Роджер ЖЕЛЯЗНЫ
                            Фред СЕЙБЕРХЭГЕН

                                  ВИТКИ



                                    1

     Клик-клик. Клик-клик. Два градуса право руля. Клик. Клик.
     Бежит сладкий сон... Все, его нет. Что же...
     - Ты странный человек, Дональд Белпатри, - звучали слова. - И  многое
пережил.
     Я не поворачивал головы. Я притворялся спящим, пытаясь разобраться  в
своих чувствах. Только что мир куда-то ускользнул... Или дело во мне? Нет,
все на месте: вот палуба моего плавучего дома "Хэш-Клэш",  плетущегося  со
скоростью, наверное, мили в час по заросшему мангровыми деревьями  каналу,
что змеятся вдоль Лонг-Ки где-то между Майами и Ки-Уэст. Тепло,  прохлада,
свет, тень.
     Канал  местами  так  сужается,  что  двум  плавающим  домам  уже   не
разойтись, - а значит, здесь было достаточно тенисто,  что  делало  летнюю
жару сносной.  Более  того,  даже  приятной.  На  остальное  мне  плевать.
Однако... Я так и не повернул головы к Коре, лишь хмыкнул.  Я  должен  был
сделать по крайней мере хоть это, потому что по ее тону понял - она знает,
что я не сплю.
     Но такого ответа для нее оказалось  недостаточно.  Кора  молча  ждала
продолжения.
     - Трюизм, - наконец произнес я. - Назови трех людей,  которые  ничего
не пережили. Назови хоть одного.
     - Хорошо образован, - ровно произнесла  Кора,  будто  наговаривала  в
диктофон. - Довольно умен. Возраст... сколько? Двадцать семь?
     - Около того.
     - Сложение крупное. Тело еще не деформировано чрезмерным потреблением
блюд итальянской кухни.  -  За  две  недели,  прошедшие  с  момента  нашей
встречи, мы привыкли подшучивать над общей склонностью к мучным  изделиям.
Сейчас это позволяло ей  вести  допрос  с  долей  иронии.  -  Материально,
очевидно, обеспечен. Цель в жизни...
     Кора замолчала, выжидая.
     - Приятное времяпрепровождение, - подсказал я, все еще не поворачивая
головы.
     С закрытыми глазами легко представить  себе,  как  урчание  двигателя
сливается с рокотом проходящих через микрокомпьютер  битов  информации.  Я
все еще не доверял по-настоящему этой проклятой штуковине - иначе позволил
бы  дремоте  перейти  в  глубокий  спокойный  сон.  И  избежал  бы   тогда
неприятного вопроса... Однако Кора подбиралась к нему уже несколько дней.
     - ...каковое возведено в ранг искусства, - продолжала  она.  -  Глаза
голубые. Волосы темные, вьющиеся. Черты лица строгие,  предвзятый  человек
мог бы даже сказать - красивые. Нет видимых...
     Да, они практически невидимы. При нормальных обстоятельствах.  Именно
поэтому ее голос затих. Шрамы были хорошо  укрыты  теми  самыми  "темными,
вьющимися". Кора обнаружила их неделю назад, когда моя голова лежала у нее
на коленях; естественно, заинтересовалась.
     Я знал, что если прямо попросить ее отвязаться, она  так  и  сделает.
Но, разумеется, после этого я больше ее никогда не увижу. А, похоже,  Кору
тянуло ко мне сильнее, чем требовалось условиями "летнего романа", и я...
     Я повернул голову  и  посмотрел  на  Кору.  Сейчас  ее  изящное  тело
вытянулось на расстеленном на палубе пляжном полотенце. Она  сняла  лифчик
купальника, но держала его под рукой - на непредвиденный случай. На случай
серьезной ссоры со мной, к примеру.
     В сущности, Кора - осмотрительная молодая женщина, каковой и надлежит
быть школьной учительнице. Высокая, футов шесть ростом. Красивая. Лицо  не
голливудское, нет-нет. Темные волосы, остриженные короче, чем  диктовалось
нынешней модой, потому что, по ее словам, за такими легче ухаживать,  а  у
нее в жизни есть вещи поважнее прически...
     - Нет видимых причин для  существования?  -  наконец  предположил  я.
Беззаботным тоном, конечно.
     Кора чуть повернулась, чтобы посмотреть мне в глаза.
     - Расскажи о своем детстве, - сказала она. - Судя по  твоему  говору,
оно прошло где-то на Среднем Западе.
