томство в этом году, -
прогудел  кашалот.  - Они крупнее обычных. Нам говорили о них наши Верховные
Волшебники.  В  глубинах  моря  они  могут  достигать  размера кита или даже
подводной лодки.
     -  От  них-то  и  собирался  я  вас  остеречь,  - сказал Бледный. - Мои
сородичи  нередко  страдают  от  этих коварных жителей Дна. Однако акула, не
умеющая  сама  защитить  себя, не имеет права на покровительство Властелина.
Знаю,  вы,  теплокровные, защищаетесь сообща. И все же я предостерегаю вас в
благодарность за ту любезность, которую вы оказали моим сородичам в тот раз.
     -  Спасибо,  - ответила Ш'риии и, не останавливая свой ровный ход, чуть
наклонилась всем телом.
     -  Странно,  -  вслух  размышлял  Бледный,  - очень странно, что в Море
осталось так мало Волшебников Высокого Уровня, что приходится приводить сюда
людей.
     -  Это не странно, а страшно, Бледный, - ответила Ш'риии. - Советники и
Верховные  Волшебники  в  последнее  время  погибали  чуть  ли  не чаще, чем
съедобные моллюски на Мелководье.
     - Будто кто-то не хочет допустить, чтобы Песня прозвучала, - согласился
Властелин,  и голос его вдруг стал тише и слабее. - Я вспоминаю о Песне, что
текла...   да,   точно,  сто  тридцать  тысяч  лун  тому  назад.  Тогда  Дно
содрогалось,  как  и  теперь,  а  Одинокая  Сила  проиграла  Битву Деревьев.
Волшебники  опускались  вниз через Ворота Моря, и один из них был смертельно
ранен  и  погребен под обвалом камней. А когда они все-таки начали Песню, то
сначала   Убивающий,  а  потом  и  сам  Синий  Кит  в  самый  важный  момент
захлебнулись  собственными  заклинаниями.  А  ты  ведь знаешь, Ш'риии: когда
Песня дробится между поющими и каждый стремится петь на свой лад...
     Эд'Ахррумрашш  умолк.  И все четверо продолжали плыть некоторое время в
молчании.
     -  Эд...  Эд...ах...ррум... - Нита смешалась, не в состоянии выговорить
длинное  и  такое  трудное  для  кита-горбача  имя, в котором звучит скрежет
зубов. - Послушай, можно я буду звать тебя просто Эд'рум?..
     Холодный, пустой взгляд обратился на нее.
     -  Ну,  я хочу сказать, - пролепетала Нита, - что уж коли мы собираемся
петь вместе, то, может, стоит быть друг с другом попроще...
     -  Как  ты произнесла? Эд'рум? Этот обрывок имени годится разве что для
коротенькой  кильки, - сухо откликнулся Властелин. - Кличка для малька, а не
для  меня.  Властелина. - Он испустил короткий, сухой смешок. - Ладно. Тогда
ты Килька, а я Эд'рум. - И он снова хмыкнул.
     Нита еще никогда не слышала, чтобы смех звучал так устрашающе.
     -  Отлично, - сказала она, стараясь быть спокойной. - Итак, Эд'рум, что
же  произошло  потом?  Ну,  в той Песне, когда все пошло не так, как надо, и
кто-то из поющих пострадал?
     -  Поющие  были  внутри  круга-заклинания и надежно защищены... Сломать
круг  невозможно... если, конечно, Песня не расстроится или не умолкнет один
из  поющих.  Песня  требует  полной  отдачи. Стоит одному ослабить усилия, и
Одинокая  Сила,  которую  пытаются окружить заклинанием, высвобождается. А в
результате  дно  Моря  на сотни миль вокруг бывает неузнаваемо разворочено и
разрушено.  Оживают  вулканы,  бушуют  землетрясения...  Тогда, сто тридцать
тысяч лун тому назад, здесь была суша, большой остров в самом центре вод. Вы
знаете,  должны  знать  об  этой  стране, потому что именем ее назван людьми
океан.   Тот  остров  утонул.  На  нем  были  люди.  Они  исчезли  вместе  с
погрузившимся  под  воду  островом.  Зато, - вдруг снова издал он жутковатый
смешок,  -  моим  сородичам  досталось  много еды. Все, находящиеся под моим
владычеством, процветали...
