есному человеку в
плечо.  Очевидно,  Сяомун,  прятавшийся в засаде, попытался попасть в Васю, но
промахнулся.  Лесной человек вырвал стрелу и, зажав рукой, рану с криком исчез
в зарослях.

    На  поляне остались теперь Вася с Агамом и тот лесной воин, который угодил
головой в термитник и вс„ ещ„ продолжал кататься по траве, стряхивая термитов.

    Ж„лтый  человек  Сяомун  не  показывался  из  засады, увидев, какая участь
постигла  его  воинов  и не желая рисковать. Он уже убедился в силе волшебства
этих  колдунов,  слуг  Духа  Огня, и не нападал на них в открытую. Пару раз из
тростника  вылетали  стрелы,  одна  стрела  в  Агама,  другая  в Васю, но поле
успевало  вовремя  включиться,  и  наконечники  стрел обламывались, ударяясь в
невидимую преграду.

    Но  тем  не  менее  Акана  не спешила выбираться из своего убежища, и Агам
догадывался,  что  она  слышит  мысли ж„лтого человека и знает, что он все ещ„
рядом.  Несколько  минут спустя из камыша вылетела третья и последняя стрела и
ударилась   в  защитное  поле  недалеко  от  горла  Васи.  Мальчик  вздрогнул,
представив себе, что бы произошло, если бы поле не включилось.

    Вскоре после этого Акана показалась из-за пня и крикнула:

    - Ж„лтый  человек  ушел!  Он  уверен в нашем могуществе и пока не решается
напасть.  У  него  теперь  другой  план  -  он  будет  идти  по нашим следом и
постарается  подсыпать ядовитого корня нам в воду или напасть на нас, когда мы
будем спать. Он уверен, что все племя Камышовых котов колдуны и не удивляется,
что жилище Духа Огня упало именно на его территории.

    - Может  быть,  он  предупредит  своих  и отговорит их нападать? - спросил
Агам.

    - Не  думаю, - покачала головой Акана. - Ж„лтые люди очень настойчивы. Они
верят,  что  тот,  кто убьет колдуна, а потом съест его мясо - получит все его
могущество.

    - Значит,  теперь  ж„лтый  человек попытается съесть кого-нибудь из нас? -
спросил Агам.

    - По  возможности,  -  кивнул Вася. - Так что давайте пойдем быстрее, пока
ему это не удалось.

    Вскоре  они  были  уже  у  реки,  где  без большого труда нашли свой плот,
прявязанный  к  торчащему  из воды дереву, и переправились на другой берег, на
равнину, спугнув пришедшее на водопой стадо антилоп.

    Река   в   том   месте  разлилась,  затопив  берег,  и  течение  е„  почти
остановилось.  Под  прозрачной  водой  видны  были  лилии,  водоросли,  ж„лтые
кувшинки,  элодея  и пушистые веточки вербейников. За края плота на мелководье
целялись  стрелолистники.  На берегах маленьких рыжеватых бухточек стояли, как
на  карауле,  цапли; а на мысу хлопали крыльями и танцевали журавли. В камышах
как старое замшелое бревно неподвижно лежал и грелся на солнце кайман.

    - Жаль,  нет  паруса, - вздохнул Вася. - С парусом мы могли бы идти против
течения. Ветер попутный.

    - Па-ру-са? - переспросил Агам. Слово было для него незнакомо.

    - Ты видел, как ветер гнет и качает деревья? - попытался объяснить Вася. -
Если бы у нас была плотная большая шкура, мы бы натянули е„ на палках и был бы
парус. Ветер дул бы в него, и мы бы плыли. Понял?

    - Ага,  -  кивнул  Агам  с  глубокомысленным  видом,  но  Вася  готов  был
поспорить, что он ничего не понял.

    Но  так  как  парус  отсутствовал,  то идти пришлось все-таки пешком. Агам
оттолкнул  плот  от  берега,  и  они долго смотрели, как он медленно ползет по
течению к излучине.

    - Интересно, куда несет свои воды река? - спросил Агам. - До края земли? А
когда  она  дотекает до края, то что с ней становится? Она обрушивается вниз и
стекает в небо?

    - Река  впадает  в  море,  -  сказал Вася. - Кроме морей, есть океаны. Они
огромные, как тысячи рек. Помнишь я тебе показывал?

    - Это на бересте с заклинаниями? - недоверчиво спросил Агам.

