схваток тел, в  которые  они  безумно  погружались,  когда,  казалось,  не
существует  времени,  а  потом  наступал  удивительный  мир,   бормочущий,
бормочущий удивительный мир...
     Однажды, когда он не хотел или она не могла (забыв свое намерение  не
слишком связываться, свое желание посмотреть на  других  девушек,  женщин,
может быть, даже токских девушек), раздраженный собственной неспособностью
добиться понимания  и  заинтересованности  своим  поручением;  разъяренный
глупостью  и  неподвижностью  станционных  чиновников  -   все,   что   их
интересовало: "Сколько стоит это на Старой Земле?" - в таком настроении  и
действуя по внезапному импульсу, он предпринял  короткую  разведывательную
поездку - сокращенный вариант путешествия, которое он пообещал себе.
     Он надел полевую одежду, взял проводника  -  тока,  подготовил  запас
продовольствия на несколько  дней,  получил  у  несговорчивого  оружейника
оружие и обнаружил, что находится за пределами станции. Теперь  он  понял,
почему токи ходят с ногами, обернутыми в тряпки: жесткая трава со  свистом
разрезала его башмаки. И вот он стоит перед брешью, перед трещиной.
     Разделяющий знак.
     Рэнго, проводник, поворачивая в одной руке палку, а в другой  мотыгу,
сказал, когда они приблизились к первому холму в южном направлении:
     - Хорошо, что у вас ружье.
     Ломар хмыкнул. Глубоко всадил свою палку в землю.
     - Хорошо для вас. Мне не нужно. У меня амулет.  -  Он  кивнул,  гордо
ударил себя в грудь, где кожаный ремешок исчезал под изорванной одеждой. -
Да. Мы увидим паука, - ток сплюнул три раза  и  растоптал,  -  вы  сможете
застрелить его. У вас нет амулета,  но  ружье  стреляет  быстро-быстро.  Я
схвачусь за амулет, он подействует. Паук не сможет тронуть меня. Нет, нет.
Я получил амулет две - три недели назад. Получил у знахарки. Стоил он  мне
много краснокрылки, много расписок из склада. -  Дух  предпринимательства,
по-видимому, не был свойством  Рэнго.  Почти  год  он  делал  чрезвычайные
усилия, отказываясь от выпивки и отдавая знахарке большую  часть  расписок
за собранную им краснокрылку.
     В Ломаре пробудился слабый  интерес.  Если  желание  получить  амулет
против рорков так подействовало на Рэнго, то, может, оно подействует и  на
других токов. Но интерес тут же угас.  Не  подействует.  Ничего  здесь  не
подействует.
     С вершины холма, скрытый цветущими растениями,  он  бросил  последний
взгляд на Станцию. Этот крошечный рисунок - все, что на  этой  заброшенной
планете  представляет  знание,  науку,   цивилизацию.   Рядом   находилась
беспорядочная  куча  строений  Токитауна.  Что   случится   -   еще   одна
искорка-мысль промелькнула в его мозгу - что случится, если больше ни один
Ку-корабль не прилетит сюда?
     На мгновение он даже захотел, чтобы так и произошло.  Пусть  погибнет
весь этот сгусток глупости и тупоумия!  Пусть  они  трудятся,  и  ждут,  и
надеются, и впадают в отчаяние, смерть, безумие, вглядываясь в небо,  пока
мир вокруг них рушится. Но его тут не будет. Будь проклята  Станция,  будь
проклята краснокрылка, рутина, узколобые чиновники и  все  вообще!  В  его
мозгу рождались полуосознанные авантюрные планы. Он разыщет старые  карты,
построит лодку, найдет другой континент или остров... Линдел  с  ним...  и
несколько лучших токов.
     Не подействует. Здесь ничего не подействует.
     Допустим, только допустим, - рассуждал он,  -  что  мы  будем  больше
платить токам за краснокрылку. Тогда, может быть, они будут заинтересованы
в том, чтобы собирать ее больше.
     Тупые взгляды. Неповоротливые мозги.
     Не подействует. Не подействует. Проклятая глупая глупость. Ничего  не
подействует. Дай токам больше, известно, что будут  работать  меньше.  Дай
току немного пищи, и они не будут работать, будут лежать, есть,  голодать,
но не работать.
     Ломар и Рэнго, погружая посохи в землю, спускались по  склону  холма.
На желто-зеленом склоне появились алые всплески краснокрылки.  Тут  и  там
прыгун, похожий на бурундука, быстро перебегал  от  одной  груды  земли  к
другой. Станция и Токитаун исчезли из виду. Тут и там еще виднелись лачуги
из коры и ветвей -  "дома"  токов,  -  мелькали  изредка  грязные  лица  в
обрамлении спутанных волос...