     -  Сто  тридцать  тысяч лун назад... - выдохнул Кит. - Это десять тысяч
лет!
     - Атлантида! - догадалась Пита.
     -  Аф-фа-лон,  -  подтвердила  Ш'риии,  называя страну на своем китовом
языке. - Там были Верховные Волшебники и Советники, - печально добавила она.
-  Очень  много.  Но,  даже  объединив свои усилия, они не смогли остановить
того,  что  произошло.  Землетрясения  начались  одновременно  с потоплением
Аффалон.  Они  были  такими  ужасными, что разорвали крепкую Сушу-под-Морем,
которую  двуногие,  кажется,  называют  Земной Корой. Аффалон рассыпалась на
кусочки  и  ушла  прямо  в  пылающую Бездну Земли. Она исчезла. Но ваша Суша
поколебалась.  Плоскости континентов с тех пор медленно перемещались, словно
бы  пытаясь  укрыть подводную могилу острова. Но и после гибели Аффалон беды
не   кончились.  Еще  много  лет  воздух  был  плотным  и  серым  от  пепла,
выброшенного  вулканами.  Наступили  холода,  и  все живое на земле вымерло,
потому  что  не  хватало  еды. Прошли тысячи лун, прежде чем все стало вновь
оживать.  Вот  почему сегодня так нужна Песня. Помните слова: "Чтобы Море не
стало Сушей, чтобы Суша не стала Морем..."
     -  А кальмары размножаются... - вставил вдруг Бледный, - Ладно. Забудем
пока. Я же поплыву сейчас к Северному Разрезу. Чую сладкий запах беды...
     "Кто еще из живых существ может услышать запах чужой беды на расстоянии
двухсот миль и порадоваться этому?" - с неприязнью подумала Нита.
     - Остерегайся, Килька, - сказал Эд'рум. - Только мертвая акула не может
услышать  ЭТОЙ  твоей  мысли!  Если ты хочешь сблизиться со мной без опаски,
опасайся показывать мне свои недружественные чувства. Думай лучше о том, что
соединит  нас.  Не  то  узнаешь  меня настолько близко и так скоро, как и не
ожидаешь...
     Челюсти  акулы  работали  ровно  и  грозно. Бледный вдруг снова холодно
усмехнулся.
     -  ...Не пугайся. Все течет пока как надо. Увидимся позже... Становится
темно и...
     -  Темно!  -  Нита и Кит одновременно огляделись вокруг. Вода, поначалу
мутно-зеленая, разбеленная облаком света, теперь была почти черной.
     - Солнце заходит, - с тоской проговорил Кит. - Вот-вот сядет.
     Нита согласно присвистнула.
     -  Властелин  акул,  - сказала она, пытаясь скрыть волнение, - нам надо
возвращаться, э-эээ, в наши дома, туда, где мы питаемся. И как можно скорее.
Наши родители ждут нас до наступления темноты.
     Эд'рум равнодушно посмотрел на Ниту своим тусклым черным глазом.
     -  Как знаете, - откликнулся он и ускорил свой и без того стремительный
ход.  -  Но  мы  сможем  оказаться  под  Голубым Сводом лишь после того, как
выплывет множество звезд и появится Луна.
     -  Я  знаю,  -  прошептала Нита. Внутри ее все трепетало, и трудно было
сохранять беззаботный тон. - Может быть, ты поплывешь вперед и успокоишь их?
- обратилась она к Киту. - Скажешь, что я уже иду...
     - Нет, - прогудел Кит, тоже стараясь не выдать своего беспокойства. - Я
тебя не оставлю. Или вместе, или...
