плащ из синих
перьев принадлежал Сриту, главе демонов Катапутхи. Я украл его
из его пещеры, когда его адские собаки спали, споенные мною
же. Ту меняющую форму драгоценность я взяла из Купола Жара,
забравшись туда с помощью присасывающихся дисков на запястьях,
коленях и пальцах ног, в то время как Матери внизу...

-- Довольно! -- сказал Сэм. -- Я знаю все эти сказки, Хальба,
потому что ты постоянно их рассказываешь. Прошло очень много
времени с тех пор, как ты предпринимала рискованное воровство,
и я полагаю, что слава далекого прошлого нуждается в частичном
повторении. Иначе даже старшие Боги забудут, кем ты была
когда-то. Я вижу, что пришел не туда, и постараюсь найти
какое-нибудь другое место.

Он встал, как бы собираясь уйти. Хальба шевельнулась.

-- Подожди.

-- Да? -- Сэм остановился.

-- Ты мог бы, по крайней мере, рассказать мне о краже, которую
ты замышляешь. Может, я дам совет...

-- А на что мне даже самый лучший совет, Монарх Воров? Мне
нужны не слова, а действия.

-- Тогда, может быть... Расскажи!

-- Ладно, -- сказал Сэм, -- хотя я сомневаюсь, что тебя
заинтересует столь трудная задача...

-- Брось ребяческую психологию и расскажи, что ты хочешь
украсть.

-- В Музее Неба, крепко построенном и постоянно охраняемом...

-- И который всегда открыт. Дальше.

-- В этом здании, в витрине с компьютерной защитой...

-- Достаточно ловкий человек может вывести ее из строя.

-- В этой витрине на манекене висит серая кольчужная
униформа. Рядом много всякого оружия.

-- Чья?

-- Древняя одежда того, кто сражался в северных походах во
время войны против демонов.

-- Не твоя ли?

Сэм сдержал улыбку и продолжал:

-- Мало кто знает, что частью этой выставки является предмет,
который когда-то назывался Талисманом Связующего. Возможно, он
теперь утратил свои свойства, а возможно, и нет. Он служил для
фокусировки особого Атрибута Связующего, и Связующий думает,
что этот предмет снова ему понадобится.

-- Какой из себя предмет?

-- Большой широкий пояс из раковин, обвивающий талию костюма.
По цвету -- розовый и желтый. Он набит микро-миниатюрными
схемами, которые сегодня, вероятно, нельзя сдублировать.

-- Не бог весть какая великая кража. Я, пожалуй, подумаю о ней
даже и в этом теле...

-- Мне это нужно быстро, или совсем не нужно.

-- Как скоро?

-- За шесть дней.

-- А что ты мне заплатишь, когда я отдам его в твои руки?

-- Ничего не заплачу, потому что у меня ничего нет.

-- Да? Ты пришел на Небо без богатства?

-- Да.

-- Несчастный!

-- Если мне удастся сбежать, ты можешь назвать свою цену.

-- А если тебе не удастся, я ничего не получу.

-- Похоже, что так.

-- Я подумаю. Может, мне покажется интересным сделать такую
вещь, и чтобы ты был обязан мне за любезность.

-- Только прошу тебя, не раздумывай слишком долго.

-- Иди, сядь рядом со мной, Связующий Демонов, и расскажи о
днях своей славы -- когда ты с бессмертной богиней ездил по
миру и сеял хаос, как семена.

-- Это было давно, -- сказал Сэм.

-- А могут эти дни вернуться, если ты добьешься свободы?

-- Могут.

-- Приятно слышать. Да...

-- Ты сделаешь это?

-- Эвива, Сиддхарта! Освободитель!

-- Эвива?

-- И молния, и гром. Они могут прийти снова!

-- Это хорошо.

-- А теперь расскажи мне о днях своей славы. А я снова
расскажу о моей.

-- Идет.

-----

Продираясь через лес, Кришна в поясе из перьев преследовал
Госпожу Ратри, которая не согласилась лечь с ним после обеда.
День был чистым и благоухающим, но и вполовину не таким
благоухающим, как полуночно-синее сари, которое он держал в
левой руке. Она бежала далеко впереди, под деревьями, и он
следовал за ней, изредка теряя ее из виду, когда она
сворачивала на боковую тропу.

Она стояла на бугре, подняв обнаженные руки над головой и
соединив кончики пальцев. Глаза ее были полузакрыты, ее
единственная одежда -- длинный черный вуаль -- шевелилась на
белом сверкающем теле.

