ще что-нибудь можем сделать для вас? - спросил Карл,
вставая из-за стола.
     Нита  и  Кит покачали головами и тоже поднялись, собираясь уходить. Они
поблагодарили  гостеприимных Советников и отдельно раскланялись с попугаихой
Мэри. Она важно кивнула им на прощанье.
     Хозяева вышли на крыльцо проводить их.
     - Дайте нам знать, как повернется дело, - сказал Том.
     -  Волшебники,  которые  смогли  смоделировать  белую  дыру с первой же
попытки,  справятся  с  любой  задачей,  -  подбодрил  их  Карл. - Но все же
звякните нам потом, ладно? Наш телефон вы найдете в книге.
     И оба здоровяка вернулись в дом. Нита пересекла лужайку перед домом, не
останавливаясь,  а  Кит  задержался  у  пруда.  Он вытащил из кармана мелкую
монетку и швырнул ее в воду. Он верил этой примете: бросишь монетку в воду -
обязательно  снова  вернешься  сюда.  По спокойной воде пошли широкие круги,
словно  он  кинул не монетку, а здоровенный камень. Круги разошлись по всему
пруду, достигли берега, и тогда в самом центре их появилась голова большущей
золотой рыбки. Рыбка открыла круглый рот и выплюнула монетку под ноги Киту.
     -  Дома ты тоже бросаешь что попало на пол? Невежа! - пробулькала она и
скрылась под водой.
     Кит  смущенно  поднял  монетку и поплелся следом за Нитой и Фредом. Они
шли  той  же  дорогой,  что  привела  их  сюда. Протиснулись в щель забора и
оказались  на улице. Первое, что они увидели, был голубой "мерседес". Он уже
не торчал поперек дороги, а был аккуратно припаркован к краю тротуара. Перед
ним  сидела,  вывалив алый язык, довольная собой Анни. На капоте машины были
ясно видны царапины от ее зубов.
     -  Да,  - сказал Кит, - если бы моя собака могла припарковывать машину,
представляю, как удивился бы папа.
     Анни,  дождавшись их, юркнула обратно во двор. Наверно, пошла поджидать
новых  гостей.  Нита  с  опаской  посмотрела  в конец улицы. Так и есть! Там
маячили  четыре  или  пять  девчонок  и среди них мелькала белобрысая голова
Джоанн.
     -  Кит,  -  сказала  Нита как можно спокойнее, - беги домой. Встретимся
позже. Договорились?
     - Хорошо, - согласился ни о чем не подозревавший мальчик, - Мой телефон
есть в книге. Пока!
     Он  повернулся и побежал домой. "Зачем мне втягивать его в эту историю?
-  подумала Нита с облегчением. - Пусть убивают меня одну. Или убежать?" Она
огляделась в надежде высмотреть проходной двор или переулочек. Но улица, как
назло,  была  прямой,  а  вдобавок  ее  заметили  и  с  гиканьем устремились
навстречу.  Нита  поспешно  раскрыла книгу, лихорадочно пролистала несколько
страниц  и,  захлебываясь, стала читать заклинание, дающее защиту от ударов.
Но  знаки  были такими трудными, слоги не выговаривались. Приходилось читать
медленно  и  раздельно.  А  они  приближались.  Уже  почти  рядом раздавался
издевательский смех Джоанн и торжествующие выкрики ее подружек.
     В  отчаянии  Нита опустилась на край тротуара и прикрыла голову руками.
Они  вихрем  налетели  на нее, размахивая кулаками. Град ударов посыпался на
голову,  на  спину, на плечи. Нита завопила изо всех сил. Девчонки отпрянули
и,  довольные  собой,  окружили  свою жертву. Нита подняла голову, встала на
ноги.  Она,  к своему удивлению, не чувствовала никакой боли. Пощупала лицо.
Ни ссадины, ни крови на губах. Кажется, и синяков нет.
     Джоанн  тоже с любопытством и недоумением разглядывала ее лицо. И вдруг
Нита рассмеялась.
     -  Что,  взяли?  -  крикнула  она,  наступая на Джоанн. - Больше у тебя
никогда ничего не получится!
     Джоанн  онемела  и  окаменела.  Нита неожиданно для себя сжала кулаки и
пошла прямо на них.
     -  Никогда,  поняли? Никогда! - твердила она. Девчонки в замешательстве
попятились.  А  Нита  все  наступала.  И  они  побежали! Она как сумасшедшая
замахала  руками  и  с  криком: "А-аа!" кинулась за ними. Первой улепетывала
Джоанн,  остальные  катились  вслед за ней вниз по Роуз авеню. Молча, пыхтя,
работая  ногами,  бежали  ее мучители, будто гналась за ними не Очкастая, не
Растяпа, а сошедший с рельсов паровоз.
