Паше удалось достать ее из чаши.
    - Маринка Улыбышева! - прочитал он.
    - Где?  Не  верю!  -  взвыл  Федор, выхватывая у Колбасина бумажку. Он был
абсолютно  уверен,  что  как  раз  Маринка-то Паше не достанется. Но на жребии
черным по белому было написано: "М.Улыбышева".
    - В  очередной  раз  убеждаюсь, что дуракам везет, а если эти дураки еще и
толстые, то им везет вдвойне, - проворчал Федор.
    Паша  отвернулся  к  окну,  чтобы  скрыть свое счастье. Он был уверен, что
достал  Маринку  потому,  что очень этого хотел, а когда чего-то очень хочешь,
желание, как известно, материализовывается.
    Дон-Жуан достал свой жребий, прочитал его и мрачно присвистнул.
    - Кто у тебя? - спросил Егор.
    - Гавкины и Влобышев! Сладкая парочка! Одни собак могут спустить, а второй
если двинет, то без скорой помощи уже не встанешь, - ответил Дон-Жуан.
    Егор тоже вытащил двойной жребий: Поддувайлова и Хихикина, а Кате, которая
тянула последней, достался старик из квартиры No 13.
    - Все  запомнили свои объекты? - спросил Егор. - А теперь посмотрите сюда.
Этот  прибор  я  разработал  сегодня  ночью  специально  для проверки жильцов.
Работает он безотказно, сложность только в том, что датчик срабатывает лишь на
очень  близком  расстоянии,  поэтому его нужно приложить к телу испытуемого. А
теперь скажите мне, что вы видите?
    Гений поднял лежащую на стуле газету и, взяв находившийся под ней предмет,
показал его остальным. Колбасин тихо ойкнул, а Федор расхохотался.
    - Ни фига себе! До такого мог додуматься только мой братец! - сказал он.
    - А  что тут такого? - пожал плечами Егор. - Главное для нас - не вызывать
подозрений.  Если мы будем ходить ко квартирам в скафандрах и с энергейзерами,
Аттила сразу всполошится. Поэтому нужна маскировка.
    В  руках  у  Егора  была  надувная  кувалда, такая, которую можно купить в
цирке.  Вдоль ее ручки проходил едва заметный провод, который вел к небольшому
прибору.
    - И что нужно делать этой кувалдой? Трескать проверяемых по лбу? - спросил
Федор.
    - Лучше  не  по  лбу,  а по макушке, - вполне серьезно ответил его брат. -
Макушка  -  один  из  главных  источников  психоэнергии.  С внутренней стороны
кувалды  закреплен  сканирующий  датчик, который по проводу передает сигнал на
основной  блок.  Сам  блок  можно  спрятать  в  карман или повесить на ремень.
Запомните,  если  стрелка  останется  на  месте,  значит,  с обследуемым вс„ в
порядке.  Если  немного  отклонится,  тоже  ничего страшного - значит, человек
слека  с присвистом. Если же стрелку зашкалит, будьте осторожны - значит перед
вами вселившийся Аттила.
    - И если мы найдем Аттилу, тогда что делать? - спросила Катя.
    - Я  всю  продумал. Площадкой выше будет прятаться Федор с энергейзером, с
ловушкой и в скафандре. Вам достаточно будет крикнуть, и он придет на помощь.
    - Вс„  это просто замечательно, - недовольно сказал Дон-Жуан. - Мне только
одно  не ясно: почему для того, чтобы замаскировать датчик, тебе потребовалось
выбирать именно кувалду?
    - Да так, как-то ничего другого в голову не пришло. Я решил, что это будет
смешно, и ни у кого не вызовет подозрений, - объяснил Гений.
    - Да  уж,  могу  себе  представить,  как это будет смешно. Просто животики
надорвешь,  -  проворчал Дон-Жуан, представив, как с кувалдой в руках он будет
звонить в дверь Гавкиным и Влобышеву.
    - Ладно,  приступим!  Федор,  надевай скафандр! Я покажу, как пользоваться
прибором, - сказал Егор.