     Тема эта для меня не опасная на первый взгляд. Опасная? Неужели  я  в
самом деле так подумал? Да. На мгновение мне показалось, что меня схватили
пинцетом и тщательно рассматривают. Кое-где болело. Может, шрамы. Я всегда
считал себя человеком, который не очень-то раскрывает душу, и...
     И тут я явственно увидел себя извивающимся в тисках пинцета.
     Что-то здесь было не так. Словно существовали  определенные  вопросы,
которые  не  следовало  задавать.  Впервые  за  многие  годы  я  попытался
разобраться в себе и  осознал,  что  в  ткань  моей  жизни  вплетена  нить
необъяснимого. Но это я все, что я осознал, - ни пути подобраться, ни  тем
более вытянуть эту нить.
     Видение с пинцетом исчезло так же быстро, как и появилось.
     - Верхний Мичиган, - ответил я. - Маленький городок. Уверен, что ты о
нем никогда не слышала. Представь себе, называется Багдад.  Неподалеку  от
Национального парка Гайаваты. Миллион озер и без числа комаров... Типичная
провинция.
     Кора улыбнулась - первый раз за долгое время.
     - Завидую. Надо  полагать,  твой  отец  был  владельцем  какой-нибудь
лесопилки?
     Я покачал головой.
     - Нет. Всего лишь работал там.
     Мне не хотелось говорить о моих  родителях.  И,  между  прочим,  даже
думать о них. Хорошие люди, вот и все. Жизнь в Багдаде была  идиллической,
ребенком я коротал дни подобно Гекльберри Финну. Но все это  оставалось  в
далеком прошлом, и я не испытывал никакого желания возвращаться к нему.
     Из-за поворота навстречу  нам  выплыл  еще  один  плавучий  дом.  Мой
компьютер отвернул "Хэш-Клэш" немного вправо, уступая проход.
     - Я думала, ты живешь на какое-то наследство.
     И тут у меня заболела голова  -  возможно,  из-за  солнца.  Я  сел  и
помассировал шею.
     - Мы не взяли удочек, да? Черт побери, а ведь собирался! Забыл...
     - Ну, хорошо, Дон, прости. Это не мое дело.
     Встречная посудина выключила двигатель  и  скользила  по  инерции.  В
иллюминатор высунулись два парня. Полуобнаженные загорающие девушки  вовсе
не являлись здесь редкостью, но, очевидно, не такие  красивые,  как  Кора.
Один из парней отпустил какую-то шуточку, но я сделал вид,  что  пропустил
ее мимо ушей, я лишь загородил надевающую лифчик Кору.
     - Нет! Ну, Кора... Черт побери, ты не так меня поняла!
     - Я не обижаюсь.
     - Но ты удаляешься от меня, я чувствую.
     - Удаляюсь? Или меня отталкивают?
     - Я...
     Ухмыляющиеся юнцы проплыли мимо и запустили двигатель под моим  почти
беспомощным взглядом.
     Сев спиной к Коре и свесив ноги с  палубы,  я  заколотил  пятками  по
стекловолокну корпуса.
     - Дон, меня действительно не касается, откуда у тебя деньги.  Я  знаю
только, по твоим словам, что тебе  на  счет  ежемесячно  поступает  восемь
тысяч долларов...
     - Когда это я тебе сказал?
     - Ночью, несколько дней назад, практически во сне, - ответила она.  -
Похоже на правду - ты ведешь довольно обеспеченную жизнь.
     Мое лицо под тщательно культивируемым загаром покраснело.
     - Ты хочешь знать, откуда у меня деньги? - выкрикнул  я.  -  А  я  не
хочу!
     Как это  ей  удается  заставить  меня  почувствовать  себя  ребенком,
признающимся в тайном грехе?! Мне страшно захотелось ударить ее по лицу.
     - Что - "не хочу"? - помолчав, удивленно спросила Кора.
     В горле внезапно встал ком, голова буквально разламывалась.
     - Не хочу думать об этом! - наконец выдавил я, будто пробивая словами
стену. Затем я повернулся, и неожиданно моя рука, которую я едва не  занес
в ударе, теперь рванулась вперед и сжала запястье Коры. Я  не  мог  больше
вымолвить ни слова, но знал, что и отпустить ее руку тоже не могу.
     Внезапно вспыхнувшее в Коре раздражение тут же сменилось жалостью  ко
мне.
     - Дон... У тебя что-то не в порядке, да?
     - Да.
     Я почувствовал облегчение, сумев признаться. "Не в  порядке"?  Да,  к
тому времени я уже понял это. Хотя и не представлял себе,  что  именно  за
этим скрывается. Но определенно это так.  Настолько  я  уже  прозрел  -  с
помощью Коры.
