да станешь
исполнять  свою партию, юная Х'Нииит. - Ар'ооон подвинулся чуть ближе, и его
маленькие  мудрые  глазки внимательно и пристально разглядывали ее. - И будь
настороже.  По  вашему следу, твоему и твоего друга, будто по запаху крови в
воде,  идет  давняя вражда. Одинокая Сила наверняка знает ваши имена. Она не
забыла  ту дурную услугу, которую вы оказали ей недавно. И вы очень рискуете
вновь  привлечь  ее  внимание.  Даже Сердце Моря, или, как вы это называете,
Сердцевина  Времени,  не  ограждает  наверняка того, кто навлек на себя гнев
Одинокой  Силы.  Остерегайтесь не довершить того, что делаете. И делайте то,
что  пообещали.  Нарушенное  слово  образует  пустоту, в которую и проникает
Одинокая Сила.
     -  Я  буду осторожна, - заверила Нита, ощутив, однако, нервную дрожь во
всем теле.
     - Это хорошо, - Ар'ооон повернул глаза к Киту. - Это Сеть Жизни, не так ли?
     -  Да, - тихо подтвердил Кит тем уважительным тоном, каким, как слышала
Нита, он всегда обращался к отцу.
     -  Следи за собой. И в особенности в те моменты, когда дойдешь до самых
воинственных  нот  Песни,  -  сказал  Ар'ооон. - Кашалоты до того, как стать
Певцами, были воинами. И хотя их Песни самые прекрасные в Море, боевая кровь
волной  ударяет в сердце и глушит эти Песни. Пусть твои челюсти будут сжаты.
Так будет лучше, и с тобой ничего не случится.
     - Спасибо, - тихо откликнулся кашалот, - нижайше благодарю за совет.
     - Нижайше? - В голосе Синего зазвучали сварливые нотки. - Запомни, юный
Волшебник,  ты  почти  такой  же величины и длины, как и я. Здесь мы равны с
тобой.  Что же касается длины лет, дыши глубоко и свободно, и когда-нибудь и
в этом ты сравняешься со мной... Ш'риии, ты теперь путешествуешь больше, чем
я,  и  потому  спрашиваю. Скажи, сотрясение в глубинах сильнее, чем обычно в
это время года? И только ли Круг Луны причиной тому?
     -  Все  гораздо хуже, Старейший. Именно поэтому Аэ'мхнууу хотел созвать
всех  на  Песню.  Но  не  уверена,  успела  бы  Песня  спасти рыб, живущих у
восточного  и  северного  побережий  Нантакет и Рейсез. Горячая вода подошла
слишком  близко  к  этим местам и уже стремится дальше на восток и юг. Шельф
меняется.
     -  Тогда  надо  начинать,  - прогудел Ар'ооон. - Я полагаю, вы приплыли
сюда, чтобы попросить меня созвать Посвященных?
     -  Да,  Ар'ооон. Если сможешь. Хотя, как и требует обряд, я сама завтра
посещу  Бледного.  Вместе с Х'Нииит и К'ииитом. Место встречи для сотворения
Песни  -  десять  тысяч  длин  к северо-северо-востоку от песчаных отмелей в
Барнегат  через  три  дня.  Быстрая  спевка  - и затем вниз по каналу, через
Ворота Моря в назначенное место.
     -  Понятно.  Теперь прими у меня Клятву Посвященных, Верховная, чтобы я
мог с полным правом призывать остальных.
     -  Хорошо,  - Ш'риии подплыла ближе к Ар'ооону, выровнялась бок о бок с
ним  так, что могла смотреть правым своим глазом прямо в его левый глаз. Она
начала  протяжное  пение  Клятвы,  и  пение  это было еще более осторожным и
церемонным,  чем во время приветствия. - Ар'ооон, у-аоо-у-оор, - тянула она.
-  Те,  кто  собираются  петь  эту Песню, которая есть и позор Моря, и слава
Моря, призывают тебя. Скажи, чтобы я услышала, согласен ли ты с Песней?
