бирая слова. -
Почему Агам не сказал?

    - Агама  не  спрашивали,  -  коротко  ответил пещерный мальчик, повернулся
спиной  и  пошел  первым.  С  точки  зрения  ХХI  века  Агам мог бы показаться
невежливым  и чрезмерно скрытным, но для пещерных времен это было нормально, и
Вася давно уже привык к этому.

    В  вечеру  того  же дня горы, наконец, закончились, и они вышли на широкую
лесистую  равнину,  на  которой,  это  было видно ещ„ сверху, паслись огромные
стада   оленей   и  зубров.  Справа,  широко  разлившись  в  пологих  берегах,
неторопливо несла свои воды Большая Река.

    - Как  думает Агам, живет тут какое-нибудь племя, которое могло бы принять
нас  к  себе?  - спросила Акана. Она долго разглядывала необъятную равнину, но
так  и  не увидела ни одного дымка от костра, который бы доказывал, что где-то
рядом есть стойбище.

    - Если  есть  олени и зубры - значит, есть на кого охотиться. Если есть на
кого  охотиться, значит, много еды, а раз так, то и люди должны быть, - сказал
Агам. - Там где много еды, люди всегда есть.

    Агам порой высказывал мудрые, хотя и простые мысли. Вася вспомнил, что его
бабушка,  жившая  в поселке под Уфалеем, и приютившая большую дворнягу Кузьку,
любила говорить: "Был бы таз с костями, а собака всегда найдется".

    Вечером  того  же  дня  они  разложили у реки большой костер, а потом Агам
сбросил  с  себя  шкуру  и прямо с берега, разбежавшись, нырнул в воду. За ним
последовала  Акана.  Вася некоторое время помялся, а потом, так как искупаться
ему  тоже  хотелось,  снял с себя кимоно и тоже бултыхнулся в реку. Прохладная
вода   приятно   холодила   кожу.   Агам  и  Акана,  плававшие  намного  лучше
мальчика-колдуна  и  только чуть хуже, чем рыбы, дразнили Васю, ныряя и дергая
его  снизу  за  ноги, так что его голова скрывалась под водой. Вася возмущенно
вопил,  колотил  кулАгами  по  воде,  брызгал  в  них,  но  это  только больше
подзадаривало озорников.

    За  ту  неделю,  что они провели все втроем, Агам и Акана перестали боятся
мальчка-колдуна,  особенно  после  того,  как  почти  его книги с заклинаниями
отправились  в  костер  на растопку. Вася сохранил только учебники по физике и
географии,  пожалуй, впервые оценив пользу знаний. Если ему предстоит остаться
здесь  навсегда,  то  эти  учебники  будут очень ему полезны. Возможно, знание
географии поможет ему определить, в какой точке Евразии он оказался, а учебник
физики, где описывались десятки полезных опытов и приводились чертежи каких-то
рычаговых  машин,  тоже  будет  ему  полезен,  ведь практически вс„, начиная с
колеса, придется изобретать заново.

    Пока  они  купались,  к  реке  на  водоподой  пришло большое стадо зубров.
Похоже,  они  не  совсем  удачно  выбрали место для ночлега. Зубры, стремясь к
воде, затоптали их костер, все оставленные на берегу вещи и оружие. Вася хотел
было  выскочить,  но  Агам  крикнул ему, что это опасно - огромные зубры могли
затоптать и его. По краям стада были взрослые сильные самцы, охранявшие его, а
в  центре,  мыча,  сбились в кучу самки и дитеныши - лакомая добыча для любого
хищника.

    Стадо  было  огромным,  около трехсот взрослых животных и занимало большую
часть  берега.  Хочешь не хочешь, Агаму, Васе и Акане приходилось оставаться в
реке.

    Зубры пили воду долго, со вкусом, наполняя ею свои забитые травой желудки.
Зубры не спешили, они все делали медленно и обстоятельно. Время от времени они
отрывали  от  воды  свои  мокрые морды со стекавшими по шерсти каплями и низко
грозно  ревели.  Вожаки стада были чудовищных размеров, самый крупный и старый
ростом  примерно  с  носорога. Пока стадо пило, вожаки охраняли его покой. Они
стояли чуть в стороне и низко ревели, задрав к небу морды. Их шеи раздувались,
как трубы, а ноздри с тонкой перемычкой втягивали воздух.

