то  тревожная  дрожь утихает. И злобный смех,
разрывавший  ее  изнутри,  резко смолк. Голова опять прояснилась. Неужто это
усилия   крохотной  Непоседы?  Значит,  вот  она,  помощь!  У  нее  появился
единственный шанс, и она должна его использовать...
     -  Непоседа!  -  воскликнула  она.  -  Быстро  свяжи меня с Материнской
Планетой!  Тем  же  способом  и теми же каналами, которыми связываются с ней
остальные мобили. Вашими внутренними связями.
     - Но у тебя недостаточно мощная память, чтобы выдержать такой контакт -
с сомнением произнесла Непоседа.
     - Сделай это! Сделай, не рассуждая! - умоляла Дайрин.
     - Сделано, - услышала она как сквозь туман. И тут же заговорил Лого:
     - Мобили проголосовали и...
     Но  он опоздал! Непоседе понадобилась какая-то доля миллисекунды, чтобы
включить  контакт.  Дайрин  превратилась  в  мобиль  по  скорости и мощности
обработки и передачи информации.
     Она  была  огромным колоколом. Низкий звук наполнял ее. Гонг!.. Гонг!..
Гонг!..  Этот  звук  вырывался наружу, поглощал все остальное. Она плавала в
этом гуле и падала, падала, падала... Медленно, неестественно медленно плыла
мимо  нее  Вселенная,  наклонялась,  разворачивалась,  раскрывалась  заново.
Только  короткие  вспышки ее собственных, человеческих чувств были оставлены
ей,  только басовитым колоколом гудело в груди, в горле, в ушах ее громадное
сердце.  И  другие,  неведомые ей чувства наполняли ее, просыпались в ней. И
казалось  уже,  что  за  одну-единственную секунду она проживает годы. Но не
исчезала  бесследно  эта  длинная  вереница  лет. Дайрин могла ощутить Жизнь
растянутой  во  времени,  словно  бы бесконечную, неисчезающую киноленту. О,
сколько  всего  успела  за  какие-то  доли  секунды  получить  от компьютера
Материнская  Планета!  Сколько  всего  теперь  она  могла  передать  Дайрин!
Бесконечное  богатство знаний о мирах, о Волшебстве, Жизни, уходящей в глубь
времен.   Единственное,  чего  не  знала  Материнская  Планета,  -  так  это
человеческие эмоции. Этого опыта ей никто, кроме Дайрин, передать не мог. Не
умела  Планета понять двойственного чувства страха перед энтропией, перед ее
медленным  движением  или,  наоборот,  мгновенным разрушением. И то и другое
грозило  смертью.  Но  энтропия, существующая в мире, дает шанс укротить ее,
замедлить.  Исчезнувшая  энтропия  означает  несомненную  смерть  Вселенной,
немедленную  смерть!  Но  это  все  ведь  ясно лишь с точки зрения медленной
жизни, жизни человека!
     "Пойми  это!  -  умоляла  Дайрин.  -  Пойми и возьми у меня! Возьми мои
чувства,  мои  эмоции.  Пожалуйста!  Они,  твои  дети, должны сделать выбор.
Правильный  выбор!  Я  не  знаю,  как  их  убедить. Помоги мне! Или они тоже
погибнут".