    Но  на  этом  разговор  о мироустройстве прекратился, и Вася не успел даже
перейти  к  самому  спорному  его  пункту,  а  именно к тому, что Земля - шар,
который всегда вызывал у Агама и Аканы вполне обоснованные сомнения.

    Внезапно стадо антилоп отхлынуло от берега и пугливо понеслось на равнину,
уступая  дорогу хозяевам этих земель - мамонтам, которые в этот жаркий час шли
на  водопой.  За  последние  дни  мамонты успели перекочевать по мелководью на
противоположный берег реки, где трава была гуще и пастбища щедрее.

    Потревоженные  появлением гигантов, над равниной и рекой метались журавли,
выводки  гусей,  зел„ных  уток,  цапель, ржанок и чирков, а крики коростелей и
куликов с болота только увеличивали всеобщую неразбериху.

    В реку, спасаясь от мамонтов, спешил грузный гиппопотам, а у него на спине
подпрыгивала   птица-наездник,   которая  взлетела,  когда  гиппопотам  грузно
бросился в воду.

    Во  главе  стада  мамонтов  шли семь громадных вожаков-самцов, а впереди -
вожак  всех  вожаков  с  загнутыми  кверху громадными желтоватой кости бивнями
толщиной  с  туловище  взрослого  воина. Ноги мамонтов были как стволы молодых
дубов,  а  их  тела  подобны  громадным серым осколкам скал. В косматой шерсти
запутались  репьи,  которые  мамонты  иногда  выбирали  друг у друга кончиками
хоботов, позволявших делать движения не менее мелкие, чем человеческие пальцы.

    Стадо уже подходило к реке, когда на их пути появился Агам. Вожак мамонтов
затрубил,  требуя  чтобы  человечишка уступил дорогу стаду. Мамонты никогда не
сворачивали  со своего пути и в своем упрямстве доходили иногда до крайностей,
становясь  упрямыми как белый носорог или бык, который бодает дерево у себя на
пути, чтобы не уступать ему дорогу.

    Вася  и  Акана  нырнули  за  камень,  но  Агам остался на месте. Напротив,
пещерный мальчик нагло направился навстречу огромному стаду, крича:

    - Агам  вышел  на  охоту!  Агам,  победивший красного льва и лесных людей,
победит и мамонтов! Сейчас мамонты увидят, что значит бросать вызов Агаму!

    - Перестань! - крикнула Акана. - Не делай этого!

    - Агам не боится! Он покажет Акане силу колдовства! Огромные мамонты будут
разлетаться от Агама как семена одуванчика разлетаются по лугу.

    Но  вс„  произошло  иначе,  чем  ожидал  Агам.  Не  то, чтобы трагично, но
довольно  потешно. Увидев, что Агам не только не успупает стаду дороги, но ещ„
и  нахально  бежит  навстречу,  вожак  всех  вожаков  гневно затрубил, и в его
маленьких  глазках загорелась ярость. Хорошая память подсказала ему, что когда
вожак  вожаков  был  ещ„ четырехгодовалым мамонтенком, то, отбившись от стада,
забр„л  в  заросли.  В зарослях на него набросился человек и ударил дубиной по
спине.  Он хотел сломать малышу позвоночник, но удар скользнул чуть в сторону,
пройдя  по  коже,  и  мамонтенок с громким визгом выскочил на равнину к стаду.
Охотник не рискнул преследовать его на равнине, зная силу взрослых мамонтов.

    Увидя  рану  на  спине  у  мамонтенка,  его  мать  и вожаки, гневно трубя,
растоптали  все  заросли,  но  человек уже скрылся. След от того удара дубинки
давно прош„л, но ненависть и недоверие к людям у вожака вожаков сохранились, и
теперь, увидев Агама, он связал воедино оба конца этой ниточки.

    К тому же несколько месяцев назад одна из самок провалилась в глубокую яму
с  колом  на дне, прикрытую травой и листьями, и пропорола себе живот. А потом
сверху  на  нее  посыпались  камни  и копья - это была засада людей равнинного
племени,  которое  кочевало  в  шатрах  из шкур животных вдоль кромки ледника,
каждые  несколько  недель,  когда ледник наступал, перенося свои жилища. Тогда
вожак  вожаков  не смог убить тех, кто вспорол живот мамонтихе, потому что они
ловко  прятались за скалами и бросали в мамонтов копья и камни. Стадо охраняло
раненую  самку  до  позднего вечера, пока она не умерла. Потом мамонты ещ„ раз
грозно протрубили и ушли к реке, оставив равнинному племени целую гору мяса. У
самки  остался  семилетний  мамонтенок и теперь стадо, как могло, заботилось о
н„м.