Тут он понял, что она приняла свой Аспект и, вероятно, готова
принять Атрибут.

Задыхаясь, он шагнул к бугру перед ней; она открыла глаза,
опустила руки и улыбнулась ему.

Когда он потянулся к ней, она крутнула вуаль ему в лицо, и он
услышал ее смех -- где-то в безмерной ночи, которой она
окутала его.

Ночь черная беззвездная, безлунная, без единого проблеска, без
искорки откуда бы то ни было. Ночное время, родственное
слепоте, упало на него.

Он захрипел, и сари было вырвано из его пальцев. Он стоял,
дрожа, и слышал вокруг себя ее смех.

-- Ты слишком много позволяешь себе, Лорд Кришна, -- сказала
она, -- и оскорбляешь святость Ночи. За это я накажу тебя,
оставив эту тьму на Небе на некоторое время.

-- Я не боюсь темноты, богиня, -- хихикнул он.

-- Тогда у тебя и в самом деле вместо мозгов половые железы.
Что ж, оставайся затерянным и слепым в чаще Канибурхи, чьих
жителей не нужно подгонять... А не бояться, я думаю, иногда
рискованно. До свидания, Темный. На свадьбе, наверное,
увидимся.

-- Подожди, дорогая Леди. Может, примешь мои извинения?

-- Да, потому что ты обязан извиниться.

-- Тогда сними эту ночь, которую ты наложила сюда.

-- В другой раз, Кришна, когда я буду готова.

-- А что я буду делать до тех пор?

-- Говорят, сэр, что ваша свирель может очаровать самого
страшного зверя. Если это правда, советую взять свирель и
начать самую нежную мелодию. А я пока подготовлюсь к тому,
чтобы снова впустить в Небо дневной свет.

-- Ты жестока, Госпожа!

-- Такова жизнь, Мастер Свирели. -- И она ушла.

Он начал играть, размышляя о мрачном.

-----

Они шли. Ехали с неба на полярных ветрах, через море и сушу,
над горящими снегами, под ними и сквозь них. Изменяющие форму
плыли по белым полям, и небесные странники падали вниз, как
листья; над пустынями звучали трубы, и колесницы снегов с
грохотом шли вперед; свет вылетал из их боков, подобно копьям;
плащи из огненного меха; белые перья мощного дыхания тянулись
над ними и за ними; они шли, солнцеглазые, в золотых ратных
рукавицах, лязгая и скользя, торопясь и кружась, шли, сияя
перевязями, масками-оборотнями, огненными шарфами, дьявольской
обувью, морозными ножными латами и крепкими шлемами; а на
другом конце мира, лежавшего за их спиной, были сборища в
Храмах с пением и приношением жертв; процессии и молитвы,
пожертвования и раздачи, великолепие и красочность. Ибо
страшная богиня должна была обвенчаться со Смертью, и все
надеялись, что происходящее смягчит их обоих. Праздничный дух
заразил также и Небо, и с собранием богов и полубогов, героев
и благородных, верховных жрецов, раджей-фаворитов и браминов
высокого ранга этот дух набрал силу и энергию и закружился,
как многоцветный вихрь, грохоча в головах живых от Первого до
последнего.

Итак, они вошли в Небесный Город, въезжая на подушках на спине
Птицы Гаруды, кружась в небесных гондолах, проезжая через
артерии гор, сверкая в мокрых снегах и ледяных тропах пустынь,
заставляя Шпиль в милю высотой звенеть от их пения и смеясь в
чарах короткой и неожиданной тьмы, что спустилась и снова
быстро рассеялась; и в дни и ночи их прихода поэт Адазаи
сказал, что они напоминают по крайней мере шесть различных
вещей /он всегда был щедр на сравнения/: миграцию ярких птиц
через молочный океан, не имеющий волн; процессию музыкальных
нот через мозг не очень хорошего композитора; школу
глубоководных рыб, чьи тела в завитках и канавках света,
который поднимается от какого-нибудь фосфорецирующего растения
в холодных колодцах морских глубин; Спираль Туманности,
внезапно обрушившуюся в центре; шторм, каждая капля которого
становится пером, певчей птицей или драгоценностью; и
/возможно, наиболее убедительное/ на храм, полный страшных,
обильно украшенных статуй, внезапно оживших и запевших,
внезапно бросившихся через весь мир с яркими знаменами,
играющими на ветру, потрясающих дворцы и сшибающих верхушки
башен, чтобы встретиться в центре всего, разжечь огромный
костер и танцевать вокруг него с всегда присутствующей
возможностью, что либо огонь, либо танец полностью выйдут
из-под контроля.