     И  Материнская  Планета  откликнулась.  Она  приняла  дар  человеческих
чувств.  Она проникла в самые затаенные уголки мозга Дайрин и прочла их так,
как  читают  учебник.  Дайрин  беспомощно  лежала и наблюдала жизнь Планеты,
охватывала  сознанием  и  всем  своим  существом ее пульсирующую мысль. Так,
наверное,  проходят перед глазами умирающего картины всей его жизни, а может
быть,  и  жизни  Вселенной.  Человеческая  память избирательна, говорилось в
учебнике,   она   подчиняется   нередко   эмоциям   и,  соединяясь  с  ними,
воспроизводит  ушедшее  время в настоящем. Память, соединенная с эмоциями, и
есть  причина  радости  или боли. Но то, что сейчас происходило с Дайрин, не
мог  предусмотреть  даже  учебник.  Это  была  человеческая жизнь, полностью
пронизанная  другой  формой  жизни,  исследованная  и  прощупанная до самого
потайного  уголка  памяти.  Вместе  с Материнской Планетой Дайрин проникла в
туманные  сумерки  Времени  до своего рождения. Она слышала различные голоса
тех,  кто  умер  до ее появления на свет. Она рождалась. Она впервые в жизни
младенцем  посасывала большой палец, который, кстати, несчастные родители не
могли  вытащить  из  ее  рта  в  течение  пяти  лет.  Эта  дурацкая привычка
сохранилась  и  по  сию  пору, что нередко приводило Дайрин в смущение. Она,
младенчик  Дайрин,  лежала,  жмурясь, в ярком мире, постепенно осознавая его
форму  и свет. Она боролась с гравитацией, поборола ее и в первый раз встала
на ноги и пошла. В первый раз улыбнулась чему-то теплому и высокому, которое
держало  ее  на  руках  и  говорило ласковым голосом. Первое узнавание слов.
Особенно   любимое   "нет".   Исступление,  радость  от  первой  прочитанной
самостоятельно  строчки.  Она  увидела  свою  сестру,  еще  маленькую, всю в
слезах. Она в первый раз осознала, что такое боль в ободранной коленке...
     Боль.  Здесь  ее  было  предостаточно.  Мир,  в  который она пришла, не
собирался  делать  то,  что  она  хотела.  Досада,  ярость, страх, внушаемый
множеством  вещей,  которых  она  не  понимала. Ежедневные вечерние новости,
наполненные  смертями,  бомбами, голодными и обозленными людьми, стреляющими
друг   в  друга,  ненавидящими,  непримиримыми.  Свернувшись  калачиком  под
одеялом,  она  прислушивалась  к  родным  голосам  отца  и матери и с ужасом
представляла  себе,  как  рушится  мир,  ее  теплый и уютный мир, мир людей,
которых  она  знает  и  любит, и других, неизвестных ей. Она слышала, как ее
лучшая  подруга  рассказывает ребятам, какая Дайрин странноватая и чудная, и
все  они  смеются  за  ее спиной, ей вслед. И ей казалось, что она одинока в
этом  злом  мире.  Она  пыталась  завоевывать  друзей умом и бесшабашностью,
делающими  ее  популярной.  Но  это  мало  ее  радовало: хотелось нормальной
дружбы,  просто  любви. Она умела постоять за себя, даже становилась опасной
для  врагов.  Но  это  делало ее еще более одинокой, отдаляло от всех. Она в
бессильной  ярости  дубасила  кулачками  в  эту  непроницаемую  стену жизни,
чувствуя,  что  есть  какой-то  другой  путь,  что-то  еще, какой-то секрет,
сделающий  ее  счастливой.  И внезапно выяснила: Волшебство! Но и ему она не
смогла  выучиться  достаточно  быстро...  Она  поспешила,  и вот теперь надо
платить  по  счетам.  Она  недостаточно  умна  и  умела,  чтобы  спасти  эти
очаровательные стеклянные существа от гибели. Она помогла им родиться... она
сделала  их  такими,  какие они есть... они почти ее дети. И она в ответе за
них. Их смерть - это и ее смерть. Всюду смерть... И боль...
     "Больно,  больно,  больно, - проносилось у нее в мозгу. - Больно лежать
здесь  и  слышать  затихающие  удары  сердца.  Я не хочу, чтобы им причиняли
боль!"
     Но  слишком  поздно.  Боль  уже  стала частью программы. Она заложена в
память Материнской Планеты, а значит, и мобили получат ее.
