вости. - Не надо. Только не плачь. Раймон, так Раймон. А где он?
     - Вот это я и хотела бы обсудить. Идем. Я назначила на сегодня Совет.
     В светлой круглой зале с мраморными колоннами собралось человек десять старых советников принцессы Астин и тех, кого она пригласила к ним присоединиться. Среди собравшихся Львиный Зев увидел высокого худощавого юношу в черных акситанских доспехах. Его лоб пересекал свежий шрам. Раймона он напоминал только цветом волос - красное дерево в закатных лучах.
     - Тибо! - король быстро подошел к нему и, прежде чем юноша успел опуститься на одно колено, обнял его за плечи. - Ты молодчина, мальчик, что сумел сохранить хотя бы горсть акситанских рыцарей.
     Астин тоже подошла к сыну герцога и тоже положила ладонь на его руку.
     - Мы скоро выступим, Тибо. Вот только соберем силы, - она ободряюще улыбнулась юноше. - Король поведет нас. Клянусь Богом, мы вернем Акситанию.
     Молодой рыцарь склонил голову в знак благодарности. Он был рад, что ни принцесса Орнея, ни сам Арвен не обвинили его в трусости. За последнее время он много раз слышал это слово от членов Совета Девяти.
     - Они просто хотели оскорбить тебя, чтобы ты со своими воинами ушел из Орнея, - тихо сказала Астин. - Я думаю, недели на подготовку нам хватит.
     Принцесса обвела зал заседаний взглядом и случайно заметила в полутемной нише у окна женскую фигуру в сером плаще с накинутым на лицо капюшоном.
     - Кто это? - Астин потянула Тибо за рукав. - Откуда взялась эта женщина?
     - Это Беренис, - смущенно ответил юноша, - возлюбленная моего отца. Она говорит, что вы знаете ее, и просит разрешения встретиться с вами.
     Принцесса подняла брови.
     - Кажется, Раймон жаловался, что ты не одобряешь его выбора.
     - Да, - Тибо замялся, - но она беременна, и я не мог бросить ее в Анконне. Пришлось взять с собой.
     - Хорошо, - Астин кивнула. - Мы действительно знакомы. Скажи ей, что я рада встрече и готова ее выслушать.
     Тибо сделал Беренис знак подойти, и наложница акситанского герцога быстро приблизилась к ним. Откинув капюшон, скрывавший великолепную рыжую копну волос, молодая женщина устремила на принцессу огромные серые глаза и склонилась в низком поклоне.
     - Здравствуй, Беренис, - ласково сказала Астин, протягивая ей руку. - Счастье, что ты и твой будущий малыш теперь в безопасности. Я очень многим обязана Раймону, и для меня честь предоставить убежище его близким. Не бойся ничего. Ни ты, ни ребенок Раймона ни в чем не будут нуждаться.
     Беренис снова поклонилась.
     - Благодарю вас, ваше высочество, - она смущенно улыбнулась. - Но я пришла говорить не об этом. Позвольте... - Беренис взяла принцессу под руку и подвела к окну. - Простите, ваше высочество, - шепотом заговорила она, - но я знаю, я ощущаю, что Раймон еще жив.
     Астин удивленно посмотрела на нее. До сих пор ей казалось, что только посвященные могут чувствовать друг друга, и то на практике это получалось далеко не всегда.
     - Я понимаю ваши сомнения, - еще более смущенно пролепетала Беренис. - Вы думаете, как простая смертная может знать то, что дано знать узкому числу избранных?
     "Кажется, Раймон на ложе сказал ей несколько больше, чем следует, - не одобрила Астин, - а сам учил..."
     - Возможно, это происходит потому, что я ношу его ребенка, - закончила мысль Беренис.
     - И еще потому, что Раймон все время думает о вас, - произнесла принцесса. "А он настолько сильный медиум, что его мысли прошибают любые преграды", - этого она не сказала вслух. - Итак, ты уверена в том, что герцог жив?
     Беренис кивнула.
     - Я тоже так считаю. И что же из этого следует? - Астин сложила руки на груди и оглянулась на короля. - Ты думаешь, что его надо поискать, прежде чем мы начнем наступление?
     Наложница герцога во все глаза смотрела на нее. "Нет, это я думаю, - поправила себя Астин, - а ты, бедняжка, просто измучена дурнотой, сомнениями и страхами".