     Нита  остановилась. Она внезапно почувствовала усталость и безразличие.
"Что  радуешься? - урезонивала она себя. - Невелика радость от такой победы,
Тебя  защитило  заклинание".  Но  тут  она вспомнила, что не успела до конца
прочесть  всю  цепочку  символов. И все же они били ее, а она не испугалась.
Может  быть,  она  сможет  дать им отпор и без всякой защиты? Может быть. Но
наверняка не скажешь.
     - С тобой все в порядке? - спросил подлетевший Фред. - Кажется, на этот
раз они не причинили тебе зла?
     - Нет, - ответила Нита, а сама подумала, что ничего еще не кончилось.
     Как  она  радовалась, что, став Волшебницей, легко и весело справится с
Джоанн  и  ее  бандой!  Она  действительно  обратила  их  в  бегство. Но они
опомнятся  и  возненавидят  ее еще больше за это унижение. Значит, надо быть
готовой  к  новым неприятностям. "Да-а, - сказала она сама себе, - не так-то
все и весело".
     - Пошли, Фред, - сказала Нита вслух, - пошли домой.


                                Глава третья
            СЖАТОЕ ВРЕМЯ-ПРОСТРАНСТВО, или КАК ОПАСНО ОШИБАТЬСЯ

     Дни  недели  летели  быстро один за другим. Для Ниты они просто слились
воедино.  Хоть  Карл и утверждал, что найти Вход во Вселенную пара пустяков,
но  ему-то  легко говорить: он делал это, может быть, сто или тысячу раз. На
самом  деле  все  оказалось  не  таким  простым. Во всяком случае, по книге.
Нужная  глава  занимала  почти  сорок  страниц, написанных мелким, убористым
шрифтом.
     Итак,   большой   центральный  Вход  во  Вселенную.  Нужно  подготовить
специальные  предметы  и  особое  снаряжение, чтобы Пространство открылось и
наклонилось под заданным углом. И опять заклинание. Ни на букву, ни на йоту,
ни  на единый знак или точку нельзя отступать от него. Иначе... В книге даже
не объяснялось, что произойдет при ошибке. Такого просто не допускалось.
     Все  эти  дни  телефоны  в  домах  Ниты  и  Кита  трезвонили  почти без
передышки.  Телефонных переговоров было недостаточно, и ребята носились друг
к  другу  по  сто  раз на дню, шептались, шушукались, спорили. Они разделили
работу,  чтобы успеть справиться с подготовкой вовремя. Нита перезнакомилась
со  всем семейством Кита: с мамой, с папой, с сестрами. Все они очень мило и
забавно  коверкали  слова  и  говорили с сильным испанским акцентом. И очень
сожалели,  что  Нита по-испански - ни словечка. Ей даже захотелось научиться
испанскому,  и  она  купила англо-испанский словарик. Особенно полюбила Ниту
собака  Кита. Она болтала без умолку, стоило Ните переступить порог их дома.
То  рассказывала  о своих уличных знакомцах, то хвастала отменной косточкой,
полученной  накануне  вечером,  то  объясняла,  как  называется  специальное
собачье   печенье,  и  намекала,  что  его  почему-то  выпускают  маленькими
порциями.  Так  что  Нита  теперь  без  пачки  собачьего  печенья  просто не
приходила.  Кстати,  у  собаки тоже был явный испанский акцент. И она любила
вмешиваться   в   споры  Ниты  и  Кита  по  поводу  отдельных  символов  или
произношения того или иного слова и слога заклинания.
     Кит,  отлично усвоивший Словарь и все, что касается построения диаграмм
и  выбора  символов,  занимался в основном теоретической подготовкой. А Нита
взяла  на  себя  выбор и приведение в порядок снаряжения. И это оказалось не
самым   простым   делом.   Некоторые  предметы  купить  было  невозможно,  и
приходилось исхитряться, чтобы их добыть.
     - Фред, а раньше ты глотал что-нибудь нечаянно? - шепотом спросила Нита.
     Это  было  во  второй половине дня в пятницу. Они заглянули в маленький
антикварный  магазинчик  на  Носсау-роуд, набитый всяким хламом и случайными
безделушками. Нита копалась на пыльных полках, перебирая помятые и сломанные
старинные  вещички в поисках настоящей серебряной вилки. Фред повис почти на
плече  у нее, практически невидимый - слабая красная точка, словно последняя
искорка  умирающего  костра.  Он  с  любопытством  и  удивлением разглядывал
треснувшие вазочки красного стекла, бронзовые подлокотники истлевших кресел,
мятые оловянные подсвечники. И не сразу ответил.