    Вожаков  было  около  десятка,  с неподвижными налитыми кровью зрачками, с
буграми  мышц  на спине и холке, бородатыми мордами, по которым теперь стекала
вода.  Широкие  дугоообразные  рога  быков  загибались  впереди и имели острые
отполированные  окончания,  которыми  можно  было насквозь проткнуть тигра или
вспороть живот и подбросить кверху наглого волка.

    С  краю,  роя  берег  копытом,  стоял  главный зубр - вожак-вожаков, самый
крупный  и сильный, именно ему подчинялось все стадо и у него было больше всех
самок и дитенышей, которым он передал свою кровь.

    Зубры  чувствовали  себя  хозяевами  равнины,  находясь  в стаде они могли
справиться  и  с  саблезубым  тигром,  и с пещерным медведем, и с волками, и с
красными львами, и тем более с мелкими хищниками.

    Более  уязвимы  были дитеныши и стельные самки. Именно их в первую очередь
хищники  старались отбить от стада, но чаще всего все их попытки пресекались и
путь  им  перегораживался рогами взрослых самцов, которые с низкими мычанием и
налившимся  кровью глазами, выставив вперед рога, бросались в атаку, заставляя
осторожного хищника отступить.

    Стада  зубров  никому  не  уступали дороги. Зубры боялись только мамонтов,
также  ходивших большими стадами, намного более крупных, чем они, с громадными
острыми  бивнями,  но  мамонты заходили в эти края исключительно редко, только
если их вытеснял ледник, или на северных пастбищах была сильная засуха.

    Около двадцати минут Акане, Агаму и Васе пришлось бултыхаться в воде, пока
зубры  неторопливо  пили,  зайдя  в  реку по брюхо. Наконец, вожаки замычали и
погнали  стадо  пастись  на равнину. Зубры паслись и днем и по ночам - паслись
примерно  по шестнадцать часов в сутки. Для того, чтобы набить травой огромные
желудки  и восстановить потерянный зимой вес требовалось много времени. К тому
же сейчас только-только начинался новый брачный сезон (те зубрята, которые уже
были   сейчас   в  стаде,  были  прошлогодними),  и  между  самцами  постоянно
происходили схватки за первенство. Многие из них ходили с ранами на плечах, со
сбитыми  концами  рогов,  раздраженные  и  злые. Иногда чем-нибудь взбешенные,
зубры начинали бодать деревья и камни.

    Сейчас,  уже  уходя,  один  из  зубров, увидел белое кимоно Васи и оно ему
почему-то  не  понравилось.  Зубр,  а это был один из вожаков, самых крупных и
злобных, замычал и стал толкать кимоно рогами и топтать.

    - Не  смей  этого делать! - завопил из воды Вася, но зубра уже нельзя было
остановить.  Истоптав  кимоно  и проделав в нем рогами около десятка дыр, зубр
вдруг вскинул голову, и кимоно, зацепившись за рог, закрыло ему морду.

    Зубр,  ничего не понимая, гневно замычал и стал трясти головой, решив, что
кимоно  его атаковало. Но чем больше он тряс головой, тем больше запутывался в
кимоно.  Продырявленная  спортивная  одежда налезла ему на рога и свалилось на
глаза.  Зубр,  ничего  не  видя,  перепуганно и тревожно замычал и бросился на
равнину, на бегу тряся мордой. Стадо помчалось за ним.

    - Кимоно,  кимоно оставь! Что я надену? - закричал им вслед Вася, но стадо
было уже далеко.

    Акана  и  Агам уже были на берегу и проверяли, что уцелело после нашествия
зубров.  Все  вещи и их шкуры носили следы копыт и были растащены по берегу на
несколько  десятков  локтей  вокруг.  Потребовалось  немало времени, чтобы вс„
собрать.

    Костер  был  растоптан,  копье Агама треснуло у наконечника, очевидно зубр
наступил на него. Сумка Васи лежала чуть в стороне, у камня, по счастью, зубры
обошли е„ стороной, и Агам обрадовался, потому что в сумке, с его точки зрения
были  сокровища  -  острый  нож из неизвестного материала и волшебный цилиндр,
высекавший огонь (зажигалка).

    Агам обернулся, ища, где мальчик-колдун, чтобы сообщить ему, что его сумка
цела. Он поразился, обнаружив, его Вася ещ„ сидит по шею в реке, хотя и дрожит
от холода и губы у него прыгают.

    - Почему  мальчик-колдун все ещ„ сидит в воде? Он же весь синий от холода!
- удивился Агам.

