я. - Пан, он отведет его в конюшню.
     Гном тяжело вздохнул и отпустил.
     - Простите брата Алексия, - протянул брат Еримей, - он очень нервничает. Два месяца назад к нам приезжали адепты Совета Магов Словении.
     - Да? - удивилась я, перебивая его. - Ваня тоже адепт, только его сюда совсем не тянуло.
     Брат Еримей нахмурился и начал перечислять заунывным голосом, смакуя и загибая пальцы:
     - Они забрались в погреб, выхлебали годовые запасы пива, выпустили бесенка-малолетку и написали на заборе заговоренной краской срамное слово.
     - Наш Ваня не такой! - поспешила я уверить его, догадавшись, что села в лужу.
     В этот момент адепт Петушков подошел к цветущим розовым кустам. Нагнулся, чтобы понюхать, не удержал равновесие, едва не шлепнулся на газон и сломал-таки один бутон. Думая, что его никто не видит, он щелкнул пальцами, стебелек сросся, а цветок стал нежно синего цвета.
     Монах вытаращился на сие недоразумение. Я почувствовала, как краснею, а гном кинулся к Ивану, оттаскивая последнего от цветов.
     - А когда мы попытались замазать надпись, она все равно проявлялась. Кроме того, мы не смогли поймать бесенка, - закончил загробным голосом монах, закатывая глаза и перекрестясь.
     - Бесенка? - я попыталась изобразить на лице радужную улыбку. - Нет ничего проще, мы с Ваней уже всех чертей переловили в Словении.
     Брат Еримей бросил на меня настороженный взгляд:
     - Наш зело шустрый.
     - А мы сами не лыком шиты!
     Подоспевший гном горячо зашептал мне в ухо:
     - Аська, ты рехнулась! Вы с Ваняткой весь скит разгромите, пока отлавливать безобразника будете!
     - А ты что хочешь, чтобы нас отсюда выставили с позором, голодных и на ночь глядя?
     Пан покачал головой.
     - Вот и молчи!
     Брат Еримей что-то долго обдумывал, очевидно, подсчитывал предстоящие убытки.
     - Ладно, - изрек он. - Я доложу Старцу Питриму, что девица к нему приехала, а вы ночью этого черта выловите.
     Мы, нарушая все церковные каноны, ударили по рукам. Нас проводили в трапезную. Поставили тарелки с пшенной кашей и кувшин с морсом.
     - Эх, сейчас бы браги, - мечтательно протянул гном, кидая в мою сторону взгляды, полные обожания.
     Я сделала вид, что не замечаю его, и продолжала кормить Анука. Не хватало еще осрамиться в монастыре с двумя пьяными мужиками.
     Вскоре вновь появился брат Еримей:
     - Старец Питрим примет вас завтра утром, - хмуро отозвался он, - а пока вы можете отдохнуть.
     Вечером нам с Ваней выдали подсобный материал для отлова чертенка: старое поржавелое с одного бока кадило, ведро святой воды, большой железный крест и пяток церковных свечей.
     - Ась, ты представляешь, где его искать? - поинтересовался Ваня, деловито переливая воду во флягу.
     Я покачала головой:
     - Понятия не имею.
     - Так зачем ты согласилась на это мероприятие? - удивился он.
     - Не хотелось в лесу ночевать.
     Начать мы решили с погреба. Черти очень любят темные холодные места. Расставили и зажгли по углам свечи, если от них какой-то прок мы не знали, но лучше так, чем никак. Ближе к полуночи мы спрятались за бочки и стали ждать. Время текло медленно, как густой кисель. Я начала засыпать, положив голову на плечо адепта, зорко всматривающегося в темноту. В этот момент где-то в углу раздалось легкое шуршание, нежно голубые искорки пробежали по земляным стенам, и появился он. Бесенок был совсем малыш, лет сто отроду, худенькое мохнатое тельце, переливалось разными цветами, нос пяточком, маленькие копытца на тоненьких лапках, хвост с облезлой кисточкой больше походил на крысиный.
     - Вон он, - одними губами произнес Ваня.
     Между тем, чертенок перестал мерцать, став ровного серого цвета, и повел мохнатым рыльцем. Потом подошел к бочке, за которой мы прятались, и прислонил к ней кошачье ухо. Ваня жестом показал, чтобы я не подавала голоса, и бесшумно поднял кадило. Еще секунда он подскочил на месте, как на пружинах, и начал махать им в разные стороны, разнося запах ладана и повторяя:
     - Чур меня, чур меня.