     -  Видишь  ли, - сказал он, - это было давно и недолго. Когда я еще был
черной  дырой.  Это  ведь черные дыры проглатывают все подряд и бесследно. А
белые  дыры,  наоборот, излучают. - Он вдруг раскалился и чуть не обжег Ните
плечо.  - Но мне надоело излучать. Хватит, наизлучался. К тому же вываливать
из  себя  все  эти  вещи, особенно крупные, не так-то легко. И больно. Кроме
того,  расходуется  масса.  Для  меня  это  не проходит даром. Того и гляди,
развеюсь в пространстве. Тогда вы меня только и видели.
     Нита обеспокоенно поглядела на него.
     -  Правда?  - заволновалась она. - Неужто излучение всего того барахла,
что ты навыбрасывал наружу, так для тебя опасно?
     -  О  нет,  нет,  не  так все страшно, - успокоил ее Фред. - Это только
теоретически.  На самом деле я должен потерять неимоверное количество массы,
чтобы  исчезнуть.  До  того,  как  стать белой дырой, я еще был бело-голубой
звездой,  и  чтобы  перевоплотиться в другую, то есть мою нынешнюю сущность,
мне  надо  было  терять  массу,  в несколько сотен тысяч раз превышающую мои
сегодняшние  пустяковые  излучения.  Так  что не волнуйся, мне еще далеко до
критического порога. Как и вашему сообразительному желто-карликовому солнцу.
     - Сообразительное солнце? - усмехнулась Нита. - Забавно.
     -  К  тому  же,  -  продолжал Фред, - излучение - это и есть моя жизнь.
Если,  конечно,  оно  не  болезненно,  как  было недавно. Но теперь я вполне
здоров. А что это там, в коробке?
     Нита  порылась  в  заткнутой  в самый угол картонной коробке, перебрала
весь наваленный в ней хлам, докопалась до самого дна и вытащила старую вилку
с погнутыми зубцами.
     -  Это  то,  что  нужно,  -  обрадовалась  она, - Спасибо, Фред. Теперь
остается  сорвать  где-нибудь  рябиновую  веточку,  и  сегодня  же вечером я
попытаюсь произнести мою часть заклинания.
     - Тебя что-то тревожит? - спросил Фред. - Голос у тебя дрожит.
     -  Не  то  чтобы  тревожит.  Скорее  я озабочена, Фред, - сказала Нита,
разглядывая вилку. - Столько сразу навалилось.
     Всю  эту  неделю  Нита  штудировала  книгу, изучала Словарь. И с каждым
разом  чувствовала, как способности познавать мир, слышать его зреют в ней и
увеличиваются.  Она все лучше и лучше понимала не только язык растений, но и
проникала  в  тайны  их  роста  и  жизни.  Разговоры  кустов  и деревьев она
улавливала до мельчайших подробностей.
     -  Понимаешь,  Фред, - продолжала Нита задумчиво, - я собираюсь сорвать
веточку рябины, а сама просто всей душой ощущаю ее, частичкой живого дерева.
Сорвать  ее  почти  то же самое, как если бы я попыталась оторвать у кого-то
палец.  Поэтому  я  должна  ПОПРОСИТЬ  у  рябины  эту  веточку.  И  если она
согласится дать мне ее...
     Фред замерцал, переливаясь всеми цветами радуги, и сокрушенно вздохнул.
     -  Но  без  рябиновой  веточки  ты  не  сможешь  вернуть  свою ручку, -
пролепетал он. - Ох, сколько же я тебе доставляю забот и неприятностей!
     -  Что  ты, Фред! - горячо возразила Нита. - Только прошу тебя, поумерь
свое свечение.
     Она  с  большим усилием оторвала хозяина лавки от чтения романа ужасов,
которым  он  упивался,  заплатила  за  вилку  один  доллар  и  поднялась  из
полуподвального  магазинчика  на тротуар, преодолев четыре сбитых ступеньки.
Фред  не  отставал  ни на сантиметр, продолжая посверкивать у самого ее уха,
словно сережка.
     -  Если ты и неприятность, Фред, - продолжала Нита прерванный разговор,
-  то очень приятная неприятность. С тобой отлично болтать, ты замечательный
товарищ. - Она вдруг лукаво скосилась на него и подмигнула. - Если, конечно,
тебе не приходит фантазия выбросить пучок космических лучей, как вчера.