     - Тебе придется отпустить мою руку, -  с  деланной  непринужденностью
сказала Кора. Ее торопливо застегнутый лифчик грозил упасть. -  Сюда  идет
еще одна лодка.
     Я поднял голову. Лодка только что показалась из-за поворота, метрах в
восьмидесяти впереди, и запястье Коры  выскользнуло  из  моих  разжавшихся
пальцев. И в этот момент передо мной предстало загорелое мужское лицо.
     - Никак Малыш Уилли Мэтьюс собственной  персоной,  -  удивился  я.  И
внезапно понял, что сейчас благополучно пережил какой-то внутренний кризис
- и сохранил Кору. Что бы там ни произошло, а  расставаться  с  ней  я  не
собирался.
     - Уилли?.. Почему ты о  нем  вспомнил?  -  спросила  Кора,  поправляя
лифчик.
     - Не знаю. Наверное, былые знаменитости  просто  иногда  всплывают  в
памяти.
     Вблизи лицо в лодке мало напоминало сгинувшего проповедника, каким  я
запомнил его по фотографиям и телевидению.  Собственно,  между  ними  было
всего лишь весьма расплывчатое сходство: когда ищешь  повода  хоть  как-то
отвлечься, то, как утопающий, хватаешься за любую соломинку.
     - Что тебя тревожит? Поделись, - сказала Кора. - Ведь от этого ничего
ужасного не случится.
     Возможно, я не поверил ее словам, но  поверить  хотел.  Не  осознавая
причин того, я чувствовал отчаяние.  Жаль,  если  мои  страдания  окажутся
напрасны. "Еще одно усилие, - уговаривал я себя, - я все будет в  порядке.
Кора узнает ровно столько, сколько знаю я сам, и, едва не расставшись,  мы
станем ближе друг другу".
     - Хорошо, - сказал я, глядя на сверкающую воду. - Я понятия не  имею,
откуда приходят деньги.
     Я выждал, но Кора молчала.
     - Средства перечисляет компьютер без указания источника.  Около  года
назад я пошел в банк и спросил, насколько трудно их проследить. Оказалось,
по имеющимся данным - невозможно. После этого я внезапно заболел, свалился
на несколько дней. Так вот, пока я не задумываюсь об источнике поступления
денег, все будет хорошо. Просто чудесно.
     Последние слова продолжали звучать у меня в голове.  Я  повторял  их.
Словно зубрил наизусть.
     Подняв руку, я потер лоб, глаза. Головная боль не утихала.
     Кора вдруг взяла меня за плечи.
     - Успокойся, Дон. Я думала, ты, возможно, получаешь какое-то  пособие
- эти шрамы... Но ведь здесь нечего стыдиться.
     Тут я понял, что веду себя, будто и в  самом  деле  чего-то  стыжусь.
Однако чего? Хотя теперь я уже боялся думать об этом. Почему  -  тоже  уже
понял. Действительно, было что-то... странное  в  моем  образе  жизни.  Но
самое странное - мое отношение к этому. И сколько это уже тянется?
     -  Зачем  предполагать  дурное?..  -  тихо  произнесла  Кора.  Затем,
помолчав, добавила: - Хотя ты говорил, что семья у тебя не из богатых?
     Кора  одержала   победу,   и   мы   оба   это   почувствовали,   хотя
сформулировать, какую именно, не могли. Я только начал прозревать. Я знал,
что уже не смогу вновь стать тем человеком, которым был совсем недавно.  Я
содрогнулся, а потом взял Кору за руку. Мы смотрели на  воду,  и  головная
боль утихла.
     Настал момент кристальной ясности, и вдруг я как наяву увидел сосны и
ели вместо окружавших нас мангровых зарослей,  уловил  запах  и  шум  леса
вместо свежести океана...
     Впервые за долгое время - за многие годы - я захотел вернуться домой.
     - Кора...
     - Да?
     - Поедешь со мной знакомиться с родителями?
     О благословенная тяга к общепринятому...



                                    2

     Билет? Билет?.. Билет.
     Что-то кликнуло. Беззвучно. Что-то как-то где-то. Клик-клик-клик.
     Передо  мной  огромный  сияющий  котел  с  алфавитной  кашей.  Подход
спереди.  Я  нырнул  туда,  где  движется  рука,  собравшая  нити  власти.
Естественно.  От  одного  к  другому,  потянешь  за  ниточку,   и   клубок
размотается. Расширяясь и пульсируя...
