ет, испрашивая подачки, мэр  задолжал  ей  на  годы  вперед,  половина
товаров на рынке - ее... Но самое интересное -  она,  эта  золотая  груда,
слывет колдуньей, ни  больше,  ни  меньше!  Какой-то  у  нее  черный  кот,
составляющий снадобья, и какая-то книга...
     Он водрузился на стол, опрокинув тощим  задом  пустой  подсвечник.  Я
мрачно внимал ему, натягивая сапоги.
     - Книга! - повторил Ларт вожделенно. - По некоторым  признакам  можно
судить, что это - ты только вдумайся -  одна  из  ранних  копий  Завещания
Первого Прорицателя!
     Небо, опять!
     - Вы говорили, что его на самом деле не было, - напомнил я.
     Он вскочил:
     - Это предстоит выяснить... Подлинность книги -  раз,  -  он  загибал
длинные пальцы, - тексты о явлении Третьей силы - два,  и  это  главное...
Твое дело  -  очаровывать  старушку,  восхищаться  ее  волшебным  даром  и
выдурить книгу хоть на полчаса... Она ею дорожит, прячет и не  продает  ни
за какие деньги. Но тебе, как собрату по чародейству, покажет. Я  на  этот
раз буду чем-то вроде твоего ученика, допущенного  к  сокровенным  тайнам,
ясно?
     Он посмеивался и потирал руки, а я нахлобучивал шляпу перед зеркалом,
корча рожи, когда он отворачивался.


     Впрочем, купчиха была не так уж стара. Она и недурна  была,  пожалуй.
На  ее  холеном  белом  лице  без  труда  читались  привычка  и   вкус   к
неограниченной власти, а зал, где нас удостоили аудиенции,  обставлен  был
под "пещеру колдуньи" - связки сушеных трав на стенах,  чучело  гигантской
жабы под потолком, змеи в  птичьих  клетках  и  клубы  дыма  из  камина  -
вероятно, там курились какие-то благовония.
     Хозяйка восседала в резном кресле с  высокой  спинкой,  облаченная  в
некое подобие шелкового плаща. Я приложился к  крепкой,  источавшей  запах
духов  руке  и  получил  в  ответ  благосклонный  кивок  головы,  покрытой
капюшоном. Далее мне был предложен обитый бархатом табурет,  и  завязалась
церемонная беседа.
     Мне  пришлось  выслушать  длинные  рассуждения  о  свойствах   эфира,
метаморфозах трав, возникновении ничего из ничего и  перехода  в  чего-то,
наваждениях и снах, о значении числа пятнадцать с половиной  и  технологии
приготовления чучел из ежей. Время от времени она спрашивала моего  мнения
по особо важным вопросам, и тогда Ларт, стоящий  за  моей  спиной,  больно
щипал меня за лопатку,  а  я  ерзал  на  табурете  и  восхищенно  повторял
зазубренную перед этим фразу:
     - Ваши знания, миледи, несомненно достойны чести  вызывать  удивление
своей  незаурядной  глубиной  и  свойствами,  труднодосягаемыми  даже  для
убеленных сединами патриархов магического искусства.
     Купчиха довольно улыбалась и с еще большим воодушевлением  продолжала
свои выкладки.
     В разгар этого разговора в  дверь  постучали,  вошел  щуплый  пожилой
человек - управляющий, как я понял  -  и,  извинившись,  зашептал  на  ухо
купчихе нечто, заставившее ее лицо налиться лиловой краской:
     - Болван!  -  рявкнула  она  в  точности,  как  это  делают  базарные
торговки, - неужто не ясно, что по пятьдесят? А если эти недоумки  требуют
скидки, то пусть идут в болото!
     Управляющий зашептал быстрее и убедительнее, и тогда магическая дама,
раздувшись, как шар, ткнула ему прямо под нос ловко скрученную фигу:
     - А вот им! Так и передай!