     Бес округлил черные глазки и растворился в воздухе. Я подняла голову, немедленно получила кадилом между глаз, отлетела к стенке, свалила пару бочек, и села на полу, пытаясь вернуть ориентацию в пространстве. Адепт, не замечая отсутствия жертвы, начал гоняться за воображаемой целью по погребу, с кадилом в одной руке и тяжелым железным крестом в другой. На одном из таких поворотов он споткнулся об мои ноги, и с грохотом вписался в сваленные бочки.
     - Чтоб тебя!
     Я почувствовала приступ хохота.
     - Ваня, он исчез!
     - Да, - адепт посмотрел вокруг, - действительно.
     - Пойдем во двор. Я, кажется, знаю, кто заставляет срамную надпись проявляться.
     В темноте, стараясь не производить лишних звуков, мы добрались до забора. Надпись горела ярко-красным, ее содержимое заставило меня покраснеть. Над этим безобразием, свесив ножки, сидел чертенок. Я открыла флягу и со всего размаху окатила стену. То ли у святой воды срок годности закончился, то ли мы ведра перепутали, но мокрый бес только встряхнулся и, соскочив с забора, бросился наутек:
     - Держи его! - заорали мы с Ваней в два голоса.
     - Аська! Аська! Крест в него кидай! - визжал адепт.
     Я схватила тяжелый крест и метнула в темноту. Раздался звон разбитого стекла.
     - Дура! Да, в черта, а не в окно! - плюнул Ваня.
     Еще одно оружие против нечистой силы мы потеряли безвозвратно. Ваня скакал по двору за маленькой серой тенью, размахивая кадилом над головой, подпрыгивая на высоту в метр и круша все на своем пути. Я запыхалась догонять его и оббегать заботливо подставленные им преграды и встала отдышаться:
     - Вехрова, не стой пнем, хватай его! - завопил адепт.
     Он пробежал рядом со мной, задев плечом. Меня повело, стараясь не упасть в колодец с ледяной водой, я схватилась за веревку с висящим на ней ведром, навалившись на нее всем весом. Только видно, веревочка была уже старая и истлевшая, а потому немедленно порвалась, и я с диким визгом свалилась вниз. Полет занял немного, сгруппировавшись, вошла я в воду солдатиком, с тихим плеском и громким матом. От холода перехватило дыхание. Я вынырнула и заорала:
     - Ваня, идиот! Вытащи меня отсюда!
     - Ты где? - заголосил в ответ адепт.
     - Здесь, в колодце!
     - В каком колодце?
     - Ты видишь много колодцев во дворе? - захрипела я и схватилась за скользкие деревянные стенки, чтобы не уйти под воду.
     - А, ты в этом колодце!
     - Кретин! - буркнула я себе под нос.
     В круглом проеме появилась Ванина башка:
     - Как ты там оказалась?
     - Ты меня толкнул, остолоп! Доставай меня быстрее, пока я не окочурилась здесь!
     Я почувствовала, что от холода начинает сводить ноги. Ваня исчез и отсутствовал целую вечность. Я успела окончательно продрогнуть и попрощаться с жизнью. На поверхности меня держала только одна мысль, что умру я только на его бесстыжих глазах. В тот момент, когда я решила, что пора идти ко дну, сверху упала длинная леска с крючком:
     - Что это? - удивилась я.
     - Удочка, в сарае только она была! - донесся голос.
     - Ваня, я же не рыба! Как я по ней заберусь?
     - Ага, понял!
     Леска исчезла, через несколько мгновений появилась толстая веревка.
     - Аська, держись! - раздался голос Вани.
     Я из последних сил замершими руками схватилась за протянутый канат. Пыхтя, адепт начал поднимать меня на поверхность. Я выбралась на траву, зубы отбивали барабанную дробь, а тело трясло мелкой дрожью.
     - Ва-ва-ня, ты и-и-идиот-т-т! - с трудом простучала я.
     В этот момент, прямо рядом со мной мелькнула серая тень.
     - Паршивец! - заорал Петушков и, уже не обращая внимания на меня, продолжил погоню.
     Я скорчилась на траве, пытаясь согреться.