Они шли.

-----

Когда в Архивах зазвенел тайный тревожный сигнал, Тэк выхватил
Сверкающее Копье из гнезда в стене. В разное время дня тревога
должна была поднять разных часовых. Получив предупреждение о
возможном таком случае, Тэк порадовался, что сигнал не звонил
в другое время. Он поднялся на уровень Города, к Музею на
холме.

Но было уже поздно.

Витрина была открыта, служитель лежал без сознания. Никого
другого в Музее не было из-за предпраздничных действий в
Городе.

Здание Музея стояло так близко от Архива, что Тэк успел
заметить двоих, спускавшихся с другой стороны холма.

-- Стой! -- закричал он, размахивая Сверкающим Копьем, но
боясь пользоваться им.

Те повернулись к нему.

-- Ты включила тревогу! -- обвинил один другого, поспешно
застегивая на себе пояс. -- Уходи прочь, а я буду иметь дело с
этим!

Тэк увидел, что один из них -- женщина.

-- Я не включала тревогу! -- закричала она.

-- Уходи отсюда!

Мужчина повернулся к Тэку, а женщина продожала отступать вниз
по холму.

-- Положи его назад, -- задыхаясь, сказал Тэк. -- Раз уж ты
его взял -- верни. Может быть, мне удастся покрыть...

-- Нет, -- сказал Сэм. -- Слишком поздно. Теперь я равен
любому здесь, и это мой единственный шанс уехать. Я знаю тебя,
Тэк из Архива, и не хочу убивать тебя. Так что уходи -- и
быстро!

-- Яма через минуту будет здесь. И...

-- Я не боюсь Ямы. Нападай на меня или уходи немедленно!

-- Я не могу напасть на тебя.

-- Тогда -- до свидания! -- И, сказав это, Сэм поднялся в
воздух, как воздушный шар.

Пока он парил над землей, на склоне холма появился Лорд Яма с
оружием в руках. Это была тонкая сверкающая трубка с маленьким
прикладом и широким пусковым механизмом.

Он поднял оружие вверх и прицелился.

-- Твой последний шанс! -- крикнул он, но Сэм продолжал
подниматься.

Яма выстрелил; высоко наверху треснул купол.

-- Он принял свой Аспект и поднял Атрибут, -- сказал Тэк. --
Он связал энергию твоего оружия.

-- Почему ты не остановил его? -- спросил Яма.

-- Я не мог, Господин. Я был захвачен его Атрибутом.

-- Ладно, -- сказал Яма. -- Третий часовой перехватит его.

-----

Связав своей волей гравитацию, Сэм поднялся.

Пока он летел, в нем усиливалось ощущение преследующей его
тени. Она затаилась где-то на периметре поля его зрения, но
как он ни вертел головой, тень ускользала от его взгляда. Но
она все время была здесь, и увеличивалась.

Впереди преграда. Неподалеку ворота. Талисман мог открыть
запоры, мог согреть человека на холоду, мог перенести его в
любое место мира...

Послышался звук хлопающих крыльев.

-- Лети! -- прогремел голос в его голове. -- Увеличивай
скорость, Связующий! Лети быстрее! Быстрее!

Это было самое странное ощущение из всех, когда-либо
испытанных им: он чувствовал, что движется вперед и вперед, но
ничего не менялось -- ворота не приближались. При всем
ощущении страшной скорости он не двигался.

-- Быстрее, Связующий! Быстрее! -- кричал дикий бухающий
голос. -- Соревнуйся с ветром и молнией в скорсти движениия!

Сэм старался остановить испытываемое им чувство движения.

Затем его ударили ветры, могучие ветры, кружащиеся над Небом.
Он боролся с ними, но голос звучал совсем рядом, хотя он не
видел ничего, кроме тени.

-- Чувства -- это лошади и объекты дорог, по которым они
путешествуют, -- сказал голос. -- Если разум связан с мозгом,
который отвлечен в сторону, он теряет проницательность.

И Сэм узнал великие слова Хатхи Упанишад, гремевшие позади
него.

-- В этом случае, -- продолжал голос, -- чувства становятся
неуправляемыми, подобно плохим, одичавшим лошадям в руках
слабого возницы.

Небеса над Сэмом взорвались молниями, и тьма окутала его.