     -  Эй,  Килька, - пренебрежительно фыркнул Эд'рум, - очень странно, что
ваши  родители в чем-то ограничивают вас, когда вы творите волшебство такого
уровня.
     - Они не знают, что мы Волшебники, - тихо пояснил Кит.
     Ш'риии  была  так  удивлена  этому,  что  тут же заработала плавниками,
отгребла  назад,  словно  отшатнулась,  и  застыла  на  одном месте. Эд'рум,
которого,  казалось,  ничто  не  могло  поразить, продолжал описывать вокруг
плывущих рядышком Ниты и Кита большие ровные круги.
     -  Они!  Не! Знают! - отрывисто присвистывала Ш'риии. - Но как же тогда
вы  готовитесь к превращению и творите заклинания? Я уж не говорю, что пение
Песни без поддержки людей, которые вас окружают, почти невозможно. К тому же
ты собираешься заменить Молчаливую! Это самое трудное...
     Что-то о поддержке действительно было в Учебнике. Но Ните довольно было
поддержки Кита. Теперь она стала сомневаться. Том! Надо звонить Тому!..
     - Я все поняла, - сказала она вслух. - Ш'риии, поплывем быстрее. Мы уже
и так слишком опаздываем. И они все четверо снова устремились на запад.
     - Тот, наш мир не похож на этот, где Волшебников уважают и все понимают
важность  их высокого дела, - проговорил Кит. - Там, наверху, на Суше за это
людей сжигали. За колдовство. Теперь... ну, теперь не так, но лучше скрывать
то,  чем  занимаешься.  Попробуй  только  скажи,  что  ты  Волшебник, и люди
посчитают тебя сумасшедшим. Большинство людей не верит в волшебство.
     - Во ЧТО же они верят? - забеспокоилась Ш'риии.
     -  В  разное, - растерянно ответила Нита. - Ох, Ш'риии, это все слишком
сложно. Во всяком случае, вершить волшебство в тайне ото всех очень трудно.
     -  Я не волшебник, - откликнулся Эд'рум, - но и я утверждаю, что только
глупец  будет  пытаться  отрицать  важность  и полезность волшебства. Какой,
должно  быть,  кривой и искалеченной жизнью живете вы, люди, там наверху без
волшебства.  Без  того, что понять нельзя, а нужно только принимать. То есть
без веры!
     Нита,  забыв  о  том,  что  она  опаздывает  домой, приостановилась и с
иронией глянула на Эд'рума.
     -  Вера?  И это говоришь ты, не желающий верить, что Сердцевина Времени
существует?
     -  Килька,  -  просипел  Эд'рум,  - если Сердцевина существует на самом
деле, разве она исчезнет от моего неверия? А понимать, что это такое... Нет,
мне  это  не  нужно!  Зачем  мне,  скажем,  выяснять,  почему вода мокрая? Я
по-другому стану дышать или плавать?.. Эй, осторожно!
     Предупреждение  прозвучало  неожиданно  и  так  вплелось  в ровную речь
Властелина,  что  Ните  потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что
случилось.  Море  вокруг  было  черным  и  почти  непроницаемым. Но и в этой
черноте  угадывались  еще  более  темные,  крадущиеся  тени.  Одна  из  них,
извиваясь,  протягивала к ним длинные щупальца. Нита коротко вскрикнула. Эхо
прилетело  почти  мгновенно  и  обожгло  кожу. Нита почувствовала то, что не
могла увидеть глазами. Длинное тело в форме торпеды. Извивающиеся, как змеи,
скользкие щупальца. Длинный злобный клык-клюв, спрятанный в мякоти тела. Она
отчаянно   закрутила   плавниками,  рванувшись  назад.  Длинные  щупальца  с
крючковатыми присосками протянулись к ней.