     Стоило мне подняться, послать в душе всех в болото и собраться в дом, как испуганный погоней чертенок прыгнул мне в руки, схватил лапками за шею, затрясся и тоненько завыл. От неожиданности я обняла его. Через мгновенье мчащийся на полном опоре Ванятка брызнул мне в лицо святой водицей, явно попахивающей тухлятиной, и треснул кадилом по макушке. Я осела и свалилась на спину, при этом крепко прижимая черта и матерясь, как сапожник.
     - За что? - прохрипела я, поднимая голову.
     - Чтобы бес не проник, - тяжело дыша, пояснил Ваня.
     - Петушков, ты форменный болван. Это ребенок, он погони испугался и носится, как угорелый! - едва не плакала я, растирая наливающуюся шишку.
     Мы заперли бесенка в заговоренную клетку и с чувством выполненного долга завалились спать. На следующее утро на моем лбу красовался огромный фиолетовый синяк. Я посмотрела в зеркало и едва не расплакалась:
     - Вань, смотри, как ты мне кадилом заехал!
     Гном приподнял голову от подушки.
     - Вы там вчера подрались что ли? Всю ночь, как бешеные, орали.
     Двор оказался в плачевном состоянии. Носились мы в кромешной тьме и дороги не разбирали. Помятые и поломанные розы горестно поникли, глаз радовала сломанная жердь колодца с оторванной веревкой, а завершало картину разбитое ночью окно, заткнутое клетчатой подушкой. Брат Еримей смотрел на это безобразие, хмуро сведя брови на переносице, и только чертенок, сиротливо сидящий в клетке, компенсировал разгром.
     - Старец ждет тебя девица! - отрапортовал он.
     Неужели я сейчас все узнаю? - думала я. По дороге к домику Питрима ноги стали ватными, а ладони вспотели.
     Я вошла в сени. Мой взгляд упал на маленький диванчик и огромный письменный стол.
     - Ну, чего стоишь, присаживайся! - услышала я недовольный голос.
     Прямо передо мной появился домовой. Меленький старичок с длинной седой бородой.
     - Секретарь я его, секретарь! - буркнул он.
     Я кивнула головой и присела. Надо же, Питрим пользуется услугами нечисти.
     - Ходють тут всякие, - продолжал бубнить домовой, - старику покоя не дають. Вот чего, спрашивается, вчерась всю ночь по двору носились и окна били?
     - Черта ловили, - пискнула я. Последний раз меня так отчитывали, когда из Училища выгоняли.
     - Черта ловили! Да, этого мальца и ребенок словит! А вы: кусты поломали, девку чуть не утопили!
     - Кстати, девка сидит перед вами! - попыталась напомнить я, пряча взгляд. - Вполне живая и здоровая!
     - Авдей, - раздалось из-за двери, - перестань уже! Зови Асю ко мне.
     Домовой хмуро кивнул на дверь. Я вскочила и с замирающим сердцем вошла в маленькую комнатку.
     Старец Питрим оказался сбитым мужчиной лет сорока, меньше всего походящим на старика. На меня хитро смотрели карие глаза, губы растянулись в кривой ухмылке. Я очень удивилась и не пыталась этого скрыть, на улице такого господина можно принять за какого-нибудь прощелыгу.
     - Все так думают! - усмехнулся он, отвечая моим мыслям. - Может, и стал бы бандитом, если бы в монастырь не подался.
     Я понимающе кивнула.
     - Значит, знать хочешь кто такая Бабочка?
     Я опять кивнула, пытаясь сделать серьезный вид.
     - Только каждому ответу свое время быть должно! - продолжал старец. - Когда придет время ведать, тогда и знание само придет.
     Я от всей души попыталась понять ход его мыслей, но он для меня оставался загадкой.
     - Только могу сказать тебе: берегись, Асенька, сложный выбор будет стоять перед тобой, - он внимательно посмотрел мне в глаза. - Хотя я знаю, что ты выберешь, и ты, наверное, будешь права.
     - О чем вы? - не выдержала я. - Я ничего не понимаю!
     - Еще не время, еще не время! Хочешь, скажу про мужа? - вдруг предложил он.
     - Ну, скажите, - расстроено пробормотала я.
     - Ты его уже встретила, суженного. Только много вас испытаний будет ждать. Будете вы вместе, но через долгое время!
     Я начала перебирать в уме знакомых мне мужчин. По сему получалось, что мужем мне наречен или Ваня, или гном. Пан отпадал сразу, значит адепт.