Он старался связать энергию напавшего на него, но не нашел
ничего, что можно было схватить.

-- Это нереально! -- выкрикнул он.

-- Что есть реальность, а что -- нет? -- спросил голос. --
Твои лошади убежали от тебя.

Секунда ужасающего мрака, словно он проходил через вакуум
чувств. Потом -- боль. Потом -- ничего.

-----

В деловых сношениях плохо быть самым старым из младших богов.

Он вошел в Зал Кармы, попросил аудиенции с представителем
Колеса, очутился в присутствии Лорда, который два дня тому
назад отказался проверять его.

-- Ну? -- спросил он.

-- Я извиняюсь за отсрочку, Господин Муруган. Наш персонал был
занят приготовлениями к свадьбе.

-- Значит они бражничали вместо того, чтобы готовить мне новое
тело?

-- Не говори так, Господин, словно это и в самом деле твое
тело. Это тело дается тебе взаймы Великим Колесом в
соответствии с твоими теперешними кармическими нуждами...

-- И оно не готово, потому что материал пропили?

-- Оно не готово, потому что Великое Колесо вращается в
манере...

-- Я хочу иметь тело самое позднее завтра вечером. Если оно не
готово, Великое Колесо может стать джаггернаутом для
управляющих им! Ты слышишь меня и понимаешь, Лорд Кармы?

-- Я слышу тебя, но твоя речь не подходит для этого места...

-- Пересадку рекомендовал Брама, и он хочет, чтобы я появился
на праздновании свадьбы в новом теле. Не сообшить ли ему, что
Великое Колесо неспособно выполнить его желания, потому что
поворачивается слишком медленно?

-- Нет, Господин. Тело будет готово вовремя.

-- Прекрасно.

Он повернулся и вышел.

Лорд Кармы сделал за его спиной древний мистический знак.

-----

-- Брама!

-- Да, богиня?

-- Насчет моего намека...

-- Да, будет сделано, как ты просила, мадам.

-- Я хотела бы по-другому...

-- По-другому?

-- Да, Господин. Я хотела бы человеческую жертву.

-- Нет...

-- Да.

-- Ты еще более сентиментальна, чем я думал.

-- Так будет это сделано, или нет?

-- Откровенно говоря, в свете недавних событий я предпочел бы
этот способ.

-- Значит решено?

-- Пусть будет по твоему желанию. Теперь в нем оказалось
больше силы, чем я думал. Не будь часовым Бог Иллюзии... я
не предпологал, что тот, кто был так долго спокоен, мог
оказаться таким... талантливым, как ты выразилась.

-- Ты отдашь мне это существо в мое полное распоряжение,
Создатель?

-- С удовольствием.

-- И добавишь на десерт Монарха Воров?

-- Да. Пусть будет так.

-- Спасибо, Могучий.

-- Не за что.

-- Есть за что. Спокойной ночи.

-- Спокойной ночи.

Говорят, что в этот день, в этот великий день Бог Вайю
остановил ветры Неба, и тишина сошла на Небесный Город и лес
Канибурхи. Ситрагупта, слуга Лорда Ямы, готовил мощный
погребальный костер на Брошенном Мире из ароматического
дерева, смолы, благовоний, ароматов и дорогих одежд; и на
этот костер он положил Талисман Связующего и громадный плащ из
синих перьев, принадлежавший Сриту, главе демонов Катапутны;
он также положил меняющую форму драгоценность Матерей из
Купола Жара и шафрановую мантию из пурпурной рощи Алондила,
которая, как говорили, принадлежала Татагатхе Будде. После
ночи Фестиваля Первых была полная утренняя тишина. В небе не
быо видно никакого движения. Говорили, что демоны невидимо
пролетали по верхней части воздушного пространства, но боялись
приближаться к собранным здесь предметам Власти. Говорили, что
было много знаков и знамений, означающих падение могущества.
Теологи и святые историки говорили, что тот, кого звали Сэм,
отрекся от своей ереси и отдал себя на милость Тримурти.
Говорили также, что богиня Парвати, которая была то ли его
женой, то ли матерью, то ли сестрой, а то и, может быть, всеми
ими, бежала с Неба, чтобы жить в скорби и печали среди ведьм
восточного континента, которых считала родственницами. На заре
великая Птица Гаруда, лошадь Вишну, клюв которой раздроблял
колесницы, шевельнулась в момент пробуждения в своей клетке и
издала единственный хриплый крик; он пронесся по Небу, дробя
стекла, эхом прокатываясь по стране, будя всех спящих. В
спокойном лете Неба начался день Любви и Смерти.