     "Следующей  буду  я",  -  бессильно думала Дайрин. И она вглядывалась в
свою  летящую  перед  ней  жизнь.  Муку  и  стыд  ощущала она, видя всю свою
жестокость,   мелочность,   эгоизм...   Сколько  гадких  поступков,  сколько
трусливого  вранья...  Но  теперь  слишком поздно. Прошлая жизнь прошла. Ха!
Даже  забавно  звучит.  Медленно течет ее медленная жизнь. Но мобили могут в
любую  секунду  начать программу замедления энтропии, ее полной остановки. И
тогда ее медленная жизнь превратится в мгновенную смерть! Она почти осязаемо
чувствовала  эти  скользящие,  падающие в Пространство, как весенние капли с
края карниза, миллисекунды. Крохотные дольки Времени, уносящие ее жизнь.
     "НИЧТО  НЕ  ДЛИТСЯ  БЕСКОНЕЧНО. КОНЕЦ РЯДА..." - то ли зазвучало, то ли
просто беззвучно пронеслось в ее мозгу.
     А  она,  беспомощная,  лежала и ждала конца всему. И свет ударил в нее.
Поток  сведений,  образов, слов, картин неудержимо хлынул в нее. Она, словно
рыбка,  попала  в  сеть  быстрой  жизни  Материнской Планеты. Электрическими
искрами  пронеслись  сигналы по ее нервам. Материнская Планета вливала в нее
данные,  как  перед  этим  вливала  их в мобилей под опекой Дайрин. Но не ту
милосердно  сокращенную версию учебного программирования, которую дозировала
сама  Дайрин,  а  весь волшебный учебник, все содержание дискеты. И это было
больше,  чем  просто  книжка,  стоявшая  на  полке у Ниты. Сжатое до предела
содержание   дискеты  не  уместилось  бы  и  в  нескольких  толстенных,  как
телефонная книга, фолиантах.
     Все  это  вливалось  в  нее,  и она могла лишь наблюдать, чувствовать с
восхищением  и  ужасом,  как  память ее наполняется, словно бездонный сосуд.
Информация  наполняет,  наполняет,  наполняет  этот  сосуд,  но  никогда  не
перельется через край и никогда не иссякнет...
     Динозавры  могли  появиться  и  исчезнуть  с  лица  Земли,  Жизнь могла
возникнуть  в  сотнях  миров  и  угаснуть,  пока лился и лился в нее водопад
сведений,  необыкновенный  поток  знаний.  Она забыла, кем или чем она была,
забыла  обо  всем,  кроме  этого  благостного чувства насыщения, наполнения,
спокойного  и  в то же время радостного. Да, стоило перенести ту разрывающую
боль. Ей сейчас казалось, что внутри у нее ширится и сияет звезда. Будто она
проглотила  эту  греющую  изнутри  звездочку.  Боль  не  исчезла, она просто
перестала иметь значение...
     Она  лежала  на  боку  и  глядела  на  гладкую  зеркальную поверхность.
Почему-то  вспомнила  о  сандвиче.  Поискала глазами крошки и не увидела. Ни
двигаться,  ни говорить она не могла. Только вот думать, да и то о пустяках.
Вот  странность!  Время  двигалось  как-то  не  так,  непривычно.  Но  в  те
промежутки,  когда мелькали простые и надежные мысли вроде той, о сандвичах,
время,  казалось,  двигалось в привычном ритме и не во все стороны, а, как и
полагается,  вперед.  В эти моменты она замечала двигающиеся вокруг фигурки,
слышала  голоса,  доносящиеся  снаружи. Тихая, воркующая речь мобилей, таких
знакомых...  Постепенно  голоса  связались  с  внешним  обликом  каждого,  с
именами.
     -  Теперь  вы  видите,  для  чего  она  дала  нам то, что люди называют
"сердце"? - Это был голос Непоседы.
     "Славная  малышка,  - словно бы в полусне подумала Дайрин, - Надо бы ее
погладить по головке..."
     -  ...И  оно  подчиняется энтропии. А дотронуться до него невозможно, -
послышался голос Худышки.
