Руал шагнул ему навстречу, присел, раскинув руки, потом подпрыгнул  и
пропел:
     - Вью я гнездышко на ветке, червячка ношу я деткам...
     Колдун неуверенно  топтался  на  месте,  утопив  голову  в  кружевном
воротнике. Маленькая Гарра - Руал взглянул на нее мельком - так и обомлела
на своей жердочке.
     Руал подпрыгнул еще, взмахивая  руками,  как  крыльями,  и  продолжил
громче, решительнее:
     - Птичка в  клетке  затоскует,  ее  гнездышко  пустует...  Чик-чирик!
Чик-чирик! - и таинственно поманил старика пальцем.
     Тот не мог решить пока, что такое Руал. Однако,  заинтригованный,  он
забыл о девочке и занялся незнакомцем  -  осторожно  приблизился,  вытянул
дрожащую руку, намереваясь коснуться Руалового лица.
     Ильмарранен увернулся, присел, подобрал несколько деревянных пуговиц,
вызванных неудачным стариковым колдовством, подбросил одну вверх:
     - Чик-чирик!
     Пуговица со стуком упала на чешуйчатый пол. Старик  поднял  кустистые
брови. Руал бросил вторую - под взглядом  старика  она  обернулась  черным
птичьим пером и падала долго.
     Затаив дыхание, смотрела на странное действо маленькая Гарра.
     Ильмарранен бросил третью пуговицу.
     Она описала в воздухе дугу  и  зависла  вдруг  без  движения.  Колдун
буркнул заклинание - пуговица пискнула,  взмахнула  короткими  крыльями  и
вылетела прочь. Старик, удивленный своей удачей, покосился на Руала, пожал
плечами, потом  стянул  кудрявый  парик,  отчего  голова  его  в  объятиях
воротника стала похожа на темную горошину в центре столового блюда.
     - Чик-чирик, - сказал старик хрипло и подбросил парик.
     Парик обернулся огромной,  старой,  линялой  вороной.  Ворона  тяжело
опустилась на пол и бросила на старика томный, таинственный взгляд.  Потом
хлопнула крыльями, поднялась невысоко над полом и  зигзагами  вылетела  из
комнаты,  скрывшись  где-то  в  лабиринте  коридоров.  Старик   усмехнулся
довольно и заковылял следом, забыв, по-видимому, о Руале и о Гарре.
     Девочка всхлипнула  на  своей  жердочке.  Ильмарранен  смотрел  вслед
старику.  Его  охватило   острое,   пронзительное,   никогда   раньше   не
испытываемое чувство.


     Все видели, как невесть откуда явившийся незнакомец вынес  из  пещеры
колдуна похищенную накануне девочку. Все слышали сбивчивый, полубессвязный
девочкин рассказ и ни одна собака в деревне не  смела  теперь  усомниться,
что на огонек к Гарану и Лите забрел великий, могущественный маг.
     Когда накрывали столы, когда просили  разрешения  дотронуться,  когда
шептались, галдели, заглядывали в глаза  и  заискивающе  улыбались,  когда
произносили здравицы и целовали руки, ему казалось, что немыслимым образом
судьба забросила его в прошлое. Но, засыпая на лучшей перине в поселке, он
вспомнил вдруг слезящиеся растерянные глаза, угловатые стариковские  плечи
и трясущуюся маленькую голову на  широком  кружевном  воротнике.  И  снова
пронзительная, незнакомая раньше, почти физическая боль сдавила ему горло.
Что это, жалость?
     Он глубоко вздохнул, повернулся на другой  бок  -  и  услышал  тихий,
издевательский смешок, будто бы внутри головы. Небо, опять. Это похоже  на
сумасшествие.


     Мы покинули замок барона, и через пару дней перед  нами  распахнулась
степь.