     Звук,  всколыхнувший  воду  вокруг,  застал  кальмаров,  да  и  ее тоже
врасплох. Нита никогда не слышала боевого клича разъяренного кашалота, этого
начинающегося  на  самой высокой ноте, почти неразличимого для человеческого
уха пронзительного, режущего скрипа, очень быстро переходящего в грубый рев,
от  которого,  казалось,  всколыхнулось  все  море.  Он  прекратился  так же
неожиданно, как и возник. Нита не могла видеть, что происходит, и продолжала
тонко  и протяжно петь и ловить эхо, превращающее все ее тело в один большой
глаз.  Она  теперь  ясно  ощущала,  нет,  видела Кита в Сети Жизни кашалота,
устремившегося  к  гигантскому  кальмару.  Пасть  кашалота  была распахнута,
обнажая  страшные  зубы. И весь он, всей своей непомерно громадной тушей был
настоящим  воплощением  гнева и устрашающей, неудержимой силы. Навстречу ему
протянулись  толстые,  как  канаты,  щупальца,  в  кожу  впились с противным
чмоканьем  острые  и  кривые, как абордажные крюки, присоски. Кальмар-гигант
издал особый звук, напомнивший Ните отвратительный скрежет железа по стеклу.
     Не  успев  даже осознать, что делает, Нита отплыла назад, чтобы набрать
скорости,  и ринулась прямо на кальмара-гиганта. Она пела на одной протяжной
ноте,  чтобы  поймать  эхо  и  прицелиться  точно  в  то место, где страшные
жилистые щупальца соединяются с хищным костяным клювом. Она оборвала пение в
тот  момент,  когда  врезалась  в кальмара. Длинный пористый хребет чудовища
затрещал и сломался. Перекатываясь, помогая себе ударами хвоста, она отплыла
назад.  Длинные  и  толстые,  как  корабельные  канаты, щупальца в последней
судороге  сжали  Кита  и  отвалились,  повиснув  в  воде безжизненно, словно
перерубленные  стволы  гигантских  водорослей.  Кит разинул свою кашалотскую
пасть  и  сомкнул  челюсти  на голове поверженного кальмара. Он мял, грыз, с
хрустом  ломал  свою  добычу.  Потом  мощным рывком устремился вверх и дугой
прорезал воду. Он торжественно гудел, победно пел, мешая Ните слышать другие
звуки.
     - Кит! - позвала она, но единственным ответом был боевой клич кашалота.
     Ночная  вода  сгустилась  чернильной  чернотой, в которую добавлялись и
клубы  защитных завес, выбрасываемые кальмарами. Взболтанный придонный песок
царапал  кожу,  отдаваясь  во  всем теле скрежещущим болезненным звуком. И в
этой   кромешной   тьме   мелькало  с  бешеной  скоростью  мертвенно-бледное
неуловимо-стремительное  тело.  Светлая  эта  тень делала суживающиеся круги
около  темной  массы  с  извивающимися  щупальцами  и вдруг кидалась бледной
молнией  в самую гущу. Скрежет, визг, кровавые обрубки щупалец, рев бурлящей
воды  окутывали  место  побоища. Эд'рум вертелся среди этого месива, челюсти
его  беспрерывно,  словно на пружинах, смыкались и размыкались. Искромсанные
тела  кальмаров,  медленно  кружась,  опускались на дно. И вдруг все стихло.
Эд'рум  вынырнул  из  облака крови и чернильных полос, и Нита на миг увидела
равнодушный  холодный  глаз  Властелина  акул,  поблескивающий в этой мутной
воде.  Грациозный  и  спокойный.  Бледный Убийца, словно молчаливый призрак,
скользил  по  кругу  в  поисках следующей жертвы. Нита замерла, не издала ни
звука, пока Эд'рум проплывал мимо.
     А Ш'риии таранила точно таким же приемом, как и Нита, другого кальмара.