     На причале, где мы оставили днем "Хэш-Клэш", имелись все удобства,  в
том числе устройства для подключения  бортовых  компьютеров  к  телефонной
сети. Многие деловые люди и на отдыхе предпочитали иметь  под  рукой  этот
вид услуги.
     Внезапно мое дурное самочувствие как рукой сняло, остался лишь  налет
почти приятной усталости и легкого оцепенения, который в случае надобности
я мог бы стряхнуть. Для  полной  безмятежности  не  хватало  лишь  хорошей
порции жаркого. Но сперва дела.
     - Отчего  бы  не  заказать  сейчас  билеты?  -  предложил  я,  ощущая
нетерпение.
     Кора улыбнулась и кивнула:
     - Давай. Я не передумала.
     В заказывании билетов нет ничего особенно сложного или экзотического.
По  сути  дела,  надо  лишь  соединить  мое   информационно-обрабатывающее
устройство с  аналогичными  устройствами  авиалиний  и  банка  и  передать
указания, сколько людей куда и каким классом летят. Однако...
     Это произошло после того, как с  делом  было  покончено.  Можно  было
протянуть руку и выключить компьютер. Но вместо этого я продолжал смотреть
на экран дисплея, чувствуя приятное удовлетворение, что билет...
     Билет?
     Очевидно, я замечтался, подумав о  билете,  о  том,  что  следует  за
подобным решением, а  затем  о  точной,  слаженной  работе  самой  машины,
которая все это делала возможным, и наконец...
     Я вроде бы слышал, как Кора меня окликнула  -  самым  обычным  тоном,
едва ли требующем ответа. Потом я увидел сон наяву.
     Мне казалось, будто я с  головокружительной  скоростью  несусь  вдоль
темных и ярких  линий.  Словно  безумный  аттракцион  -  вверх,  вниз,  по
какой-то знакомой местности, на территории мозга или духа, где я уже бывал
в предыдущем воплощении, а может, вчера  в  момент  забывчивости.  Там,  в
конце пути, держали в заточении  часть  моей  жизни.  Ее  окружали  стены,
преграждающие мне дорогу,  и  беззвучно  завыли  вокруг  сирены,  когда  я
попытался найти проход...
     - Дон! Что с тобой?
     С порога на меня смотрела Кора.
     - Замечтался о доме, - сказал я, стряхивая оцепенение.
     - На секунду мне показалось, что ты уснул или...
     - ...отключился? Ничего подобного. Я знаю, что тебя надо периодически
кормить.
     Она улыбнулась. Я выключил терминал.
     Возвращение домой согревало душу.
     Клик-клик.
     В Детройте мы пересели на самолет до Эсканобы, что на северном берегу
Мичигана. И чем ближе становилось мое  пасторальное  детство,  тем  больше
наплывало воспоминаний. Я постоянно указывал Коре то на одну, то на другую
достопримечательность, занимательные истории сами слетали с языка.
     Багажа у нас не было - только сумки через плечо. Сойдя с самолета, мы
взяли напрокат машину и по автостраде 41 проехали вдоль берега к северу, в
выезду из города. Через несколько миль  мы  свернули  на  шоссе  Джи-38  к
Корнеллу. Темно-зеленый косматый горизонт казался удивительно  близким,  и
мое воображение, опережая события, устремилось вперед.
     - Все же, думаю, надо было предварительно позвонить, -  не  в  первый
раз сказала Кора. - За пять лет многое могло измениться.
     Пять лет?.. Неужели так долго я не был дома?  Как-то  я  выпалил  эту
цифру не задумываясь. Так сколько же лет прошло? Ни в прошлом - 1994-м, ни
в позапрошлом году я, точно, Флориду не покидал.  В  1992-м...  Я  не  мог
припомнить, что делал в этом году.
     - Знаешь, я немного побаиваюсь знакомства с твоими.
     Дорожный указатель обещал Багдад через 15 миль  после  Корнелла.  Как
мне и подсказывала память.
     Я повернулся к Коре.
     - Тебе нечего бояться, все будет хорошо.
     Да и как иначе? Чем ближе мы  подъезжали  к  Багдаду,  тем  меньше  я
беспокоился о будущем. Главное, что мы вместе.
     Крошечный Корнелл, очевидно, за несколько лет сильно  изменился  -  я
ничего не мог узнать. Но шоссе, старая железнодорожная ветка, водонапорная
башня - все было до боли знакомо.
     - А вот это что-то новое, - сказал я после долгого молчания.
