ниши выскакивал
огонек и улатал. Некоторые, по приказу Тараки, поднялись и
исчезли за краем колодца, за мощной дверью, на другой стороне
которой были написаны слова богов.

Дойдя до дна колодца, Тарака сказал:

-- Давай освободим и тех, кто заперт в пещерах.

Они прошли через проходы в глубокие пещеры и освободили
запертых там демонов.

Затем, через какое-то время -- через какое, сам Сэм не мог
сказать -- все демоны были освобождены.

Ракша собрал их в пещере. Они стояли в великих фалангах
пламени, и их крики слились в одну звенящую ноту, которая
каталась и билась в голове Сэма, пока он не понял, к своему
изумлению, что они поют.

-- Да, -- сказал Тарака, -- они поют впервые за много веков.

Сэм слушал вибрацию в своем черепе, стараясь схватить что-то
значимое в свисте и вспышках, и ощутил это как аккомпанемент к
словам, более привычным его мозгу:

Мы -- легионы Адского Колодца,
Осужденные, изгнанные создания падшего огня.
Мы -- раса, погубленная человеком,
И мы прокляли человека. Забудем его имя!

Этот мир был нашим до прихода богов,
До появлення человеческой расы.
И когда люди и боги исчезнут,
Этот мир снова будет нашим.

Горы обрушатся, океаны высохнут,
Луны исчезнут с неба,
Мост Богов упадет,
И в один день умрет всякое дыхание.

Но мы, из Адского Колодца, возьмем верх,
Когда падут люди и боги.
Легионы осужденных не умрут.
Мы ждем, и мы поднимемся снова!

Сэма охватила дрожь, когда они пели снова и снова, рассказывая
о своей былой славе, увереные в своей способности пережить
любые обстоятельства, встретить любую силу космическим дзюдо
удара, рывка и долгого ожидания, следит за тем, чтобы все,
чего они не одобряют, повернуло свою силу против себя же и
пропало. В этот момент он почти готов был поверить, что вся их
песня -- правда, и что когда-нибудь только одни Ракшасы
заполнят мертвый мир.

Затем он переключился мыслями на другие дела и отогнал от себя
это настроение. Но на следующий день, и даже через несколько
лет оно иногда возвращалось, чтобы портить его усилия,
насмехаться над его радостью, заставлять его задумываться,
сознавать всою вину, чувствовать печаль и унижение.

-----

Через некоторое время один из улетевших демонов вернулся и
спустился в колодец. Он повис в воздухе и сообщил, что видел.
Пока он рассказывал, его пламя приняло форму креста тау.

-- Колесница такой формы, -- сказал он, -- пронеслась через
небо и упала в долину за Южным пиком.

-- Связующий, ты знаешь этот корабль? -- спросил Тарака.

-- Я слышал, это описание и раньше, -- сказал Сэм. -- Это
громовая колесница Бога Шивы. Опиши тех, кто в ней был, --
обратился он к демону.

-- Там было четверо, Господин.

-- Четверо?

-- Да. Там был тот, кого ты называл Агни, Бог Огня. Другой с
бычьими рогами на полированном шлеме; броня его похожа на
старинную бронзу, но это не бронза; она сделана как бы из
множества змей, и когда он двигается, она вроде бы ничего не
весит. В одной руке его сверкающий трезубец, но щита перед
собой он не несет.

-- Это Шива, -- сказал Сэм.

-- И с ним еще двое, в красном, и взгляд у них темный.
Один молчит, но время от времени бросает взгляд на женщину
рядом с ним, слева. Она прекрасна видом и волосами, и ее броня
красная, как у него. Глаза ее -- как море, а улыбающиеся губы
цвета человеческой крови. На шее ее ожерелье из черепов. При
ней лук, а за поясом короткий меч. В руках она держит странный
инструмент, вроде черного скипетра с серебрянным черепом на
конце; череп этот также и колесо.

-- Эти двое -- Яма и Кали, -- сказал Сэм. -- Теперь слушай
меня, Тарака, могущественнейший из Ракшасов, я скажу тебе, что
надвигается на нас. Силу Агни ты хорошо знаешь, о Красном я
тебе уже говорил.Та, что идет слева от Смерти, тоже выпивает
взглядом жизнь. Ее скипетр-колесо вопит, как трубы,
сигнализирующие окончание Йоги, и всякий, кто появится перед
его плачем, падает и теряет сознание. Она много страшнее
своего Господина, а он безжалостен и непобедим. Тот, что с
трезубцем -- сам Бог Разрушения. Это правда, что Яма -- Король
Смерти, а Агни -- Повелитель Пламени, но сила Шивы -- это сила
хаоса. Его сила отделяет один атом от другого, разрушает формы
всех вещей, на которых он направит ее. Против этих четверых
вся освобожденная мощь Адского Колодца не может выстоять, так
что давай немедлено покинем это место, потому что они
наверняка идут сюда.