     - Петушков, что ли? - прошептала я, едва не плача.
     - Какой еще Петушков? - удивился Питрим.
     - Ваня.
     - А это тот, который вчера, как сумасшедший, с кадилом по двору за чертенком гонялся?
     Я кивнула.
     - Нет, такое горе тебя стороной обойдет!
     - Сергий? - сразу же предложила я.
     - Архимаг? Нет, с Сергием, вообще, отдельная история. Не торопи события, скоро все сама узнаешь. Ну, иди.
     - Куда? - не поняла я.
     - К своим друзьям иди!
     Я кивнула и вышла из комнатки. И ради этого я сюда так стремилась?
     Ваню я нашла в кузнице. Он был раздет по пояс, на тощую спину с выпирающими позвонками покрывала испарина.
     - Правильно, Вань, труд облагораживает! - похвалила его я.
     - Какой труд? - пропыхтел адепт. - Вчера пока носился за чертом, меч сломал, новый захотел, а мне кувалду в руки!
     Через несколько часов Иван принес кривую железяку меньше всего похожую на меч.
     - Вот, это все на что я был способен! - устало произнес он, присаживаясь рядом со мной на скамеечке.
     - Да, Вань, умелец из тебя никудышный, - согласилась я.
     - Зато вот! - он достал небольшую блестящую саблю.
     - Ваня, ты ее что украл? - ужаснулась я.
     - Почему украл? - обиделся адепт. - Кузнец за работу дал. А что тебе старец сказал?
     - Сказал, что мы поженимся с тобой! - я встала и направилась к гному, выводящему из конюшни лошадей.
     - Мы с тобой? Нет, только не это! Мы не можем с тобой пожениться!
     - А это тебе кара такая! - загробным голосом произнесла я.

Глава 6.

Новый друг.

     Мы выехали к землям, называемым Новье. После грязных пограничных и опасных городов Словении: Краснодола и, особенно, Петенки, эти места казались раем на земле. Территория была нейтральная и не принадлежала ни данийцам, ни словенцам, это была полоска земли, в основном специально засаженная лесом шириной миль сто не больше. Нам встречались маленькие деревеньки на вырубленных просеках с аккуратненькими белыми домиками, цветущими палисадниками, сочными заливными лугами, золотой рожью, поля с пшеницей, льном и даже картофелем. Все было аккуратно и добротно, во всем чувствовалась хозяйская рука. В этих местах снимали урожай по три раза в год, и торговали со всеми государствами Словении и Долины. Да и люди здесь резко отличались от словенцев, нас встречали с улыбками, везде подавали крынки с холодным молоком, Анука угощали, кто куском пирога, кто наливным ярко-красным яблоком, от одного взгляда на которое текли слюнки. За весь наш путь нам не попалось ни одного покосившегося дома или забора.
     - Интересно, - задумалась я, - а в Солнечной Долине так же здорово, как здесь?
     Мы сидели в тенечке около дороги разморенные полуденной жарой. Гном дремал, Ванятка смотрел в синее небо и жевал травинку, а малыш спал детским радостным сном.
     - Наверное, - протянул Ваня.
     Говорить вообще не хотелось, хотелось греться на солнце, отдыхать от дороги и пережитых приключений, потому что в этом месте невозможно было думать о проблемах, но не моей неспокойной голове.
     Из моих мыслей не выходили события последних дней. Все было как-то странно и запутано и совершенно не понятно. На свои ощущения я не полагалась, потому что внутренний голос либо обманывал с завидным постоянством, либо молчал как рыба, да и своей логике я доверяла мало, в моих мыслях было совершенное иррациональное зерно, которое приводило к самому дурацкому ответу даже на явные вопросы.
     Поэтому я взяла палочку и начала рисовать на земле кружочки, обозначающие участников сего действия и события, надеясь, что это мне поможет в мыслительном процессе.
     Вот это Анук, я нарисовала в центре кружочек. Вот это я, я нахожу его в самом неожиданном месте в городе, раздетого, босоногого, я нарисовала еще один кружок по правую сторону и провела стрелочку. Совершенно случайно, или нет, но именно я натыкаюсь на мальчика и несу его в Совет. Как ребенок мог оказаться в Стольном граде? Это означает, что в его похищении участвовали не только данийцы, но и люди, причем люди достаточно высокопоставленные, иначе как бы мальчик попал на территорию Московии? Теперь Виль, я нарисовала кружок рядом со своим. Вампир оказывается замешенным в заговоре, по дороге он в надежде, что нас сожрут, заводит в деревню упырей, и когда мы благополучно избегаем гибели, спешно покидает нас и связывается с данийцем, назовем его Х. Это вообще загадка, кто такой этот Х (я нарисовала кружечек слева от Анука и провела к нему стрелочку), но точно можно сказать, что он либо приближенный к Аврилю Фатиа, либо высокопоставленный чиновник в Фатии, или что у них там есть. Почему? А потому что обыкновенный среднестатистический даниец, как я понимаю, не сможет пробраться во дворец, или что у них там. Он пытается похитить мальчика и прячет его в доме у своей полюбовницы Прасковьи, я нарисовала еще кружочек и провела стрелочку к данийцу, но Прасковья при нашей с ней непродолжительной, но очень насыщенной встречи узнает меня, значит ей меня описывали и очень подробно. Даниец же видел меня только в темноте, и вряд ли смог рассмотреть очень четко лицо, значит, ей описывал меня человек, общающийся со мной некоторое время. Это что получается: ее любовник кто-то из моих знакомых? Кто это, и как это все, вообще, может быть? Ничего не понимаю! Я посмотрела на рисунок, он стал похож на какую-то мазню или схему сражений.
     - Ты, Аська, что у Пана его секретную карту перерисовываешь? - пошутил Иван.
     - Да, огрызнулась я, видишь вон и кружочки есть и стрелочки!
     В это время гном открыл глаза и, кряхтя, поднялся:
     - Ась, ты бы чего поесть собрала, пообедаем и поедем. Нам осталось день - два пути, хочется побыстрее добраться.
     - Ладно. А ты куда?
     - Природа позвала. Кусты вон какие густые, пойду облагорожу.
     Пан поковылял по направлению к кустам. Я постелила белую тряпицу, которая была моей рубашкой, но с недавних пор, из-за не отстиравшихся бурых пятен, стала скатертью, и начала раскладывать припасы. Крынку с квасом, половину каравая, колбасу, кусок сыра, вяленое мясо, вареные яйца и пяток огромных румяных яблок.
     И тут из кустов донеслись голоса.
     - Приветствую тебя, о, странник, одинокий,
     Нужду свою справляющий в кустах,
     Подвинься, дай присяду к тебе рядом.
     - Чего? - раздался гневный крик гнома. - Вали отсюда, я их сам облюбовал!
     - Постой же, ты скажи мне честно и понятно,
     Ну, разве же тебе не скучно одному?
     Как весело, как здорово, приятно,
     В компании справлять свою нужду!
     - Да что ты ко мне привязался, стихоплет чертов? Откуда ты взялся-то вообще, да что ты на меня так смотришь?
     Через мгновение из кустиков показался Пан, он поспешно застегивал ремень на штанах и был зело зол.
     - Нет, ну вы видели это? Даже в туалет спокойно не дают сходить, уж выбрал самые темные кусты, а там этот гад сидит и ждет.
     - Кто?
     - Да, чучело это страшное. Маньяк недобитый, блин!
     В этот момент из кустов вышел мужчина довольно странного вида. Длинные седые волосы были перевязаны красной лентой, вместо брюк на нем была странная тога, не тога, а синяя простыня до колен, перемотанная на поясе и перекинутая на плечо. Я едва сдержала смешок - вот это индивид, таких надо в Стольноградский музей исчезающих видов поместить! Тут он приметил нас с Ануком и Ваняткой, и опять едва ли не запел.
     - О, дева юная, прекраснее тебя
     Не видел никого на белом свете!
     Ты держишь на руках свое дитя,
     А я пою тебе о лете.
     От неожиданности я открыла рот, и на всякий случай действительно взяла Анука на руки. Так, ну мало ли что может быть.
     - Я вижу: собираетесь обедать,
     И собираешь, дева, ты к столу, - тут он замолчал, надул щеки и покраснел.
     - Совсем не складно, - заявил гном, он только проснулся, не смог спокойно сходить на природу, а потому очень злился.
     - Это все из-за тебя, рассадник заразы, - ответил поэт, - ты, гном, меня с рифмы сбил, это теперь надолго! А вы кушать будете, да?
     Я молча кивнула, глядя, как странный господин подходит к нашему импровизированному столу и водит носом, как жалом.
     - Да, вы прис