     Я никогда раньше не был  в  степи,  и  на  меня  сложное  впечатление
произвели эти огромные лысые  пространства,  покрытые  жесткой,  выжженной
солнцем травой. Здесь редки были поселки, и мы  теперь  часто  ночевали  у
костра под открытым небом.
     Я целую неделю болезненно привыкал к своей роли наживки на крючке,  а
потом внезапно успокоился и даже испытал некоторое облегчение.  Во  всяком
случае, быть в неведении еще  хуже,  а  за  страхи,  иногда  все  же  меня
посещавшие,  с  лихвой  вознаграждали   наши   изменившиеся,   потеплевшие
отношения с Лартом.
     Днем мы по очереди правили каретой, а  вечерами,  разложив  костер  и
поужинав, вели беседы. О Третьей силе, по  негласному  договору,  не  было
сказано ни  слова.  Я,  расчувствовавшись,  вспоминал  детство,  а  Легиар
рассказывал смешные и страшные магические байки,  главным  героем  которых
был всегда один и тот же человек - я скоро догадался об  этом,  хотя  Ларт
называл его все  время  по-разному.  Вероятно,  они  были  друзья  с  этим
человеком - у Ларта странно светились глаза, когда он говорил о нем:
     - У всех бывают дурацкие желания. Я как-то летом  заскучал  по  зиме,
взял да и засыпал свой двор снегом... Ну и что? А один  дружок  мой  нашел
вулкан на побережье и взялся  разогревать  извержение.  Не  сходи  с  ума,
говорю... Знаешь, что он мне ответил? Я хочу быть лавой. Лавой быть  хочу,
чтобы почувствовать, как это.
     Ларт смотрел в огонь, огонь играл в его глазах, и  мне  показалось  -
только на секунду  показалось!  -  что  глаза  эти  отражают  свет  костра
неровно, будто увлажнившись.
     -  Знаешь,  всякий  маг  рискует,  превращаясь   во   что-то...   Чем
могущественнее и сильнее твое новое обличье, тем больше риск,  что  ты  не
сможешь вернуться в прежнее. Быть магом не значит быть всемогущим,  каждое
серьезное магическое деяние требует усилий, а усилия эти  сокращают  жизнь
даже самых великих... Итак, я сказал ему - не сходи с ума. Зачем тебе  эта
игра с вулканом? И знаешь, что он мне ответил? Я должен почувствовать, как
это.
     Он замолчал. В пламени костра я увидел вдруг лес,  потом  дом,  потом
фигурку человека в чем-то, напоминающем лодку.
     - И он стал лавой? - спросил я шепотом.
     Ларт кивнул:
     - Он всегда делал, что хотел. Он влез в вулкан и растекся по  склону,
сжигая траву и кусты. Я стоял и смотрел, как дурак... А потом он  вернулся
в свое обличье. И знаешь, что сказал?
     Он снова замолчал, и я вынужден был спросить:
     - Что же он сказал?
     Ларт оторвал глаза от огня и посмотрел на меня:
     - Он сказал: НИЧЕГО ОСОБЕННОГО. И пошел в какой-то  портовый  кабачок
пить плохое вино и купаться нагишом при свете факелов,  и  портовые  девки
визжали, а он превращал их волосы в струйки  воды...  У  каждой  девки  на
голове бил фонтан. Я сказал: пойдем домой. А он сказал -  отстань...  Если
бы кто-нибудь в мире смел мне сказать - отстань!
     Огонь затухал, я подбросил веток. Ларт  не  видел  уже  ни  меня,  ни
костра - он весь пребывал там, где куражился этот его дружок...
     - Ну, теперь ты расскажи, - сказал Легиар после паузы.
     Я пожал плечами:
     - Да про что же?
     - Про что хочешь...
     - Ну, у меня брат есть двоюродный... Когда мы были маленькими, и  вся
семья сидела за столом, и на ужин была рыба-щепка...  Знаете,  есть  такая
мелкая, вкусная рыба... Он выбирал на  блюде  тех  рыбешек,  что  случайно
лишились головы, и делал это незаметно.