-- Разве я не обещал тебе, Связующий, помогать тебе в битве с
богами?

-- Да, но я говорил тебе о неожиданном нападении. А теперь они
приняли свой Аспект и подняли свои Атрибуты. Даже не высаживая
громовую колесницу, они могут решить,что Шенна не будет больше
существовать, и тогда вместо этой горы на севере Ратнагарис
появится глубокий кратер. Мы должны улететь, а сражаться с
ними будем в другой раз.

-- Ты помнишь проклятие Будды? -- спросил Тарака. -- Помнишь,
как ты поучал меня насчет вины, Сиддхарта? Я помню и чувствую,
что должен дать тебе эту победу. Я кое-что должен тебе за твои
страдания,и я в уплату отдам этих богов в твои руки.

-- Нет! Это ты сделаешь в другой раз, если вообще хочешь
служить мне! А сейчас послужи мне тем, что унеси меня отсюда
подальше и побыстрее!

-- Ты боишься этой схватки, Господин Сиддхарта?

-- Да, боюсь! Потому что это безрассудно! Как там в вашей
песне: "Мы ждем, мы ждем, чтобы подняться снова"? Где же
терпение Ракшасов? Вы говорите, что будете ждать, пока океаны
высохнут и горы обвалятся, и луны исчезнут с неба -- а ты не
можешь подождать, пока я назову время и место битвы! Я знаю
этих богов куда лучше, чем ты, потому что когда-то сам
был одним из них. Не делай этого необдуманного шага сейчас.
Если хочешь послужить мне -- избавь меня от этой встречи!

-- Прекрасно. Я выслушал тебя, Сиддхарта. Твои слова тронули
меня, Сэм. Но я должен испытать их силу. Я вышлю против них
несколько Ракшей. А мы с тобой уйдем далеко вниз, к корням
мира. Там мы будем ожидать рапорта о победе. Если же Ракши
каким-то образом проиграют стычку, тогда я унесу тебя далеко
отсюда и верну тебе твое тело. Я хочу поносить его еще
несколько часов, чтобы вкусить твои страсти в этой битве.

Сэм наклонил голову.

-- Аминь, -- сказал он и с ощущением звона и бульканья понял,
что его подняли с пола и понесли по обширным пещерам, которых
никто из людей не видел.

-----

Пока они неслись из одной пещеры в другую под туннелями,
ущельями и стенами, через лабиринты, гроты и каменные
коридоры, Сэм пустил свой мозг по течению, назад по путям
памяти. Он думал о временах своего недавнего пастырства, когда
он пытался привить учение Гаутамы к стволу релегии, которая
правила миром. Он думал о странном человеке -- Сугате, руки
которого несли и смерть, и благословение. Через много лет их
имена всплывут вновь, и дела их, вероятно, смешаются. Он жил
достаточно долго и знал, как время перемешивает котлы легенд.
Теперь Сэм знал, что Сугата был настоящим Буддой. Учение,
которое Сэм, пусть притворно, предлагал, привлекло этого
истинно верующего человека, который каким-то образом добился
просветления, запал в мозг людей своей святостью, а затем
добровольно погиб в руках самой Смерти. Татагатха и Сугата
будут частью одной легенды, и Татагатха будет сиять в свете,
исходящем от его ученика. Только один Дхамма переживет века.
Затем мысли Сэма перекинулись на битву в Зале Кармы и к
машинам, все еще хранящимся в тайном месте. Он подумал о
бесчисленных переселениях души, которым он подвергался до сих
пор, о битвах, в которых он участвовал, о женщинах, которых
любил за прошедшие века; он думал о мире, каким он должен быть,
и каким был, и почему. И его охватила ярость против богов.Он
думал о тех днях, когда горсточка их сражалась с Ракшами,
Гандхарвами и Морским Народом, с демонами Катапутны и Матерями
Страшного Жара, с Дакшини и Претами, со Скандасами и
Пизакасами, и победила, вырвала мир из хаоса и построила
первый человеческий город. Он видел, как этот город прошел все
стадии, через которые может пройти город, пока не оказался
населенным теми, что сами могли превратиться в богов, приняв
на себя Аспект, усиливающий их тела, укрепляющий волю и
дотягивающий силу их желаний до Атрибутов, что падают, как
магическая сила, на тех, против кого повернуты. Он думал об
этом городе и об этих богах, и он знал их красоту и
справедливость, их уродство и несправедливость. Он думал о их
пышности и красках, контрастирующих с остальным миром, и
плакал от ярости, ибо знал, что никогда не почувствует ни
настоящей правоты, ни настоящей ошибочности в противостоянии
этому. Вот почему он ждал так долго и ничего не предпринимал.
А теперь, будет ли у него победа или поражение, удача или
провал, будет ли в результате всех его действий смерть или
продолжение мечты о городе -- все равно тяжесть вины останется
с ним.