     Бензоколонка на краю Багдада оказалась маленьким и ветхим  строением,
а не крупной станцией от "Ангро Энерджи", которую я так отчетливо  помнил.
У въезда в поселок стоял новый знак "Багдад. Нас.-442".
     Я притормозил до требуемых 30 миль в час  и  поехал  по  единственной
дороге, которую в черте поселка с известной натяжкой можно было бы назвать
улицей.   Неасфальтированные    дорожки,    поросшие    кое-где    травой,
развалюхи-сараи и кособокие домики с облупившимися фасадами...
     Эта улица не имела ничего общего с той, которую я  помнил.  Возможно,
та находилась на другой стороне поселка.
     Конца улицы мы достигли  неожиданно  быстро.  Промелькнуло  последнее
здание, и начались поля.
     Нет, не может быть. В детстве меня окружало  некое  подобие  если  не
столичной жизни, то уж, во всяком случае, в которой существовали города, -
не эта Богом  забытая  дыра.  Я  помнил...  что-то  большее.  Где  красная
кирпичная школа с черными  пожарными  лестницами,  где  белая  церковь  со
шпилем, где театр? Где, наконец, дом моих родителей?
     Я вел  машину,  растерянно  глядя  по  сторонам,  и  Кора,  наверное,
догадалась: что-то здесь не так.
     Я затормозил, прижавшись к правой обочине,  развернулся  -  движения,
собственно, не было никакого, даже сейчас, в  разгар  лета  -  и  медленно
поехал назад, в ту часть поселка, которую условно можно  было  бы  назвать
центром. Мимо проплыли старые фасады  четырех  магазинов,  совершенно  мне
незнакомых.
     "Кафе". Хорошая идея. Я припарковал машину - с таким же успехом можно
было оставить ее посреди улицы - и мы зашли в кафе.
     Кроме  нас,  посетителей  не  было.  Мы  сели  у  стойки  и  заказали
охлажденный чай. День выдался жаркий, и, наверное,  неудивительно,  что  я
вспотел.
     - Вы не знаете здесь в округе семью Белпатри?  -  спросил  я  усталую
официантку.
     - Кого?
     - Белпатри, или что-то похожее, не помню...
     -  Нет.  -  В  этой  женщине  -  владелице  или  совладелице  кафе  -
безошибочно угадывался старожил.  -  Вроде  в  Перронвиле  есть  Беллы,  -
добавила она.
     Расплатившись, мы сели в машину и медленно поехали по шоссе к югу.  Я
внимательно всматривался в  боковые  улочки  -  и  ничего.  Все  выглядело
совершенно иначе.
     На краю поселка я свернул на заправку и залил  бензин.  Электрической
подзарядкой здесь и не пахло - так далеко на  север  от  Солнечного  Пояса
электромобили, как видно, не дошли. А на новой станции "Ангро", которую  я
вроде бы помнил, - действительно помнил! - подзарядочные устройства были.
     Заправщику пришлось  выдержать  ту  же  серию  вопросов  о  семействе
Белпатри.
     Увы, эту фамилию он слышал впервые.
     Не успел я завести двигатель, как Кора спросила:
     - Ты помнишь улицу, на которой стоял твой дом?
     - Конечно. Беда лишь в том, что это ложная память.
     Я был потрясен своим открытием. Но не до  такой  степени,  как  можно
было ожидать. Где-то глубоко внутри я все время знал, что и  запечатленный
в памяти дом, и мое детство - все ложь. Мне важно  было  приехать  сюда  и
убедиться в этом. И главное, чтобы при этом рядом была Кора.
     - Конечно, я помню улицу и дом.  Но  они  не  в  этом  городе.  Улицы
другие, дома другие и люди... А все, что я вижу  вокруг,  -  не  помню.  Я
никогда в жизни не был в Багдаде.
     Наступило молчание.
     - Может быть, их два? - произнесла Кора.
     - Два города с одним названием? Оба  в  Мичигане,  оба  в  нескольких
милях к северо-востоку от Эсканобы по одной дороге? Причем дорогу я помню,
все сходится. Все - до края поселка. Потом... словно в меня вживили что-то
чужеродное.
     - А твои родителя, Дон? Если их здесь нет...
     Они по-прежнему  стояли  у  меня  перед  глазами,  но  не  живые,  не
настоящие, а будто сошедшие с киноэкрана или  со  страниц  книги.  Мама  и
папа. Милейшие люди.
     Я больше не хотел думать о родителях.
     - Ты нормально себя чувствуешь?
     - Нет, но... - Я понял, что в  каком-то  отношен