    - Наверное,  мальчик-колдун  стесняется,  что  он  голый. Зубры унесли его
одежду,  -  сказала  Акана, спокойно надевая на свое мокрое тело подаренную ей
когда-то рубашку, а сверху надевая ещ„ шкуру.

    Потом  девочка  хладнокровно  перепоясалась свитером Васи, явно считая его
уже  своим  и  не  собираясь возращать его. Вася с тоской смотрел из воды, как
Агам  и  Акана  одеваются.  Сообразив,  что  он  не может находиться в реке до
бесконечности, а пещерные подростки не собираются ничего для него делать, Вася
вырвал  со  дна реки пучок каких-то водорослей и, перепоясавшись ими, выбрался
из воды.

    - Зачем мальчик-колдун сорвал водоросли? - удивилась Акана.

    - Он заклинает Духа Реки, - со знающим видом объяснил Агам.

    Он  сидел  на  корточках  и сгребал угли, чтоб развести чуть в стороне под
защитой камня новый костер.

    Вася  воровато  пробрался  мимо  Аканы  и, схватив снятую недавно Агамом с
горного  барана шкуру, быстро обернул е„ вокруг пояса. Увидев свое отражение в
спокойных водах реки, Вася понял, что выглядит точно так же, как и Агам.

    Итак,  его  превращение  в  пещерного человека произошло. Отныне он житель
каменного века.



    ГЛАВА 6.

    МАМОНТЫ

    - Почему Ташуб такой печальный и ничего не ест?

    - На него наступил мамонт.

    (шутка пещерных времен)



    Ночью Агам, Акана и Вася проснулись от гула. Гудела и сотрясалась казалось
вся  равнина. Вначале они думали, что началось землетрясение, но потом поняли:
в долину пришли мамонты.

    Послышался далекий рев мамонтов, менее сильный и не такой звучный, как рев
зубров. Рев этот предупреждал о появлении животных, самых сильных и могучих из
тех,  что  жили  в то время на Земле. Только один северный носорог в шерстяной
шубе, слепой в своей ярости, вид которого все больше и больше оттеснялся к югу
ледником,  бросал  иногда  мамонтам  вызов,  решаясь  нацелить острый рог им в
брюхо.

    Мамонты  в  тот период не знали себе равных в борьбе за жизнь. После того,
как  несколько  сотен  тысяч  лет  назад  с Земли постепенно исчезли все более
крупные  виды,  мамонт, сумевший уцелеть, занял верхнюю ступень в иерархии. Он
был  ловок, подвижен, намного подвижнее современных слонов, мог перемещаться в
горах,  маневрируя  между  ледниками,  хорошо  переносил  значительные холода,
обладал развитым мозгом и хорошей памятью. Хобот мамонта мог поднимать с земли
даже  самые  мелкие  камешки  или  обламывать  с верхних веток вкусные молодые
побеги.

    Мамонт был гурманом, почти таким же, как серый олень. Он не любил есть что
попало  как  зубры, выбирая всегда только самое вкусное, но его мощный желудок
мог  переваривать  во  время зимних холодов даже самую грубую пищу и древесную
кору.

    Жили  мамонты долго, до шестидесяти-восьмидесяти лет, некоторые доживали и
до ста. Правда, плодились мамонты медленно и потомство их росло тоже медленно.
Их самки, как и самки слонов, их младших братьев, вынашивали дитенышей до двух
лет,  а  после  ещ„  около  десяти  лет маленькие мамонтята ходили за матерью,
достигая зрелости только к восемнадцатому-двадцатому году.

    Если  впоследствии  мамонты и проиграли борьбу за жизнь, то только потому,
что  человек  научился  охотиться на них, истребляя их так же сосредоточенно и
методично, как американцы в свое время уничтожили всех бизонов, огромные стада
которых  вполть  до  начала  девятнадцатого  века населяли почти весь северный
Американский континент.

    Впрочем,  в  гибели  мамонтов  виноваты  было также и резкие климатические
изменения,  и  внезапные наступления ледников, отрезавшие их от пастбищ, и то,
что они медленно плодились и даже то, мамонты были травоядны и не ели мяса.

    Уже  и  тогда  около  тридцати  тысяч  лет  назад  эволюция  пошла по пути
выживания  всеядных  видов, которые легко переключались с растительной пищи на
животную, таких, например, как дикие свиньи или медведи, которые не прочь были
полакомиться  порой  отбившимся  от  стада  олененком, подобрать остатки чужой
добычи или собирать на мелководье дохлую рыбу. Впрочем, не только дикие свиньи
и медведи, люди тоже были всеядны и это помогало им выживать во время затяжных
холодных зим, когда почва промерзала на несколько локтей вглубь.