Они ждали в темноте.

Они ждали долго и молча. Время тянулось, как старик,
взбирающийся на холм.

Они стояли на выступе, окружавшем черный водоем, и ждали.

-- Услышим ли мы?

-- Возможно. А может, нет.

-- Что мы будем делать?

-- Что ты имеешь в виду?

-- Если они вообще не придут? Долго ли мы будем ждать здесь?

-- Они придут с пением.

-- Надеюсь.

Но не было ни пения, ни движения. Вокруг них было безмолвие
времени, не имеющего предметов, которые можно изнашивать.

-- Сколько времени мы ждем?

-- Не знаю. Долго.

-- Чувствую, что дело плохо.

-- Может, ты и прав. Не подняться ли нам на несколько уровней
и проверить? Или мне сразу же отнести тебя на свободу?

-- Давай подождем еще.

-- Ладно.

И снова тишина.

-- Что это?

-- Что?

-- Звук.

-- Я ничего не слышу, а мы пользуемся одними ушами.

-- Не телесными ушами... Вот опять!

-- Я ничего не слышу, Тарака.

-- Звук продолжается. Похоже на визг, но он не прерывается.

-- Далеко?

-- Да, порядочно. Послушай моим способом.

-- Да! Я уверен, что это скипетр Кали. Значит, сражение
продолжается.

Агни взглянул на колесницу и поднял жезл.

Ничего не случилось.

Агни постоял, направив жезл, затем опустил его, потряс. Снова
поднял.

Но пламя опять не вышло.

Он закинул левую руку за шею и что-то поправил. Пока он это
делал, из жезла выскочил свет и прожег глубокую дыру в земле
рядом с ним.

Агни снова направил жезл.

Ничего.

Тогда он побежал к кораблю.

-- Электрическое управление? -- спросил Тарака.

-- Да.

Сэм нажал на рычаг, настроил шкалу. Вокруг поднялся рев. Он
нажал другую кнопку, и в задней части корабля послышался
треск. Он двинул циферблат, но тут к люку подошел Агни.

Вспышка огня и звон металла.

Сэм встал с сиденья и вышел из кабины в коридор.

Агни вошел и указал на жезл.

-- Не двигаться! Сэм! Демон! -- крикнул он, перекрывая рев
машин; его очки стали красными, и он улыбнулся. -- Демон, не
двигайся, иначе сгоришь вместе со своим хозяином!

Сэм кинулся на него. Агни упал, потому что не ожидал
нападения.

-- Короткое замыкание, а? -- сказал Сэм, хватая Агни за горло.
-- Или пятна на солнце? -- И он ударил Агни в висок.

Агни завалился на бок, и Сэм нанес ему последний удар ребром
ладони над ключицей.

Он отшвырнул ногой жезл в коридор, но, подойдя к люку, понял,
что уже поздно.

-- Уходи теперь, Тарака, -- сказал он. -- Здесь моя битва. Ты
больше ничего не сможешь сделать.

-- Я обещал тебе свою помощь.

-- Теперь ты не можешь помочь. Уходи, пока еще можешь.

-- Ну, раз ты хочешь... Но я хочу сказать тебе одну вещь...

-- Брось! В следующий раз, когда я буду по соседству...

-- Связующий, эта та вещь, которой я научился от тебя. Мне
очень жаль... Прости меня... я...

Страшное дерганье, ощущение скручивания тела и мозга, когда
смертельный взгляд Ямы упал на Сэма и проник глубже в его
сущность.

Кали тоже смотрела в его глаза, подняв свой воющий скипетр.
Это было как подъем одной тени и падение другой.

-- Прощай, Связующий, -- пронеслось в его мозгу.

Затем завизжал череп.

Сэм почувствовал, что падает.