     Управляющий,  кланяясь,  удалился,  а   купчиха-колдунья   мило   мне
улыбнулась, пробормотав в извинение:
     - Ах, мой господин, дела, все дела...
     И чопорная беседа продолжалась, как ни в чем ни бывало.
     Ларт начал проявлять нетерпение  -  тыкать  мне  в  спину  костяшками
пальцев и шипеть едва слышно:
     - Книга! Книга!
     Я дождался момента, когда купчихе понадобилось  набрать  воздуха  для
последующей тирады, и быстро вставил в образовавшуюся паузу:
     - О миледи, не только ваши знания, но и некоторые  принадлежащие  вам
ценные вещи известны далеко за пределами...
     Она самодовольно улыбнулась:
     - Очевидно, действительно пришло время показать вам кое-что...
     И, вытянув шею, трижды прокричала мелодично:
     - Кошмар! Кошмар! Кошмар!
     Я не успел сообразить, что же так ее ужаснуло, но в эту минуту  дверь
отворилась, и мне показалось с первого взгляда, что никто не  вошел  -  но
только с первого взгляда, потому что  вошедший  был  невыносимых  размеров
черный котище с золотой цепочкой на шее.
     - Кошмар, друг мой, подойдите, познакомьтесь с  нашим  гостем,  магом
Дамиром! - елейным голосом сказала купчиха коту.
     Кот покосился на меня сытым желтым глазом. Ларт так щипнул мою спину,
что я подскочил:
     - Э-э-э... мне очень приятно, собственно, я имел в виду...
     - Кошмару  известны  сокровенные  тайны  бытия,  -  не  слушая  меня,
продолжала купчиха, - он обладает даром заглядывать в будущее...
     Кот потерся о мои колени, потом о ноги  Ларта.  Я  слышал,  как  Ларт
скрипнул зубами, и поспешно перебил:
     - Однако, миледи, хоть слава  вашего  волшебного  кота  и  гремит  за
пределами...
     Ларт приглушенно взвыл. Я оглянулся в испуге  и  увидел,  что  Кошмар
висит у него на  плече,  вцепившись  всеми  восемнадцатью  когтями  в  его
камзол. Легиар тряхнул рукой - кот тяжело спрыгнул на пол и  посмотрел  на
Ларта с холодным презрением.
     Купчиха окаменела лицом:
     - Ваш слуга недостаточно вышколен, - сказала она ледяным тоном. - Его
счастье, что Кошмар мудр и кроток...
     Подтверждая свою мудрость  и  кротость,  кот  задрал  заднюю  лапу  и
принялся выкусывать под хвостом.
     - Этот лакей недавно у меня на службе, - сказал  я,  чтобы  загладить
неловкость. Купчиха тем временем поманила Ларта пальцем:
     - Иди-ка сюда, мошенник...
     Легиару ничего не оставалось делать - он подошел. Купчиха  долго  его
разглядывала, потом спросила меня с некоторым упреком:
     - Неужели вы не могли найти лакея получше? У этого неприятная рожа, к
тому же он наверняка таскает у вас мелочь.
     Ларт стоял ко мне спиной, и я, к сожалению, не  видел  выражения  его
лица.
     Тем временем дама закончила изучение Ларта и,  явно  недовольная  им,
махнула рукой, указывая куда-то вглубь комнаты:
     - Чем стоять столбом, подай-ка плед... Вон он, на кресле...
     Легиар покосился на меня и отправился за пледом. Я никогда  не  видел
Ларта,  подающего  и  прислуживающего,  и  это  зрелище   неожиданно   мне
понравилось.
     - Безделье развращает слуг, - сказала купчиха  наставительно.  Кошмар
взобрался к ней на колени и оглушительно заурчал.
     Ларт негнущейся рукой протянул купчихе плед, но она сдвинула брови  и
не притронулась к нему:
     - Кто так подает, болван? Что ты ходишь вразвалочку, как на бульваре?
