нями  отгоняли  волков  от  только  что  убитого  лося или оленя, а потом с
торжеством  волокли  туши к пещерам по замерзшему руслу реки. Но такие подарки
случались  редко, и чаще всего зимой людям приходилось жить впроголодь, потому
что  река,  покрываясь  толстым  слоем  льда,  переставала  давать  им пищу, а
глубокий  снег мешал отправиться далеко в лес на охоту. Тогда приходилось есть
запасенные  с  осени  ягоды  или  вяленную на огне рыбу, но е„ запасов хватало
обычно лишь до середины зимы, а потом племя начинало голодать...

    Впрочем,  хотя  зима  была  тяжелым временем, о ней Агаму сейчас думать не
хотелось.  Агам  шел  к  колдуну. Для того, чтобы попасть в верхнюю пещеру, он
должен  был  пересечь  перелесок,  а потом по крутой насыпи подняться на склон
горы  к  пещере.  Насыпь  образовалась  лет десять тому назад от обвала, когда
земля  стала  дрожать  и  выбрасывать из щелей камни и пепел, а своды одной из
пещер осыпались прямо на людей, которые не успели выбежать.

    Позднее колдун объяснил это тем, что Дух Земли разгневан, что ему давно не
приносили  жертв  и  мстит  за  то,  что  осенью  незадолго до обвала, один из
охотников бросил копье в священного Камышового кота. Впрочем, тогда Духа Земли
удалось задобрить, бросая в щели, где кипела лава, мясо и сладкие соты с медом
диких  пчел.  Впрочем,  Камышовые  коты  отнеслись  к произошедшему извержению
довольно  спокойно. Они вообще-то часто ссорились то с Духом Земли, то с Духом
Реки, то даже с Тем, Который Зажигает Костер Солнца.

    С  тех  пор,  как отступил последний ледник, прошло около пятидесяти лет и
климат  стал  значительно мягче. Но кто-то из тех, кто приш„л издалека и был в
дороге  несколько  месяцев, рассказывал, что с севера наступает новый ледник и
ползет каждый год на десяток локтей, вырывая с корнем дубы и столетние сосны.

    Надвигающийся  ледник,  если  это  было правдой, означал, что скоро добычи
опять  станет меньше, и тогда самим Камышовым котам, или, возможно, их внукам,
в  зависимости  от того, с какой скоростью будет продвигаться ледник, прид„тся
оставлять пещеры и отступать от ледника, вплавь или на плотах переправляясь на
другой  берег  реки.  Но  до  этих  странствий  ещ„ было далеко, и о них редко
думали.  Главное  было пережить сегодняшний день и ближайшую зиму, а там будет
видно.

    Агам  поднялся  по  крутой  насыпи,  а  потом по тропинке, петлявшей вдоль
склона  горы,  и оказался в нескольких метрах под пещерой. Он знал, что колдун
был  там, потому что из пещеры слышалось низкое бормотание, прерывавшееся то и
дело  высокими  вскриками.  Колдун  Торах, тощий старик с сомкнутыми бровями и
совершенно  лысый,  в  одежде  из  лисьих  и  волчьих шкур, хотя погода и была
теплой,  ходил вокруг костра, шептал что-то и то и дело бросал в костер клочья
шерсти. Шерсть обугливалось и начинало неприятно вонять паленым волосом.

    - Торах,  Агам  здесь,  Агам  приш„л!  -  не без страха крикнул подросток,
подходя к пещере и осторожно, оставаясь у входа, заглядывая в нее.

    - Кто приш„л? А ну подойди ближе, я не разгляжу! - потребовал старик.

    Он  бросил в огонь щепотку какой-то травы, мешок с которой висел у него на
поясе,  и  костер вдруг ярко вспыхнул белым. Агам от неожиданности отшатнулся,
убеждаясь в том, что колдун накоротке знаком с Духом Огня.

    - Это  ты,  мальчишка?  - прошамкал старик. - Чего тебе надо? Из какого ты
племени?

    Он  пристально  уставился  на  Агама  в  упор  своими  колкими глазами под
мохнатыми седыми бровями и грозно зашевелил пустыми губами.

    - Я из племени Камышовых котов, меня зовут Агам, сын Яргле и Рынны.

    - Я и сам тебя узнал, Агам, - сказал старик, подслеповато щурясь. - Это ты
тогда приручил камышового котенка?

    - Да, колдун. Это был я.

    - И что стало с котенком? Он умер?

    - Нет, он вырос и убежал.