    Но  пока  мамонты  были  в  силе,  до времени их упадка было ещ„ далеко, и
мамонтам  все  уступали  дорогу.  Тонконогие  сайгаки с закругленными мордами,
маленькие  коренастые лошадки, бородатые муфлоны, ветвисторогие олени и глупые
крикливые  дикие  ослы,  обладавшие  самыми  громкими  голосами  на всем лугу,
встревоженные,  метались  теперь  по равнине, стремясь как можно скорее уйти с
дороги мамонтов.

    Только    старый    кабан   с   желтыми   клыками   и   грязной   щетиной,
предводительствующий   целой   ордой   свинок  с  поросятами,  возбужд„нный  и
обозл„нный  перепуганным  визгом  своего  стада, грозно похрюкивая, наклонял к
земле  морду,  как  бы собираясь перейти в атаку, но при приближении мамонтов,
оценив  силу  врага,  отдал  своему  стаду  сигнал к отступлению и сам побежал
последним, прикрывая его.

    Мамонты  шли  не  торопясь,  не замечая происходившей вокруг них суматохи,
совершенно  равнодушные к поднятому ими переполоху. Впереди стада шли вожаки -
пять  взрослых  самцов,  огромных,  с ногами, похожими на колонны, с кожистыми
ушами,  намного  короче,  чем  даже  у  индийских  слонов,  поросшие сплошной,
довольно  длинной  шерстью,  с  запутавшимися  в  ней  семенами репья. Бивни у
мамонтов,  закругленные  кверху, были двух и даже трехметровой длины. Кость их
бивней  была желтовата, но на самых краях, которые чаще всего использовались в
схватках  и  которыми  мамонты  взрывали землю или опрокидывали деревья, бывни
были отполированы до белизны.

    Сложилось  мнение,  что  мамонты,  равно  как  и  слоны,  очень спокойные,
дружелюбные  и  даже неповоротливые животные. Возможно, в отношение слонов это
отчасти  и  верно,  но мамонты были совсем другими - более умными, подвижными,
могли  развивать  скорость до тридцати километров в час, а выведенные из себя,
легко  приходили  в  ярость и тогда кололи бивнями и затаптывали бросившего им
вызов врага в землю до такой степени, пока от него не оставалась лишь кровавая
лепешка.  Нередко  мамонты  первыми  атаковали  зубров,  буйволов  или тигров,
которые  отчего-то  помедлили  уступить им дорогу или слишком близко подошли к
стаду.

    У  крайнего  мамонта  левый  бивень  был  слегка  отбит, очевидно во время
недавних  схваток  между  самими  же  мамонтами,  когда  они  определяли  свое
главенство  и  делили  самок.  Впрочем  схватки  между  самими мамонтами редко
продолжались до смертельного исхода - шкура мамонтов хорошо держала удар, да и
победитель  обычно  не  преследовал  более слабого. Каждую весну, в месяц Хода
Лосося,  когда  кровь  начинала  бурлить в этих в довольно спокойных гигантах,
мамонты обычно заново переопределяли свою иерархию.

    Впрочем,  все мамонты, и победители и побежденные, и самки с дит„нышами, и
молодые,  и  старики, согласно заложенному в них природой инстинкту, держались
вместе.  Стада  их  достигали порой тридцати-сорока голов, а если равнины были
плодородными и способны были прокормить больше мамонтов, то и до пятидесяти.

    Агам,  Вася  и  Акана  отскочили  в сторону под защиту большого скалистого
обломка,  чтобы  не  быть  случайно затоптанными идущим к воде стадом. В серых
клочьях  утреннего  тумана  мелькали огромные сероватые тела мамонтов, которые
проходили  к реке и зайдя в нее, опускали в воду свои длинные хоботы. Слышался
низкий  трубный  гул больших животных, плеск воды, изредка из тумана при свете
луны  вырисовывались  очертания  морды  какого-нибудь  мамонта с длинным белым
бивнем.

    Вася  смотрел  на  все  это  не  отрываясь.  Он знал, что был единственным
человеком своего времени, который за всю историю Земли сумел увидеть такое.

    - Мамонты  пришли,  -  сказал  Агам.  -  Это  значит,  ледяная  гора опять
наступает. Охотник из равнинного племени был прав.