     -  Я  согласен,  -  прогудел  Синий на такой глубокой ноте, что ближний
коралл  треснул, ударился о камень и рассыпался на мелкие кусочки, - я готов
сплетать  мой  голос  и мою волю, и мою кровь, если потребуется, с теми, кто
поет...
     - Я спрашиваю во второй раз, чтобы те, кто со мной, и те, кто под твоей
Властью, и те, кого здесь нет, могли слышать. Ты согласен с Песней?
     -  Я  согласен.  И пусть мое волшебство и моя Власть покинут меня, если
откажусь от той доли и той ноши, какую беру на себя ради служения Песне.
     -  В  третий,  и в последний, раз я спрашиваю, чтобы Море и Сердце Моря
слышали. Ты согласен с Песней?
     -  Я даю свободное согласие, - пел Ар'ооон в спокойной уверенности, - и
пусть  я  не  найду  места  в  Сердце  Моря  и  вечно  буду  скитаться среди
исчезнувших  и потерянных, если откажусь от Песни или от того блага, которое
она несет всем живущим.
     -  Тогда  я  нарекаю  тебя Посвященным Песне, о Синий, последний в роду
спасителей,  -  торжественно  произнесла  Ш'риии.  - И хотя те, кто плавает,
быстро  забывают, ибо память их текуча, как вода, Море не забывает ни Песни,
ни  певца.  - Она повернулась, взглянула на Ст'Ст. - И ты можешь сейчас дать
Клятву.
     - Я готов, - откликнулся дельфин.
     Он, сдерживая себя с огромным трудом, замер на месте, как бы опровергая
обидное  прозвище Неугомонного Непоседы. Дельфин прошел обряд Клятвы намного
скорее  Синего  Кита.  Он  произносил  ее торопливой скороговоркой существа,
которое  озабочено  только  теми  делами,  что  предстоят ему потом, их-то и
считая самыми важными.
     Ш'риии обернулась к Ните.
     -  Мы  все  еще  не  можем взять Клятву с К'ииита, - сказала она. - Еще
рано, потому что мы пока не знаем, кем он станет.
     -  А  не  мог  бы я просто дать ее на потом, ну, на тот случай, если...
Короче,  я  мог  бы  произнести Клятву как бы на будущее, - попросил Кит. Уж
очень он любил всяческие торжественные церемонии.
     - Нет, К'ииит! - оборвала его Ш'риии и обратилась к Ните: - Х'Нииит, ты
знаешь слова Клятвы?
     - Море знает, - неожиданно для себя ответила Нита и обнаружила, что это
так  и  есть.  А  Ш'риии уже начала задавать ритуальные вопросы. Нита искала
ответ и находила его в себе словно бы готовым.
     -  Да,  я  согласна,  я буду сплетать мой голос и мою волю и кровь мою,
если  потребуется,  с  теми,  кто поет. - Было просто удивительно, как много
смысла  и  значений  можно  вложить  всего в несколько нот голоса. Да и сама
музыка  Клятвы  была  восхитительной.  Торжественная и даже чуть мрачная, но
пронизанная  тонкими  нитями радости. И Нита буквально окунулась в последние
звуки  мелодии Клятвы. - И пусть я не найду места в Сердце Моря и буду вечно
скитаться среди исчезнувших и потерянных, если откажусь от Песни или от того
блага, которое она несет всем, кто живет.
     - Тогда и тебя принимаю как Посвященного и как Молчаливую и последнюю в
ряду  спасителей.  И хотя те, кто плавает, быстро забывают. Море не забывает
ни  Песни,  ни  певца.  -  Ш'риии  поглядела  на  Ниту своими чуть выпуклыми
голубыми  глазами,  и в них светилась радость и облегчение. Точно так же она
глядела  на  них, на Ниту и Кита, в тот момент, когда они согласились прийти
на  помощь.  Ните  стало даже как-то не по себе от этого проникающего внутрь
взгляда,  она  пересилила  себя  и  улыбнулась.  Все же приятно быть кому-то
нужным и чувствовать его благодарность.
