оттоманке рядом с читальным столиком. Казалось, она не замечала, как  полы
халата разошлись, обнажив стройные загорелые ноги. - Всего одна  крохотная
проблемка, герр доктор. Дело в том, что никто  не  видел  и  не  записывал
любые возможные вариации взрывов в течение последних  восьмидесяти  лет...
Что вы можете возразить, сэр?
     - Никто не видел солнечных пятен, пока доктор Фриде не сообщил о них.
     - Малодостоверно. Никто больше о пятнах не сообщал.
     - Никто больше их не искал.
     - Но доктор Фриде связался только с вами...
     - Потому что больше его никто не слушал!
     - А посмотри, что получилось, когда ты пытался у декана разрешение на
независимое наблюдение. Нет, герр  Доктор,  -  девушка  покачала  головой.
Прядь волос соскользнула с головы и упала на щеку. -  Я  боюсь,  что  ваша
теория, какой бы она  не  была  безупречной  на  первый  взгляд,  страдает
отсутствием достоверности, что в наши дни при рассуждениях подобного  рода
заканчиваются обычно плачевно.
     - Если ты хочешь увидеть пятно, Сули, все, что  тебе  нужно  сделать,
это затемнить кусок стекла, приложить его  к  глазам  задрать  голову.  Ты
можешь сделать это, декан Уитерс может сделать это, Всезнайка Джо из Аламо
может сделать это. Я не собираюсь сидеть здесь и  притворяться  незнайкой,
когда подтвердить мои слова дьявольски просто!
     - Спокойней, - Султана подняла руку, - не забывай,  что  я  на  твоей
стороне. Я три года сидела без стипендии и никогда не получу  места  здесь
всего лишь  потому,  что  сделала  ссылки  на  три  работы  Фриде  в  моей
диссертации. Я верю тебе.
     - Так что мы будем делать?
     - М-м... хороший вопрос...
     Моска наблюдал, как Султана  сосредоточенно  нахмурила  брови,  а  ее
небольшие серые глаза почти под сенью опущенных ресниц.
     -  Я  думаю,  -  начала  она  снова,  -  стоит  подойти  к   проблеме
избирательно. Есть ли какая-нибудь немедленная угроза, о которой мы должны
сообщить людям?
     - Безусловно. Тысячи случаев. Всякий, кто попытается  сделать  важный
телефонный звонок, - это  я  только  для  начала  -  окажется  затемненным
электромагнитной интерференцией, по меньшей мере, на  одной  части  Земли,
обращенной к Солнцу. В результате пострадает и голосовая связь, и передача
данных, так что в данном полушарии все компьютеры и сети  передачи  данных
выйдут из строя.
     - Это уже произошло, - сказала Сули.  Нам  не  приходиться  напрягать
связки лишь потому, что мы общаемся с помощью  волоконно-оптической  линии
местного значения. Всякий, кто мог пострадать, уже пострадал. Так, как  мы
можем предупредить людей?
     - Если ты ставишь вопрос в рамках связи, то  никак.  Предупредить  не
сможем, ибо электромагнитный импульс уже прошел Землю и  сейчас  находится
на полпути к Марсу, если только уже его не достиг. Конечно, всегда есть...
но я не могу подумать ни о ком, кто мог бы...
     - Мог бы что? - встрепенулась Сули.
     -  Видишь  ли,   электромагнитные   излучения   распространяются   на
сверхвысоких  частотах,  в  гамма-  и  рентгеновских.   Это   ионизирующая
радиация. Нас защищает земная атмосфера и удаленность от  Солнца.  Всякий,
кто находится внутри корпуса  судна  или  в  убежище,  опять  же  на  этом
расстоянии, может считаться защищаемым этим  объектом,  по  крайней  мере,
частично, и не нуждается в особом уходе. Однако, если кто-то оказался  вне
атмосферы, да еще и, по сути дела, обнаженным, По замолк.
     Султана повернулась,  обнажив  бедро  еще  больше,  и  потянулась  за
блокнотом, лежавшем на столе. Безусловно,  блокнот  являлся  всего-навсего
пародированием программного обеспечения виртуальной реальности. Она  могла
бы с той  же  легкостью  делать  записи  в  воздухе,  а  система  обладала
возможностью записывать и интерпретировать их.
     Склонив  голову,  Сули  принялась  писать.  Не  отрывая  головы,  она
спросила будничным тоном:
     - Много ли ты знаешь о конструкции современных скафандров?
     - Не много, ведь я специализируюсь по горячей плазме,  а  не  твердым
структурам.
     - Не беда, у меня есть с кем связаться, и я дам им  знать.  Так  как,
значит, ионизирующая радиация и электромагнитная интерференция?
     - Вообще-то, я имею в виду только первую волну.
     - А что со второй?
     - Видишь ли, - По в раздумье  попытался  почесать  лоб,  но  перчатка
скользнула по ободку шлема, - мне придется дать  кое-какие  пояснения.  Не
могли бы мы где-нибудь встретиться и наметить план действий?
     - Достаточно честно с твоей стороны, - согласилась Сули,  -  мне  все
равно через двадцать минут нужно быть в офисе.  Почему  бы  тебе  туда  не
подъехать?
     - Договорились.
     - А я тем временем свяжусь с деканом Уитерсом и посмотрю, не может ли
он оказать несколько большее внимание докторше наук собственной  персоной,
вдобавок еще и красивой, чем простому помощнику преподавателя,  кем  ты  и
являешься... Кстати, ты думаешь о том, чтобы связаться с доктором Фриде?
     - Он на другой стороне электромагнитной волны.
     - Уже нет, - возразила Султана, - максимум через восемь  минут  связь
можно будет восстановить.
     - Что-ж, тогда стоит попытаться... Правда, у меня  предчувствие,  что
доктор сейчас слишком занят, чтобы болтать с нами.