    - Может быть, просто засуха? - робко спросила Акана.

    - В  месяц Пробуждения Древесных Соков не бывает засухи, - уверенно заявил
Агам.  - Недавно несколько лун шли дожди, а до этого сошли талые снега. Это не
засуха, это идет ледяная гора.

    - А  когда ледяная гора придет сюда? - спросил Вася, догадавшись, что речь
идет о леднике.

    - Это  никому  неизвестно.  Может быть через две ладони лун, а может быть,
следующей весной. Ледяная гора движется медленно, иногда дорогу ей преграждают
скалы и тогда она возвращается. Но если ледяная гора все-таки придет, то тогда
добычи станет мало, и Камышовым Котам придется уходить за реку.

    - Нас  изгнали  из  племени, но там остались наши матери, сестры, братья и
семьи,  - грустно сказала Акана. - Сейчас мы хотя бы знаем, в какой стороне их
искать. Если же придет гора и они уйдут с племенем - мы их потеряем.

    Агам задумался.

    - Мне  бы  не хотелось оставлять Рынну и Омру, - сказал он. - Но у нас ещ„
есть  время - ледяная гора далеко. Если бы она была близко, то мы узнали бы об
этом.

    Вася,  не отрывавший восхищенного взгляда от мамонтов, сам не заметил, как
вышел  из-за  обломка  скалы  и  сделал  несколько шагов вперед. Неожиданно из
сумрака  и  клочьев  тумана выскочил мамонт и пронесся к воде совсем близко от
мальчика,  почти  на  расстоянии  вытянутой руки. Мамонт был огромный и серый,
едва ли он вообще заметил Васю, устремляясь в водопою.

    Качнувшись  в  сторону,  он  задел мальчика боком и Вася упал, отброшенный
этой  махиной  почти  на  метр  и  пытаясь  удержаться, задел ладонью за хвост
мамонта.  Огромная  нога  наступила  на землю совсем близко от Васи и тот едва
успел перекатиться на бок.

    Но мамонт и не думал нападать, он уже с плеском погрузился по брюхо в воду
и  окунул  в нее хобот. Подступ к реке в этом месте был широкий, и все большое
стадо  мамонтов  смогло  обойтись  без давки, которая несомненно бы возникла в
любом более узком месте.

    Агам  и  Акана  помогли  Васе  подняться  и  утащили его за скалу. Вася не
пострадал,  если  не  считать  небольшой  царапины  на спине, потому что когда
мамонт задел его боком, он отлетел прямо на колючий кустарник.

    - Мальчик-колдун  очень  смелый,  -  восхищенно  сказала Акана. - Он хотел
поймать  мамонта  за  хвост,  а  потом раскрутить над головой и шмякнуть его о
камень, чтобы у Аканы было много мяса.

    - Это  неправда,  -  сказал  Агам.  -  Мальчик-колдун  не смог бы победить
мамонта.

    И  оба дикаря посмотрели на Васю, ожидая от него ответа. Вася, которому не
хотелось  отвечать  ни "да", ни "нет", глубокомысленно пожал плечами, позволяя
Агаму и Акане думать так, как они считают нужным.

    - Агам  обещал Акане убить для нее мамонта. Сейчас он может выполнить свое
обещание,  -  насмешливо напомнила девочка. Она забралась на камень и смотрела
на  стадо,  которое  теперь  вс„  почти полностью было в реке, так что та даже
выступила немного из берегов.

    Агам нахмурился.

    - Агам  мог бы напасть на мамонта прямо сейчас, если бы зубр не сломал его
копье.

    - Агам  только  отговаривается  тем,  что  у  него нет копья, - настаивала
Акана,  которой  по  примеру многих девочек хотелось немного подразнить своего
пещерного кавалера.

    Постепенно  рассветало.  Клочья  тумана  становились  все  более  и  более
прозрачными.   Тот,  Кто  Разжигает  Костер  Солнца,  уже  приступил  к  своей
ежедневной работе, которая продолжалась уже много миллиардов лет.

    Но  прежде  чем  совершенно  рассвело,  друзья  стали  свидетелями  битвы,
происходившей в природе тысячи раз до них и ещ„ тысячи раз после них.

    Из  темноты,  крадучись,  показался красный безгривый лев, очень крупный и
сильный  хищник,  не  уступавший  по размерам пещерному медведю. Тело красного
льва  было  гибким  и  ловким, а морда короткой, со страшными нижними клыками,
выдающимися вперед и смыкающимися с верхними клыками, ч