-----

Вибрация.

В его голове и всюду вокруг него.

Он проснулся в вибрации. Он чувствовал, что боль окутала его,
как бинтом.

На запястьях и лодыжках цепи.

Он полусидел на полу маленького помещения. В дверях сидел и
курил Красный.

Яма кивнул ему, но ничего не сказал.

-- Почему я еще жив? -- спросил его Сэм.

-- Ты жив, чтобы принять назначенне, сделанное много лет тому
назад в Махартхе, -- сказал Яма. -- Брама очень желает снова
увидеть тебя.

-- Но я не очень желаю видеть Браму.

-- После стольких лет это заметно.

-- Я вижу, ты благополучно выбрался из песка.

Яма улыбнулся.

-- Ты опасный мужик, -- сказал он.

-- Знаю. Я практик.

-- Однако я попортил тебе дело.

-- К несчастью, да.

-- Возможно, тебе удастся возместить свои потери. Мы на
полпути к Небу.

-- Ты думаешь, у меня есть шанс?

-- Пожалуй. Времена меняются. Брама, может быть, станет на
этой неделе снисходительным богом.

-- Мой бывший лекарь говорил мне, что надо указывать крайние
случаи.

Яма пожал плечами.

-- А что с демоном? -- спросил Сэм. -- С тем, что был со мной?

-- Я коснулся его, -- сказал Яма. -- Крепко. Не знаю, покончил
я с ним или просто сбросил. Но ты насчет этого не беспокойся:
я обрызгал тебя демонским репеллентом. Если этот демон все еще
жив, то пройдет много времени, прежде чем он оправится от
нашего контакта. Если вообще оправится. Как это вышло в первый
раз? Я думаю, что ты иммунен против демонского захвата.

-- Я тоже так думал. А что за демонский репеллент?

-- Я нашел химическое вещество, безвредное для нас, но против
которого не может устоять ни одно энергетическое существо.

-- Полезная вещь. Вот бы пользоваться им в дни связываниия!

-- Да. Мы применили его в Адском Колодце.

-- Это было настоящее побоище, насколько я мог видеть.

-- Да, -- сказал Яма. -- А на что это похоже -- захват
демоном? Каково ощущение, когда чужая воля довлеет над тобой?

-- Очень странное, -- сказал Сэм, -- и пугающее, но
одновременно воспитывающее.

-- В каком смысле?

-- Первоначально это был их мир. Мы его у них отняли. И их же
возненавидели. Для них мы -- демоны.

-- На что похоже это ощущение?

-- Что твоя воля захвачена другой? Ты должен это знать.

Улыбка Ямы исчезла, но затем вернулась снова.

-- Ты хочешь, чтобы я ударил тебя, не так ли, Будда? Это дало
бы тебе чувство превосходства. К несчастью, я не садист и не
сделаю этого.

Сэм засмеялся.

-- Тебя задело, Смерть.

Некоторое время они сидели молча.

-- Не поделишься со мной сигаретой?

Яма зажег сигарету и протянул Сэму.

-- Как выглядит сейчас Первая База?

-- Ты вряд ли ее узнаешь, -- сказал Яма. -- Если бы в данный
момент все там умерли, она останется идеальной еще десять
тысяч лет. Цветы будут цвести, музыка -- играть, фонтаны будут
рябить по длине спектра. В садовых павильонах будет стоять
горячая еда. Сам по себе город бессмертен.

-- Подходящее жилище, я пологаю, для тех, кто называет себя
богом.

-- Называет? -- переспросил Яма. -- Ты ошибаешься, Сэм.
Божественность -- не только название; это условие
существования. Бог не потому бог, что он бессмертен -- ведь
даже последний работяга может получить непрерывность
существования. И это не обусловленность Аспекта. Нет. Любой
компетентный гипнотизер может играть с собственным обличьем. И
дело не в подъеме Атрибута. Тоже нет. Я могу сконструировать
машины более мощные и точные, чем любая способность, могущая
развиться у человека. Быть богом -- это качество бытия,
способность быть самим собой в такой мере, что его страсти
соответствуют силам вселенной, и те, кто смотрит на него,
понимают это, даже не слыша имени. Один древний поэт сказал,
что мир полон откликов и соответствий. Другой написал большую
поэму об аде, где каждому уготована та мука, которая
соответствует силам природы, управлявшими его жизнью. Быть
богом -- значит быть способным осознать в себе то, что важно,
а затем бить в одну точку, чтобы привести это важное в одну
линию со всем существующим. Затем, за пределами морали, логики
и эстетики, Бог есть ветер или огонь, море, горы, дождь,
солнце или звезды, полет стрелы, конец дня, любовные
объятья. Бог правит через свои преобладающие страсти. И те,
кто смотрит на богов, говорят, даже не зная их имен: "Он --
Огонь". "Она -- Танец". "Он -- Разрушение". "Она -- Любовь".
Итак, отвечаю на твое замечание: они не называют себя богами;
богами их называют все остальные, все, кто видит их.

