ивавшейся у него на глазах, с каждой минутой становился для Хагена все яснее.
     Сердце беотийца сжалось от ужаса. Спущенное с цепи воображение короля уже рисовало картины горящих ферм, мимо которых, как черная нескончаемая река, маршировали толпы фейров с факелами в руках. Во рвах по обеим сторонам дороги лежали белокурые женщины с мертвыми голубыми глазами, грязные сопливые дети обдирали кору с деревьев, брошенный скот вытаптывал неубранные поля. Хаген попытался взять себя в руки, но упрямая мысль продолжала стучать в голове - "Это все уже есть здесь, в Гандвике. Есть на реке Теплой у Стены. Следующей будет твоя страна! Их тысячи и тысячи. Каждый беотийский воин выстоит против пяти, но не против пятнадцати фейров!"
     Из-за туч вышла мертвенно бледная луна, заливая все тусклым светом, струившимся точно из-под воды.
     - Вот лик склоняется над нами, - провозгласил Бард-о-Ват, - и требует приношений. Пойдемте же и принесем ему чистые дары с вершины священного дерева. Ибо в этом году омела расцвела во второй раз, летом. Чудо! Великое чудо предвещает нам торжество!
     Ряды собравшихся заколебались. Два младших друида в зеленых одеждах до пят вывели в центр каменного круга огромного белого быка, двое других тащили упиравшуюся и брыкавшуюся на каждом шагу девушку. Она выделялась среди уродливых коренастых фейров ростом и белизной кожи. Ее тело молочно светилось в густой темноте. Жертва что-то выкрикивала и пыталась вырваться из цепких рук своих мучителей.
     - Женщина, не оскорбляй божество словами, лишенными смысла, - с презрением обратился к ней главный жрец. Он принял из рук своих помощников золотую чашу и насильно прижал ее край к перекошенным губам девушки.
     Пленница запрокинула голову, но державший ее друид поймал несчастную за волосы и силой наклонил вперед.
     - Пей, животное, ибо с этого момента твоя жизнь обретает смысл, - провозгласил Бард-о-Ват.
     Тем временим еще двое друидов поднесли такую же чашу быку. Скотина сделала несколько глотков и тоже заартачилась, но, видимо, этого было довольно. Хаген видел, как тело девушки на глазах обмякло, она больше не отбивалась руками и ногами, а несколько раз как-то странно изогнулась и впала в полузабытье. То же произошло и с быком. По его белой шкуре волной пробежала дрожь, он замычал, мотнул рогами и покорно склонил голову.
     С тихим, ласкающим душу пением друиды, выступившие из-за спины Бард-о-Вата, посадили девушку верхом на быка, надели ей на голову венок из дубовых листьев и таким же венком украсили рога животного. Верховный маг поднял свою великолепную золотую трость, и процессия двинулась вперед по направлению к дубовой роще.
     В полном безмолвии волны фейров медленно катились вслед за Бард-о-Ватом. Безбородые юноши в зеленых хламидах дружно ударяли пальцами по не правдоподобно тонким струнам арф, натянутым между воловьими рогами. Звук, который они извлекали, трудно было назвать музыкой. Он завораживал душу своей ледяной глубиной. Хаген пригляделся и с ужасом понял, что струнами на арфах служат человеческие волосы - такие же белые и длинные, как у пленной девушки. Жесткая курчавая шерсть, покрывавшая головы фейров, не годилась для такого дела.
     Гнев накатил на короля. Он был дома, в своей стране, и ничем не мог помочь пленнице, слабо покачивавшейся на спине быка.
     Процессия вошла в лес и остановилась на просторной поляне у подножия громадного дуба. Священные плети омелы свешивались с него чуть не до самой земли. Бряцанье арф смолкло. Маги подвели быка к самым корням дерева. Повинуясь их тычкам и оплеухам, животное подогнуло ноги и грузно опустилось на землю. Девушка продолжала сидеть на его спине в полном оцепенении.
     Бард-о-Ват подошел к ним со священным серповидным ножом и аккуратно сделал глубокие надрезы на конечностях жертв. Ни пленница, ни животное не издали ни единого звука. Казалось, они вообще не чувствуют, что с ними происходит. Когда кровь густым темным потоком хлынула на траву, фейры издали торжествующий крик, смолкший по движению руки верховного жреца.