     "Он всегда казался мне глуповатым, - подумала Дайрин. - Но голос! Его и
в то же время не его..."
     - Энтропия приносит смерть, но она не умеет убить радость. Я это теперь
знаю... - Опять Непоседа.
     - Мы не отдадим этой радости! - сказал Монитор.
     -  Может  быть,  это медленная, но все-таки жизнь, ее жизнь, - произнес
один  из  мобилей,  чье имя Дайрин никак не могла припомнить. - Она подарила
нам жизнь, и мы не имеем права причинять ей вред.
     -  И  если  ты  против  этого,  -  обратилась к кому-то Непоседа, - то,
выходит, в твоей программе есть ошибка. И тогда мы ПРОТИВ ТЕБЯ!
     Они  заговорили все разом. И речи их становились все сложнее и сложнее.
Но  единственного  голоса она не могла уловить в этом хоре - голоса Лого. Он
молчал?  Хор  голосов сменился неясным бормотанием, изумленным ропотом сотен
мобилей.  Дайрин  даже  показалось,  что в этом шелесте она улавливает нотки
страха.  Но  она  не  могла  двигаться,  она  не  могла  повернуться,  чтобы
разглядеть их. Она не знала, что происходит...
     -  Ваш  выбор,  -  сказал  тот,  другой,  голос, который она уже раньше
слышала.
     - ВАШ ВЫБОР, - зазвучало внутри ее.
     Дайрин попыталась шевельнуться, но смогла лишь приподняться на полдюйма
и  снова рухнула лицом вниз. Тело ее ослабло, словно было сделано из рыбного
филе. А голос звучал:
     - У ВАС НЕТ ИНОГО ВЫБОРА, КРОМЕ ТОГО, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ РАНЕЕ. И В НАГРАДУ
ЗА ТОТ ВАШ ВЫБОР ВЫ УВИДИТЕ, ЧТО СДЕЛАЕТ ЛЮБИМАЯ ВАША ЭНТРОПИЯ С НЕЙ!
     Дайрин лежала неподвижно в ожидании вспышки света, которая убьет ее.
     И другой голос, такой знакомый, сказал:
     - Это мы еще посмотрим. На спор?

     "Где мы?" - пыталась прийти в себя Нита. На какую-то долю секунды они с
Китом  потеряли ощущение собственного тела. Постепенно сознание возвратилось
к  ним.  Нита  с удивлением и любопытством оглядывалась. Еще один бесплодный
мир.  Большой  пылающий  Млечный  Путь  течет  в ночи. Старая усталая звезда
угасает в небе. Звезда типа N или S?..
     Толпа  роботов,  сгрудившаяся вокруг... Дайрин!.. И поодаль... Кто это?
Одинокая Сила!
     Она  никогда  не показывалась дважды в одном и том же обличье. Ни одной
Силе,  ни  одному  Волшебнику.  Перед  Нитой  стоял  приятного  вида молодой
рыжеватый  человек.  Чем-то  он  напоминал  того,  которого  Нита  видела  в
небоскребе  в  ином  мире,  который  Одинокая  Сила, этот Поглотитель Звезд,
называла  своим. Но сейчас на нем был не его любимый костюм-тройка, а темный
широкий  плащ.  Ни  оружия,  ни  брони.  Его  защищал  холод, льющийся почти
осязаемым  потоком,  клубящийся  над  его  головой,  проникающий  в  миры  и
пространства.
     Увидев  и  узнав  Поглотителя Звезд, Нита затряслась как осиновый лист.
Видел  ли  его Кит? Могла ли видеть Дайрин? А роботы? Но сейчас она не могла
думать об этом. Надо было действовать.
     Поглотитель  Звезд  повернулся  и  посмотрел  на  них.  Нита  старалась
держаться  прямо  и  не  отводить  взгляда. В одной руке у нее был волшебный
учебник,  другой  она  зажала в кармане маленький стержень конденсатора. Кит
стоял  рядом. Попугаиха Мачу сидела у него на запястье, поэтому Кит выглядел
как  заправский  королевский сокольничий. Разве что цветастая попугаиха мало
походила на хищного охотничьего сокола.
     - Одинокая Сила, прекраснейший и падший Поглотитель Звезд, приветствуем
тебя  и  вызываем на бой! - торжественно произнесла Нита, выполняя старинный
обряд Волшебников.
     Можно  уничтожить  врага, но не обязательно при этом быть грубым с ним.
Так гласило одно из правил Кодекса Волшебников.
     -  Еще  двое!  -  засмеялся  Поглотитель  Звезд. - И за компанию с ними
птица!  Восхитительно.  Наконец-то  мы встретились. Теперь вы не на Земле, и
никто  не придет к вам на помощь. Долго же мне пришлось искать вас, и вот вы
сами ко мне пожаловали!
     Кит было открыл рот, желая ответить, но попугаиха опередила его.
     -  Ты  находишь  ускользающее,  но  не  ускользнешь от нашедших тебя, -
засмеялась Мачу. - А, не понимаешь? Еще бы, ты невежда! Ломать настоящее, не
умея  предвидеть будущее, значит не иметь выбора! Ты потерял право на выбор,
сделав свой выбор однажды!
     - И вот он, мой выбор! - вдруг воскликнул Поглотитель Звезд.
     Он  резко  взмахнул  рукой.  Но  Нита  была начеку. Она сжала в кармане
стерженек  конденсатора  и  додумала последний слог заклинания, которое было
уже наготове.
     Молния,  ударившая  в  их защитное поле, была ослепительно белой, будто
взорвался  целый  дом, напичканный электронными аппаратами. Свет и сила этой
молнии должны были раздавить их защиту, как камень, упавший на куриное яйцо,
превратить  неимоверным  давлением их тела в тонкий лист пергамента, спалить
до мелкой горячей пыли.
     Но  молния отскочила. Ни один из ее лучей, ни один из могучих ударов не
попал  в  цель. Нита лишь почувствовала, как содрогнулось все вокруг, волной
пройдя сквозь нее. Она отпрянула. Кит крепкой рукой поддержал ее.
     Поглотитель Звезд глядел на них с холодным изумлением.
     -  На  этот  раз силы твоей ненависти не хватило, - усмехнулась Нита. -
Попытаешься еще разок?
     Ни движения, ни звука в ответ. Но яростная холодная волна вновь ударила
в  защитную  оболочку.  Поверхность  планеты  пошла  мелкой паутиной трещин.
Осколки  стекла  и  пыль  тучей  поднялись в воздух. Все вокруг сотрясалось.
Когда пыль осела, стало ясно, что удар был направлен в место соприкосновения
поверхности  -планеты  и  защитной оболочки. Но заклинание предусматривало и
это,  превратив  колпак  оболочки  в  сферу.  Кит  и Нита словно бы висели в
невидимом  шаре  над самой поверхностью. Они видели, как под ногами у них, в
нескольких дюймах от подошв ботинок, плавится стекло в углублении небольшого
кратера, еще дымящегося и окутанного раскаленными газами.
     Обессиленная,   Нита   буквально   повисла  на  Ките.  Но  он  держался
мужественно.
     -  Мы  живы!  -  прошептал  он. - Защита сработала! Но почему? Ты же не
использовала конденсатора! Чем ты усилила заклинание?
     - Год моей жизни за каждый удар, - как можно беспечнее ответила она.
     Кит уставился на нее с изумлением.
     -  Ты  с  ума сошла! Неизвестно, сколько ударов нам придется выдержать!
Сколько же лет жизни отнимет это у тебя?
     Она пожала плечами.
     -  Буду  осторожнее  переходить  улицу.  И  тем  продлю  себе  жизнь, -
усмехнулась  Нита.  -  Ладно,  Кит, есть вещи поважнее, о которых нам сейчас
следует думать.
     -  Твой  последний  выбор  сделан, - вдруг грозно прокричала попугаиха,
обращаясь к Одинокой Силе. - Ложь устремляется к Правде.
     И Поглотитель Звезд, кажется, понял ее, потому что лицо его стало таким
холодным,  словно  покрылось  коркой  инея.  Ните показалось, что этот холод
пронизывает  и  ее.  Ей  даже померещилось, что защитная оболочка в каком-то
месте прохудилась. Но нет, все в порядке.
     "Хватит  ждать,  -  подумала  Нита, - нельзя превращаться в беспомощную
мишень".
     -  Я  предупреждаю тебя вторично, - процедила она. - Не знаю, что здесь
произошло,  но  уверена,  что моя сестра неспроста распростерлась неподвижно
перед  нами.  Я  не  стану  мстить тебе. Но требую убраться отсюда. Даю тебе
последний шанс!
     Ей казалось, что ничем уже невозможно ее удивить, ничто не испугает ее,
но  столько  неистовой  злобы  было  во  взгляде  Поглотителя Звезд, столько
испепеляющей  ненависти  плескалось в глазах Одинокой Силы, что на мгновение
Нита похолодела.
     - И что же ты сделаешь? - раздельно произнес Поглотитель Звезд. .
     - Вот что! - воскликнула Нита, вынимая из кармана стержень конденсатора.
     Она  знала,  какое  заклинание освобождает. Она понимала, что Кит ни за
что  не позволил бы ей пойти на эту крайнюю меру. И потому быстро произнесла
это слово...
     Ее   швырнуло   на  колени.  Фигура  Одинокой  Силы  вдруг  исказилась,
свернулась,  как  лист бумаги в огне очага. Что-то произошло с пространством
вокруг  нее  -  оно  завихрилось  и  повисло клочьями, будто сбитый миксером
белок. Свет померк.
     И все стихло. Стальной стержень конденсатора превратился в мелкую кучку
опаленного порошка.
     Кит стряхнул с руки попугаиху и хрипло прошептал:
     - Что ты натворила?
     Она с трудом переводила дыхание.
     -  Не  натворила,  а сотворила. Этим я открыла Вход во Вселенную, такой
же, как Дайрин сделала для выхода на Марс...
     -  Но  ты  отдала  за  это два года своей жизни, а может, и все пять! -
вскричал Кит. - Почему ты не сделала это пополам со мной?
     - Дело сделано. Нечего попусту тратить время!
     -  Ты  его  растратила,  свое  время!  Мы  могли бы его разделить! - не
унимался Кит. - Но посмотри, ОНА исчезла...
     Действительно, Одинокой Силы как не бывало.
     -  Поднимай  Дайрин  -  и поскорее смоемся отсюда, пока ОНА... - Кит не
успел  договорить. Что-то ударило их. Сзади. Удар был такой силы и мощности"
что  сломал  защиту,  пробил  защитную  оболочку. Они упали как подкошенные.
Стало  невероятно  холодно.  Нита  в  ужасе закрыла глаза. Разрушена защита,
которая  спасала  их  от  сверхнизких  температур.  Теперь они превратятся в
хрупкие, рассыпающиеся на сверкающие кристаллы ледяные столбики. Она быстро,
сразу  же  одеревеневшими  губами начала читать заклинание. Она старалась не
дышать,  не  впускать  в легкие смертельный холод. В ушах стоял грохот. Кожу
как  бы  пронзали  тысячи игл. Наверное, лопались капилляры. Скорее! Скорее!
Еще четыре слова, еще два, одно...
     Воздух  вокруг  них, казалось, потеплел. Нита вздохнула. Будто бы ножом
полоснуло  горло. Холод проник в грудь. Но это была уже не ледяная смерть, а
просто  комок морозного воздуха. Она открыла глаза, попробовала осмотреться.
Глаза  застилал туман. Неужто обморожены роговицы? Нита не была уверена, что
такое бывает, но на всякий случай приложила к глазам ладони. Уши тоже как бы
заложило.