     Фред  вспыхнул  и  покраснел.  Прошлой ночью он забылся и, развлекаясь,
устроил  небольшой  взрыв  ультраволновой  радиации.  Этого было достаточно,
чтобы  так  нагреть  воздух  в  саду  возле  дома,  что  цветы  полезли  как
сумасшедшие,  в  одно  мгновение  раскрывая  бутоны, распускаясь и увядая. А
кроме  того,  атмосфера вокруг так ионизировалась, что посреди ночи заиграла
сияющая утренняя заря.
     -  Не  сердись,  это  старая привычка, - примирительно сказал Фред. - А
старые привычки, ты же знаешь, умирают трудно и долго. Но я стараюсь. К тому
же  ультрафиолетовые лучи не вредят человеку. Правда, лучше излучать длинные
волны.  Теперь  так  и  буду  делать. Но, согласись, светиться-то мне все же
надо. Иначе как ты меня увидишь?
     Нита рассмеялась:
     -  Я не против свечения, Фред. Но постарайся не очень бросаться в глаза
кому-нибудь, кроме нас с Китом. Моя мама, боюсь, здорово напугается, если ты
вспыхнешь у нее перед носом.
     Они  шли  к дому, непринужденно болтая то о жизни на даче где-нибудь за
городом,  то  о  существовании  в межзвездном пространстве. Нита чувствовала
себя  впервые  за  последние  месяцы  раскованной  и свободной. Она и думать
забыла о Джоанн, которая с того последнего понедельника больше не попадалась
ей  на  глаза.  Но даже если бы и появилась, Нита ее уже не боялась. Она так
навострилась  создавать  защитную ауру, что в какую-то секунду умела сгущать
воздух,  создавая  непроницаемый  кокон  вокруг  себя.  Она  могла  бы  даже
растягивать  этот  кокон,  превращая  его  в  некий  шатер, защищающий целую
компанию.  Правда, для этого потребовалось бы какое-то время, и Нита не была
уверена,  что успела бы это сделать до нападения. Во всяком случае, вдвоем с
Китом  они  могли  проделывать это теперь достаточно быстро и ловко. Да, она
овладела  уже  частью  Волшебного  искусства  и  могла  совершить чудо, если
понадобится ей или даже кому-нибудь...
     Сидя  за  уроками,  Нита  все  думала  и  думала  об  этих  своих новых
способностях, перебирала в уме формулы и символы заклинаний. Все это привело
к  тому,  что  задание  по  математике  пришлось  переписывать  дважды,  а в
сочинении   она   наделала  массу  ошибок,  и  тетрадь  выглядела  как  пол,
затоптанный  грязными  собачьими  лапами. Но все же в конце концов с уроками
было покончено еще до захода солнца. Но оно уже стояло совсем низко.
     Сад  и  весь  двор  потонули  в  холодных голубых сумерках. Нита быстро
проглотила  ужин в одиночку, потому что все семейство уже давно сидело перед
телевизором  -  и  папа,  и  мама, и Дайрин. Нита выскользнула через боковую
дверь на террасу и замерла на ступеньках, привыкая к темноте. На небе сквозь
серый  полумрак прорезывался четкий диск луны. Из дома, словно из консервной
банки, доносились приглушенные взрывы смеха. По телику, очевидно, показывали
что-то смешное.
     За плечом ее появился Фред.
     -  Вот  удивительно, - сказал он, разглядывая луну, - излучает свет, но
совершенно не дает тепла.
     -  Будто  не  знаешь, что это отраженный свет, - рассеянно откликнулась
Нита.
     - Ты готовишься к разговору с деревом? - спросил Фред.
     - Угу.
     -  Тогда,  если  позволишь,  я  вернусь в дом и погляжу вместе со всеми
излучения этого смешного ящика. Попытаюсь разобраться, о чем это он толкует.
     - Удачи, - бросила Нита и сошла в сад. На небе одна за другой рождались
звезды.  Но  Нита  уже ничего не замечала. Она старалась разглядеть в темной
глубине  сада  старую  рябину,  увенчанную  пышной кроной. Ниту била нервная
дрожь.  Она  перебирала  в уме те страницы книги, где рассказывалось о войне
растений  с  темными  силами  в  глубокой  древности.  Война была ужасающей,
длилась тысячи веков и унесла миллиарды деревьев. Растения отвоевывали землю
у  темных  сил,  они готовили ее для людей, выворачивая камни, удобряя почву
своими  телами  и  листьями, зарождая жизнь в пустынях. Они охраняли реки от
высыхания,  спускались  на дно безжизненных морей и океанов. А темные силы в
это  время  взламывали  земную кору землетрясениями, плодили и двигали к югу
ледники, пытаясь изменить климат планеты, сковать ее мертвым холодом, сжигая
все живое молниями, выворачивая и выкорчевывая леса сметающей любые преграды
на своем пути силой бурь и ураганов. И все же победили растения. Они росли и
множились  многие  века и тысячелетия, прежде чем появились животные и люди.