     "Дать токам больше? Больше чего? Все,  что  им  дают,  происходит  из
складов станции".
     Допустим, им дают вдвое  больше,  чем  раньше,  в  надежде,  что  они
соберут вдвое больше краснокрылки. Что тогда? Или им дать вдвое  меньше  -
пусть работают больше.
     "Нет, это не подействует, глупые выродки умрут с голоду,  прежде  чем
поймут, что произошло. Нет. Нет. Ничего не подействует на этих тупиц".
     Тут и там они проходили мимо  собирателей  -  иногда  индивидуальных,
чаще (по мере того, как они удалялись то Станции) - большими и  маленькими
группами,  выдергивающих   стебель   краснокрылки,   делающих   связки   и
оттаскивающих их назад, поющих свои меланхоличные  песни.  Но  их  было  в
целом немного, и Ломару показалось, что тут нет изобилия краснокрылки. Все
ли дело в ленивости и неспособности токов?  Если  Северный  Токленд  беден
краснокрылкой, почему ж тогда запах ее постоянно усиливается?
     Они остановились поесть и помыться в ручейке наполовину  в  солнечном
свете, а наполовину в  тени.  Рэнго  хихикал,  как  от  остроумной  шутки,
испытывая непривычные прикосновения мыльной пены. Умытый и причесанный, но
еще не одетый в свои лохмотья, Рэнго, когда след серьезной мысли  проходил
по всегда улыбающемуся лицу тока, где угодно сошел бы за человека, а вовсе
не за автохтона.
     Очевидно, ему тоже пришло  в  голову  нечто  подобное,  так  как  он,
повернувшись к Ломару, сказал:
     - Вы настоящий человек, да.
     - Как это?
     Длинные руки Рэнго  качнулись,  он  пытался  выразить  свою  мысль  в
словах:
     - Вы со Старой Земли?
     - О, да.
     Рэнго с удовлетворением кивнул.
     - Да. Вы _н_а_с_т_о_я_щ_и_й_ человек. Пришли со Старой Земли...
     Ран был польщен таким отношением со стороны неграмотного тока, но  не
настолько, чтобы проследить за его источником. Он встал. Рэнго  тоже.  Они
оделись и пошли дальше. Последняя часть полудня ушла на бесконечный подъем
по местности, усеянной острыми скалами. Однажды,  когда  они  остановились
передохнуть, Рэнго сказал:
     - Мист Ран, это Ласт Ридж [последний хребет (англ.)].
     Ран пробормотал, что он очень рад, что этот  кряж  последний,  и  это
известие добавило сил его уставшим мускулам. Он долго  не  поднимал  глаз,
пока Рэнго не остановился, дыша со свистом. Ломар медленно поднял  голову.
Взгляд его следовал за указывающим пальцем проводника.
     С того места, где они стояли, местность плавно понижалась,  уходя  за
горизонт. Под ними на неизвестное расстояние растянулась огромная равнина;
на горизонте она смыкалась с небом.
     И направо, и налево, вперед и назад, сколько хватал взгляд,  она  вся
была покрыта пламенеющими краснокрылками.
     Долго стоял он в  удивлении  перед  этой  огромной,  неисследованной,
неизвестной местностью. А потом (впоследствии он упрекал себя за это... он
все-таки  в  глубине  души  оставался  гильдсменом:  искал  источники  для
увеличения добычи. Как  говорил  их  инструктор  в  Академии:  "Что  такое
человек? Человек - это торгующее животное") он гневно сказал:
     - Почему вы не собираете краснокрылку... здесь?
     - Здесь! Здесь!
     - Посмотри здесь ее сколько! Почему...
     Рэнго смотрел на него с открытым ртом, явно ошеломленный.
     - Но... но, мист Ран... это же  земля  рорков!  Это  Роркленд.  Когда
наступит холодный период, мы придем сюда.  Но  не  сейчас,  мист  Ран,  не
сейчас.
     Роркленд! Страна рорков. А рорк был чудовищем, проклятием,  дьяволом,
ночным кошмаром.
     - Есть ли здесь рорки, как ты думаешь? Внизу? Можно ли их увидеть?
     - А. Пауки. Хотите увидеть. Возьмите-ка стекло.