     - Арвен, - принцесса снова повернула голову. Король беседовал о чем-то с Марком, но сразу услышал ее. - Арвен, - повторила она, когда Львиный Зев подошел к ней. - Ты узнаешь Беренис? Так вот, она тоже считает, что Раймон жив.
     От удивления у Львиного Зева отвисла челюсть, но Астин не дала ему опомниться.
     - Ты понимаешь, чем это нам грозит в случае скорого наступления?
     - Вёльфюнги вытащат его из подземелья, или где он у них там, и начнут прикрываться им, как щитом, торговаться на переговорах, угрожать, что убьют его, если мы сделаем хоть один шаг, - хмыкнул Арвен. - Знакомо, черт возьми. Ну и что ты предлагаешь?
     - Не рисковать раньше времени. Попытаться сначала найти и освободить его, - ответила девушка.
     - Но как? Откуда мы узнаем, где они его держат? - развел руками король. - Герцог, конечно, не иголка в стоге сена, но все же...
     - Раз я и Беренис чувствуем его, задача облегчается, - сказала Астин. - Нам необходимо отправиться на поиски герцога.
     - Иногда ты говоришь такую чушь, что я не понимаю, как она вообще приходит тебе в голову! - пожал плечами король. - Ты и Беренис... отправитесь на поиски... Игрушки нашла! Беренис беременна, а тебя я просто не пущу. Не нагулялась? Если надо искать, то пойдет специальный отряд. Уж никак не ты!
     - Отряд само собой, - кивнула Астин. - Но без меня они вряд ли что-то найдут. Ведь именно я могу почувствовать, куда идти, где призывы, посылаемые Раймоном, сильнее.
     Арвен отрицательно мотнул головой.
     - Нет. Я сказал тебе, нет.
     - Беренис это тоже касается, - Астин сделала вид, что не слышит его. - Ее чувства еще более обострены, чем мои, ведь она любит Раймона и носит его ребенка. Но, к сожалению, Беренис не посвященная, поэтому она с трудом отличает настоящую связь от беспорядочных порывов. Мне все равно придется идти.
     - Нет, - чуть не взвыл король.
     - И не забывай, что ты у меня в доме, и здесь решаю я, - ледяным тоном закончила принцесса.
     Как ее самоуверенность замучила Арвена! Он просто не мог выразить этого словами! Львиный Зев провел ладонью по лбу. Король ощущал, что между ним и Астин с тех пор, как они прибыли в Орней, выросла стена из ее высокомерия и его, с трудом подавляемого раздражения. Беда в том, что Арвен после долгого унизительного бегства не чувствовал себя уверенно, не управлял здесь ничем и просто не знал, как поставить Астин на место.

Глава 5

     Раймон с трудом разомкнул обожженные солнцем веки. В окрестностях Анконны стояла адская жара. Казалось, ветер дул в Акситанию не с моря, а из самой глубины фаррадских пустынь. Герцог усилием воли удержал мысли. Он не хотел сейчас подключать к пониманию окружавшего мира свои тайные знания. Для этого потребовалось бы очень много сил, а их-то у Раймона как раз не было. Тяжелый проржавленный ошейник охватывал стертое окровавленное горло акситанца. Изображать цепного пса у ворот собственного города - эта участь казалась Раймону на редкость завидной!
     Во время боя в Анконнском ущелье, когда его немногочисленная конница, смятая лавиной вёльфюнгов, в беспорядке отступала к берегу Арна, лошадь под герцогом убило. Рухнув, она придавила всадника к земле. Раненый Раймон не смог выбраться и был взят в плен вёльфюнгами, обходившими поле уже после сражения. Они узнали небесно-голубой с серебряной обшивкой плащ герцога, пышный плюмаж из черных перьев На его шлеме и многочисленные гербы Акситании - вставший на дыбы медведь - украшавшие доспехи всадника и сбрую коня.
     Вёльф - старый враг. Настолько старый, что взаимное озлобление жителей правого и левого берегов Арна не позволяло им даже задуматься о политической пользе захвата важных пленников. Они лишь вымещали на них свою впитанную с молоком матерей ненависть. Раймона не пытали и не допрашивали, его просто приковали к городским воротам, а по истечении двухнедельного срока собирались казнить на рыночной площади Анконны при большом стечении народа. Через две недели в поверженную столицу "непобедимой Акситании" должен был прибыть маркграф Вёльфа, чтобы лично погрузить концы пальцев в кровь обезглавленного врага. Таков был древний обычай по ту сторону границы.