     -  Вот  и  отлично, - медленно сказал Ар'ооон. - Теперь, Ш'риии, назови
мне имена, чтобы я знал, кого звать.
     И  Ш'риии  запела.  Голос  ее плыл, повторяя изгибы волн, прерываясь на
мгновение  и  снова мелодично сплетаясь с потоком воды. Нита поняла, что она
произносит  имена  пяти  китов. Ни один из них, конечно, не был знаком Ните.
Однако  ее  почти  осязаемая  связь с морем подсказывала, рисовала не только
облик, но и позволяла понять положение этих китов в ряду Волшебников Моря.
     Ар'ооон согласно прогудел:
     - Я услышал. А теперь поскорее отплывайте отсюда, чтобы я мог призывать
во весь голос.
     -  Хорошо.  Постарайся  завершить  свой Призыв до того, как Луна станет
полной, Ар'ооон. Х'Нииит! К'ииит! Нам пора.
     - До того, как Луна станет по-оолной, - гудел вслед им Ар'ооон.
     Они поплыли сквозь темнеющую воду. Ш'риии все увеличивала и увеличивала
скорость.
     - Почему нам надо убираться отсюда в такой спешке? - спросил Кит.
     -  Призыв  -  вот  самое  мощное  волшебство  Моря,  - говорила Ш'риии,
продолжая  уводить  их  за  собой.  - Имя каждого кита вплетает Синий в свое
заклинание.  И каждый услышит его. А тех, кто согласится стать частью Песни,
волшебство  приведет  в  назначенное  место  и в назначенный час. Нам уже не
нужно попадать в круг Призыва. Наши имена известны.
     - И можно лишь пением имен призвать тех, кто нужен?
     -  Да, К'ииит, этого достаточно. Разве ты не откликаешься, когда кто-то
зовет тебя по имени? Твое имя - ЧАСТЬ ТЕБЯ. В нем то, что ты тайно думаешь о
себе,  то,  о  чем  ты  говоришь  только с самим собой. Зная, что значит для
живого  его имя, зная, кем он себя ощущает, ты получаешь незримую власть над
ним. Вот это тайное тайных и поет Ар'ооон.
     Эти  слова  заставили  Ниту  задуматься.  Как она думает сама о себе? И
означает  ли это, что люди, которые знают, о чем она думает, как бы получают
над ней незримую власть? Нет, такое ей не по нраву...
     И   первая  нота  Призыва  всколыхнула  воду  позади  них.  Нита  резко
остановилась, почувствовав, как сила упругой волны переворачивает ее.
     -   Осторожнее,   Х'Нииит!   -   остерегла   ее  Ш'риии,  издав  резкий
предупреждающий   звук.  Нита  вся  напряглась,  -  Не  разрушай  его  круг,
Х'Нииит...
     Нита  огляделась.  Вода  вокруг  них становилась темнее, и от этого еще
яснее   стало   свечение   криля   -   мягкий,   мерцающий,   неопределенный
зелено-голубой  свет, который наполнял море и преображал его. Свет в глубине
становился  ярче  с  каждым мгновением. Но еще ослепительнее он вспыхивал на
поверхности  моря,  где  катились  волны, сменяя друг друга с равномерностью
дыхания  и  как  бы переливая несомый ими текучий свет мерными всплесками. И
все же здесь, в глубине, самым ярким был след, оставляемый Ар'оооном. Облако
холодного  огня  вздымалось и бурлило позади него при каждом величавом ударе
хвоста.
     А  впереди  Синего  Кита невидимой спиралью вился поток его заклинания,
охваченный  цепью  пузырьков  и  холодным  сиянием.  Он  завершил один круг,
объявляя  в  нем самого себя и заключая песню протяжным "оооон". Затем начал
следующую  медленную  фигуру,  и  вода  загорелась  позади  него  светящимся
потоком.  Песня  Синего Кита, казалось, впитывалась в кровь, в мозг, в самую
сердцевинку костей, и ее нельзя было вытолкнуть из себя, как и жизнь...