                                    16


                             КОСМИЧЕСКАЯ РЕГАТА

     Миг...
     Миг...
     Миг...
     Миг...


           КОМПАНИЯ "ФОТОН ПАУЭР ИНК.", МАККИСПОРТ, ПЕННДЖЕРСИ,
                     21 МАРТА, 12:51 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ

     Скорее всего, на одном из стабилизаторов,  после  их  автоматического
раскрытия, осталась складка,  поэтому  теперь  неровная  поверхность  дает
неправильное направление от солнечного света.
     Таким  было  единственное  объяснение,  которое  Брайан   Хольдструп,
находящейся  на  Земле  на  расстоянии  в  четыреста   восемьдесят   тысяч
километров, мог дать, глядя на постоянно затмевающейся  экран  его  левого
монитора. Брайан сделал этот вывод на основании того, что период  мерцания
совпадал   со   скоростью   вращения   двадцати    двух    зигзагообразных
стабилизаторов, исходящих из центра яхты "Вирджиния  Рил  IV".  В  хрупком
корпусе  из  стекловолокна  покоилась  камера  и  анализатор  изображения,
управлявший видеонавигацией, а также радиометрическая система с  антенной,
такелажное снаряжение и отвечающий за их действия микрокомпьютер.
     Насколько серьезно дефект  скажется  на  итоге  регаты,  зависело  от
нескольких факторов: от количества незатемненной энергии вспышки, качества
линзовых  фильтров,   защищающих   главный   микропроцессор   изображений,
установленный в камере, и длины пробега.  При  увеличении  потока  энергии
фильтры могут ослабнуть, если  оппоненты  будут  использовать  тактические
новинки. В этом случае микропроцессор, или хотя бы  его  левое  визуальное
поле, будут стремиться затемнить  и  лишить  Хольдструпа  доброй  половины
обзора. Брайан решил, что с этим  он  сумеет  когда-либо  справиться,  ему
просто придется сделать это, поскольку  он  сам  чисто  физически  не  мог
оказаться  на  "Вирджинии"  и  поправить  стабилизатор.   Всякая   попытка
предпринять что-либо с Земли, то бишь резко включить или рывком  подергать
стабилизаторы, приведет лишь к снижению общей эффективности корабля.
     "Вирджиния Рил  IV"  была  четвертой  космической  яхтой,  сброшенной
неподалеку от лунной орбиты с помощью реактивного  буксира,  арендованного
оргкомитетом регаты и компанией "Мицубиси" для запуска участников гонок. В
ходе пятидневного подготовительного этапа, когда  все  участники  пытались
занять  наиболее  выгодную  позицию  до  того,  как  будет  дан  сигнал  к
пересечению  официальной  линии,  Брайан  основательно  поработал,   чтобы
достичь преимущества, если бы не досадная вспышка.
     Хольдструп управлял яхтой с земли,  укорачивая  или  удлиняя  главные
стабилизаторы корабля. За счет этого изменялась угловая  скорость,  а  тем
самым, и  скорость  вращения  всей  структуры  яхты,  подобно  фигуристке,
прижимающей к  себе  руки  при  выполнении  вращения.  Изменение  скорости
сообщало   большее   или   меньшее   напряжение   алюминиевому   маховику,
центрированному по носу  и  корме  судна.  Разносторонние  гироскопические
ориентации крыльев  и  маховика  изменяли  угол  судна  в  зависимости  от
случайного солнечного света.
     За счет  использования  данного  метода  кораблевождения  Хольдструпу
удалось выиграть в маневренности по  сравнению  со  старыми  конструкциями
автожиров. Ему удавалось гораздо легче и проще корректировать курс,  в  то
время как на других существовавших моделях приходилось настраивать  каждый
стабилизатор вдоль оси лонжерона с целью изменить угол отражения.
     Конечно, всеми исчислениями нужной  длины  стабилизатора  и  скорости
вращения ведала бортовая ЭВМ. На долю Хольдструпа выпадало  лишь  отбирать
текущие цели программы, наблюдать за видеомонитором  и  сравнивать  его  с