     Раймон потянулся и мучительно сглотнул. Никогда в жизни ему, благородному владыке самой грозной из провинций
     Арелата, не приходилось познать ужаса плена. Герцог вдруг понял, что еще мог бы выдержать унижение перед врагами, но позор перед собственными подданными казался выше его сил. Мимо высоких, окованных листовой медью ворот гнали и гнали караваны анконнцев, обращенных в рабство. Их грузили на галеры в речном порту и отправляли вниз по Арну.
     Впервые за последние пять столетий Акситания испытала такое сокрушительное поражение, и гордые жители "лучшего из княжеств" оказались в положении побежденных. Испуг. Удивление. Бессильная ярость. Вот что можно было прочитать на лицах несчастных, длинными цепями выводимых за пределы крепости. Стражники пинали их, толкали концами пик, грубо ругались и, выхватив из толпы какую-нибудь молодую, более или менее привлекательную женщину, насиловали ее здесь же, у обочины дороги, никого не стесняясь, а затем снова вталкивали в караван идущих.
     Раймон вдруг вспомнил о Беренис. Когда-то он спас ее. Казался ей непобедимым избавителем. Ему стало невыносимо стыдно. Где она теперь? И где его сын? Погиб? Ранен? Взят в плен? Или бежал? И что с Беренис? Его мысли сделали круг, вернувшись к прекрасной сероглазой наложнице, к которой он так привязался за последнее время. Она была сильной и смелой, гордой до потери представления о том, с кем разговаривает, но подчинялась ему безоговорочно, а он...
     Герцог почти застонал, представив, как такие же вельфюнгские выродки, только рангом повыше, хозяйничают в залах его замка и издеваются над Беренис, узнав, что она любимая герцогская наложница. Стоя здесь у ворот, он видел, на что они способны!
     Усталость на лицах пленников сменялась выражением отчужденности и злобы, когда они проходили мимо Раймона. Никто его не жалел. Никто не проявил сочувствия, не бросил даже слова ободрения. А ведь они любили его когда-то! Называли: "наш добрый герцог", гордились, что Акситанией правит такой прославленный воин... Теперь он был для нее едва ли не худшим врагом, чем вёльфюнги, потому что привел их к поражению и гибели.
     Раймон не сказал бы о себе, что плохо знает жизнь. Но, в отличие от Арвена, он впервые упал в грязь. Прежде акситанец всегда находился на вершине власти, куда долетает лишь гул одобрения. Столкновение с реальностью было страшным. Утонченный эзотеризм герцога готов был вот-вот дать трещину, особенно после того, как один из вражеских солдат, выливая со стен в ров ведро помоев, окатил его с ног до головы под дружный смех своих товарищей и даже некоторых негодяев из толпы пленных.
     "Поделом, - думал Раймон, скрипя зубами, - поделом. Почему ты думаешь, что эти люди должны тебе сочувствовать? Тебе и твоему королю-норлунгу? Ведь то, что ты видишь здесь, сейчас происходит по всему Арелату". Будь все проклято! Разве он не предупреждал? Разве не пытался изменить положение Арвена на престоле, сделать его законным государем и тем самым повернуть мистическую ситуацию в пользу Арелата? Тогда бы ничего не случилось: ни войн, ни ограблений, ни пожаров ... Но Астин...
     При мысли о девушке Раймон испытал новую волну тоски и стыда. Может, он слишком доверился тайным знаниям? Ведь если на мгновение исключить мистику, то картина произошедшего представится совсем другой. Во всем будет виновата не строптивая принцесса Орнея, а он. Тупой самодовольный болван, упивавшийся своими посвящениями и начавший в угоду им крушить реальность. Наверное, Палантид был прав!
     Раймон с необычайной ясностью вспомнил свой разговор с капитаном драгун в Лебедином замке сразу после изгнания Астин. Губы рыцаря едва заметно вздрагивали от гнева. Он теребил рукоятку меча, но сдерживался из уважения к другу.
     - Ты ломаешь ее жизнь через колено ради каких-то химер! - в голосе Палантида слышалось осуждение. - Послушай, Раймон, хоть один раз в жизни послушай меня, дурака! Я ничего не понимаю во всей этой твоей мистике и мифологии...