    - Зверь,  рожденный  свободным,  должен  и  жить  свободным, так хочет Дух
Земли,  -  сказал  колдун  и  что-то  забормотал.  Потом  он  сел  на камень и
нахохлился как ворон, на его лысине отблескивало пламя костра.

    - Я  тоже  когда-то пробовал приручить волчонка, - сказал он. - А потом он
вырос и однажды Дух Земли позвал его. Я пробовал удержать его и вот...

    Колдун  вытянул  правую  руку,  и  Агам  увидел,  что  у  него отсутствует
указательный  палец выше сустава. Агам посмотрел на свою правую руку, там тоже
было два глубоких шрама: один от острого камня, другой от укуса выдры.

    Но  пальцы как будто были все целы, их было два, два и один. Пещерные люди
умели  считать  только  так:  один,  два  и  много...  Вс„,  что  больше двух,
неопределенно называлось: много. Если же было нужно точно посчитать количество
тех  или  иных  предметов, например, количество убитых на охоте оленей, то его
или  показывали  на  пальцах или говорили, если скажем, оленей было семь: одна
ладонь, один и один. Одна ладонь - означала пять.

    - Зачем ты приш„л, Агам? - спросил колдун.

    Пещерные  люди  всегда говорили просто, без затей и без всякой дипломатии.
Главное  для них были не слова, а суть разговора. Скажем, "Дай мне свою жену!"
- "Не дам!" - "Тогда я тебя убью и е„ заберу!"

    Пройдут  века  и  в  сущности,  человество  изменится  не  так уж и много.
Пролетит  двадцать  пять  или  двадцать  шесть  тысяч  лет  и  мушкетеры будут
изъясняться  в этом случае примерно так: "Сударь, не будете ли вы так любезны,
ради   глубочайшей   нашей   дружбы  и  привязанности,  позволить  Вашей  даме
потанцевать  со  мной!" - "Это моя дама, и будет танцевать со мной!" - "Тогда,
сударь, как это не грустно, я буду вынужден вызвать Вас на дуэль и заколоть".

    - Торах,  сегодня  после  заката  на совете меня могут изгнать из племени.
Гырка,  мать  Уюка,  пригрозила  нашептать вождю, - сказал Агам. - Я пришел за
твоей помощью, колдун.

    Колдун строго уставился на него, и нахмурил брови.

    - Что  ты  такого  натворил?  Украл  у них добычу из их ловушки? Помешал в
охоте?

    - Я ударил е„ сына Уюка острогой.

    - Поднял оружие на своего! Убил?

    - Нет,  я ударил его не острием гарпуна, а его древком. Я только поцарапал
ему плечо.

    - Сильно?

    - Заживет на одну луну, даже следа не будет... - сказал Агам.

    Колдун  встал и завертелся на месте, так что вольчьи и лисьи хвосты на его
одежде  описывали  в  воздухе  круг.  Он что-то забормотал, плюнул в костер, а
потом  с  потрясающей ловкостью, которой сложно было ожидать от такого старого
человека,  кувыркнулся  через огонь, не опалив не шкур, ни своего лица. Агам с
ужасом  смотрел  на  прыгающего колдуна, думая, что или старик вош„л в связь с
Духами Огня и Реки, прося у них совета, либо рассудок его помрачился от долгих
весен жизни.

    Но  вдруг  старик  перестал  бормотать  и сказал внятно, из чего Агам смог
сделать вывод, что колдун соображает очень хорошо.

    - Род  Гырки  очень влиятельный род. Вождь делает то, что они ему говорят.
Ударив Уюка, ты подул на огонь и только разжег пламя ещ„ больше.

    - Ты поможешь мне? Твое влияние очень велико.

    - Кто это сделал?

    Колдун   по-лягушачьи  подпрыгнул  к  мальчику  и  дотронулся  до  искусно
выточенной  из  мягкой оленьей кости пряжки, которая поддерживала грубо сшитую
из старых шкур костяными иглами одежду подростка.

    Пряжка  изображала  сцену  охоты на оленей. Охотники, расставляя ловушки и
громко  крича,  загоняли  их к обрыву, заставляя оленей срываться вниз с горы.
Вс„ это было вырезано очень искусно, олени и фигурки охотников были как живые.

    - Кто это сделал? - спросил колдун.

    - Агам  сделал,  -  сказал  мальчик.  Дикари часто называли себя в третьем
лице,  хотя  в  языке  их  уже  начали появляться местоимения, то есть то, что
вместо имени: я, ты, вы, они и т.д.

    Колдун гневно нахмурился и сжал руку с недостаяющим пальцем в кулак:

    - Агам говорит неправду! Он бы не смог это вырезать!