     Я замолчал.
     - А зачем он это делал? - спросил Ларт.
     - Чтоб головы не оставались на тарелке... Мать смотрела, кто  сколько
съел, по рыбьим головам. А у него на тарелке не было голов, и  ему  давали
добавки.
     Снова повисла пауза.
     - А почему вы не съедали эту рыбу с головами? - спросил Ларт.
     - А-а! - протянул я радостно. - Так у щепки-рыбы головы горькие!
     Фыркали в темноте наши кони. Догорал костер.


     Через пару дней перед нами замаячили горы, а еще три  дня  спустя  мы
подобрались к ним вплотную.  Здесь,  в  предгорьях,  приютился  древний  и
довольно большой поселок, в котором, как  утверждал  Ларт,  жил  старый  и
могущественный маг. Легиар очень надеялся, что старик знает о Третьей силе
больше, чем мы.
     Гостиницы в поселке не было - и не мудрено,  мы  были  здесь  первыми
гостями за полгода. Встречали нас радушно, и поселковый староста, богатей,
любезно предоставил в наше распоряжение один из трех своих домов.
     Уготованное нам  жилище  помещалось  на  околице,  у  самого  горного
подножья, в достаточно  живописном,  на  мой  взгляд,  месте.  Пока  Ларт,
по-прежнему в обличье слуги, командовал нашим размещением, чисткой  кареты
и кормежкой лошадей, я стоял у калитки и глазел на горы. Мощные, массивные
изломы  вызывали  у  меня  в  памяти  то  образы  сказочных   зверей,   то
воспоминания о слоеном торте, а прицепившиеся к ним кое-где чахлые деревца
восхищали своей отвагой.
     Потом я перевел взгляд на горку поменьше,  упиравшуюся  основанием  в
дорогу, увидел, как откуда-то сверху по почти  отвесному  склоны  струйкой
стекают песок и камушки, и вообразил было, что  идет  лавина.  Но,  подняв
голову повыше, я убедился, что камни летят из-под ног  человека,  спокойно
спускающегося по тропе, в существование которой мне трудно было поверить -
таким неприступным казался склон. Я задрал голову еще выше и увидел дом  -
настоящий дом, прилепившийся  к  горе,  как  ласточкино  гнездо.  Когда  я
перестал наконец удивляться и разглядывать его, спускающийся  человек  уже
спрыгнул со своей тропки на ровную дорогу.
     Это был  мальчишка,  щуплый  мальчишка  лет  тринадцати,  в  когда-то
черной, а теперь сильно выгоревшей одежде, с пустой корзинкой  по  мышкой.
Он шел легко, хоть и неторопливо, лицо его казалось осунувшимся, мрачным и
усталым. Мне стало любопытно; когда он, не глядя, проходил  мимо  меня,  я
сделал шаг вперед и хлопнул его по плечу:
     - Ты отчего же не здороваешься?
     Он тяжело поднял на меня глаза. Помолчал, потом спросил медленно:
     - А кто ты такой, чтобы здороваться?
     - Я? - Я расправил плечи. - Я великий маг по имени Дамир!
     Он смотрел на меня непонимающе. По-видимому,  этот  забитый  сельский
мальчик вообще не знал, кто такие маги.
     - Ну, волшебник! - объяснил я снисходительно. - Чудеса делаю!
     - Ты? - спросил он со странным выражением.
     - Магам следует говорить "вы", - сказал я со вздохом.
     Он вдруг сощурился:
     - Дурак... Мартышка ты, а не... - он сделал странное движение бровью,
и я вдруг увидел  под  самым  своим  носом  буро-зеленый  кустик  какой-то
колючей травы.
     Я не сразу сообразил, что лежу, уткнувшись носом в землю. Главное,  я
никак не мог понять, как очутился в этом  неудобном  положении.  С  трудом
поднялся - голова кружилась - и увидел, как мальчишка спокойно  уходит  по
дороге, ведущей в поселок.