     - Зато Астин очень хорошо понимает!
     Уж конечно, великий герцог Акситании знал, что делал, и не собирался дослушивать слова не слишком продвинутого адепта до конца! Ах, как горько он сожалел сейчас о своем почти пренебрежительном обращении с Палантидом. Верным преданным другом. "Слишком молодой! Не слишком умный! Слишком любит утехи видимого мира, чтобы что-то понять в невидимом!"
     "Дурак, дурак, зазнавшийся колдун с проржавленным мечом в ножнах! Ты там, где тебе и следует быть!" Между тем голос Палантида в мозгу герцога продолжал звучать.
     - Послушай, я тебе говорю! - граф тряхнул Раймона за руку. - Она еще девочка, а Арвен не молод. Он сильный государь и сильный мужчина. Он сомнет ее.
     - Ошибаешься. Если хочешь знать, они просто обречены друг на друга.
     Но на этот раз Палантид не позволил себя перебить.
     - Да, у нее тоже есть характер. Именно поэтому они не смогут быть вдвоем. Там, где другая смирилась бы и приняла все как должное, Астин пойдет напролом и погибнет, - лицо рыцаря исказила гримаса жалости. - Ты же видишь, она любит. Зачем же делать ее несчастной? Зачем топтать то, что не твое, не тебе принадлежит, не для тебя цветет... - Палантид сбился и в отчаянии махнул рукой. - Кроме того, есть же доводы рассудка. Вальдред вступится за невесту. Валантейна поддерживает Беот. Из-за одной маленькой гордячки начнется большая война! Опомнись, Раймон: ты потеряешь Астин! Потеряешь Арвена! Потеряешь Арелат!
     Именно так все и случилось. Герцог вздохнул. Если б он тогда оценил реальность как реальность, а не как переплетение невидимых магических нитей, сейчас бы не сидел на цепи у ворот собственного города. Если б они не похитили Астин и принцесса Орнейская находилась в своих владениях в дни нападения вёльфюнгов на Акситанию, Раймон получил бы помощь, в которой так нуждался.
     Круг замкнулся. Герцог горестно вздохнул, он заработал то, что заслужил. Предав Астин, он предал себя. "Нет, нет и еще раз нет! Я ее не предавал! - взмолился акситанец, подняв лицо к небу. - Господи, не возлагай на меня еще и этот грех!
     За что ты так тяжко караешь меня? - Раймон застонал. - Я не Мог ошибиться. Все предсказано..."Даже теперь гордость мешала герцогу признаться в своей не правоте.
     "Потеряешь Астин! Потеряешь Арвена! Потеряешь Арелат!"
     Палантид продолжал кричать у него в голове. Голос капитана вдруг перешел в адский вопль, и Раймон понял, что Палантид кричит сейчас. Более того, он вспоминает тот же разговор, тот же день в Лебедином замке. Это было новое, неожиданное чувство. Еще ни разу Раймон так ясно не осознавал мысли другого человека. Там, на противоположном конце невидимой нити Палантид кричал от боли. Кто-то невероятно сильный вторгся в мозг рыцаря и безжалостно жег его своими стальными прикосновениями.
     Раймон чувствовал, что Палантид уже не в силах сопротивляться. Капитан умирал и в последние минуты жизни мысленно обращался за помощью ко всем, кого любил. Едва ли он делал это сознательно, но от этого мощный канал связи, неожиданно открывшийся в голове у Раймона, не становился слабее.
     Герцог собрал свою волю в кулак для того, чтобы удержать связь. "Подожди, Палантид, - прошептал он, - Сейчас я отдам... Мне уже не надо..." В сущности, зачем ему, приговоренному к смерти, были силы? Он все равно погибнет. Еще пара недель мучения, а потом его голова покатится с эшафота. Но где-то далеко в Лотеане Палантид мог еще выжить и не сойти с ума.
     Раймон сконцентрировал собственные силы, ощущая их как большой теплый комок в районе солнечного сплетения, и постарался со всей ясностью представить себе образ Палантида. Это ему удалось даже слишком хорошо. Перекошенное страданием лицо друга немедленно всплыло в воображении. "Возьми", - приказал Раймон рыцарю, который уже находился в полуобморочном состоянии. И мощным толчком послал свою энергию Палантиду.