    Вспомнив обо вс„м этом, вожак вожаков, горя желанием разом расплатиться со
всем  людским  племенем,  устремился навстречу Агаму, выставив вперед загнутые
бивни.  Поднимая  голову то выше, то ниже мамонт мог регулировать убийственную
силу  своего  удара.  Если  голова  гиганта  была  опущена низко и края бивней
направлялись  почти параллельно земле, то атака была серьезной, если же голова
была  поднята,  и вперед смотрел только крутой изгиб бивней, это означало, что
мамонт  настроен  более  или  менее  миролюбиво и не собирается убивать своего
противника,  хотя  и  намерен преподать ему урок. Так мамонты обычно сражались
между собой, определяя иерархию в стаде.

    Этот  же  мамонт  атаковал серьезно, с тв„рдым намерением сделать на свете
одним  Агамом  меньше.  За  вожаком  вожаков,  чуть  отстав,  бежали  ещ„ семь
мамонтов-самцов, выстроившихся почти в прямую линию. Агаму стало не по себе, и
он  с  трудом  убедил  себя остаться на месте. Возможно, современному читателю
трудно  понять,  что  такое  атака мамонтов, но пусть он представит, что стоит
посреди  дороги,  а  на  него  на  полной  скорости  несутся  восемь  огромных
грузовиков.  А  у  него  при  этом  в  руке копье и ему нужно на эти грузовики
охотиться.

    Вожак  всех  вожаков  подбежал  к  Агаму  и попытался поддеть его бивнями.
Защитное  устройство  Агама  замерцало,  и  мальчика как пушинку подбросило на
полметра  над  поляной,  где  он  и  остановился  в  воздухе. Мамонт удивленно
заревел, он раз за разом колол Агама бивнями, но тот только кувыркался, потому
что защитное поле имело форму шара.

    - Почему  мамонты  остаются  на  месте?  Агам  же  говорил,  что они будут
разлетаться как семена одуванчика! - крикнула Акана.

    - Они слишком тяжелые, - заметил Вася. - Теперь отлетают не мамонты, а сам
Агам.

    Гиганты  между  тем  разошлись  не  на  шутку.  Они чувствовали, что между
человеком  и  ними  существует  какая-то  преграда,  и  в  ярости  толкали  е„
массивными  ногами,  головами,  хоботами  и  бивнями.  Это  напоминало  теперь
какую-то  дурацкую  игру,  Агам  летал  по  поляне в центре невидимого шара, а
мамонты  нападали  на  него  со  всех сторон и продолжали толкать. Агам был, в
общем-то  в  безопасности, но по его перекошенному лицу видно было, что ему не
особенно  приятно.  Вс„  получилось  противоположно  задуманному, вместо того,
чтобы мамонты разлетались как пушинки, пушинкой стал он сам.

    - Ты когда-нибудь видела слоновий футбол? - поинтересовался у Аканы Вася.

    - Нет, - покачала головой Акана.

    - Тогда  посмотри!  И  я  тоже  посмотрю.  Жаль  только  нет ворот, но мне
кажется, что правая команда мамонтов выигрывает.

    Мамонты,  и  правда,  в  погоне  за  шаром разделились на две группы, одна
футболила  шар  справа, а другая слева. Вряд ли они понимали, что соревнуются,
ими  руководило лишь желание растоптать Агама, но со стороны это выглядело как
игра в футбол. Мамонты поочередно отбирали друг у друга мяч и начинали топтать
его огромными ногами.

    - Ты  не хочешь помочь Агаму, мальчик-колдун? - возмущенно спросила Акана,
которую раздражало философское спокойствие Васи.

    - Помочь?  -  удивился Вася. - Если я выйду на поляну, со мной будет то же
самое.  А  где  ты  видела,  чтобы на футбольном поле было два мяча? Это не по
правилам.

    Наконец,  один  из  мамонтов, разбежавшись, так сильно стукнул по силовому
шару  бивнями,  что  Агам,  кувыркаясь,  отлетел  в  реку.  В  реке  его  поле
выключилось,  и  он, отфыркивась, подплыл к берегу. Озадаченные мамонты больше
не  преследовали  его,  они  затрубили  и  отступили на равнину, видимо, решив
напиться  в другом месте выше по течению. Вася и Акана подбежали к Агаму. Агам
покачивался, и глаза у него смотрели, что называется, в кучку.

    - Ты не ранен? - забеспокоилось Акана.

    - У Агама голова кружится. Агам так много кувыркался, что теперь вообще не
понимает, где верх, где низ, - сказал пещерный подросток и плюхнулся в траву.

    Но  уже минут через десять вс„ пришло в норму, и Агам продолжил свой путь.
Однако он уже больше не хвастался силой колдовства и старался обходить крупных
животных  стороной,  а при виде мамонтов даже в отдалении его лицо приобретало
зеленоватый оттенок.

    Путь  до пещер племени Камышовых котов занял у них пять дневных переходов.
Обычно  они  шли  с  рассвета часов до одиннадцати утра, потом в самую сильную
жару, когда воздух равнины раскалялся, отдыхали в тени гигантских секвой или в
зарослях  тростника,  жаря  на  костре  какую-нибудь  утку или дрохву, которую
удавалось  подбить  из  лука  Агаму,  а  потом  продолжали путь с шести вечера
примерно до двух ночи, причем последние часы уже при свете луны. По такому или
примерно  по  такому  расписанию  жили  почти  все  животные  виды саванны, за
исключением  разве  только  гиппопотамов и носорогов, толстая шкура которых не
боялась солнечных ожогов.

    Ж„лтый  человек  больше  не  попадался  на  их  пути,  хотя временами Агам
чувствовал,  что  он  держится где-то рядом. Иногда в нескольких сотнях локтях
позади них взлетали утки или начинали выть в непривычное время шакальи собаки,
а однажды Акана даже видела дымок от его костра.

    И  вот  как-то  ночью  ж„лтый  человек  решил  пробраться к ним в лагерь и
заколоть  Акану копьем, но девочка ещ„ раньше проснулась, вскрикнув во сне. Ей
снился  невообразимый  кошмар,  и она догадалась, что это волшебный обруч Духа
Огня, который был у не„ в волосах, уловил ужасное намерение Сяомуна.

    Она  разбудила Васю и Агама. Вася на время отдал девочке свой жилет, а сам
спрятался  в  зарослях. Потом, вс„ ещ„ объятая страхом, Акана легла у костра и
притворилась,  что  спит.  Это было очень страшно - лежать и знать, что к тебе
крадется убийца.

    Вначале  вс„  было  как  будто  тихо,  потом  тростник вдруг зашелестел, и
выскочивший  оттуда  Сяомун  попытался  ударить  Акану  копьем.  Но включилась
силовая  защита,  и ж„лтый человек, подброшенный полем огромной силы, с воплем
подлетел в воздух метров на пятнадцать, а потом из реки дон„сся всплеск воды и
несколько кайманов, лежавших на мелководье, заинтересованно сползли с берега и
скрылись под водой.

    - Как ты думаешь, Агам, кайманы съели ж„лтого человека? - спросила Акана.

    - Ж„лтые  люди  плохие  пловцы,  -  сказал  Агам.  -  Вряд ли мы с ним ещ„
встретимся.

    Он  поднял  валявшееся на земле копье ж„лтого человека, которым он пытался
заколоть Акану и потрогал пальцем его острие из блестящего материала.

    - У  Агама  никогда не было такого хорошего копья, - сказал он довольно. -
Теперь  это  будет  копье Агама. Этим копьем Агам сможет убивать много добычи.
Жаль, ж„лтый человек, улетая, не потерял здесь свой лук.

    Как  мы  видим,  вопросы  приобретения новой собственности в каменном веке
решались довольно просто. И, положив копье рядом с собой, Агам снова заснул.

    Наутро  они  снова  продолжили  путь.  Агам осмотрел прибрежный тростник и
лежавших  на мелководье кайманов. Кайманы выглядели сытыми, а это значило, что
их ночная охота на ж„лтого человека увенчалась успехом.

    Ничего  никому  не  сказав, Агам перебросил через плечо сво„ новое копье и
пош„л  по  равнине,  пока  Тот, Кто Зажигает Костер Солнца, не разв„л большого
полуденного  огня.  Трава в саванне начинала уже немного желтеть, это значило,
что  приближается  месяц Большой Жары, который должен был начаться сразу после
месяца  Древесных  Соков.  Уже несколько недель не было дождей, и река заметно
обмелела.  Стада  антилоп  и  быков  почти  со  всей  равнины  паслись  теперь
поблизости от реки и хищники, уже почти не прячась, выбирали себе добычу.