     Стекло...  может,  Рэнго  имеет  в  виду   зеркало?   Значит,   нужно
повернуться и смотреть на отражение? Неужели рорк  превращает  всех  своим
видов в камень, как Медуза Горгона? Ломар не понимал, пока ток не  показал
на его бинокль. Тогда он расстегнул на поясе чехол и поднес  инструмент  к
глазам. Краснокрылки больше не были единой алой массой; растения  казались
больше, толще, чем в Токленде.
     А потом, каким-то странным свойством,  благодаря  которому  мы  часто
улавливаем чье-то присутствие, Ран заметил рорка за секунду до  того,  как
тот встал и двинулся. Его первый рорк!
     Он не мог сказать, насколько он велик,  потому  что  не  с  чем  было
сравнивать, кроме как с краснокрылками; а он в этот момент  в  возбуждении
не был уже уверен, что  расстояния  действительно  большие.  Рорк  казался
огромным черным  булыжником,  теряющимся  в  тени.  Паук!  Да,  это  самое
очевидное сравнение,  и  название  это  не  ведет  ни  к  какой  путанице,
поскольку на Пиа-2 нет паукообразных. Голова его  не  отделяется,  а  тело
свисает ниже колен; поэтому существо свисает, если можно так  сказать,  со
своих  бедер,  будучи   подвешено   к   ногам.   Длинноногое,   с   телом,
пропорционально гораздо большим по отношению к ногам,  чем  у  безобидного
насекомого на Старой Земле (паук выжил до сих пор, хотя огромные хищники и
млекопитающие сошли со  сцены,  слон  стал  таким  же  ископаемым,  как  и
балухитерий), и... ноги... да. Нет сомнения. В этом отношении старые книги
правы. Рорк четвероногий.
     Рорк продолжал оставаться в тени, потом начал  чистить  себя  вначале
одной длинной ногой, потом по очереди другими суставчатыми  ногами.  Потом
остановился, как бы прислушиваясь. Теперь Ломар мог  разглядеть  глаза  на
стебельках.  Затем  рорк  медленно  двинулся  вдоль  рядов   краснокрылки;
растения частично скрыли его, и Ломар не мог разглядеть, что же он делает.
Задрожали листы краснокрылки, казалось, их что-то  поднимает  вверх.  Рорк
вновь появился на виду, изо рта у него торчал стебель... Ломар решил,  что
это рот... Если зверь повернется вновь...
     Он  повернулся,  и  Ломар  впервые  мог  рассмотреть  так  называемую
"маску". Трудно поверить, что это не лицо! Желтые пятна  очень  похожи  на
глаза, нос, рот; и тем  не  менее  это  не  лицо.  Глаза,  как  у  улитки,
находятся на макушке. В старых книгах говорится, что дыхательные отверстия
рорка тоже находятся на верху головы. А рот гораздо ниже маски.
     Тут что-то  выпало  изо  рта  рорка.  Ломар  решил,  что  это  корень
растения, хотя и не был уверен. Рорк  жевал,  постепенно  втягивая  в  рот
мясистый стебель...
     Рэнго толкнул его. Рорк исчез из вида. Рассерженный, Ломар повернулся
к проводнику, который, не глядя на него, указывал вниз, много ближе к ним.
     - Ссс, мист Ран, направьте стекло туда, видите большое-большое дерево
возле ручья?
     Ломар, поколебавшись, так и поступил. В бинокль он  увидел  животное,
не похожее на рорка и гораздо меньше  его.  Оно  что-то  держало  во  рту:
маленького прыгуна или большого крайбэби.  Через  мгновение  оно  исчезло.
Потом еще одно, и еще промелькнули  перед  его  взглядом.  Трава  дрожала.
Потом ничего не стало видно. Он опустил бинокль.
     - Что вы видели, мист Ран? - спросил его Рэнго. Он казался испуганным
и возбужденным. - Рипов?
     - А что это? Такие низкие, длинненькие?
     Его проводник энергично кивнул,  его  на  этот  раз  чистые,  длинные
темные волосы дрожали.
     - Да. Рипы! Сколько вы их видели?
     Ломар уверил его, что их больше не видно. И ток  расслабился,  но  по
его выражению было неясно, плохо это или хорошо. Потом он  указал  на  Пиа
Сол, чей мрачный кроваво-красный диск приблизился к горизонту.
     - Время строить дом и ложиться спать.
     Рэнго приложил много стараний, срезая кору с деревьев и обрубая ветви
своей мотыгой; но получившаяся хижина была так  мала,  что  вползать  туда
пришлось на четвереньках. Ломар был рад, что они вымылись.  Рэнго  настоял
на том, чтобы разжечь  костер,  несмотря  на  жару  и  лампу  из  полевого
комплекта Ломара, и, когда они сидели после ужина у костра, он заговорил:
     Одна звезда ярче  других  выделялась  в  темном  небе;  она  сверкала
бело-голубым бриллиантом, а вокруг плакали и вопили крайбэби. Рэнго указал
на звезду рукой.