    Подождав,  пока  брат  облачится в скафандр, возьмет ловушку и энергейзер,
Гений  пристегнул  к  поясу  датчик  биоактивности,  взял кувалду и отправился
звонить  в  квартиру  No  1,  из-за  дверей  которой  доносились  звуки трубы.
Поддувайлов играл обычно очень громко, а, когда играешь громко, звонок в дверь
услышать  невозможно,  поэтому Егору пришлось прослушать несколько призведений
прежде, чем трубач сделал паузу, услышал звонок и открыл.
    - Здравствуйте, Глеб Глебыч! - громко поздоровался с ним Гений.
    - Привет,  -  кисло  ответил  Поддувайлов.  -  Чего  тебе?  Хотя дай я сам
догадаюсь.  Кому-то  из  этих  варваров, напрочь лишенных чувства прекрасного,
надоела  хорошая музыка и тебя прислали попросить меня заглохнуть? Но пусть не
надеятся - искусство бессмертно!
    - Нет,  Глеб Глебыч, не угадали! Вы играете чем громче, тем замечательнее!
-  польстил  ему  Егор.  -  Я  вот по какому вопросу. Мы с ребятами поспорили,
сколько...  э-э...  симфоний  у  Бетховена. Вот и решили у вас спросить, как у
специалиста.
    Поддувайлов наморщил лоб.
    - Я  сейчас точно не помню, но во всяком случае пять симфоний у него точно
имеется, - сказал он.
    - Большое  спасибо! Я так и думал, - Егор повернулся, чтобы уйти, но вдруг
воскликнул: - Ой, у вас на голове муха сидит!
    Он  размахнулся  кувалдой  и  огрел  Поддувайлова  по  макушке. Тот сперва
отшатнулся,  а  потом  посмотрел на Егора как на круглого идиота, которому уже
ничего не поможет.
    - Ну как, прибил? - спросил трубач с бесконечным терпением.
    - Нет, улетела, - отвечал Гений.
    Поддувайлов покрутил пальцем у виска и захлопнул дверь.
    Егор  перевел  дыхание  и  посмотрел  на датчик, стрелка которого осталась
абсолютно  неподвижной. С площадки, олицетворяя собой немой вопрос, высунулись
головы Федора и Дон-Жуана.
    - С  Поддувайловым вс„ хоккей. Аттилой здесь и не пахнет, - сказал Егор. -
Следующий на очереди жилец квартиры No 2 - Влобышев. Кто вытащил Влобышева?
    - Я! - уныло сказал Дон-Жуан, забирая у него кувалду.
    Он  представил здоровенного мрачного штангиста, и настороение у него резко
пошло  вниз,  как  вдруг  спасительная  мысль  осенила его. Крикнув: "Я сейчас
вернусь!", Дон-Жуан быстро побежал вверх по лестнице.
    - Ты куда? Струсил, что ли? - крикнул ему вслед Федор.
    Но Дон-Жуан уже не слышал его. Добежав до дверей квартиры No 4, как всегда
незапертных,  он  толкнул  их  и  вошел  в  коридор. Из комнаты остряка Кузьмы
Хихикина   доносилось   монотонное   бормотание.   Дон-Жуану   это  показалось
подозрительным.  Он  подкрался  к  дверям  и  заглянул в щель. На диване сидел
Кузьма  Хихикин.  Сжимая  ладонями виски, он раскачивался взад-вперед и что-то
беспрестанно бормотал. Дон-Жуан вслушался и разобрал слова:
    - ...  Лежат  два  червяка  на дороге и спорят. "Тебя первого раздавят!" -
"Нет, тебя!" - "Тебя!" - "Нет, тебя". - "Тебя-я-я-я!" - "Ну вот, я же говорил,
что тебя-я-я-я!"
    "Так  вот  в  чем  дело!  Он  разучивает  анекдоты из сборника!" - осенило
Дон-Жуана,  и  он  едва не расхохотался. Вот значит откуда Хихикин черпал свои
остроты!