Они  отстояли  и  подготовили мир для жизни людей. Но когда люди пришли, они
позабыли  обо  всем и не только не пожелали платить старые долги, но и стали
безжалостно уничтожать тех, кто боролся для их же блага с темными силами.
     И Нита вспомнила ту яблоньку, что первой заговорила с ней, вспомнила ее
обиды  и  устыдилась,  словно  она  была сейчас ответственна за все глупые и
жестокие  дела  людей.  Конечно,  в их саду такого не случалось. И за той же
рябиной  нежно  и  внимательно  ухаживали. И все же... И все же она никак не
могла  найти  подходящих  слов, чтобы обратиться к дереву со своей просьбой.
Рябины  были  одними  из  первых,  кто  вступил  в  битву когда-то, и у них,
наверное, была длинная память. Вообще деревья, похоже, ничего не забывают.
     Нита  вздохнула  и  села у рябины на землю, опершись спиной о ее теплый
ствол.  Сразу начинать нельзя, надо немного успокоиться. Звезды сияли сквозь
просветы  в кроне дерева, словно гроздья рябиновых ягод. Нита любила звезды.
Вон  глядит  на  нее  пара близко висящих одна к другой звездочек, будто два
приветливых  глаза.  Они  из цепочки звезд Большой Медведицы. Древние арабы,
кажется,  называли ее Прыжок Газели или что-то в этом роде. И действительно,
можно было вообразить, что этот огненный след в небе оставили острые копытца
грациозных  животных.  Ее  глаза  скользили к горизонту, отыскивая то слабую
красноватую точку незнакомой звездочки, то блистающий свет Арктура. И еще, и
еще.  Старые  друзья,  которым в книге были даны новые, а вернее, возвращены
древние имена. Сегодня вечером они особенно прекрасны.
     Крона дерева над ней была почти беззвучна. Дерево, прочно укрепившись в
земле своими корнями, тоже поглядывало в небо. На сегодня оно закончило свою
работу роста и наслаждалось мирным отдыхом под тихим звездным небом.
     -  Туман  к  ночи совсем рассеется, - шелестело оно, растягивая слова и
словно  бы в полусне. - Этой ночью хорошо будет поболтать с ветром и другими
мимолетными  знакомцами.  Да  и тебя, малышка-колдунишка, я давно дожидаюсь.
Когда, думаю, она придет перекинуться словечком со старым деревом?
     Голос рябины звучал дружески, и Нита успокоилась.
     -  Ой,  -  вздохнула  она,  - у меня была просто сумасшедшая неделя. Ни
минутки свободной.
     -  Ну,  мною  ты  никогда  особенно  не  занималась, - немного обиженно
прошумела  рябина.  -  Только и знала, что карабкаться по мне да качаться на
моих ветвях. Надеюсь, ты уже переросла те свои шалости и забавы?
     Нита  помолчала,  вспоминая то время, когда она была маленькой. Как она
сидела на толстой рябиновой ветке и часами могла разговаривать сама с собой,
фантазировать, вести воображаемый разговор с деревом и со всем миром.
     -  А  знаешь  -  призналась она, - мне тогда казалось, что ты отвечаешь
мне. Но я не могла понять, о чем ты шепчешь своими листьями.
     -  Конечно,  отвечала.  И  тогда, ты сейчас уже не помнишь, ты понимала
меня.  Не удивляйся. Маленькие дети прислушиваются к молчащему миру и слышат
его.  Правда,  большинство из них, как и ты, забывают все, вырастая. И тогда
они  теряют  нас,  как и мы теряем их. - Рябина вздохнула, подставив ветерку
свои  листья, которые затрепетали и вывернулись своей бледной изнанкой. - Вы
- наши дети, и терять вас несчастье для нас всех. Но всегда кто-то из вас да
возвращается.
     -  Скажи, пожалуйста, - спросила Нита, - значит, все написанное в книге
о битве деревьев за людей - правда?
     -  Разумеется.  Разве  ты  не читала в Лунной Книге, что жизнь на земле
станет  единой  для всех странствующих на ней? - Рябина