     -  Х'Нииит,  пора,  -  сказала Ш'риии. - Ведь ты говорила, что вам надо
вернуться...
     Нита ошеломленно огляделась вокруг.
     - Ш'риии, когда же успело так стемнеть? Моих родителей хватит удар!
     - Разве я не говорила, что время под водой идет не так, как ВВЕРХУ?
     - Да, но я думал... - Кит-кашалот вдруг замолчал и неожиданно вытолкнул
из  себя  грубое ругательство на китовом языке. - Ох, простите, - одернул он
сам себя, - я просто предполагал, что оно идет медленнее, чем на суше.
     -  Наоборот, оно идет быстрее, - охнула Нита. - Что же нам делать, Кит?
Ш'риии, сколько времени занимает Песня?
     -  Немного,  - ответила китиха. Она была несколько удивлена и озадачена
волнением Ниты, - Пару светов, как это считается там, ВВЕРХУ.
     - Два дня!
     - Беда! - сказал Кит.
     -  Да,  беды  не миновать, если мы сейчас же не вернемся домой. Ш'риии,
они нас не отпустят в другой раз.
     Она  повернулась  и  поплыла  туда,  где,  как  подсказывало ей китовое
чувство,  был их дом. Жаль было выходить из этого восхитительного, сильного,
грациозного  тела  и  возвращаться в свое собственное, маленькое, нелепое, с
этими  неизвестно зачем висящими руками и ногами... А дома поджидала Дайрин,
готовая  извести  ее  по  возвращении своими иезуитскими шуточками. И мать с
отцом  наградят подозрительными молчаливыми взглядами или, хуже того, станут
приставать  с  расспросами.  Они  могут  даже  вызвать  отца  Кита, а тот уж
наверняка увезет его отсюда.
     Эта мысль просто обожгла ее.
     Они шли домой быстрым шагом. Просто счастье, что отец Ниты так устал на
рыбалке,  которая,  кстати,  была удачной, что не очень сильно возмущался по
поводу  их  позднего  возвращения.  Мама  чистила  на  кухне пойманную рыбу,
слишком  раздражаясь  на  этот всюду проникающий рыбий запах, чтобы обращать
внимание  еще  на  что-нибудь или на кого-нибудь. Что же касается Дайрин, то
она  так  углубилась  в  "УЧЕБНИК ОПЕРАТОРОВ КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ", что лишь
мимолетным  взглядом  стрельнула  в проходившую мимо Ниту и снова вся ушла в
чтение.  Но,  даже  нырнув  в постель и укрывшись с головой одеялом, Нита не
почувствовала   облегчения.   Ее   одолевали   беспокойные  мысли  о  чем-то
недоделанном, неоконченном, о том, что позже вернется и пойдет вовсе не так,
как ей хотелось бы.
     - Волшебство... - уже засыпая, произнесла она,



Глава шестая. ПЕСНЯ ЭД'РУМА

     -  Нита,  -  позвала  мама, стоя к ней спиной у раковины, - у тебя есть
пара минут?
     Нита подняла голову, оторвавшись от завтрака:
     - А что случилось?
     Мама секунду молчала, будто раздумывая, с чего начать разговор.
     -  Ты  и  Кит,  -  сказала  она,  как бы осторожно подбирая слова, - вы
поздновато стали приходить домой. Мы с отцом и вовсе вас не видим.
     -  А мне помнится, папа радовался, что вот, мол, хоть на каникулах дети
не будут приставать к нему и дадут пожить спокойно, - буркнула Нита.
     - Не приставали бы, верно, но не исчезали совершенно из нашей жизни. Мы
ведь беспокоимся, когда вы пропадаете так надолго.
     - Мамочка, но мы же не пропали, мы вот они! Все в порядке.