Но  еще  один,  не  замеченный,  приближался,  подкрадывался к ней сзади. Из
темноты  возник  громадной  тенью Кит, издающий свой боевой клич. Он сомкнул
челюсти  на  теле  кальмара  и  мотал его в воде, как .бульдог, из стороны в
сторону.  А над ними Эд'рум обходил кругами третьего кальмара. Тот панически
молотил  воду  гибкими  щупальцами,  стараясь  обнять  и  задушить его. Клюв
кальмара готов был впиться в тело акулы.
     Но  все  его  усилия  были  тщетны. Когда Нита обернулась к четвертому,
заплывавшему  сбоку  кальмару,  она  видела, как Эд'рум перестал проделывать
свои  смертельные  круги,  замер  на  долю  секунды, метнулся, впился в тело
кальмара,  рванул  его  плоть  и тут же стремительно ушел в сторону. Вновь и
вновь  повторял  он  свой  жуткий  маневр,  вновь  и  вновь зубы его терзали
обезумевшего  от  боли  кальмара,  пока  тот  не превратился в разодранный в
лохмотья  кричащий  ком крови, чернильных облаков и подрагивающих, бессильно
извивающихся  щупалец. По-прежнему как бы безучастный и спокойный, с пустыми
глазами,  Эд'рум  парил  над  телом  обреченной  жертвы.  Когда  его челюсти
захлопнулись  с  лязгом, как ножницы, растерзанное тело или, вернее, то, что
от  него  осталось,  тяжело погрузилось в глубину. Нита успела подумать, что
этот кальмар был не меньше, чем железнодорожный вагон.
     Последний  уцелевший  кальмар,  судорожно  сжимаясь,  заглатывая воду и
выпуская  ее  сквозь свое реактивное отверстие, позорно улепетывал, оставляя
за  собой  спасительную  чернильную  завесу.  Нита  даже  и  не пыталась его
преследовать.  Она  облегченно  вздохнула и стала подниматься к поверхности,
чувствуя,  как  ее  ласкает  согретая  за день вода в верхних слоях Моря. Но
бледная  тень спиралью вонзилась в глубину, промелькнула под Нитой и пропала
в  чернильной  тьме.  Через  мгновение до Ниты эхом долетели хриплые вскрики
кальмара.  Они  волнами  набегали  на нее, наполняли все ее существо дрожью,
становились все протяжнее и вдруг стихли.
     Нита  устало  поднималась  вверх.  Горб  ее  прорвал пленку воды, и она
почувствовала  блаженное  прикосновение  свежего  ветерка.  Непроизвольно из
отверстия   над   глазами  вырвался  высокий  фонтан  воды.  Она  благодарно
распласталась  на волнах и некоторое время покачивалась, отдаваясь влекущему
ее течению.
     Невдалеке  вынырнула  Ш'риии  и  медленно  поплыла  к  Ните.  Они молча
сблизились  и,  словно  бы  поддерживая  друг  друга, соприкоснулись боками,
которые,  каждая это чувствовала, тяжело поднимаются в затрудненном дыхании.
В  нескольких  метрах  от  них  поверхность  воды  словно  бы  взорвалась, и
показалась  спина кашалота. Нита с удивлением и опаской глядела на него. Она
прекрасно  понимала,  что  это  ее  друг,  лишь  на  время  принявший  облик
громадного  кашалота,  и  все  же  с содроганием вспоминала его острые зубы,
ужасающие челюсти, обагренные кровью жертвы.
     - Как ты? - спросила она.
     -  Так,  ничего,  -  В  его голосе послышались знакомые небрежные нотки
старающегося скрыть волнение и испуг мальчишки.
     Нита  вздохнула  с  облегчением: голос принадлежал кашалоту, а тон его,
интонация выдавали прежнего, доброго и приветливого ее друга.
     -  Немножко... чуть-чуть я там, кажется, увлекся. - Он и сам чувствовал
неловкость. - А как ты, Нита?
     - Порядок, - бодро откликнулась она.