трехмерными  картами  звездного  неба  на  его   компьютере,   вырабатывая
сообразно с обстановкой новые  целеуказания  "Вирджинии"  в  ее  борьбе  с
соперниками. Славу богу, ему не приходилось вести управление,  держа  одну
руку постоянно на штурвале управления.
     Если  отделка  и  установка  стабилизаторов  его  автожира  требовали
концентрации внимания как у хирурга во время операции на мозге и  терпение
буддистского  монаха,  то  управление  яхты  не   требовало   слишком   уж
пристального внимания к себе. Поскольку давление составляло приблизительно
пол-килограмма на квадратный километр, солнечный  свет  не  мог  оказывать
сильного влияния на алюминированные стабилизаторы. При  среднем  ускорении
менее десяти миллиметров в секунду в квадрате космические  яхты  двигались
весьма и весьма медленно.
     Ранние стадии  состязания  протекали  медленно.  Хольдструп  считывал
показания видеонавигационной системы и в определенное время,  как  правило
каждые три часа на данном этапе, вносил поправки в курс корабля.
     Хотя и яхты начали медленно, на финишной линии они развивали огромную
скорость, подобно грузовым звездолетам в конце их путешествий.  В  отличие
от ракет, которые сжигали топливо и набирали скорость сразу после  старта,
а затем гасили ее перед выполнением маневра, солнечные  корабли  постоянно
приобретали ускорение, десять миллиметров в секунду за секунду. В  течение
часов и дней корабли набирали значительную  скорость  и  поддерживали  ее,
пока  не  приходило  время  обогнуть  какой-нибудь  массивный  предмет   и
воспользоваться давлением солнечного света для торможения.
     Именно по этой причине грузовые  звездолеты  избирали  столь  сложный
извилистый полетный курс, будучи связанными инерцией, с одной  стороны,  и
постоянным давлением пятьсот грамм на квадратный километр, с другой.
     Несмотря на все это, Брайан отдавал себе отчет, что он  и  его  столь
напичканные современным оборудованием яхты уходят в прошлое.  Из  снобизма
"Мицубиси" может себе позволить организовать ежегодно регату  до  Марса  и
обратно, однако  ее  отдел  по  производству  тяжелых  моторов  напряженно
работал над конструкциями ракет, которые оставят подобных ему не у дел.
     Он знал, что придет день, и ракеты большого радиуса  действия  придут
на место  солнечных  кораблей,  чья  технология  апробировалась  на  таких
гонках, и будут выполнять автоматические полеты к Урану и Сатурну. Это так
же непреложно, как и тот факт, что двести лет назад паровые суда свели  на
нет господство парусного флота на морях и океанах.  Однако  до  того,  как
ракеты приобретут большую практическую значимость, нежели полеты к Луне  и
точке Лагранжа, конструкторам придется  найти  способ  преодолеть  жесткие
ограничения к топливной массе.
     Всякая масса  топлива,  используемого  в  ракете,  сжигалась  ли  она
химическим путем или приводила ракету в движения методом расщепления,  все
еще  оставалась  достаточно  значительной,  чтобы  придать   нужную   силу
ускорению, поскольку топливо являлось свободным грузом, который поступал в
двигатели с момента старта,  сгорал  и  выходил  наружу,  сообщая  тягу  и
уменьшая общий объем грузов. Чем тяжелее частицы, тем меньше их мог  брать
с собой корабль, и наоборот.  Однако  проблема  состояла  в  том,  топливо
по-прежнему приходилось грузить.
     Из  всех  ракетных  конструкций  исключением   являлись   корабли   с
двигателем, использующим энергию слияния, однако они эффективно  работали,
лишь когда космолет пикировал  в  солнечный  ветер.  Когда  такой  корабль
двигался против ветра, КПД двигательной установки заметно падал.
     Однажды   конструкторы    ракетных    двигателей    найдут