     -  Но  мне  интересно...  Я  хотела  бы  знать, что вы с утра до вечера
делаете на улице?
     - Ой, мама, да ничего!
     Мама повернулась к ней и свела брови, изображая доктора Спока.
     Нита  чуть  покраснела.  Это была одна из их семейных шуток. Когда Нита
была  совсем  маленькой  и  говорила  "ничего!",  она  непременно попадала в
какую-нибудь  историю. С тех пор ей и досаждали насмешливой гримасой, стоило
только произнести это слово, чтобы отделаться от вопросов родителей.
     -  Ма,  -  нетерпеливо  сказала Нита, - иногда слово "ничего" и в самом
деле  означает  - ни-че-го! Мы шатаемся по пляжу, болтаем, занимаемся всякой
чепухой. Вот и все.
     - Какой чепухой?
     - Ну, какая разница, ма? Просто че-пу-хой.
     -  Разница  есть.  - Мама пристально посмотрела на Ниту. - Есть детская
чепуха, а бывает чепуха взрослая...
     Нита насторожилась. Пожалуй, дело, которым они занимались, никак нельзя
было назвать детскими играми.
     Мама  продолжала, не отрываясь, глядеть на нее, ожидая, что дочь первой
нарушит молчание.
     -  Я не стану ходить вокруг да около, - сказала она наконец. - Нита, ты
и Кит... вы... не перешла ли ваша дружба в слишком близкие отношения?
     - Какие? - не поняла Нита.
     - Физические... - Мама спрятала глаза. Нита оторопело глядела на нее.
     - Ма! - взревела она. - Ты имеешь в виду секс? Нет!
     - Вот и ладно, - облегченно вздохнула мама, - не будем больше об этом.
     В  кухне  повисла  тишина.  Мама  снова отвернулась к раковине, а Нита,
казалось,  слышала не высказанное, но повисшее в воздухе сомнение: "Если это
правда..."
     Эта недосказанность беспокоила Ниту больше, чем перспектива разговора о
таких вещах вслух.
     -  Ма,  -  неуверенно, запинаясь, начала она, - если я соберусь сделать
что-нибудь  в  этом  роде,  я  сначала  поговорю  об  этом  с  тобой.  - Она
чувствовала, как краска заливает лицо. Толковать об этом с кем-нибудь, а тем
более  рассказывать матери? И все же она знала, что сейчас сказала правду. -
Послушай,  ма,  ты  знаешь  меня.  Я  же цыпленок и всегда прибегаю спросить
совета прежде, чем сделать что-нибудь.
     - Даже об этом?
     - В особенности об этом!
     -  Тогда  чем  же  вы  занимаетесь?  - Теперь в голосе матери слышалось
недоумение.  Она искренне не могла понять, - Иногда ты отвечаешь: играем. Но
я  не  знаю,  что  нынешние дети имеют в виду, говоря "играем". Когда я была
маленькой,  это были "классики", скакалки через веревочку, игры в песочке, в
конце  концов.  Теперь же, когда я спрашиваю Дайрин, что она делает, слышу в
ответ "играю" и вхожу к ней, то вижу, что она решает квадратные уравнения...
или  пробует  мои щипцы для завивки, волос на соседском рыжем сеттере. И это
называется играть? Я не знаю, чего ожидать от вас.
     Нита пожала плечами.
     - Кит и я немного плаваем... и ныряем, - сказала она.
     - Вы, надеюсь, осторожны?
     -  Ага.  -  Нита  была  благодарна  матери, что та не стала упоминать о
спасателях,  организованных  пляжах  и  тому подобной чепухе. "Просто беда с
этими  родителями,  - подумала она. - Надо бы спросить Тома и Карла, как они
отговаривались, когда начинали?.." Но мама все же ждала подробностей и более
разумного объяснения. Что ей сказать? - Мы разговариваем, - Нита задумалась.
- Мы глядим на проходящих людей... Обсуждаем...