Отнеси назад и потом подай снова, как положено!
     Зависла пауза. Я, замерев, ждал, как  поступит  Легиар.  Тот  постоял
секунду, потом повернулся и потащился на исходную позицию.
     Вот тут-то я и ощутил сладостное чувство мести. Мне  вспомнились  все
мои злоключения, званый ужин в ратуше, девушка Мирена и  разлетевшийся  по
полу пасьянс. Я почувствовал непереносимое желание хоть секундочку  побыть
господином Ларта-слуги. Хоть одну секунду!
     Легиар тем временем прошелся по кругу и раздраженно ткнул плед  прямо
под нос купчихе. Та сдвинула брови еще недовольнее:
     - Кто тебя учил, негодяй? Что ты суешь мне  его,  вместо  того  чтобы
подать с поклоном? Еще раз!
     Ларт взглянул на меня -  но  я  предусмотрительно  отвернулся,  будто
происходящее меня вовсе не касалось. Ларт пустился в свой путь сначала,  а
я вздохнул и сказал - клянусь, какой-то пес меня дернул за язык! -  сказал
небрежно:
     - Благодарю, миледи, что вы любезно помогаете мне вышколить слугу.
     Ларт издал  странный  скрипящий  звук  -  вероятно,  зубами.  Купчиха
милостиво мне кивнула, а Легиар вдруг изящно присел и с глубоким  поклоном
протянул ей этот окаянный плед.
     - Это другое дело, - удовлетворенно заметила купчиха.
     И тут я испугался. Небо, зная Лартову гордость и злопамятность, можно
ожидать теперь, что он никогда,  никогда,  никогда  не  простит  мне  этой
минутной слабости, этого желания его унизить!
     Тем временем Ларт смиренно занял свое место у  меня  за  спиной.  Его
смирение казалось мне зловещим, я предпочел бы, чтобы он прощипнул меня до
кости.
     Необходимо  было  срочно   себя   реабилитировать.   Следующие   пять
неприятных секунд я соображал, как.
     - Книга! - наконец воскликнул  я,  подпрыгнув.  -  То  есть  я  хотел
сказать, что великой честью для меня было бы созерцание драгоценной книги,
жемчужины вашей магической библиотеки, чья слава идет далеко за...
     Купчиха таинственно улыбнулась, почесывая Кошмара за ухом:
     - О, все хотят ее видеть... Все о ней  знают,  все  благоговеют  пред
ней, но видеть ее - о, это не всем доступно...
     - Продолжая странствия, - сказал я быстро, - я мог бы нести  славу  о
ней так далеко, как позволили бы крепкие колеса моей кареты.
     Купчиха сощурилась, пощелкала языком, испытующе на меня  взглянула  и
позвонила в колокольчик. Вошла горничная.
     - Позови Руви, - распорядилась купчиха.
     Через минуту явился Руви - смазливый тип в дорогой ливрее.
     - Позови Куни, - сказала ему хозяйка.
     Еще через минуту пришел и Куни - седой старичок в черном балахоне.
     - Принеси ЕЕ, - велела шепотом купчиха.
     Старичок поклонился, сложив руки на груди, и вышел, пятясь. Мы ждали,
затаив дыхание; наконец, Куни вернулся, с превеликой торжественностью неся
перед собой нечто, завернутое в черный бархат.  Сверток  водружен  был  на
стол, купчиха проводила старика взглядом, а затем приказала Ларту:
     - Ты, голубчик, отойди и стань вон  там,  под  стенкой.  Нечего  тебе
смотреть сюда, ни к чему...
     Я взвился:
     - Видите ли, миледи, я сейчас учу его некоторым простым вещам, и  ему
было бы полезно глянуть... Так, одним глазом.
     Купчиха скептически поджала губы. Ларт шагнул вперед, не  сводя  глаз
со свертка. Исполненная значительности, дама развернула бархатку.  Под  ее
руками тускло блеснула золотая надпись на переплете.