     Я все еще смотрел ему вслед, когда из дома вышел озабоченный Ларт,  а
с ним румяный мужичок из людей старосты. Мужичок неторопливо,  значительно
указал на дом, прилепившийся к скале:
     - Там он жил... Хороший был человек, помогал, если что. Жалко...
     - Плохо дело, - сказал мне Ларт. - Старик-то умер, оказывается.
     - Умер, умер, - охотно подтвердил мужичок. - А знатный был волшебник,
вроде, - он неуверенно на меня глянул, - вроде вас...
     Я поднял голову и посмотрел на дом.
     Что ж, никто там не живет? - спросил Ларт.
     - Отчего же... Живет. Мальчишка, ученик евойный.
     Меня передернуло.


     Взбираться на гору было страшно и  очень  неудобно  -  сыпался  песок
из-под подошв поднимающегося  впереди  Легиара,  круто  задиралась  тропа,
щекотала в носу мелкая белая пыль, пальцы метались по гладкому камню и  не
находили опоры. Странно, как этот мальчишка ходил тут чуть не каждый день.
     - Ну, давай же! - подгонял меня Ларт.
     Глянув по глупости вниз, я охнул и оцепенел,  прижавшись  к  скале  в
нелепой скрюченной позе. Ларт, как тисками, ухватил  меня  за  запястье  и
вытащил на  ровную  площадку,  изрядно  исцарапав  по  дороге  о  каменный
гребешок.
     Почуяв твердую почву, я осмелился подняться.
     Мы стояли на круглом каменном пятачке, откуда открывался впечатляющий
вид на предгорья и разбросанный в них поселок. Крыши, улочки, дворы -  все
было как на ладони, и если б у старого мага была подзорная  труба,  то  он
вполне мог бы собирать местные тайны, и, как  бабочек,  накалывать  их  на
булавку.
     А с другой  стороны  плоской  площадки  помещался  дом  -  небольшой,
добротный, окруженный крохотным двориком и палисадничком, в котором что-то
зеленело. Над входной дверью приколочено было выкованное из железа  птичье
крыло.
     Калитки  не  было,  мы  вошли  во  двор  без   спроса.   Впрочем,   и
спрашивать-то не  у  кого  было  -  мальчишка  ушел  в  поселок  с  пустой
корзинкой.
     Двор был чисто выметен, в углу лежало на  земле  несколько  поленьев,
рядом мучилось в твердой глинистой почве недавно политое деревцо - и  все.
В палисаднике доцветали три чахлых ромашки.
     - Интересно, - сказал Ларт за моей спиной. - Посмотри.
     Я подошел к нему и посмотрел  туда,  куда  он  указывал.  В  отвесной
стене,  примыкавшей  к  пятачку,  была  выдолблена,  похоже,  могила.   Ее
отверстие было намертво закрыто четырехугольным тяжелым камнем, и на камне
угадывались очертания все того же крыла.
     - Мир тебе, - сказал Ларт, обращаясь к могиле, - Ты меня  должен  был
помнить... Орлан. Я Легиар. Я шел к тебе, но опоздал.
     Сухо шуршал ветер по камню. Ларт отвернулся.
     - Посмотрим в доме, - сказал он со вздохом.
     Я преодолел свою робость, шагнув вслед за ним в темный  проем  двери.
Проходя под железным крылом, я непроизвольно нагнулся.
     Дом старого мага погружен был в полутьму - окна прикрывались тяжелыми
тканями. В комнатах стояла гнетущая тишина, и  в  тишине  этой  наши  шаги
казались  оглушительно   громкими.   Гостиная   служила   одновременно   и
библиотекой, тяжелые тома невозмутимо  поблескивали  позолотой,  будто  бы
ожидая возвращения  хозяина.  Такой  же,  как  у  Ларта,  стоял  на  столе
стеклянный глобус с огарком свечки внутри, и пыльный бок  его  исказил  до
неузнаваемости мое отражение. Мебель, простая, как в обыкновенном сельском
доме, покрыта была сверкающей черной парчой  -  во  всех  комнатах,  кроме
одной, маленькой, с деревянной кроватью и грубо  сколоченным  столом.  Дом
был в трауре, и носил этот траур со сдержанным достоинством.