     - Старая Земля, - сказал он с благоговением.
     - Что это? - удивленно спросил Ломар.
     - Старая Земля, Старая Земля,
     Мир, где родились наши отцы,
     Мы хотим вернуться туда... - пел Рэнго.
     Конечно, это не Земля, Ломар это отлично  знал.  Это  Пиа-3,  шар  из
шлака,  официально  называемый  Птоломей  Филадельфиус,   а   неофициально
известный как "звенящая куча". Но, тронутый как невежеством  тока,  так  и
его наивной  верой  в  эту  связь  с  родиной  своих  отцов,  он  не  стал
разубеждать его. У токов и так было немного; в сущности, у них  ничего  не
было.
     Кроме этой веры.
     Если   бы   было   возможно   углубиться   на   следующее   утро    в
красновато-коричневые джунгли внизу, Ломар  сделал  бы  это.  Но  спуск  с
противоположной стороны Ласт Ридж был еще тяжелее, чем  подъем.  Частые  и
шумные вздохи Рэнго, стук его зубов и  дрожь,  когда  они  смотрели  вниз,
свидетельствовали о том, что он совсем не торопится  испытать  свой  вновь
приобретенный амулет. И  вдруг  Ломар  почувствовал,  что  ему  необходимо
побольше разузнать о рорках, прежде чем встретиться с ними лицом к лицу.
     Раньше ему казалось, что единственным ключом к проблеме  краснокрылки
являются токи. Теперь, по-видимому, появился второй ключ - рорки.
     Рэнго с очевидным облегчением воспринял внезапное изменение планов  и
пустился в оживленный разговор:
     - Да, мист Ран, сейчас нехорошо.
     Увидите - придет холодное время, здесь будут люди. Тогда пауки меняют
шкуру. У них нет силы.
     Тогда токи спускаются в Роркленд. И вы тоже  пойдете,  мист  Ран.  Вы
тоже пойдете.
     И Ломар подумал, что до сих пор он  не  увидит  больше  Ласт  Ридж  и
открывшийся ему удивительный вид.
     Но он ошибался.
     В библиотеке станции эхом отдавались его шаги. Здесь чисто, нет  пыли
и грязи: Токи присматривали за этим помещением. Но никого здесь  не  было.
Каталоги, картотечные ящики, регистраторы - все  открыто  перед  ним.  Две
комнаты, предназначенные для чтения  пленок,  так  же  пусты,  как  и  все
остальные. Он отрегулировал прибор для чтения, сел и нажал кнопку в  ручке
кресла.
     Некоторые катушки содержали рукописные тексты, некоторые - записанные
на пленку. Звучали голоса, голоса мужчин и женщин, давно  уже  мертвых.  И
ничего не добавлено к  этим  записям  в  последние  столетия.  Однако  нет
никаких оснований считать, что рорки стали другими, чем были когда-то.
     И  кадры,  проходившие  перед  его  глазами,  свидетельствовали,  что
когда-то многие интересовались рорками.
     Вот он, в трех измерениях, в звуке и в цвете  -  Роркленд.  А  вот  и
рорки, видны гораздо лучше, яснее, чем  он  видел  в  бинокль.  "...опасно
разумны..." Он с ошеломленным вниманием следил за процессом  смены  зимней
шкуры, смотрел, как они лежат в своих гнездах, неуклюже поворачиваясь. Что
ж, если древние наблюдатели правы, если рорки  -  травоядные,  почему  они
тогда  описаны  как  _о_п_а_с_н_о_  разумные?  Неужели  эти  исследователи
подозревали, что рорки едят людей и  с  этой  целью  нападают  на  них?  И
неужели они действительно проникают  в  Токленд  и  похищают  человеческих
детей?
     Было   что-то   волнующее   и   трагическое   в   изображении    этих
первопоселенцев,  предков  токов:  чистых,  опрятных,  энергичных,  полных
разума и рвения. К чему пришли их потомки!
     Он медленно и задумчиво вышел из библиотеки.
     И увидел, что Станция в смятении.