    Никогда прежде на такой ограниченной территории Агам не встречал так много
стад  диких  лошадей,  оленей,  буйволов, антилоп-нильгау. В тени лежали сытые
махайроды,  красные львы, бродили ягуары, гепарды и гиены. И все находили себе
добычу. Шакальи собаки и дхоли следовали за хищниками по пятам.

    К  вечеру  пятого дня, когда они миновали излучину, на другой стороне реки
показались дымки - пещеры племени Камышовых котов. Дымки были совсем тонкими и
едва различимыми - река в этом месте была широкой.

    Переправляться через реку с быстрым течением вплавь было рискованно - хотя
кайманов  в  этих  местах  и  не  было,  зато  река изобиловала водоворотами и
омутами, которые легко могли увлечь неосторожного пловца на дно.

    Агам и Акана замерли на берегу, с тоской и надеждой глядя туда, где был их
дом.  Вася  понимал, что испытывали пещерные люди, смотревшие на дымки родного
племени  -  подобное чувство испытывал и он, разделенный со своим домом чем-то
куда более труднопреодалимым, чем пространство, - временем.

    Иногда  вечерами  или дн„м во время привала Вася вспоминал о своем городке
Уфалее,   о   родителях,  представлял,  как  они  волнуются  и  какие  ужасные
предположения  строят  -  и  только  одно  его  утешало:  сейчас  в  тридцатом
тысячелетии до нашей эры его родители ещ„ не появились на свет, а на месте его
города  были  непроходимые  первобытные леса и складки гор. А раз его родители
ещ„ не родились, то они не должны были и волноваться.

    Но  с  другой  стороны,  если  его родители ещ„ не родились и их на данный
момент  вообще нет - то откуда тогда появился он сам? Следовательно, все петли
времени, и прошлое и будущее должны существовать в пространстве одновременно и
параллельно  -  иначе  выходила какая-то логическая несостыковка, которую Вася
чувствовал, но до конца не мог объяснить.

    - Через  две луны - посвящение в мужчины, - вдруг сказал Агам. - Я бы тоже
хотел его пройди, хотя мне ещ„ не хватает двух в„сен.

    - Бывали  случаи,  когда  обряд  посвящения в воины происходил и раньше, -
заметила Акана. - Мой дед стал воином в свою четырнадцатую весну.

    - Через  две луны Уюк станет воином, - продолжал Агам. - Я бы мог победить
Уюка,  но  если  я появлюсь в племени, меня попытаются убить. Вряд ли за столь
короткое время Уа-Аях, Гымла и Медвежий Клык успели забыть о моем изгнании.

    - Давай сделаем так, - предложила Акана. - Переправимся через реку выше по
течению  на  плоту, а потом ты спрячешься где-нибудь неподалеку, а я попытаюсь
пробраться  в  племя  и  предупрежу  старейшину своего рода о нападении ж„лтых
людей.

    - Хорошо,  -  подумав,  согласился  Агам. - Мы так и сделаем. Но если тебя
постараются  схватить и задержать в племени, то я не завидую тому, кто захочет
это  сделать.  Ты не станешь женой Уюка или на этот раз острога поцарапает уже
не его плечо, а вонзится в его сердце.

    Вид  у  подростка  был  самый  что  ни  на  есть  решительный,  и  Вася не
сомневался, что Агам так и поступит.

    Они поднялись ещ„ примерно на тысячу локтей вверх по течению реки - к тому
времени  уже почти полностью стемнело - и связали из трех старых бревен что-то
вроде  плота.  Плот  был  весьма неустойчив, то чтобы переправиться через реку
большего не нужно.

    В кромешной темноте, когда видно было только, как черными бликами плескает
вода, они оттолкнулись от берега и стали грести руками. Луну заволокли тучи, и
река  потонула  во  мраке.  Они  не  видели даже на расстоянии вытянутой руки,
просто  бревна  то  и дело подрагивали на волнах. Дул сильный боковой ветер, и
Агам  уже  начинал беспокоиться, что их снес„т слишком далеко по течению и они
окажутся ниже стоянки племени.

    Примерно  на  середине  реки, хотя была ли это середина, в кромешной тьме,
поглотившей  берега, сказать было сложно, они перестали грести и остановились,
чтобы постараться определить направление.

    Внезапно  откуда-то  слева,  выше  по  течению, из серого рваного тумана с
порывом  ветра донеслись едва слышные голоса и плеск весел. Агам насторожился:
он  был  уверен, что эти звуки ему не померещились. И следующий же порыв ветра
подтвердил,  что  он прав: голоса и плеск весел звучали приглушенно, но все же
звучали.  Это  з