    - Агам всегда говорит правду. Желтолицый старик научил его, когда Агам был
ещ„  ребенком.  Нужно  вырезать  картинки  маленьким острым осколком камня, но
только  пока  кость  ещ„  молодая. Потом это высушивается на костре, но только
так, чтобы кость не слишком раскалилась и не стала ломкой.

    Но колдун продолжал недоверчиво смотреть на подростка. Он подскочил к куче
шкур  в  углу  и  бросил Агаму плоское оленье ребро, на котором ещ„ оставалось
мясо. Очевидно, кто-то из Камышовых котов принес его ему совсем недавно.

    - Этот олень бегал две луны назад, кость совсем молодая. Сделай мне на ней
рисунок, и Торах поймет, что ты не вр„шь.

    Агам  понимал, что если он сейчас откажется, то колдун решит, что он лгун.
Поэтому мальчик стал оглядывать пещеру у себя под ногами.

    - Что  ты  ищешь? - насмешливо спросил колдун. - Думаешь, я поверю, что ты
действительно умеешь резать по кости? Из Камышовых котов этого никто не умеет,
резьбой  по  кости занимаются только те народы, которые живут по левую руку от
Того, Кто Зажигает Костер Солнца. Ты или украл эту пряжку или для тебя вырезал
е„ тот желтолицый старик, который умер несколько в„сен назад.

    - Агаму  нужен  острый  камень, нож с тонким лезвием или что-то, чем можно
резать  по  кости,  - спокойно сказал мальчик. - Агам умеет делать фигурки, но
Агам  не может вытачивать кость голыми руками. Если колдун хочет, они с Агамом
сходят в пещеру к Рынне, и Агам возьмет тот нож, которым он делал эту пряжку.

    - У Тораха у самого достаточно ножей.

    Колдун  вс„  ещ„ недоверчиво подош„л к выдолбленному в скале на уровне его
груди углублению и достал из него несколько разной величины ножей.

    - Можешь  выбрать  из них любой, чтобы Агам не мог соврать, что у него нет
чего-то для резьбы, - сказал колдун.

    Агам  внимательно  оглядел  ножи,  но  больше  всего  ему понравился самый
маленький  нож  с деревянной рукояткой, в которую был вделан маленький кусочек
острого  камня  -  агата.  Такие камни встречались редко, но зато были намного
прочнее, чем обычные и легко резали дерево и кость.

    - Агам возьмет этот нож!

    Мальчик,  скрестив  ноги,  присел  около  костра,  очистил оленью кость от
остатков  мяса, задумался на несколько минут, что ему изобразить, а потом стал
резать.

    Он вырезал на кости нескольких оленей, а рядом очертил пещеру с костром, а
около костра прыгал человек с развевающимися волчьими хвостами на одежде.

    Хотя  у  мальчика  было  совсем  немного времени, резьба получалась у него
неплохо,  потому  что острый камешек, вделанный в рукоять, резал кость намного
легче, чем тот тупой каменный нож, который был у него в пещере.

    Агам  всю последнюю зиму и зиму до этого, выдавшиеся такими холодными, что
даже  вход в пещеру заносило снегом и нельзя было из нее никуда выйти, сидел у
костра,  подкармливая огонь заранее запасенными поленьями, и вырезал по кости,
вспоминая,  как это делал желтолицый старик. А его мать Рынна потом выменивала
на его фигурки, женские украшения и сцены охоты из кости немного еды.

    Работа  была  ещ„  не  до  конца завершена и оставалось подсушить кость на
огне, чтобы она не так сильно крошилась, когда колдун вырвал пластинку у Агама
из  пальцев  и  уставился  на  нее.  Видимо,  колдун  хотел скорее разоблачить
мальчика, что он ничего не умеет, но неожиданно глаза колдуна расширились и он
едва  не выронил кость, но потом сжал е„ ещ„ крепче и стал жадно рассматривать
рисунок, поднеся его к свету костра.

    - Этот  человек  в  шкурах  Торах?  -  восхищенно  спросил он, радуясь как
реб„нок.  -  У Тораха такие же волчьи хвосты, он здесь как живой! А это пламя,
дым  от  него  поднимается  вверх, уходя к Духу Огня! А там кто? Олени? Я вижу
одну  олениху и одного оленя. Он с рогами и настороженно поднял морду, охраняя
ее, а она наклонила морду к земле и пас„тся.

    Колдун  бормотал  как  бы  забыв  о  мальчике,  будто волшебная кость сама
появилась в его пещере.