     - Обратите внимание! - похвалилась купчиха. - Это настоящее золото!
     - Можно взглянуть? - спросил я, волнуясь.
     Книга пахла плесенью, некоторые страницы слиплись, некоторые истлели.
Я листал ее дрожащими руками, а Ларт тяжело дышал у меня над ухом:
     - Дальше... Дальше... Вернись назад...
     Текст  был  написан  рунами  и  мне  непонятен,  кое-где  встречались
картинки - ох и жуткие картинки, надо сказать! Странные твари, разрезанные
пополам и нарисованные как бы изнутри... Потом чертежи, изломанные  линии,
и снова знаки, значки, рисунки...
     - Дальше... - дышал на ухо Ларт.
     Но тут купчиха соскучилась и потянула книгу к себе:
     - Обратите  внимание,  господин  Дамир,  здесь  есть  одно   забавное
место...
     Она оттолкнула мои руки,  послюнила  пальцы  и  принялась  листать  в
обратном порядке:
     - Здесь... Вот... Смотрите!
     Страница, на которую  она  указывала,  была  написана  не  рунами,  а
обыкновенными крупными буквами, даже немножко  школьными.  Водя  пальцами,
купчиха принялась прилежно вычитывать по слогам:
     - ...И тог-да она вой-дет, и  нас-танет  вре-мя...  Тут  не  понятно,
чего... В откры-тую дверь вой-дет... Тут  непонятно,  кто-то  войдет...  И
при-рав... пре... а, Привратник!
     Она обрадовалась, разобрав трудное слово.
     - И  при-вратник  откро-ет...  И  вода  за-густе-ет,  как...  чер-ная
кровь... И что-то там изойдет слезами... Дос-той-ны  завис-ти  полень-я  в
оча-ге...  С  неба  содрали...  Что-то  содрали.  И  она  во-ца-рится,   и
при-вратник будет ей слу-гой и на-мест-ником...
     Ларт слушал, подавшись вперед, я сглатывал и облизывал губы.  Купчиха
упивалась производимым впечатлением:
     - Живу-щие... Пут-ник на зеле-ной рав-нине  обре...  а,  обречен!  Но
маги - рыдай-те, вопия... вопияйте, кажется. Ваш жре-бий ужас-нее,  чем...
Не разобрать. Заки-пит над голо-вой... Не разобрать. И  втянет  во  чре-во
сво-е...
     - Огонь, загляни мне в глаза... - сказал я неожиданно для себя.
     Они оба посмотрели на меня - купчиха  и  Ларт.  После  паузы  купчиха
сказала:
     - Вот-вот... Что-то похожее... Забавно, правда?
     В этот момент Ларт стремительно выхватил у нее книгу и впился  в  нее
глазами. Ему на руку было то, что купчиха обалдела  от  такой  наглости  и
временно лишилась дара речи. Легиар читал, уткнувшись в покрытые разводами
страницы, а купчиха молча выдирала у него свое сокровище, походя уронив на
пол Кошмара. Ларт был сильнее - преимущество в этом поединке было явно  на
его стороне.
     Купчиха неузнаваемо преобразилась в этой борьбе -  чопорная  колдунья
исчезла, а на место ее явилась разъяренная базарная баба:
     - Отдай, мерзавец! - завопила она,  обретя,  наконец,  утерянный  дар
речи. - Хамло, тараканья пожива, лакейская морда! Эй! Эй!
     Она потянулась за колокольчиком, но Ларт уже оставил книгу и, как  ни
в чем не бывало, встал у меня за спиной.
     Купчиха подбоченилась, похожая на распухшую дождем грозовую  тучу,  и
голосом, не обещавшим ничего хорошего, процедила:
     - Или высечь негодяя тут же, при мне,  или...  -  она  зашипела,  как
котел пара, и шипение это сулило неслыханные беды.