     Никто в этом месяце вообще не думал о  краснокрылке.  Токи  сбегались
отовсюду, со всех концов своей территории, некоторые  приходили  их  таких
отдаленных мест, что их грязнолицые голые дети взвизгивали  от  ужаса  при
виде персонала Станции. Силовые поля были включены, все гильдсмены  ходили
с оружием, и - чудо из чудес! - Мантон выделил несколько своих драгоценных
скиммеров. И Эдран Ломар обнаружил себя в одном  из  них  вместе  с  Таном
Карло Харбом, командиром Станции.
     Резкий сигнал тревоги, казалось, по-прежнему звучал в его ушах, когда
он смотрел  по  сторонам.  Верх  скиммера  был  поднят,  и  машина  быстро
двигалась по улицам.
     - Не не против выстрелить раз-другой в рипа, - сказал командир, -  но
когда случается такое,  нет  смысла  пытаться  убивать  отдельных.  Ничего
спортивного - тут трудно промахнуться... Я увеличиваю скорость. Держитесь,
мальчик. Дер... житесь...
     Резко накренившись, скиммер опять пошел ровно.
     - Как часто это случается? - спросил Ломар. - Когда рипы так кишат?
     Глаза командира зажглись новым светом и краска выступила на щеках.
     - Довольно часто, - неопределенно ответил он. - Если бы северный край
континента не был плато, все было бы гораздо хуже. Ну, а  так,  говоря  по
правде, это беспокойный, но для нас не  очень  опасный  период.  Дает  нам
повод размять свои ягодицы, выдохнуть спертый воздух их легких, побегать и
покричать... вот и все. Ха! Смотрите! Ниже, левее - вот!
     Там, куда указывал пухлый палец командира, казалось, взорвался куст и
оттуда выпрыгнула дюжина прыгунов. За  ними  прыгали  пестрые  желто-серые
тела рипов. Они были не больше крупного зайца, и по форме  тоже  походили,
если не считать ушей, как у летучей мыши, и жестких прямых  хвостов.  Один
из прыгунов решил спасаться в одиночку, его прыжки  покрывали  за  раз  по
пять  метров.  Пока  одни  рипы  уничтожали  добычу,  другие  пустились  в
преследование, с оскаленными зубами, и клочья земли летели  из-под  острых
когтей на лапах.
     - Подержите руль, - сказал командир, нажимая рычаг.  Ломар  торопливо
схватился за руль.
     Он едва успел заметить, как Харб поднял оружие и выстрелил. Рип,  уже
мертвый, перевернулся и упал.
     - Неплохо, - сказал командир. - Беру управление.
     Ломар, посмотрев назад, увидел, как рипы рвали на куски  тело  своего
сородича. А один из них поднял окровавленную морду и  поглядел  им  вслед.
Ломар содрогнулся.
     - Лемминги, - сказал Харб, в голосе его звучало удовлетворение.
     - Сэр?
     - Разве вы  не  знаете  естественную  историю  своей  родины,  Ломар?
Лемминги.  Небольшие  млекопитающие,  жившие  в  Гренландии,  я   старался
вспомнить это название с того момента, как сел в скиммер. Я думал, что  вы
сможете что-нибудь рассказать мне о них. Плохо. Ну, ладно. Лемминги иногда
размножались в огромных количествах, как эти рипы. Что-то, связанное с  их
метаболизмом, или нет? Не помню. Внезапно  численность  их  увеличивалась,
невероятно, колоссально. Они двигались по стране, опустошая все  на  своем
пути, пока, в соответствии со старыми легендами, не достигали моря...
     - Ручаюсь, оно их останавливало.
     - Ломар, вы рискуете проиграть ставку... Нет,  оно  не  останавливало
их.  Они  переплывали  реки  и  озера  и  были  уверены   -   это   только
предположение, - что океан таков же. Итак, они прыгали в море, миллионы за
миллионами, - с энтузиазмом говорил Харб, - и плыли, пока не тонули...  О,
я думаю, что некоторые из них  успевали  вернуться  на  берег,  иначе  они
полностью исчезли бы с лица Земли. Но рипы, с  другой  стороны...  видите?
Смотрите! Видите? Невероятно!
     Стая за стаей проносились мимо, по мере того как они продвигались  на
юг. Рипы поедали крайбэби, захватывая их во время дневного сна, уничтожали
прыгунов, безвредных и не очень быстрых, и  разрывали  и  более  серьезных
хищников Северного Токленда, и без большого труда. Рипы грызли и птенцов и
прыгали, снова и снова, за птицами и летучими  мышами.  Время  от  времени
некоторые из них, попав в тень то скиммера, кидались на его корпус.
     Что-то тревожное ощутил Ломар, глядя на бегущих с оскаленными мордами
рипов. Казалось, обезумевшие животные ничего