    Решив,  что  стоять в коридоре дольше не имеет смысла, Дон-Жуан постучал и
заглянул в комнату. Хихикин поспешно захлопнул книжку и сунул ее под подушку.
    - Чего тебе? - спросил он. - Не видишь, человек к лекциям готовится?
    Впрочем  уже  через  секунду  Хихикин  заметил  в руках у Штукина-младшего
кувалду и заинтересованно спросил:
    - А эта фигня откуда? Из цирка?
    - Нет,  не  из  цирка.  Это  дуромер,  последнее  чудо  техники,  - сказал
Дон-Жуан.
    - Какой еще дуромер? - подозрительно спросил Хихикин.
    - Измеритель  мозговой  активности.  Стопроцентно определяет, кто умный, а
кто дурак... - и Дон-Жуан постучал себя пальцем по лбу.
    - Врешь!  Нет  такого  прибора!  -  не  очень  уверенно сказал Хихикин. Он
отобрал у Дон-Жуана кувалду и, заметив провод, снял у мальчика с пояса датчик.
    - Ишь  ты,  действительно  дуромер! А я думал, ты меня прикалываешь! И как
эта штука работает? - спросил Кузьма.
    - Запросто!  Стукни  меня  кувалдой  по макушке. Видишь, стрелка на месте?
Значит,  со  мной  все  в  норме. Я нормальный, так сказать, среднестатический
человек.  Ничего  особенного. Вот если стрелка переместится - значит, личность
незаурядная, талант или гений.
    - Гм... - произнес Хихикин, изучая стрелку. - Гм... Ну-ка попробуем...
    И он опасливо дотронулся кувалдой до своего лба.
    - У! - обрадовался Хихикин. - Стрелка дергается! Я гений!
    Дон-Жуан  напрягся. "Неужели Хихикин?" - подумал он, бросая быстрый взгляд
на  датчик.  Но  стрелка  сместилась  только  на  одно деление. Это всего лишь
означало,  что  Хихикин  слегка  с  присвистом.  Впрочем,  об  этом можно было
догадаться и раньше.
    - Классная  штука!  Надо еще кого-нибудь проверить! - завопил Кузьма. - Ты
мне одолжишь на время свой дуромер?
    - Само  собой! - кивнул Дон-Жуан, которого такой расклад вполне устраивал.
Он  и  отправился  к  Хихикину  именно потому, что был уверен: тот обязательно
клюнет.
    Спускаясь  по  лестнице  рядом  с Хихикиным, Дон-Жуан бросил торжествующий
взгляд  на  стоящих  на площадке ребят. Гений одобряюще показал большой палец.
Федор,  чтобы  не  демонстрировать  любопытному Кузьме свой скафандр, прятался
пока у почтовых ящиков.
    Первым  Кузьма  помчался  к  своему  приятелю  Влобышеву.  После  звонка в
квартире словно завозился медведь, и к двери направились тяжелые шаги.
    Кузьма,  похрюкивая  от  предвкушения, подождал, пока Влобышев, красный от
жары,  с поросшим густой шерстью огромным брюхом, откроет дверь и огрел его по
лбу надувной кувалдой.
    - Ты чего, Кузьма, заболел? - прорычал штангист, сгребая его своей ручищей
за шиворот и отрывая от пола.
    - Проверка  интеллекта!  -  заявил  Хихикин, болтаясь в воздухе. - Смотри,
стрелка даже не шелохнулась.
    - И чего это значит? - подозрительно спросил Влобышев.
    Кузьма замялся.
    - Ну это того... мм-м... э-э...
    - Это  значит, что вы хороший штангист. Вас ничего не отвлекает от спорта,
- пришел к нему на помощь Дон-Жуан.
    - Я  и  так знаю, что я хороший штангист, - проворчал Влобышев и, разжимая
свою огромную ручищу, спросил: - Кузьма, пиво будешь?
    - Буду! - воспрял Хихикин.
    - Вот  и отлично. Тогда иди и покупай. Потом мне принесешь, я тоже буду, -
гоготнул штангист.
    - В  другой  раз  куплю,  -  сразу завял Кузьма. - Сейчас я хочу остальных
проверить.