     Это было все, что он мог для него сделать. На мгновение герцог почувствовал, как на другом конце нити его друг испытал огромное облегчение, и тут же в глазах Раймона стало темно. Навсегда, как успел подумать акситанец.

***

     Когда Раймон очнулся, стояли сумерки. Земля вокруг покрылась глубокой тенью. Шум близкого порта утих. Было слышно только, как где-то ругаются перевозчики на вельфюнгских галерах да перекрикиваются часовые на стенах Анконны. Ворота давно заперли. В отдалении горели костры нижних постов, расставленных вокруг города. Но солдаты чувствовали себя в полной безопасности, они пили и горланили песни. Многие спали, примостившись поближе к огню и накинув на голову плащи. Пики были воткнуты в землю как попало, некоторые даже наконечниками вниз.
     В голове у Раймона возникла ленивая мысль, что на месте их командиров он бы крепко взгрел этих верзил. Мысль зародилась где-то в правом полушарии его мозга, потом медленно перекатилась в левое и там растаяла. Во всяком случае, ему так показалось. "Неужели я не умер? - удивился герцог. - Крепкий парень, - похвалил он себя, но тут же насмешка сменилась тоской. - Почему Бог так немилосерден ко мне? И что это такое теплое у меня на лбу? И так ведь голова болит!"
     Акситанец лежал на земле в крайне неудобной позе, повернувшись к дороге спиной и свесив руки в канаву. Он попробовал двинуться и тут же издал сдавленный стон. Видимо, Раймон отдал Палантиду очень много силы, потому что собственной почти не осталось. Рядом с ним что-то встревожено зашуршало.
     - Раймон, - позвал тихий голос, - Раймон, ты слышишь меня?
     С большим усилием герцог приподнял голову, и тут же под нее просунулось что-то мягкое. "Рука", - подумал он.
     - Я почти ничего не вижу, - простонал акситанец. его глаза застилал плотный туман.
     - Он плохо видит. Надо еще, - голос показался настолько знакомый, что герцог испугался собственной догадки.
     - Астин?
     Ему не ответили. Две теплые ладони снова легли Раймону на лоб. Затем они стали почти горячими, и акситанец ощутил блаженный прилив сил. Он чувствовал, как легкими волнами в него вливается теплый, светящийся поток.
     - Не зажимайся! - прикрикнули на него из темноты. - Бери!
     Помимо своей воли, Раймон развернул грудную клетку и глубоко вздохнул, принимая все, что ему отдавали. Он обладал слишком высоким посвящением, чтобы отнимать живую силу у других людей. Он мог только отдавать сам и делал это уже более десяти лет. Раймон должен был восстанавливать свои силы, забирая энергию в необработанном виде у леса, камней, моря. Для этого существовали особые дни, особые места и особые сложные усилия, но сейчас умирающий герцог не был способен исполнить все требующиеся ритуалы.
     - Хватит, - застонал он уже крепнущим голосом. - Хватит, или ты сама погибнешь, - и тут же, не задумываясь, поставил барьер ее энергии.
     - Я всегда нарушаю твои запреты да, Раймон? - был усталым, но довольным. - Я опять использую знания, прикасаться к которым ты мне запретил, - она тихо засмеялась. Сотня серебряных колокольчиков зазвучала в ушах герцога.
     - Прости, - он поднял свою грязную руку и положил сверху на ладонь Астин, снимая ее у себя со лба. - Я очень виноват перед тобой.
     Край одежды, загораживающий ему свет, исчез, и Раймон с удивлением увидел двух отвратительных старух-нищенок, сидевших возле него и крепко державших друг друга за руки. Видимо, у него на лице отразился почти ужас, потому что грязная карга, примостившаяся ближе к нему, залилась усталым молодым смехом и весело бросила второй:
     - Гляди-ка, Беренис, он нас не узнает! Раймон, Раймон, где же твоя магия? Кто учил меня отводить взгляды?
     - Я учил, - потрясение произнес герцог. - Но так и не выучил.
     Конечно, Астин когда-то была одной из самых способных его учениц. Приезжая в Орней, в гости к своим союзникам, родителям Астин, герцог показывал малышке-принцессе дешевую ярмарочную шутку, благодаря которой цыгане крадут кошельки у зазевавшихся прохожих. Это называлось "отводить взг