     - Я высеку! - воскликнул я со слезами  в  голосе.  -  Клянусь  небом,
высеку! Как только прибудем в мой родовой замок...
     Дама  никак  не  могла  успокоиться,  и  тут  мне  пришла  в   голову
неожиданная мысль:
     - А хотите, я его вообще... повешу? - спросил я с воодушевлением.
     Наверно,  Ларт  как-то  особенно  отреагировал   на   это   блестящее
предложение,  потому  что  купчиха  быстро  взглянула  на  него  и   вдруг
смягчилась:
     - Ничего, - сказала она примирительно, - порки, пожалуй, достаточно.
     Ларт, очевидно, вздохнул с облегчением.
     Купчиха успокоилась и, обретя душевное равновесие, снова  взялась  за
книгу:
     - Обратите внимание,  здесь  особенно  красивый  шрифт...  И  красные
чернила!
     И она принялась старательно, как ученица, складывать буквы  в  трудно
произносимые сочетания.
     Ларт вдруг больно впился мне в плечо. Потом кинулся вперед и  положил
руку на текст. Купчиха выпучила глаза.
     - ЭТО нельзя читать вслух, - сказал Ларт вкрадчиво. - ЭТО вам  вообще
нельзя читать!
     - Высеку! - закричал я, предупреждая  купчихину  реакцию.  -  Высеку,
высеку, высеку, высеку!
     - ЭТО опасно, - продолжал Легиар,  повысив  голос.  -  Если  дорожите
жизнью, откажитесь от этой книги!
     Он захлопнул книгу и зажал ее под мышкой, отступая понемногу к  двери
и повторяя монотонно:
     - Откажитесь... Откажитесь...
     - Засеку до смерти! - орал я.
     Купчиха тем временем впала в некий транс - слова Ларта действовали на
нее завораживающе. Взгляд ее остановился и затуманился.
     - Откажитесь... - напевал Ларт, потом чуть повернул голову  и  бросил
мне сквозь зубы:
     - Да заткнись же! - и снова: - Откажитесь... Откажитесь...
     - Отказываюсь...  -  пробормотала  купчиха,  и  тут  случилось  нечто
необъяснимое.
     Ларт вскрикнул, как от боли, и выронил  книгу.  Зашипели,  извиваясь,
змеи в птичьих клетках, закачалось чучело гигантской  жабы  под  потолком.
Захлопала соловыми глазами купчиха, а хозяин опрометью кинулся  ко  мне  и
цепко схватил за локоть:
     - Немедленно уходим!
     Книга дымилась!
     Язычки пламени вырывались из-под желтых страниц, и страницы по  одной
сворачивались трубочками, поднимался к потолку дурно пахнущий желтый  дым.
Завыл и кинулся прочь Кошмар. Хриплым басом взревела купчиха.
     - Прочь! - крикнул Ларт и волоком потащил меня к двери.
     Он увлекал меня вниз, по парадной лестнице, мимо заметавшихся лакеев,
мимо испуганной горничной и мальчика на побегушках, всем телом врезался  в
парадную дверь и, распахнув ее, вывалился на улицу, таща меня за собой. За
нашими спинами бледно полыхнуло, и в доме купчихи занялся пожар.
     Затерявшись в толпе зевак, мы видели, как сиганул из форточки Кошмар,
как переругивались растеряно Руви и Куни, как бегали  с  ведрами  лакеи  и
всплескивала руками горничная.
     - Знамение... - бормотал Легиар. - Она не далась мне в руки...  Какая
книга... Знамение!
     Похоже, он временно обо мне забыл - и слава небу.


     Село было небольшое,  зажиточное,  опрятное,  с  невысокими  плетнями
вместо заборов. На длинных жердях сушились разнообразные глиняные  горшки,
расписанные цветами и пчелами. Гордостью местных жителей были ульи  и  еще
старинный промысел - особенная роспись по  глине  в  темно-медовых  тонах,
изображающая непременно цветы и непременно пчел.