    - Валяй,  проверяй!  И  не забудь про пиво! - кивнул Влобышев, скрываясь в
квартире.
    - С  этим  вроде  все  выяснили.  Теперь к кому пойдем? - спросил Хихикин,
поворачиваясь к Дон-Жуану.
    - К Чихун! - ответил тот.
    Кузьма  поморщился.  Связываться  с  Анной  Яковлевной ему не хотелось, но
искушение уличить ее в том, что она дебилка, тоже было велико.
    - Ладно, пошли к Чихун! - согласился он.
    Добравшись до квартиры No 3, Хихикин решительно позвонил в дверь.
    - Кто  там? - немедленно откликнулась Анна Яковлевна, давно уже дежурившая
у глазка.
    - Это я, Кузьма! - пробасил Хихикин.
    - А рядом с тобой кто?
    - Сережка, археолога внук!
    - Я   и   сама   вижу,   что  Сережка.  Я  слава  богу  не  слепая!  Курсы
девушек-снайперов  в  войну  закончила.  А  в  руках  у тебя что? - продолжала
допытываться Чихун.
    - Гы... - засмущался Кузьма. - Кувалда!
    - А зачем?
    - Э-э... Да так просто.
    - Знаю,  я  твое  "да  так  просто". Я открою, а ты меня кувалдой по башке
шарах! Что я, не угадала, что ли? - пискляво ответила Чихун, приоткрывая дверь
на цепочку.
    - Ну, почти угадали! - уныло признал Хихикин. - Но не в том смысле, как вы
думаете!
    - Ага, сам признался! Караул, люди добрые! - заголосила старушка.
    - Тише, людей не пугайте! Это не кувалда, а дуромер! - объяснил Хихикин. -
Мы хотим измерить вашу дурь!
    Сообразив, что сказал что-то не то, остряк закрыл себе рот ладонью.
    - Дурь мою измерить хочешь? - взвилась Чихун. - Да только я не такая дура,
чтобы  вам открывать. Ишь ты, какой нашелся: кувалдой меня ударить хочет! Да я
сейчас в милицию позвоню! Скажу им, что вы на меня с топором покушались!
    - Все вы врете! Не с топором, а с кувалдой! - возразил Хихикин.
    - Ага, сам признался! Вы слышали, люди добрые? Он сам признался, что хотел
меня убить! Караул! - повысила голос Анна Яковлевна.
    Поняв,  что напрасно связались со старухой, Хихикин с Дон-Жуаном поспешили
ретироваться, но ее возмущенный голос долго еще летел им вслед.
    - С Чихун накрылось. Ну и ладно, чего ее проверять? И так видно, что дура,
- кисло сказал Хихикин.
    - Ну  что,  пойдем теперь к Гавкиным? - предложил Дон-Жуан, помнивший, кто
ему выпал по жребию.
    - Чего-то  мне  неохота к Гавкиным! - отказался Кузьма. - Я с ними однажды
уже дошутился. Поймал кошку, к их двери принес и ящиком накрыл. А сам позвонил
и  за  изгибом  лестницы спрятался. Ну думаю, потеха будет. Гавкины выглянули:
смотрят  ящик.  Гавкин  хотел  открыть,  а  жена как завизжит: "Не трогай, это
бомба!  Давай  саперов  вызывать!"  Тут  их  бультерьерчики выбегают и сразу к
коробке.  Кошка выскочила и деру. Я думал, собаки за ней погонятся, а они меня
учуяли  и  ко  мне!  Я перепугался - шутка ли: четыре бультерьера - вскочил на
подоконник  и  стою, а они внизу слюной кипят, ко мне прыгают. Короче, с этого
дня  у  меня  на  собак  аллергия.  Стоит  мне собаку увидеть, вс„ равно какой
породы,  хоть  болонку, - у меня вся кожа красными пупырышками покрывается. Со
мной из-за этого даже девушки знакомится перестали. Собак-то на улицах много.
    - А к кому мы тогда пойдем? - разочарованно спросил Дон-Жуан.