     С ловкостью, неожиданной в столь почтенном старце, Бард-о-Ват стал взбираться на дерево. Достигнув толстой ветки, с которой свешивались плети омелы, верховный друид высоко поднял ущербный серп своего ножа. Лунный свет коснулся зубчатого лезвия и заплясал на нем. Плети омелы, словно колосья во время жатвы, ложились на сгиб левой руки жреца - Принесите пелены, - крикнул верховный друид, и несколько юношей в зеленых одеждах подошли к дубу с белыми широкими полотнищами в руках.
     В торжественном молчании, под звуки священных арф младшие из посвященных растянули ткань, как подол гигантского савана, и Бард-о-Ват, склонившись с мощной дубовой ветви, осторожно разжал руки. Пучки омелы дождем посыпались вниз.
     - Рожденное, как и мы, вне земли, не должно быть осквернено прикосновением к праху под ногами! - провозгласил маг. - Омела сохраняет в себе слабые удары сердца вселенной, из глубины которой она была принесена в этот жалчайший из миров! Посланная в утешение нам, таким же странникам, священная ветвь не может быть опущена на землю. Поднимите ее выше голов ваших и несите к костру.
     Бард-о-Ват уже стоял внизу, поддерживаемый под руки жрецами. Процессия двинулась в обратный путь. Двое молодых друидов вели впереди шествия белого быка, оставлявшего за собой на траве широкий красный след. Двое других удерживали на спине животного всадницу, готовую упасть на землю.
     Костер посреди каменного кольца уже разгорелся. Яркие сполохи пламени отбрасывали багровый свет на прямоугольные черные монолиты. Было слышно, как время от времени с треском лопаются дубовые сучья в огне и злобно гудит воздух.
     У подножия алтаря друиды остановили быка, сняли с него едва живую от потери крови девушку и медленно повели ее к огню. Несколько юношей в зеленых плащах закидали костер ветками омелы. Серые плети ненадолго сбили пламя и зачадили едким дымом. На это не успевшее обуглиться ложе старшие жрецы возложили свою жертву, все еще находившуюся в забытьи.
     Бард-о-Ват взял из рук подошедшего друида арфу и, мерно ударяя пальцами по струнам, запел священный гимн. Король не понимал ни слова, он с ужасом смотрел, как тонкие ветки омелы постепенно занимаются огнем. Хаген надеялся, что пленница просто задохнется в дыму, так и не придя в сознание. Но когда первые языки пламени коснулись ее ног, несчастная истошно закричала от боли и очнулась.
     В тот же миг Бард-о-Ват наклонился над ней, взмахнул своим серповидным ножом и перерезал жертве горло от уха до уха. Кровь густым потоком хлынула в огонь. Неожиданно высокий столб дыма взметнулся к темным беззвездным небесам. Фейры взвыли, колотя тупыми концами копий по земле, а бесчисленные ночные духи взмыли в воздух и мириадами устремились к дыму и крови, через которые истекала жизненная сила жертв.
     И тут Хаген вдруг понял, что Бард-о-Ват, первым вдохнувший священного дыма омелы, видит его. Старец неотрывно смотрел на беззащитную голую душу короля, и его удивление сменялось гневом. Хаген не пил и не ел жертвенных приношений, как остальные ночные существа. Владыка Плаймара хотел спрятаться в их толпе, но было уже поздно.
     - Братья, среди нас чужой! - Бард-о-Ват вскинул палец с грубым золотым перстнем, и, повинуясь его движению, тысячи бесплотных духов, отяжелевших от священной трапезы, повернули свои головы к беотийцу.
     Хаген видел, как их пустые, ничего не выражающие глаза зажглись злобой, маленькие цепкие руки потянулись к призрачному телу короля, тихий, но внятный вой прорезал тишину. Хаген ощущал, как множество отточенных коготков вцепились в серебряную нить и пытаются разорвать ее, причиняя королю неимоверную боль. Ужас охватил беотийца, он ясно представил себе свое бездыханное тело, лежащее с запрокинутой головой в зале дворца Л Лотеаны. Владыка Плаймара страшно закричал и... очнулся. В дверь комнаты отчаянно колотили.

Глава 4

     Озарик долго не понимала, что происходит и куда ее ведут. Несчастная женщина ничего уже не замечала вокруг, кроме своего орущего кулька. Маленький
     Палантид оглашал дебри радостными воплями, а Арвен с сожалением смотрел на плащ, превращенный его будущим оруженосцем в болото.
     - Как ты думаешь, это уже нельзя отстирать? - спросил он.
     - Я попробую, - неуверенно отозвалась принцесса.
     Они перебрались через ручей и вскоре вышли на сосновую поляну, в центре которой стоял низкий бревенчатый дом с крышей, крытой старым, слежавшимся дерном.
     - А ты неплохо устроился, - хмыкнул Львиный Зев. - Главное местечко оживленное.
     Отшельник отворил деревянную дверь, приглашая гостей внутрь. Темная тень наползла из-за порога, и Астин поежилась, вспомнив, что на протяжении всей дороги сюда им почему-то не встретилось ни одного иггдрасиля.
     Локер немного повозился в темноте и вскоре зажег трут, от которого весело затрещала березовая кора в очаге на земляном полу. Хижина сразу приобрела теплый, жилой вид, и все дурные мысли принцессы улетучились сами собой. Перед ними был желанный отдых и ночлег.
     - Я немного практикую медицину и магию, - сказал Локер, подходя к Озарик, - и хотел бы сейчас заняться вашей роженицей.
     - Колдовства нам только не хватало, - тихо пробурчал Львиный Зев, но вслух сказал:
     - Мы будем рады, если вы сможете ей помочь.
     - Я принесу настой на цветах папоротника, - отшельник повел женщину в глубину хижины, чтобы уложить там на единственную кровать.
     - А нельзя ли дать что-нибудь и ребенку? - спросила Астин. - Чтобы он перестал орать.
     Король с благодарностью посмотрел на девушку.
     - Пожалуй, - кивнул хозяин. - Я сейчас приготовлю отвар мака, он погрузит дитя в крепкий сон и позволит вам отдохнуть.
     Путники облегченно вздохнули.
     Закончив возиться с Озарик и ее малышом, Локер подошел к королю.
     - Вам, я вижу, тоже нужна помощь, - вкрадчиво сказал он.
     Арвен, только что устроившийся на волчьих шкурах у очага, недовольно заворчал. Ему трудно было поворачиваться с боку на бок, раны саднили, ни на минуту не давая забыть о себе.
     - Выпейте вот это, - отшельник протянул норлунгу деревянную кружку. - Так легче будет перенести обработку ран, и вы вскоре заснете.
     - Что это? - недоверчиво осведомился Арвен.
     - Если я назову формулу, вам это что-нибудь даст? - пожал плечами старик. - Вы же видите, что мои услуги не повредили ни женщине, ни ребенку.
     - Хорошо, - король со стоном повернулся к нему. - Сделайте что-нибудь, чтобы я мог завтра продолжать дорогу.
     - Завтра будет завтра, - загадочно ответил Локер, приступая к ранам. Сначала он смазал их пахучей едкой жидкостью, а потом присыпал каким-то черным порошком, похожим на древесную золу.
     - Впервые вижу, чтоб омелой лечили в это время года, - сказала Астин, внимательно наблюдавшая за всеми его движениями. - Мне казалось, что после летнего солнцестояния она опасна.
     Отшельник вздрогнул.
     - Эти ветки были срезаны мной вчера, - поспешно ответил он. - Разве вы не знаете, в этом году омела расцвела второй раз, накануне праздника солнцестояния. Чудо! На макушке лета цветок зимнего йеля.
     - Но это же очень дурной знак! - девушка. - Он предвещает потрясения и смерть. Можно ли пользоваться подобной омелой для лечения?
     - Людям не дано знать смысл божественных пророчеств, - покачал головой старик. - Змеиный яд убивает, когда он в зубе гадюки, и лечит в руках умелого целителя. Не бойся, девушка, король будет жить.
     "Откуда он знает, что перед ним государь?" - пронеслось в голове у Астин, но вслух она ничего не сказала, затаив тревогу глубоко на дне души.
     Норлунг уже не слышал их разговора. Он почти сразу погрузился в глубокий и тяжелый сон.
     - Вам не нужно помочь? - спросила принцесса, когда Локер принялся накладывать бинты.
     - Нет-нет, - решительно отказался тот. - Я прекрасно справлюсь. А вы не хотели бы выпить что-нибудь для сна?
     - О нет, - усмехнулась девушка. - Я и так буду спать как мертвая.
     - И все же настоятельно советовал бы вам вербену...
     - Я сказала, нет, - только глухой не расслышал бы в усталом голосе Астин властные нотки. Она терпеть не могла, когда ей что-нибудь навязывали.
     Локеру пришлось отступить.

***

     Арвен открыл глаза и с удивлением осмотрелся вокруг. Было уже довольно поздно. Солнце светило в распахнутую дверь, а поленья в очаге казались давно прогоревшими.
     - Как ты спал? - Астин опустилась рядом с ним на волчью шкуру и потрогала лоб короля.
     - Хорошо, - заверил ее норлунг. - Кажется, я выспался на неделю вперед! - он потер ладонью затылок, голова была тяжелая и слегка кружилась. Во всем теле Львиный Зев ощущал слабость. - Только снилась какая-то дрянь, - он. - Как будто я лежу среди змей и не могу пошевелиться, а эти толстые гадины ползают по мне... - Король замолчал, подумав, что Астин неприятно его слушать.
     - Да-да, и я видела то же самое, - из дальнего угла отозвалась Озарик. - Огромная золотая змея с полумесяцем на лбу смотрела на меня своими раскосыми глазами и покачивалась из стороны в сторону.
     - А ты была готова делать все, что она прикажет? - с тревогой спросила Астин.
     - Откуда ты знаешь? - на лице Озарик отразился испуг. - Тебе она тоже снилась?
     - Нет, - принцесса покачала головой. - Мне нет, но это очень плохой сон.
     Арвен неуютно заворочался. У короля было такое ощущение, что и на его волю ночью кто-то посягал.
     - Как твои раны? - Астин бережно приподняла повязку на груди норлунга.
     - Не знаю, - пожал он плечами. - Во всяком случае, не болят.
     Львиный Зев склонил голову и с удивлением стал рассматривать широкий рубец на ребрах, оставшийся от удара львиной лапы. Еще вчера глубокая борозда гноилась и причиняла ему тяжелые страдания. Сейчас молодая розовая кожа затянула все крупные раны на теле норлунга, но под ней пульсировала какая-то темная жидкость.
     - Так и должно быть, - заверил короля Локер, вошедший в этот момент в дом с пустым ведром в руке. - Идет заживление.
     - Почему вы обработали только серьезные раны? - спросила Астин, недовольно глядя на отшельника. - Я не нахожу, что остальные - просто царапины.
     Локер поморщился. Эта въедливая девчонка во все норовила сунуть нос!
     - Я специально оставил мелкие раны открытыми, - терпеливо пояснил он. - Для моего метода нужно, чтобы больная кровь свободно вытекала из тела. Понимаете?
     Арвен махнул рукой.
     - Делай как знаешь, отец. Главное, чтобы я уже сегодня мог продолжить путь.
     - Едва ли это будет правильно, - руками отшельник. - Ваше состояние не позволяет надеяться, что вы встанете раньше, чем через три дня.
     Ноздри Арвена гневно задрожали.
     - Но я прекрасно чувствовал себя еще вчера! - взвыл он. - Когда шел по лесу. А сегодня у меня кружится голова и подгибаются ноги!
     - Вы потеряли много сил, - невозмутимо ответил Локер. - Иггдрасиль помогает восполнить их, но его заросли растут далеко не везде. Как только вы покинули лес, слабость вновь овладела вами.
     - Слаб я или нет, но мне надо уходить, - упрямо заявил король, приподнимаясь на локтях. - Нас в любую минуту могут найти...
     - Об этом не беспокойтесь, - проговорил отшельник, укладывая его обратно на шкуры. - Я же сказал, что практикую магию, - его губы тронула довольная улыбка. - Со вчерашнего вечера поляна обведена защитным кругом. Даже если мимо проедет беотийский отряд, он ничего не заметит.
     - Ну ладно, - нехотя согласился Арвен, откидываясь на ложе. - Я и правда не в силах встать. Какая-то тяжесть в теле.
     Астин с тревогой наклонилась над королем и вытерла с его лба крупные капли пота.
     - Это пройдет, - заверил Локер. - Любое лечение имеет побочные следствия. - Ему явно не нравился настороженный взгляд девушки, и он поспешил закончить разговор. - Сейчас мне надо уйти за травами, а вы отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь.
     Принцесса проводила старика глазами и вновь повернулась к Арвену. Норлунг лежал бледный как полотно.
     - Извини, малышка, - сказал он, - но я хотел бы еще вздремнуть, если ты не возражаешь, - даже простой разговор отнимал у него много сил.
     - Спи, конечно, - девушка заботливо укрыла его одеялом и подоткнула волчью шкуру в ногах.
     Когда Арвен уснул, она тихо встала и, стараясь не потревожить Озарик с малышом, тоже мирно спавших после изрядной дозы целебных трав, вышла из хижины. За поясом у принцессы торчал обломок королевского меча, который она незаметно вытянула из-под руки норлунга. То, что Арвен при этом даже не шелохнулся, навело ее на неприятные размышления. "Кровь должна вытекать свободно..." - бурчала она себе под нос, передразнивая Локера.
     Астин пересекла поляну и спокойно углубилась в лес. Никакой магический круг ее не остановил, хотя, проходя мимо сарая, она почувствовала, что воздух стал как будто плотнее. Принцесса шла по той самой тропинке, которой отшельник привел их к себе. Хозяйка Орнея внимательно осматривалась по сторонам в надежде найти хоть маленький кустик иггдрасиля. Наконец, она заметила в отдалении широкую крону ясеня и свернула к нему.
     Через несколько минут принцесса была у цели. Великолепный иггдрасиль, который, судя по толщине, рос на этом месте никак не меньше пятисот лет, преградил ей путь. Его мощный ствол, раскидистые ветви и густая листва могли дать приют целому королевству эльфов. Астин ласково потрогала рукой кору дерева и улыбнулась.
     - Онтеарсей, - тихо обратилась она к лесному великану. - Ди орнеен пен, - странные певучие слова летели с ее языка.
     Ветки ясеня едва приметно закачались, и девушка приняла это за добрый знак. Она встала на колени перед деревом и попросила у него прощения за то, что вынуждена причинить ему боль. Затем принцесса сделала глубокую насечку на голой древесине и внимательно уставилась на нее.
     Прошло немало времени, Астин уже начало казаться, что она неверно запомнила заклинание. Наконец глубоко в надрезе появилась первая капля сока, и девушка издала ликующий возглас. Принцесса подставила к древесной ране старую плошку, которую стянула в доме у Локера. Капли стучали все быстрее и быстрее, пока не превратились в тонкую струйку. Когда миска наполнилась до краев, принцесса пробормотала заклинание, останавливающее сок, и целительная иггдрасилевая влага также медленно стала иссякать. Замазав рану землей и еще раз попросив у дерева прощения, Астин срезала для себя тугой пучок ясеневых веток и поспешила назад.
     Дорогой она расплескала половину миски, но и оставшегося хватило бы, чтобы поднять на ноги полк солдат.
     Локера в хижине еще не было. Арвен и Озарик глубоко спали. Астин опустилась на шкуру рядом с королем, откинула одеяло и осторожно начала снимать повязки. Она смазала соком иггдрасиля мелкие необработанные раны и наложила на них листья. Края порезов и царапин стали стягиваться буквально на глазах, зато раны, которые лечил отшельник, тут же открылись, как только священный ясень коснулся тела короля. Из них пошел тяжелый смрадный запах. Голова Астин закружилась. Принцесса приложила к открывшимся ранам пучки иггдрасилевых листьев, которые тут же зашипели и сморщились, впитывая в себя черную жидкость. Арвен застонал и проснулся.
     - Что ты делаешь, женщина? - взвыл он. - Больно, как от каленого железа.
     - Ничего, потерпишь, - резко ответила Астин, меняя листья.
     - Когда Локер обрабатывал раны, - возмутился король, - я даже не ощущал его прикосновений, а тебе надо предложить свои услуги в Веселой башне.
     Принцесса не обратила внимания на его слова. Она вновь наложила повязки и поспешно вынесла иггдрасиль из дома. Астин хотела спрятать его где-нибудь за пределами магического круга отшельника, но когда она очутилась на краю поляны, ее руки наткнулись на что-то плотное. Воздух крепкой стеной стоял перед ней, и девушка не могла пересечь невидимой границы. "Почему же я проходила ее всего час назад? - изумилась Астин. - За это время я ничуть не изменилась, на мне надето то же самое... Меч!" - принцесса бросилась к дому, чтобы пров