Улицы Неба были пусты. Боги до времени сидели по домам в
ожидании. Все порталы Неба охранялись.

Вор и тот, кого почитатели называли Махасаматман /считая его
богом/, были освобождены. В воздухе внезапно похолодало, и это
было предзнаменование.

Высоко-высоко над Небесным Городом, на платформе, венчающей
Шпиль высотой в милю, стоял Бог Иллюзии, Мара, Мастер Снов. На
нем был его многоцветный плащ. Мара поднял руки, и энергия
других богов вливалась через них, добавляясь к его энергии.

В его мозгу формировался сон. Затем Мара швырнул его, как
высокая волна бросает воду на берег.

Во все века, начиная от сотворения Богом Вишну Города и диких
мест, они существовали рядом, но реально не соприкасались,
смежные, однако отдаленные друг от друга великим расстоянием
мысли, а не просто природным пространством. Вишну, Хранитель,
сделал это не без причин. Сейчас он не полностью одобрял
подъем этого барьера, даже на ограниченное время. Он не хотел
видеть что бы то ни было из диких мест в Городе, который, по
его замыслу, увеличивал совершенное торжество форм над хаосом.

Тем не менее, властью Мастера Снов призрачным кошкам дано было
право временно появляться на всем Небе.

Они неустанно бродили по темным вневременным тропам джунглей,
которые были частью иллюзии. Там, в месте, что существовало
лишь наполовину, их глазам представали новые видения, а с ними
неутомимость и призывы к охоте.

Среди мореплавателей, разносящих слухи и легенды по всему миру
и вроде бы знающих все, шли разговоры, что призрачные кошки,
охотившиеся в этот день, вовсе не были настоящими кошками. В
разных местах мира, где боги проходили позднее,
рассказывалось, что кое-кто из Небесного Отряда переселился на
этот день в тела белых тигров Канибурхи, чтобы участвовать в
охоте по улицам Неба за вором-неудачником и за тем, кого
называли Буддой.

Говорят, что когда он продил по улицам Города, древняя
джек-птица трижды облетела вокруг него, села на его плечо и
спросила:

-- Не ты ли Майтрейа, Бог Света, которого мир ждет много лет,
и о чьем приходе я когда-то пророчествовал в своей поэме?

-- Нет, меня зовут Сэм, -- ответил он, -- и я готов уйти из
мира, а не возвращаться в него. Кто ты?

-- Я птица, которая когда-то была поэтом. Каждое утро я
взлетаю, когда рев Гаруды открывает день. Я летел по дорогам
Неба, выглядывая Господина Рудру, чтобы нагадить на него,
когда почувствовал власть дикого, идущего по стране. Я летал
далеко и видел многое, Бог Света.

-- Что же видел ты, птица, которая была поэтом?

-- Я видел незажженный погребальный костер на краю мира, и
туманы дрожали над ним. Я видел богов, опаздывающих,
торопящихся через снега, пробивающихся через верхние слои
воздуха, кружившихся над куполом. Я видел молящихся на ранга
и непатхиа, репетирующих Маску Крови для свадьбы Смерти и
Разрушения. Я видел Бога Вайю, поднявшего руки и остановившего
ветры, что кружились по Небу. Я видел многоцветного Мару,
стоящего на шпиле высокой башни, и чувствовал, что кладет
власть дикого -- потому что видел призрачных кошек,
потревоженных в лесу и спешащих сюда. Я видел слезы мужчин и
женщин. Я слышал смех богини. Я видел сверкающее копье,
поднятое против утра, и слышал клятву. И, наконец, я видел
Бога Света, о котором я писал давно-давно:

Всегда умирающий, но никогда не умерший;
Всегда конечный, но никогда не конченный;
Ненавидимый мраком,
Одетый в свет,
Он идет к краю мира,
Когда утро заканчивает ночь.
Эти строки были написаны
Морганом, свободным,
Который в день своей смерти
Увидит исполнение этого пророчества.

Птица взъерошила перья и замолкла.

-- Я рад, птица, что у тебя был случай увидеть так много
вещей, -- сказал Сэм, -- и что от придуманной тобой метафоры
ты получил некоторое удовлетворение. К сожалению, поэтическая
истина сильно отличается от того, что окружает в основном дело
жизни.

-- Эвива, Бог Света! -- сказала птица и взлетела в воздух. В
полете ее пронзила стр