     Нита  умолкла,  понимая, что все ее объяснения жалки и бесполезны. Даже
отношения с Китом нельзя объяснить так, чтобы мама СМОГЛА понять.
     -  Он  просто  мой  друг, - наконец вытолкнула из себя Нита, хотя слово
"друг"  не  вместило бы всего, что было между ними. И снова ее бросило в жар
при мысли о том, какой смысл вкладывала мама в это слово. - Ма, с нами все в
порядке. Правда-правда.
     -  Надеюсь, что так, - медленно сказала мама. - Впрочем, - спохватилась
она,  -  я  и в мыслях не держу, что ты что-то недоговариваешь. Я верю тебе,
Нита. Доверяю... и все же немного беспокоюсь.
     Нита понимающе кивнула.
     - Можно мне теперь идти, ма?
     -  Конечно.  Только  возвращайтесь  до того, как стемнеет, - улыбнулась
мама,  и  Нита,  глубоко  вздохнув, направилась к двери. Но не было у нее ни
чувства облегчения, ни ощущения, что все утряслось и начисто забыто, как это
обычно   бывает,  когда  семейные  размолвки  и  недоразумения  исчерпаны  и
выяснены, к всеобщему удовлетворению. Нита знала, что мама теперь настороже.
Ей непременно захочется выяснить все.
     Но  ведь  никакого  повода  для  беспокойства они не давали, размышляла
Нита,  шагая  по  пляжу. Вспомнив, что Кит давно уже ждет ее, она припустила
бегом.  Да,  повода  они  не  давали,  но причины-то были! Это Нита знала, и
потому  чувство вины угнездилось в ней так глубоко, что никакая морская вода
в мире не могла бы вымыть ее.
     Она  нашла  Кита  на  дальнем  конце пляжа. Он стоял на краешке мола. В
руках у него было растянуто что-то неуловимо мерцающее. Сеть Жизни!
     - Ты опаздываешь, - хмуро сказал он, когда Нита вскарабкалась на мол. -
Ш'риии  ждет...  -  Он  повернулся  к  ней, и нахмуренные брови его взлетели
вверх. - Случилось что-нибудь? - Кит вглядывался в ее лицо. - Все в порядке?
     - Ага. Но мама становится слишком подозрительной. Нам надо возвратиться
дотемна, иначе будут неприятности.
     Кит пробормотал под нос что-то сердитое на своем родном испанском.
     -  О-ла-ла!  -  передразнила его Нита, изобразив пляску тореадора перед
быком. Кит рассмеялся.
     - Все в порядке, - сказала она. - Поплыли.
     -   Лучше  оставить  плавки  здесь,  -  сказал  Кит.  Нита  кивнула  и,
отвернувшись,  начала раздеваться. Кит, скинув плавки, сполз по камням вниз.
Нита  бросила  рядом  свой купальник и стала спускаться с мола по другую его
сторону.
     На  этот раз Ните было гораздо проще, чем вчера, обрести тело кита. Она
сразу  же  пошла  в  глубину, увлекая за собой Кита, который уже обернулся в
Сеть.  Его  превращение  свершилось  тоже быстро и с меньшими усилиями, хотя
вода при этом всколыхнулась и забурлила так, будто взорвалась торпеда. И тут
же появилась Ш'риии. Они поприветствовали ее и последовали за ней на восток,
огибая залив Шиннекок.
     -  Некоторые отклики на Призыв Ар'ооона уже долетели, - сказала Ш'риии.
-  К'ииит, похоже, нам не потребуется, чтобы и ты пел. Но все же надеюсь, ты
в любом случае присоединишься к Песне.
     - Ну да, - весело прогудел кашалот, - кто-то же должен помочь Ните с ее
слабеньким голоском!
     Нита  издала  звук,  который  выражает у китов-горбачей крайнюю степень
негодования.  Но  она вдруг почувствовала, как ей передалась нервная дрожь в
голосе Ш'риии.
     - Где сейчас дельфин? - спросила она, вспомнив о Ст'Ст.
     -