    - Я  не  успел ещ„ закончить оленей, - сказал Агам. - Их надо вырезать ещ„
глубже, а потом я хотел ещ„ изобразить олененка, и охотника, который целится в
оленей из лука.

    Тут  только  колдун вспомнил о н„м и уставился на Агама так, как будто тот
сам  по меньшей мере был колдуном. Но потом Торах взял себя в руки и, чтобы не
уронить достоинства и не показаться удивленным, сказал небрежно:

    - Агам  и  в  самом  деле умеет вырезать по кости. Теперь Торах верит ему.
Оставит  ли  Агам  колдуну  эту  кость? Ведь эта кость принадлежала Тораху, до
того, как он отдал е„ Агаму.

    "Вот хитрый старик!" - подумал Агам и сказал:

    - Агам  дарит  Тораху  эту кость вместе с рисунком на ней. У колдуна очень
хороший  нож  с  острым  камнем,  им  очень  легко резать по кости. Агам может
показать колдуну, как резать. Он сможет его научить.

    Колдун вначале как будто загорелся этой идеей, но потом покачал головой.

    - Торах  слишком  стар,  чтобы делать это самому. Глаза его устали и плохо
различают  мелкие  детали.  У  Тораха нет пальца на правой руке и он не сможет
крепко сжимать нож.

    - Тогда  Агам  будет  вырезать фигурки из кости для колдуна, если Агама не
изгонят  из племени, - сказал мальчик, решив, что сейчас удачный момент, чтобы
напомнить ему о своей просьбе.

    Колдун  задумался.  Он пытливо посмотрел на мальчика и на дымки стойбища у
реки.  Дымков  было несколько, и это означало, что мужчины вернулись с охоты с
добычей  и  теперь  женщины  коптят  на огне оленину и кормят детей. Пока рано
запасать на зиму сушеное мясо, так что есть сегодня все будут вдоволь. А когда
воины  отдохнут  после  охоты и поедят, начнется совет племени. А если так, то
нужно спешить. Вниз путь неблизкий.

    - Так что ты скажешь, колдун? - спросил мальчик.

    - Торах  прид„т  сегодня  на  совет, - сказал старик. - А пока пускай Агам
уходит!

    Агам  вышел  из  пещеры  и,  не  оглядываясь,  стал  спускаться по насыпи.
Темнело,  он  знал,  что  если  сейчас какой-нибудь камень подъедет у него под
ногой, но то сможет сорваться вниз с семи или восьми метровой высоты на острые
скалы внизу.

    За  своей  спиной  Агам  слышал бормотанье и крики колдуна, а потом костер
снова вспыхнул бело и ярко - наверное, Торах опять туда что-то бросил.

    "Хорошо,  что  я  не  отдал колдуну кремень," - подумал он, и, внимательно
глядя себе под ноги, направился к дымам стойбища внизу.



    ГЛАВА 3.

    СОВЕТ ПЛЕМЕНИ



    Вася  никак  не  мог сообразить, где же он очутился, когда шагнул в дыру в
пространстве.  Мальчик  спустился  по  крутой  насыпи  к  лесу  и  стал искать
какую-нибудь тропинку, чтобы выйти к реке. "Хоть бы какого-нибудь встретить, я
бы  спросил, где мы," - размышлял он. Вася крутил головой по сторонам, но если
не  считать небольшого дымка, который был виден где-то у реки, ничто вокруг не
говорило о человеческом присутствии.

    Вася  не  раз  бывал  в лесу и привык, что теперь даже в самой глухой чаще
можно  встретить  какое-то напоминание о том, что здесь когда-либо был, есть и
будет  человек:  кострище,  с  брошенным на н„м мусором и консервными банками;
линии  электропередач,  асфальтовая  или  грунтовая  дорога,  самолет  в небе,
срубленные  деревья,  какие-нибудь  вонючие бочки из-под солярки после военных
учений и так далее.

    Этот  же  лес  был  какой-то странный и вс„ здесь выглядело иначе - чистый
воздух,  чистое небо, никаких людей и вдобавок лес просто изобиловал зверьем и
птицами,  крупными  и  мелкими,  из которых мальчик в состоянии был припомнить
лишь одну треть.

    С писком в ветвях промелькнула рыжей молнией белка, спасаясь в дупло, а за
ней  гнался хищный и узкий горностай. В облаках широко расставив крылья, парил
орел;  прыгнула  рысь  в  погоне  за  птицей,  но  промахнулась  и  скрылась в
валежнике.  Справа  дятел, не жалея головы, долбил сухой ствол. Вдали слышался
волчий вой.