     Из глубины показался бледный, серебристый на фоне темнеющей воды Эд'рум
и  взмахом  хвоста  поманил  их  за собой. Они отдышались и нырнули все трое
одновременно.  Вода  уже поглотила следы ужасной битвы, и лишь стаи тунцов и
сардин  кружились  в  бестолковом  хороводе,  жадно хватая обрывки щупалец и
клочки тел. Эд'рум величаво двигался в этом мельтешении, не обращая внимания
даже  на  тех осмелевших рыбок, что отщипывали кровавые кусочки, прилипшие к
его телу.
     -  Последнему  из  напавших  на  нас я оказал большую услугу, - хмыкнул
Бледный.  -  Он  не мог возвратиться живым, не выполнив задания. Я помог ему
исчезнуть.
     - Задание?
     -  Надеюсь,  ты  не считаешь это нападение случайностью, юная Килька? -
надменно спросил Эд'рум. - Это такая же случайность, как начавшееся дрожание
Дна, как несчастье, случившееся со Ш'риии.
     Нита в смятении смотрела на Бледного Убийцу.
     - Но Ш'риии терзали акулы!.. Я думала, что вы на нашей стороне!
     Эд'рум уже привычно стал описывать опасные круги вокруг Ниты.
     -  Успокойся,  юная  Килька,  -  говорил  он,  -  я  не  обязан платить
преданностью  никому ни в Море, ни вне его. Ты знаешь это. Или должна знать.
Я  -  Неуправляемый.  Я  сам  по себе. - Он подплыл ближе, - Стычка Ш'риии и
Аэ'мхнууу  с  кораблями-убийцами-китов  была, без сомнения, деянием Одинокой
Силы.  У  нее много способов коварно запутать в своих сетях всех живых. Люди
не  исключение.  Что  же  касается  акул...  - Голос его наполнился холодной
яростью и словно бы заморозил Ниту. - Акулы подчиняются своей природе. Как и
ты,  и  любой из вас. Не обвиняй их в том, что они рождены такими. Но у моих
сородичей только один хозяин - я, Властелин акул. Если Одинокая Сила посмеет
тронуть  существ,  находящихся  под  моей властью, ей придется иметь дело со
МНОЙ!
     Нита  почувствовала  внутреннюю дрожь. И не только от мысли, что Эд'рум
попытается справиться с Одинокой Силой сам, но и, как ни странно, от жалости
или,  вернее,  сочувствия  к  Одинокой,  которая, несмотря на всю свою мощь,
может столкнуться с этим холодным беспощадным глазом.
     -  Извини,  -  осторожно  сказала Нита, - я думала, что это ты приказал
акулам напасть на беззащитных раненых китов.
     И  она,  чтобы  выказать  доверие  к  нему,  повторила движение Ш'риии,
перекатившись  в  воде  и доверчиво открыв незащищенный бок и живот Бледному
Убийце.
     На  какую-то  долю  секунды  она  почувствовала  то, о чем не многие из
живущих  в Море могут поведать, - шершавое прикосновение жесткой кожи акулы.
Эд'рум  слегка  толкнул  Ниту  под  ребра и проскользнул мимо. Это был почти
дружественный жест, но Нита успела заметить в неприятной близости работающие
челюсти  и неподвижные черные глаза, холодно скользнувшие по ней. Белая тень
медленно проплыла над Нитой, отбрасывая воду сильными плавниками.
     -  В  другое  время  и в другом месте я, может, и отдам такой приказ, -
проскрипел Эд'рум - В другое время. Как ты на это смотришь, юная Килька? Мое
это право?
     - Я не знаю, - еле пропела Нита.
     -  Что ж, отлично сказано. - Эд'рум кружил вокруг, внимательно глядя на
них  и  в  то  же время как бы не замечая никого. - Давайте расплываться. Мы
очень близко от Тайана Бич. У тебя, Ш'риии, да и у меня осталось немало дел,
которые надо завершить без свидетелей.