     Одинокая вдова, приютившая Ильмарранена на  ночь,  сама  походила  на
пчелу - коричнево-золотая, полная, хлопотливая, она изо всех сил старалась
угодить своему  случайному  гостю.  Руал  ночевал  на  сеновале,  где  ему
постелена была чистая постель. Сквозь крышу смотрели звезды -  Ильмарранен
поглаживал золотую ящерицу, притаившуюся у него на груди.
     Утром вдова встала ни свет ни заря, напекла пирожков,  усадила  Руала
за стол. Она щедро угощала его  парным  молоком  и  медом  из  собственных
ульев, чтобы потом, усевшись напротив и  опершись  на  локти,  искать  его
взгляда темными матовыми глазами.
     - Не спешил бы, - сказала она, когда Руал уже стоял в дверях.
     Он улыбнулся виновато:
     - Не могу... Должен идти.
     Вдова горестно покачала головой и проводила его до ворот.  Так  он  и
запомнил ее - печальная, одинокая пчела, глядящая ему  вслед,  прикрываясь
ладонью от солнца.


     Далеко-далеко  отсюда  другая  женщина  тоже  неотрывно  смотрела  на
дорогу. Так же светило солнце, ветер  так  же  поднимал  столбы  пыли,  но
дорога была пуста, и ожидание было  тщетно.  Никак  не  унимался  ребенок;
баюкая его, женщина  шептала  необычные,  с  трудом  различимые  слова,  а
успокоив ненадолго, снова наклонялась к окну и снова смотрела.
     Дорога была пуста, а ожидание было тщетно.


     Руал брел сельской улицей. Играли,  отражая  солнце  крутыми  боками,
расписанные цветами и пчелами глиняные горшки на плетнях. Выскочили откуда
ни возьмись две  голенастых  девчонки,  поздоровались  с  прохожим,  потом
засмущались и брызнули прочь. Там и  здесь  в  огородах  маячили  согнутые
спины; где-то чинили крышу, и полуголые рабочие картинно восседали на  ней
верхом, мерно взмахивая молотками. Мрачно  покосилась  встречная  старуха,
удивленно вытаращился на чужака чумазый малыш, копошащийся на куче  песка.
Выглянула из подворотни рыжая собака, забрехала без особого рвения,  потом
чихнула и скрылась. Руал улыбнулся.
     Он миновал околицу, двинулся через луга,  где  высились  копны  сена,
через поля, где  горбились  жнецы,  берегом  тихой  речки,  где  ребятишки
таскали карасей из ленивой, неподвижной, прозрачной до дна воды. В полдень
он пообедал в компании маленьких рыболовов, угощая их  пирожками,  любовно
приготовленными вдовой. В  ответ  получал  свежий  сыр,  душистый  хлеб  и
цветочный мед. Он жевал травинку и щурился на масляные блики, игравшие  на
ровной поверхности затонов, смотрел, как  неподвижно  зависали  над  водой
тяжелые стрекозы, как сновали водомерки, как вертелись и ложились  на  бок
пестрые поплавки. Он просидел бы на берегу до вечера, если б не ждала его,
понукая, подстегивая, пыльная лента дороги.
     После  полудня  погода  испортилась.  Быстро  сгустились   нехорошие,
свинцового оттенка тучи и наступило затишье  -  зловещее,  многообещающее.
Руал ускорил шаг - впереди виднелись первые дома  незнакомого  поселка.  В
этот момент затишье оборвалось, как обрывается натянутая струна.
     Рванул  ветер,  заметались  придорожные  деревья,  силясь  убежать  и
спрятаться, судорога прошла по золотому полю неубранной  пшеницы,  и  поле
это вступило в черную, непроглядную тень. Небо предстало вдруг в  красивой
сетке молнии, и в ту же секун