    "Просто  зоомагазин  какой-то,"  -  подумал  Вася, имевший привычку ничему
особенно не удивляться. Но удивиться вс„ же пришлось.

    Продираясь  сквозь  бурелом  и  поваленные  старые  стволы деревьев, между
которыми  уже стремилась ввысь молодая поросль, мальчик натолкнулся на широкую
тропу.  А  раз  тропа,  да  ещ„ и такая широкая, то, как догадывался Вася, она
наверняка  куда-то  вед„т.  По  тропе идти было быстрее и приятнее, чем сквозь
чащу, и он стал спускаться под уклон по направлению к петлявшей в низине реке.

    Неожиданно где-то позади Вася услышал треск, кто-то ш„л по тропинке следом
за ним.

    - Эй,  я  здесь! Эй! - закричал Вася, подумав, что это охотник или лесник.
Он  обернулся  и  побежал  навстречу  тому,  кто приближался. Тропинка со всех
сторон  была  скрыта зарослями и листвой, и обзор был плохим - всего несколько
метров перед собой.

    Треск становился вс„ громче, мальчик уже различал чь„-то хриплое дыхание и
тяж„лую поступь, а потом услышал глухой короткий р„в.

    Из-по  изгиба  тропы  навстречу  ему  вышел  саблезубый тигр, махайрод, до
полутора  метров  в  холке  и около семисот килограммов веса. Шерсть животного
была  светлее,  чем  у  современных  тигров  и  без  полос, да и само животное
принадлежало  к  древнему,  сильному,  но уже вымирающему и уступающему дорогу
другим  видам  роду.  На  загривке  у тигра играли мощные связки мышц, и, хотя
голова хищника была опущена к земле, хорошо видны были длинные ж„лтые клыки.

    Услышав,  что навстречу ему кто-то мчится, тигр удивленно приостановился и
коротко  предупреждающе зарычал. Он был сыт, вчера убил оленя, глодал его мясо
весь вечер, потом спал всю ночь и часть утра, потом опять поел и, оставив мясо
шакалам  и  волкам,  ш„л  теперь  к  реке  на  водопой.  Живот его раздулся от
съеденного мяса, и тигру не хотелось даже прыгать, он ш„л еле-еле, ломая сухие
ветви, которые задевал спиной и плечами.

    Едва  увидев тигра, Вася шарахнулся в сторону от тропы и буквально взлетел
на  дуб.  В  те  времена,  около тридцати тысяч лет назад, большая часть лесов
Европы  была  дубовыми  -  это  мощное и сильное дерево переживало свои лучшие
времена,  и  нередко  можно  было встретить дуб тысячелетного возраста, черный
ствол  которого  не обхватили бы и сорок мужчин, взявшихся за руки. Но дуб, на
который   забрался   сейчас   Вася,  не  был  тысячелетним,  это  был  обычный
сравнительно молодой дуб с широкой веткой, за которую мальчик сумел ухватиться
и, перекувырнувшись, повиснуть на ней животом.

    Тигр  коротко  зарычал и, остановив на мальчике взгляд своих ж„лтых глаз с
узкими  зрачками,  подош„л к дубу. Строение лап саблезубых тигров позволяло им
лазать  по  деревьям  и  устраивать в ветвях над звериными тропами засаду, но,
видимо,  это  не  входило  в  его  планы.  Тигр  понюхал брошенную под деревом
школьную  сумку  мальчика,  толкнул  е„ носом, потом ударом огромной когтистой
лапы  сбил со ствола дуба большой кусок коры. Васе дрожал на дубе, прикидывая,
сможет ли он при необходимости забраться еще выше.

    Но  тут  махайрод  снова  зарычал  и, вернувшись на тропу, не оглядываясь,
пош„л  к  реке. Вероятно, запах мальчика, да и строение его туловища напомнило
тигру  запах и строение обезьян-бабуинов, а также запах тех двуногих созданий,
которые  живут в пещерах у реки и всегда уступают ему, тигру, дорогу, опасаясь
бросать ему вызов.

    Когда-то  этот  саблезубый тигр, контролировавший эту территорию с десяток
в„сен  и  уступавший  дорогу  только мамонтам с их толстенными ногами, которые
порою появлялись здесь стадами, хотя обычно паслись севернее на равнинах, убил
человека, который бросил в него дротиком и оцарапал плечо, но это было давно и
тигр помнил об этом уже смутно. Хищники редко убивают просто от ярости, обычно
они  убивают,  потому  что  голоды или потому что кто-то попытается напасть на
них.

    Даже  когда  саблезубый  тигр  скрылся  и  треск  сучьев смолк вдали, Вася
нескоро решился спуститься