     В комнате, служившей, по-видимому, кабинетом старому волшебнику, Ларт
поднял край тяжелой ткани, закрывающей окно, и в свете пробившегося сквозь
щель вечернего солнца принялся изучать содержимое  массивного  письменного
стола. Я, подавленный темнотой и тишиной, задыхающийся  в  густом  воздухе
этого дома, двинулся к выходу - и на пороге  лицом  к  лицу  столкнулся  с
мальчишкой.
     Он прожимал к груди  корзинку,  в  которой  лежала  буханка  хлеба  и
завернутый во влажную тряпочку кусок сыра. Увидев меня, он  переменился  в
лице, отпрянул и прошипел сквозь зубы:
     - Опять ты... Ладно...
     Наверное, я вскрикнул, потому что за моей  спиной  моментально  вырос
Ларт.  Я  прочел  его  присутствие  в  глазах  мальчишки  -  готовый   уже
поквитаться со мной, он вдруг подался назад, сжался в комок и поднял руку,
как бы защищаясь.
     - Отойди, Дамир, - сказал Ларт из-за моей спины, отодвинул меня рукой
и пошел прямо на мальчишку. Тот, пятясь, отступил во двор, споткнувшись на
пороге. Ларт встал в дверях - под птичьим крылом.
     - Это мой дом,  -  хрипло  сказал  мальчишка.  -  Все,  что  в  доме,
принадлежит мне, и здесь могила моего Учителя. Что вам надо?
     - Опусти руку, - сказал Ларт холодно.
     - Что вам надо? - выкрикнул мальчишка и поднял  дрогнувшую  руку  еще
выше.
     - Опусти руку в знак того, что ты сдаешься  на  милость  сильнейшего.
Разве твой учитель не учил тебя законам и приличиям?
     - Вы ворвались в мой дом и говорите  о  законах?!  -  мальчишка  весь
подобрался, как зверек, готовый к прыжку.
     - Я считаю до трех, - Ларт говорил, не повышая голоса. - В поединке у
тебя нет шансов. Раз.
     Я наблюдал за происходившим  из-за  Лартова  плеча,  и,  несмотря  на
мальчишкино ко мне отношение, сочувствовал ему.
     Мальчишка тем временем отступил еще, выронил корзинку и изо всех  сил
сдерживал дрожь в занесенной руке.
     - Два, - сказал Ларт. - Подумай. Твой учитель должен был тебе кое-что
рассказать о подобных ситуациях. Два с половиной.
     Занесенная грязная рука в последний раз дрогнула,  потом  ослабела  и
медленно опустилась.
     - Хорошо, - кивнул Ларт и сразу, без перехода,  наклонился  и  поднял
корзинку, хлеб и сверток с сыром. - Давай войдем в дом.
     Мальчишка не двинулся с места, подавленный, понурившийся. Легиар взял
его за плечо и втолкнул в двери.


     Сгущались сумерки. Я  развел  огонь  в  холодном  пыльном  камине,  и
кабинет старого волшебника стал хоть немножко  напоминать  людское  жилье.
Ларт сидел, закинув ногу на ногу, в деревянном  кресле  с  подлокотниками.
Мальчишку он усадил в такое же кресло напротив.  Мне  досталась  табуретка
перед камином.
     - Ну, смотри, что ты делаешь, - говорил Ларт вполголоса. - Незнакомый
маг, соперник не по твоим зубам, прямого нападения нет - что  ты  делаешь?