-- Итак, они играют это на своих фашистских банджо?

-- Ты выбрал неудачное прилагательное.

-- Все остальные ты уже использовал.

-- Похоже, что наши мысли насчет этого никогда не сойдутся.

-- Если кто-то спрашивает тебя, зачем ты угнетаешь мир, а ты
отвечаешь кучей поэтического вздора -- тогда, конечно, нет.
Думаю, что тут мысли просто не могут сойтись.

-- Тогда давай выберем другую тему для разговора.

-- Однако, я видел тебя и сказал: "Он -- Смерть".

Яма не ответил.

-- Странная пребладающая страсть. Я слышал, что ты стал старым
до того, как был молодым.

-- Ты знаешь, что это правда.

-- Ты был замечательным механиком и мастером оружия. Твоя
юность сгорела во взрыве, и ты в тот же день стал стариком. Не
в этот ли день смерть стала твоей главной страстью? Или это
было раньше? Или позднее?

-- Неважно, -- сказал Яма.

-- Почему ты служишь богам? Потому что веришь в то, что сказал
мне, или потому, что ненавидишь большую часть человечества?

-- Я не солгал тебе.

-- Значит, Смерть -- идеалист. Забавно.

-- Вовсе нет.

-- А может быть, Господин Яма, что ни одна из этих догадок
неправильна? Что твоя главная страсть...

-- Ты уже упоминал ее имя, -- сказал Яма, -- в такой же речи,
и сравнивал ее с болезнью. Ты и тогда был неправ, и сейчас
заблуждаешься. Я не хочу слушать эту проповедь еще раз и,
поскольку я сейчас не в зыбучем песке, я и не буду слушать.

-- Ладно, -- сказал Сэм. -- Но скажи, главные страсти богов
когда-нибудь меняются?

Яма улыбнулся.

-- Богиня танца была богом войны. Похоже, что все может
меняться.

-- Когда я умру реальной смертью, -- сказал Сэм, -- тогда я,
наверное изменюсь. Но до того момента я буду ненавидеть Небо.
Ненавидеть до последнего вздоха. Если Брама сожжет меня, я
буду плевать в пламя. Если он меня задушит, я буду пытаться
кусать его руки. Если он перережет мне глотку, может быть, его
клинок заржавеет от моей крови. Это тоже -- главная страсть?

-- Ты -- хороший бог материи, -- сказал Яма.

-- Хороший бог!

-- Прежде чем что-то случится, -- сказал Яма, -- я получил
заверение, что тебе позволят присутствовать на свадьбе.

-- На свадьбе? Твоей и Кали? Скоро?

-- Когда меньшая луна будет полной. Поэтому, что бы там Брама
не решил, я, по крайней мере, могу поставить тебе выпивку,
прежде, чем что-то произойдет.

-- За это спасибо, бог смерти. Но я всегда считал, что свадеб
на Небе не бывает.

-- Эту традицию собираются ломать, -- ответил Яма. -- Нет
более проклятой традиции.

-- Тогда -- желаю счастья.

Яма кивнул, зевнул и снова закурил.

-- Кстати, -- сказал Сэм, -- какова последняя мода в небесных
казнях? Я спрашиваю в чисто информативных целях.

-- Казни в Небе не совершаются.

-----


Глава 5

Из Адского Колодца он пошел в Небо, чтобы объединиться с
богами. Небесный Город содержит многие тайны, в том числе и
кое-что из прошлого. Известно далеко не все, что случилось за
то время, пока он пребывал там. Однако известно, что он
ходатайствовал перед богами в интересах планеты, приобрел
симпатии одних и вражду других. Если бы он предпочел предать
человечество и принять предложения богов, то он, как некоторые
говорили, мог бы жить вечно, как Хозяин Города, и не встретил
бы смерть в когтях призрачных кошек Канибурхи. Правда,
клеветники говорили, что он принял эти предложения, но позднее
выдал сам себя, вернувшись в своих симпатиях к страдающему
человечеству до конца своих дней, которых осталось очень
мал