    - Пошли к Кисточчи! Вот, кстати, его дверь, - сказал Хихикин и позвонил.
    У  открывшего  художника-авангардиста в руках была кисть, а из его комнаты
доносились звуки тяжелого рока.
    - Привет! - сказал он, ничуть не удивившись. - Проходите в комнату. Только
не смущайтесь - у меня натурщица.
    Забыв  про кувалду, Хихикин шмыгнул в комнату и почти сразу оттуда донесся
его  разочарованный  вздох.  Натурщица  оказалась  молоденькой,  очень  робкой
девушкой, еще до появления Хихикина накинувшей на себя одеяло. Увидев девушку,
Хихикин выпятил грудь, надул щеки и напустил на себя вид утомленного женщинами
красавца.
    - Приятно с вами познакомиться. Кузьма, - представился он.
    - Нина, - тихо пропищала девушка.
    - У  вас очень интересная профессия. Наверное, с детства к ней стремились?
-  продолжал  умничать  Хихикин,  прохаживаясь  по  комнате и задевая макушкой
люстру.
    - Я  не  профессиональная  натурщица,  меня  попросили,  - снова пропищала
девушка.
    - Вот  как.  Это  похвально.  А,  позвольте спросить, для какой картины вы
сейчас позировали?
    - "Купающаяся  нимфа".  Такой,  брат, сюжет, такой сюжет! Одни краски чего
стоят! - ответил за девушку Кисточчи.
    - Ну-ка  посмотрим на краски! - снова заинтересовавшись, Хихикин подскочил
к мольберту. Почти сразу лицо его разочарованно вытянулось, и он спросил:
    - А нимфа-то где? Здесь одно какое-то болото.
    - А   нимфа  нырнула!  Ха-ха!  Правда,  смешно?  Человек  подходит,  чтобы
взглянуть  на купающуюся нимфу, а ее нету... она нырнула! - Кисточчи и девушка
засмеялись.
    - Дурацкая шутка. Идиотская. Над самым святым, - мрачно сказал Хихикин.
    - Не  нравится - не смейся, - обиделся художник. - Зачем ты вообще пришел,
если тебе мои картины не нравятся?
    - На  дуромере  тебя  проверить.  Хотя  я  и  так  уже вижу, что результат
удручающий,  -  сказал  Хихикин  и с удовольствием огрел художника кувалдой по
макушке.
    Стрелка шевельнулась, однако меньше, чем у Хихикина.
    - Эх  ты, дурачок! А теперь смотри, как у меня! - хвастливо заявил Хихикин
и  на  глазах девушки два или три раза хлопнул себя кувалдой по лбу. - Видите,
как  стрелка  прыгает?  Это  значит,  я  гений. Во всех отношениях незаурядная
личность.
    Взгляды  девушки и художника выразили сомнение. Гордо попрощавшись и сунув
Кисточчи для пожатия два пальца, Хихикин направился к двери.
    - Ассистент, за мной! - крикнул он.
    Дон-Жуан  вначале  не  понял,  кого он имеет виду, но потом сообразил, что
его. "Ну и дела! Понизили больше некуда!" - уныло подумал он и, пожав плечами,
поплелся за Хихикиным.
    У  дверей  Кисточчи  их  ждал  Паша  Колбасин.  Неизвестно  когда он успел
переодеться и теперь на нем была белая майка с надписью: "Я вас люблю!"
    - К Маринке еще не ходили? - озабоченно спросил Паша.
    - Нет еще, - сказал Дон-Жуан.
    - Уф, а я боялся, что опоздал. К Маринке я вместо тебя пойду.
    - Иди, - согласился Дон-Жуан, и Паша помчался за Хихикиным.
    Перед   маринкиными  дверями  оба  -  и  остряк,  и  его  юный  спутник  -
замешкались,  приводя  себя  в  порядок.  Хихикин разгладит ладонью свои вечно
спутанные  вихры, а Паша попытался изо всех сил выпрямиться, чтобы не казаться
слишком маленьким рядом с этим великаном.
    Хихикин  глубоко вздохнул, растянул рот в напряженной улыбке и позвонил, а
Паша  вдруг  подумал,  что  на самом деле остряк-самоучка не так уж и уверен в
себе. Более того, внимания женского пола ему явно не достает.
    - Кто там? - донеслось из-за двери.
    - Это я... кгхм... Кузьма... кгхм... - откашлялся Хихикин.
    - Привет,  Кузьма!..  Ого,  просто  боб и соломинка! - засмеялась Маринка,
открывая  дверь.  Действительно,  толстый  невысокий  Паша был похож на боб, а
длинный тощий Хихикин на соломинку.
    Впустив  их,  Маринка вернулась к зеркалу. Она собиралась куда-то и теперь
накладывала  макияж.  Ее  длинные  завитые  волосы падали на плечи светлорусым
водопадом.  Да  и не только волосы, вся Маринка была так прекрасна, что у Паши
перехватило дыхание. У Хихикина, видимо, тоже.
    На  трюмо  рядом  с  зеркалом  стоял  огромный  букет  роз - штук наверное
двадцать  пять  или  двадцать  семь.  Паша вспомнил свои куцые гвоздики, и ему
стало грустно. "Наверное, это тот идиот на "Паджеро", - подумал он.
    - Ты...  того...  сегодня  вечером что-нибудь делаешь? - наконец отважился
произнести Хихикин.
    Маринка улыбнулась.
    - Делаю, но не с тобой. У меня свидание, - сказала она.
    - Да,  э-э...  Ну  я  просто  так  спросил,  - огорчился Хихикин. - Хочешь
анекдот?
    - Хочу, если он не про червяков на дороге, - сказала Маринка.
    - Откуда ты знаешь, что я именно его хочу рассказать? - поразился Хихикин.
    - Оставь всякую надежду, Хихикин. Тебе при всем желании меня не удивить, -
Маринка взяла духи и коснулась стеклянной палочкой ямок под ушами и волос.
    - А вот и нет, удивлю! - с отчаянием в голосе сказал Хихикин. - Видишь эту
штуку? Думаешь, это кувалда? На самом деле это дуромер.
    - Думаешь,  я  в  этом сомневалась? В двадцать шесть лет бегать с надувной
кувалдой - это уже о многом говорит, - снисходительно сказала Улыбышева.
    Маринка разговаривала с ними, а сама смотрела на свое отражение в зеркале,
явно  убежденная,  что  ничего  более  красивого в комнате вс„ равно не найти.
Изредка  она придавала своему лицу какое-нибудь новое выражение и вглядывалась
в  зеркало  еще  пристальнее, словно прикидывая, ид„т ли оно ей, это выражение
или не идет.
    - Вс„!  Мое  терпение  истощилось!  Прощайся  с  жизнью!  -  с театральной
интонацией произнес Хихикин и огрел Маринку надувной кувалдой по макушке.
    Стрелка  прибора  дрогнула  и  слегка  сместилась,  но в правую, а в левую
сторону.  "Что  бы  это  значило?  -  задумался  Паша. - Может, она порабощена
привидением?  Хотя  нет,  не  похоже.  Тогда бы стрелка сместилась не влево, а
вправо и ее зашкалило бы в красный сектор."
    Маринка недовольно оглянулась на Хихикина и поправила прическу.
    - Брысь  отсюда!  -  сказала  она. - Справки в детский сад выдают в другом
месте!
    Хихикин и Паша Колбасин понуро двинулись к двери, но Маринка, изогнувшись,
поймала Пашу за локоть.
    - Погоди-ка!  Это ты мне письма пишешь? Я тут тебе недавно ответ написала.
На держи! - она открыла один из ящиков и протянула Паше большой конверт.
    Колбасин  жадно  схватил  конверт  и  прижал  его к груди. Сердце забилось
взволнованно  и  радостно.  Конверт  был  тяжеленный. Похоже было, что Маринка
написала  ему  в  ответ  целый  роман.  Паша уже предвкушал, как будет это все
читать,  но  его  ожидало  огромное разочарование. В толстом конверте он нашел
свои   собственные   письма,   исче