Поднимаешь руку для заклинания, что означает - "я готов к поединку и сумею
с тобой справиться". Так или нет?
     - Так, - чуть слышно отозвался мальчишка.
     - Что делаю я, или что делает кто угодно  на  моем  месте?  Нападает.
Выворачивает тебя наизнанку,  пожимает  в  недоумении  плечами  и  уходит.
Правильно?
     Мальчишка молчал.
     - Я тебя не укоряю, - сказал Ларт  со  вздохом.  -  Я  знал  когда-то
твоего учителя. Орлан был тонким и умным магом, он  не  мог  не  объяснить
тебе таких вещей... Это могло бы стоить тебе жизни.
     - Он объяснил, - прошептал мальчишка.
     - А ты? Забыл?
     - Нет... Я увидел, что он, - тут мальчишка кивнул на меня, - что он в
моем доме... И разозлился. А потом увидел вас... И испугался.
     - И не подумал, потому что испугался?
     - Не то чтобы... Просто не смог овладеть собой, хотел быть сильнее.
     Ларт присвистнул:
     - Ну, знаешь... Я знал только одного парня, который в твоем  возрасте
хотел быть сильнее. Но он-таки был сильнее многих  -  раз,  и  никогда  не
терял самообладания - два... И потом, он все равно плохо кончил.
     Легиар замолчал, и молчал  долго.  Мальчишка  сидел,  сгорбившись,  и
водил пальцем по шву на  своем  рукаве.  Тени  обоих,  оживленный  горящим
камином, плясали на темных стенах.
     - К делу, - сказал Ларт, как бы очнувшись. - Меня зовут Ларт Легиар.
     Мальчишка вздрогнул и удивленно на него  уставился.  Потом,  вспомнив
что-то, пробормотал:
     - Меня зовут Луаян... Или просто Лан, если вам трудно произносить.
     - Мне не трудно произносить, - одернул его Ларт. Тот опустил голову:
     - Извините...
     - Вот что, Луаян, - продолжал Ларт серьезно, - я сейчас занят  делом,
которое считаю важным. Поэтому мы явились в  твой  дом  без  спроса,  что,
конечно, само по себе плохо и недостойно. Я приношу тебе  свои  извинения.
Ты их принимаешь?
     Мальчишка  проверил,  не  издеваются  ли  над  ним,  кивнул  и  снова
потупился.
     Ларт продолжал:
     - Я надеялся на встречу с твоим учителем, но встреча не  состоится...
Или состоится позже. Теперь я вынужден надеяться на тебя... Понимаешь?
     Мальчик кивнул, не поднимая головы.
     - Как давно ты у него? - спросил Ларт.
     - Три года. Три года исполнилось за день  до  того,  как...  -  Луаян
опустил голову еще ниже.
     - Понимаю, - пробормотал Ларт. - Как это случилось, Луаян?
     Мальчишка всхлипнул. При первом взгляде на него я не сказал  бы,  что
он вообще способен плакать. А Ларт, пожалуй, мог бы  и  пощадить  парня  -
ясно же, что он обожал старика и теперь очень переживает.
     - Орлан был маг из магов, - задумчиво сказал Легиар. - Власть никогда
не  интересовала  его,  он  искал  истину...   А   это   благородное,   но
неблагодарное занятие. Ему всегда претили  отношения  "сеньор-вассал",  он
сторонился меня из-за моего тщеславия... У  тебя  был  достойный  учитель,
Луаян. Теперь расскажи мне, как он умер.
     Мальчик прерывисто вздохнул и поднял голову:
     - Он смотрел в Зеркало Вод... Он умер, когда колдовал.
     Стукнуло деревянное кресло -  Ларт  поднялся.  Мальчик  хотел  встать
тоже, но Легиар уронил руку ему на плечо и усадил снова:
     - А что он ХОТЕЛ увидеть в Зеркале Вод, Луаян?
     Мальчишка сжался под его рукой: