рос: да, был. Беседовал  с  атаманом;  атаман  называл
молодого человека "господин Луар" и был с ним вежлив... чтобы  не  сказать
почтителен. Вот эта почтительность их поразила, они запомнили  и  все  как
один повторяют... впрочем, неважно. По словам некоторых  из  них,  молодой
человек принимал участие в похищениях женщин, грабежах и разбое... Но  тут
нет такого единодушия в показаниях.  Зато  все  как  один  твердят:  юноша
получал от Совы подношения. Или передачи... Некие предметы, какие  -  Сова
хранил в тайне...
     Судья помолчал. Потом осторожно коснулся Соллевой руки:
     - Ты можешь ходить? Сильно хромаешь? Пошли кого-нибудь.  Хочешь  -  я
все сделаю сам... Но это надо сделать, Эгерт.
     - Это не он, - сказал Солль одними губами. В  боку  у  него  родилась
острая, непривычная, незнакомая боль; он  скорчился,  пытаясь  продохнуть.
Подумать о другом... Небо,  было  же  что-то  хорошее  в  его  жизни,  был
маленький Луар, веселая Тория... Какие-то кораблики в бочке...  Ничего  не
вспоминается. Все обернулось болью. Алана, маленькая девочка,  которую  он
предал... А Тория...
     Он с трудом сдержал стон. Не сейчас, не на глазах у  Ансина...  Лучше
бы... Лежал бы сейчас с почестями... и горя не знал бы...
     - Это не он, - повторил Солль хрипло. - Мой сын... не...
     Судья снова сцепил пальцы:
     - Он не твой сын, Эгерт. Я все время хочу  объяснить  тебе...  Я  все
знаю. Знаю, когда это раскрылось. Послушай, я ведь тоже ношу это в себе...
Все эти месяцы.
     Солль закрыл глаза. Перекошенная рожа Совы, занесенный нож... Звенит,
переливается вода, поверхность далеко, а воздуха больше нет...
     - Это не он, - Эгерт услышал свой голос будто со стороны.  -  Что  бы
там ни было... Но я же вырастил его, Ансин. Это не он.
     - Ты давно его не видел, - глухо отозвался судья. - Он очень похож...
Знаешь на кого. Сова признал его...  А  Сова,  смею  тебя  уверить...  Был
слугой Фагирры. Личным слугой. Преданным, как раб.
     - Я допрошу Сову, - Эгерту показалась, что перед ним ниточка, ведущая
к надежде. - Я сам допрошу и...
     Судья звякнул обрывком цепи:
     - Солль... Мы медлили, и эта  новая  загубленная  жизнь...  На  нашей
совести. Больше ни дня. Или ты берешь Луара -  или  я  его  возьму...  Это
хуже, но раз ты ранен...
     - Я сам, - беззвучно сказал Эгерт. Судья сцепил пальцы в замок:
     - Да... Ты сам. И знай - он больше не Луар. Он теперь призрак Фагирры
- и будь осторожен, Солль, Сова рядом с ним - всего  лишь  служка.  Я  дам
тебе своих людей - в помощь...
     - Не надо, - сказал Эгерт шепотом. - Я справлюсь.


     Двадцать лет назад отряд городской  стражи  явился  в  Университет  -
арестовывать дочь декана Луаяна, Торию.  Эгерт  помнил  тягучий  ужас  тех
дней; сейчас он сам шагал во главе красно-белого отряда и с  точностью  до
шага повторял путь тех своих предшественников, уведших Торию на  расправу.
Шаг в шаг...
     Он не выкажет слабости. Горожане расступаются в почтительном поклоне,
женщины приседают - идет сильный человек... Победитель Совы, герой  Осады,
идет полковник Солль, шляпы долой...
     Железная змея и деревянная обезьяна воротили морды. Насилие - в  этих
стенах?! Это храм науки, господа, сюда не ходят с оружием...
     Он поклялся себе, что не остановиться перед  фасадом  и  не  поднимет
головы - но все  же  остановился  и  поднял.  Вот  окно.  В  то  утро  она
распахнула его -  и  он,  несчастный  заклятый  Солль,  встретился  с  ней
глазами...
     Стражники  за  его  спиной  почтительно   ждали.   Полковнику   Соллю
простительны любые странности - если он смотрит вверх, значит, так надо...
     Служитель ждал; служитель засеменил впереди,  и  Эгерт  с  ненавистью
смотрел в его розовую лысину. Предатель...  Будь  проклята  твоя  верность
Университету. Будь проклята твоя верность семье Соллей...
     Дорога к кабинету декана.  Столько  раз  пройденная  дорога  -  и  со
страхом, и с надеждой, и в тоске, и в радостном предчувствии...  Пока  жив
был Луаян... Пока он был жив... А кабинет остался их домом,  но  Тория  не
разрешала одного... Кабинет декана - святое... А он так любил целовать  ее
именно там - среди загадочных магических  предметов...  Ах,  если  бы  она
разрешила, но нельзя - святое... Два кресла с высокими спинками... Чернила
и книжная пыль...
     Стражники  остановились  по  сторонам  двери,  обнажив  мечи.  Зачем,
подумал Эгерт вяло. Не будет же он сопротивляться, в самом деле...
     Старичок вертелся рядом, заглядывая Эгерту в глаза. Он что-то говорил
- прислушавшись, Солль понял:  старичок  удивлен  обнаженному  оружию.  Он
искренне надеется, что с господином Луаром все будет в порядке, он ведь не
преступник, однако его деяния... надо пресечь для его же блага... Во благо
молодого господина Луара, только для  него...  И  ведь  кабинет  декана  -
святыня, и оружие...
     - Уйдите, - уронил Солль. Старичок исчез.
     Эгерт поочередно оглядел всех своих солдат -  все  были  преисполнены
долга и ждали только приказа. Убить Луара - убьют. Спасти Луара -  спасут.
Ломать дверь - нет ничего проще...
     - Отойдите на  лестницу,  -  распорядился  Солль  глухо.  -  Ждите  в
готовности... Явитесь, когда позову.
     Стражники повиновались,  и  если  они  были  удивлены,  то  ничем  не
выказали этого удивления. Шаги их стихли за углом коридора.
     Тогда Эгерт устало прислонился к косяку. Ему снова двадцать  лет,  на
щеке шрам, а в кабинете  -  декан  Луаян,  маг,  страшный  и  непостижимый
человек...
     - Луар, - сказал Эгерт тихо. - Это я. Открой, пожалуйста.
     Ни звука. А есть ли там кто,  подумал  Эгерт  с  внезапной  надеждой.
Может быть, кабинет-то и пуст...
     Он напрягся,  вслушиваясь  до  боли  в  ушах.  Там,  за  дверью,  ему
померещились шаги. Тихие и неторопливые; он вспомнил, как ступали по  полу
подземной темницы мягкие сапоги Фагирры. Ненужное воспоминание.
     - Луар, - сказал он устало. - Мне и раньше приходилось  стоять  перед
этой дверью... Но всякий раз, когда я осмеливался  постучать...  твой  дед
позволял мне войти. Он был... я не умею объяснить. Он бы смог помочь тебе,
Луар. Ты - его внук... Тебя назвали в его честь... И ты  правильно  пришел
сюда, Луар. Теперь я прошу - впусти.
     Молчание. Где-то там, на лестнице, переминались стражники - сопели  и
покашливали, тихо позвякивая оружием.
     Тогда Эгерт привалился спиной к двери кабинета и  медленно  сполз  на
пол.
     - Много лет назад... Я убил на дуэли человека,  который  был  женихом
твоей матери. Это было непоправимо... И,  что  случилось  потом,  казалось
непоправимым тоже. Это был  долгий  мучительный  путь...  А  в  конце  его
родился ты. Я подумал, что вот, я искупил наконец... свою страшную вину...
     Он перевел дыхание.  Попытался  представить  себе  внимательное  лицо
Луара - и не смог. Зажмурился, вспоминая солнечный день и танцы на  теплом
песке - и не вспомнил. Набрал в грудь побольше воздуха:
     - Вот... Оказалось,  что  путь  мой  не  пройден.  И  твой...  только
начинается. Так принято, Луар... В жизни то и дело случается страшное.  Но
это ничего... Все можно пережить, в конце концов. Но я не  переживу,  если
ты... Если ты унаследуешь... имя и дело... человека, который  тебя  зачал.
Человека, который виновен в пришествии Мора... Который пытал твою мать...
     Ему померещилось движение по ту сторону двери; он  откинул  голову  и
прижался затылком к потемневшему дереву:
     - Луар... Ты помнишь... Тот день, когда мне пришлось тебя наказать...
Ты сам просил, чтобы я, а не мама... Ты не знаешь, чего  это  мне  стоило.
Лучше бы я этой розгой... Себя по голому сердцу. Потом мне снилось,  и  не
раз... Неужели нельзя было обойтись без этого?!
     Он закусил губу. Глухо колотилось сердце; он  несколько  раз  глубоко
вздохнул - чтобы успокоить его - и продолжал вполголоса:
     - Твой дед... Он никогда не видел тебя. Он умер, чтобы мы жили.  Твоя
мать, и я, и ты, и город... Он умер, сражаясь с Мором. И он не думал...  -
он что есть силы ударил в дверь кулаком: - Открой, я  хочу  тебя  видеть!!
Неужели ты... Мне верить?! - Эгерт кричал  шепотом,  он  не  хотел,  чтобы
слышали на лестнице, а кроме того, у него перехватило горло. - Мне  верить
во все это, сынок, ты позволишь, чтобы я... нет. Скажи мне,  что  все  это
бред, просто по старой дружбе, пожалей, пусть я чужой тебе  человек  -  но
человек же!.. Сова... Это  же  чудовищно,  Луар,  понимаешь?..  Не  молчи,
пожалуйста. Открой.
     В кабинете по-прежнему было тихо, зато на лестнице  заговорили  сразу
несколько голосов. Кто-то рыкнул,  приказывая  молчать,  и  Эгерт  услышал
приближающиеся по коридору шаги. Он  встал  -  резко,  даже  поспешно,  не
обращая внимания на боль  в  ноге;  из-за  поворота  вынырнул  озабоченный
стражник, вслед за ним трусил служитель.
     - Я приказал ждать! -  рявкнул  Солль.  Стражник  отшатнулся,  убоясь
командирского  гнева  -  но  старичок  не  смутился  ни  капли,  руки  его
возбужденно жестикулировали:
     - Господин Эгерт, в библиотеке же...  Там...  Иду  -  вижу,  лежит...
Откуда, светлое небо, никого же... Не было никого, а - лежит...
     - Разрешите доложить, - хрипло  попросил  стражник,  и  Солль  только
сейчас заметил, что в кулаке его зажат обрывок серой стальной цепи.
     Пол под его ногами качнулся. Лодка посреди реки.  Весло  в  онемевших
пальцах. Стена камыша...
     - Откуда? - услышал он собственный ровный голос.
     Стражник сглотнул и раскрыл было рот - но служитель опередил его:
     - В библиотеке, господин Эгерт! Слыхано ли... Не было никого, никаких
цепей не было... Только что гляжу... Я не стал бы,  да  только...  Ну,  вы
знаете,  что...  Все  знают...  И  не  входил  сюда  никто.   Чем   хотите
поклянусь... Пустой ведь Университет, лето...
     ...Тебе плохо? - участливо осведомился Фагирра.
     Никакого  проявления  слабости.  Два  свидетеля,  и   третий,   самый
страшный, невидимый - свидетель, которого нет...
     Я есть, сказал Фагирра.  Я  буду  вечно.  Род  декана  Луаяна  теперь
сплетен с моим, и этот узел  не  разрезать,  не  порвать...  Но  ты  забыл
четвертого свидетеля - твою так называемую совесть. А?
     Солль смотрел на узор прожилок, покрывающих высокую  дверь  кабинета.
Раньше он не замечал... Как дороги на карте, как морщины на лице...
     Как же ты видишь, тут же  темно,  удивился  Фагирра.  Ты  обманываешь
себя, Солль, постыдись, нельзя всю  жизнь  себе  лгать...  Вот  сейчас  ты
подумаешь, что цепь - не доказательство, что плащ - совпадение, что у Совы
ты сражался с совсем другим человеком... А цветы на могиле - так  это  его
право... На могиле хорошо расти, Солль. Много пищи для длинных корней...
     Эгерт с трудом сдержался, чтобы не зажать уши.  Вся  его  стража  уже
стояла тут же, загораживая широкими спинами коридор - и  лучик  солнца  из
далекого окна...
     - Ломайте дверь, - шепотом приказал Эгерт.
     Засуетился старичок; шаги. Топот; Солль отошел в сторону,  отыскал  в
стене нишу и прижался щекой к прохладному камню.
     Все по правилам: сперва громкий стук и грозное: "Именем  правосудия!"
Потом мерные удары - в дверь деканового кабинета ломятся сильные плечи,  а
дверь стара, вот уже от трещина поползла  от  верхнего  косяка  до  самого
пола, и скоро вылетит засов... Хотя крепкая, надо  сказать,  дверь,  самая
крепкая, самая уважаемая дверь старого Университета...
     Простите, декан, мысленно взмолился Эгерт. Простите это насилие,  это
кощунство... Что же делать, если...
     Стражники запарились. Остановились,  вытирая  пот;  служитель  ожидал
сбоку, и в руках у него шевелилась  цепь  -  будто  сама  шевелилась,  как
гадюка.
     Небо, неужели это правда?!
     Эгерт шагнул вперед, как слепой. Отодвинул  с  дороги  чье-то  плечо;
прочие расступились сами, почтительно, даже, кажется, испуганно.
     Солль остановился перед дверью.  Фагирра  улыбался:  да,  Эгерт.  Да.
Вперед. Давай. Я снова здесь. Померяемся силами.
     У него свело челюсти - он вспомнил Торию после пыток.
     - Ты откроешь, ублюдок? - спросил он громко  и  холодно.  -  Или  мне
взяться за тебя самому?
     Из кабинета донесся на то вздох, не то смешок.
     Тогда Эгерт Солль сжал челюсти и что есть силы  ударился  о  дверь  -
так, будто хотел проломить собственную судьбу и выскочить по ту сторону...
     Дверь деканова кабинета не выдержала. Она простояла в целости  многие
десятилетия -  а  тут  не  выдержала  и  раскололась,  слетела  с  петель,
вдавившись вовнутрь; обсыпанный пылью и древесной трухой, Эгерт  влетел  в
деканов кабинет, куда не осмеливался раньше войти без стука.
     Внутри резко пахло паленым. На кресле с высокой спинкой  лежал  серый
плащ, и пустые рукава его напоминали издевательски раскинутые руки: а  вот
на-ка, выкуси...
     Пол посреди кабинета был размалеван  сложными  странными  знаками.  В
центре рисунка валялась свечка, и  фитилек  ее  тонко  дымился;  на  столе
грудой лежали книги, их золотые обрезы, уголки и замочки казались  бурыми,
изъеденными ржавчиной.
     Окно оставалось плотно зашторенным; юноша пропал бесследно.


     На просторном дворе играли дети; странный пришлый человек,  присевший
отдохнуть у забора в тени старого дерева, краем глаза  следил  за  веселой
возней. К нему уже привыкли и не обращали внимания - он сидел  неподвижно,
почти сливаясь с темной ноздреватой корой, и казался таким же древним, как
этот ствол за его плечами.
     А на самом деле дерево было моложе. Он помнил его голым прутиком -  а
может быть, не помнил. Но мог бы помнить - если б в те далекие времена был
чуть наблюдательнее...
     Во двор вышла женщина. Прикрикнула  на  расшалившихся  детей;  искоса
взглянула  на  незнакомца,  и  в  ее  темных   внимательных   глазах   ему
померещилось беспокойство.
     ...А дом уже стар. То, что  осталось  от  дома;  все  эти  пристройки
появились позже, они сбивают с толку и  мешают  вспоминать.  Ступеньки  из
красного кирпича...
     - Господин кого-то ищет? - спросила женщина.  Услыхав  ее  голос,  он
вздрогнул.
     Господину нечего здесь искать. Пусть поищет в земле; та, кого он знал
когда-то, существует теперь только в его памяти. Только в памяти -  теплая
река с резвящимися рыбинами, муравьи на горячем песке и ладони на  горячем
лбу...
     Женщина во дворе нахмурила брови:
     - Господин... Может быть, принести воды?
     Он покачал головой:
     - Нет... Спасибо. Я сейчас уйду - только отдохну вот...
     Она кивнула и скрылась в доме - а ведь он "отдыхает" уже не один час,
она не могла не заметить... Впрочем, все равно. До вечера  есть  время,  и
можно  спокойно  прислониться  к  стволу,  прикрыть  глаза  и   хорошенько
повспоминать...
     И слушать голоса ее правнуков. Той единственной женщины, которая...
     Сухой смешок внутри головы. И сразу же - тяжелый взгляд.
     (Ты мог бы обладать ею. Ты дурак, ты сам так выбрал)
     Старик решил не отвечать - ребятишки увидят, что он разговаривает сам
с собой, и испугаются.
     (Теперь ты видишь, что кругом проиграл. Ну как, дать  тебе  последнюю
попытку? Откроешь мне дверь? Впустишь?)
     - Чего ради? - спросил он шепотом. - Что ты  можешь  мне  предложить?
Мне уже ничего не нужно...
     Смешок.
     (Ах да. Ты сам себе господин... Тебе не нужно - и ты не нужен,  Руал.
Новый Привратник скоро встанет у двери)
     Долговязая девчонка гонялась по двору за своим братом - тот отобрал у
нее... что-то отобрал. Наверное, ленту.
     - Как же так? - спросил он, едва шевеля губами.  -  Тебе  ведь  нужен
маг, лишенный могущества? Маг и не маг? Я?
     Тот, кто смотрел на него из бездны, хохотнул.
     (Ты не нужен)
     - Зачем же ты говоришь со мной? - удивился Руал.
     Девчонка наконец настигла обидчика и повалила его на  землю,  пытаясь
выдернуть из кулака ярко-зеленый атласный лоскуток.
     (Мне больше не с кем)
     - Так молчи!
     (Но мне есть что сказать)
     - Но почему - мне?
     Пухлый  пацаненок,  наблюдающий  за   свалкой,   задумчиво   подобрал
валяющуюся в траве падалицу.  Вытер  о  полу,  задумчиво  укусил,  скорчил
кислую гримасу; запустил яблоком в дерущихся, норовя попасть в брата.
     (Ты - мой родич, Руал. Я ненавижу тебя - но  ты  один  меня  слышишь.
Все, что есть у тебя сегодня - мой подарок)
     - У меня ничего нет, - Руал пожал плечами.
     (Твоя долгая жизнь. Твоя сила. Все  это  -  я.  Ты  несешь  меня,  ты
отягощен мною, как самый светлый день бывает отягощен предстоящей ночью)
     Ему  вдруг  сделалось  холодно.  От  сырой  земли  потянуло   гнилым,
промозглым ветерком.
     - То, что ты несешь этому миру, - спросил он медленно, - это - ночь?
     (Ночь - сейчас)
     Руал передернулся от  чужого  страстного  напора,  проникшего  в  его
сознание вместе с этими словами.
     (Ночь - сейчас.  Будет  день.  Ты  глуп.  Ты  боишься...  Кто  боится
темноты, тот никогда не поймет света. Что выиграли живущие от того, что ты
не впустил меня? Что отказал мне и обманул мои  надежды?  Что  выиграл  ты
сам? Эта твоя жизнь... Ты муравей, ползущий по яблоку. Я познаю  вечность,
думает букашка. Яблоко круглое... бесконечный путь. Ты бесконечно ничтожен
и бесконечно велик, потому что несешь частицу меня)
     - Ты нескромен, Пришедший Извне.
     Смешок.
     (Мы скоро увидимся, Руал. Увидимся воочию)
     Его снова передернуло. И тело его, и разум помнили пережитый когда-то
ужас.
     (Не бойся. Просто будь готов)
     Девчонка наконец-то  отвоевала  свою  ленточку;  давешние  противники
теперь мирно договаривались  о  правилах  метания  костяной  биты.  Пухлый
мальчишка начертил в пыли кривую линию; совсем маленьких  пацаненок  сосал
палец, наблюдая, как сестра его втыкает в землю длинные тонкие щепки.
     Руал пересилил себя. Поинтересовался с усмешкой:
     - А что же твой Привратник?
     (Да. Да. Он скоро созреет. От  него  отвернулись,  его  предали,  его
прокляли... Как когда-то тебя)
     - Ты ищешь отторгнутых, - пробормотал он  раздумчиво.  -  Тебе  нужны
озлобленные...
     (Не озлобленные. Свободные)
     - Я ведь хотел еще и мстить.
     (Это тоже)
     - Не понимаю, - теперь он расслабился, закинув ногу на ногу. - В мире
полно сволочей, готовых впустить тебя и без весомой  на  то  причины...  И
задаром, просто от скуки. А?
     (Ты думаешь, это всякому под силу?)
     Руал усмехнулся, оценив чужое возмущение:
     - А разве нет?
     (Ты не смог)
     Дети по очереди швыряли костью в частокол из щепок - пухлый мальчишка
был точнее и удачливее всех, брат его  все  время  заступал  за  линию,  а
девчонка всякий раз  шумно  уличала  его.  Маленький  пацаненок  задумчиво
слюнявил пятерню.
     - А он, - шепотом спросил Руал, - этот новый Привратник... Он сможет?
     Будто ветер прошел по верхушкам деревьев; в траве  застучали  упавшие
яблоки, и дети прервали игру ради свалившегося на них лакомства.
     (Он сильнее тебя. И сила его  еще  возрастет  многократно,  и  станет
сравнима с моей... Он наследник Фагирры и Луаяна. Он Прорицатель по праву.
Он наказан без вины, предан и проклят. Он  свободен  и  зол...  Он  станет
мною, и силы наши сольются)
     На пороге дома показалась темноглазая  женщина;  мельком  глянула  на
сидящего под деревом старика, утерла  слюни  младшему  мальчишке,  позвала
остальных обедать. Долговязая девчонка заупрямилась и получила  несильный,
но решительный и звонкий шлепок.
     - И что тогда? - медленно спросил Руал.
     (Тебе-то что? Твои воспоминания останутся с тобой, а  больше  у  тебя
ничего нет)
     - А вот они? - спросил он снова,  глядя  в  закрывающуюся  за  детьми
дверь.
     (Ты не понимаешь. Перед тобой прекрасный храм - а ты считаешь  мокриц
под ногами. Потому ты глуп, потому ты не сумел)
     - Ты - прекрасный храм?
     (Я зодчий. И я же - строитель)
     - А он? Привратник?
     (Он станет мною)
     - А я?
     (А тебе нрав