уть не  хуже  пушек  колдунов.  На
какой бы город они ни пошли, скоро он окажется в руинах, население поредеет.
Боарийи поймал восемь  колдунов живыми и убил шестерых, потеряв всего одного
человека. Он привез  десять  одежд  колдунов, набитых драгоценными вещицами,
которые Уолли еще не выбрал времени рассмотреть. Еще семеро убитых! Добавить
сюда еще Тарру  с  его "бесчестными воинами", добавить пиратов... Уолли Смит
начинал приближаться к уровню величайших убийц. Но  хотя  эти воины и думать
не захотят о переговорах, он сможет доказать им, что сейчас это единственная
надежда.
     Они кончили.
     - Благодарю, - сказал он,  - можно было бы  пригласить колдунов все это
послушать!
     Они посмеялись, нимало не догадываясь, как серьезно он говорил.
     - Теперь, милорды, ваши предложения! Он снова сел и  дал им возможность
строить планы. Они были  неглупы.  Теперь,  когда  он разбудил их умственные
способности,  они  могли  предлагать  планы  кампаний  не хуже  его  самого.
Конечно, Тиваникси хотел  пустить в ход кавалерию, да и каждый из них тут же
сбился  на  свою  специальность.  Но  довольно  быстро  они  договорились  и
выработали  неплохую стратегию. Гуерильяс  высадятся в ночи,  когда не могут
летать  голуби,  и  займут  деревушки,  ближайшие к  выбранному  городу. Они
окружат  подходы к  нему.  Кавалерия высадится на  пристани, войдет в город,
займет порт и  запрет колдунов  в их логове, прежде чем  они догадаются, что
были атакованы. К тому  времени будут налажены катапульты, и настоящая атака
начнется.
     Уолли встал и принес вина подкрепиться. Потом снова  вернулся к  очагу,
потому  что   теперь   ему  требовались   все  виды  превосходства,  включая
физические.
     -  Это были хорошие  новости. Теперь же,  Лорд Линумино, расскажи нам о
финансах.
     Это был не совсем честный ход - скинуть все на верного адъютанта.
     Здоровенный воин мрачно воззрился на свои колени.
     - Финансы  очень  плохи  и становятся  все хуже, милорды. Мы еще  можем
покрывать ежедневные расходы, но у нас нет денег на подготовку к атаке.
     На  пятерых  лицах  было написано  потрясение. Двенадцать глаз сверлили
Уолли.
     - Боюсь, что это правда, -  сказал  он, - на самом  деле дела еще хуже.
Думаю, мы  не сможем даже покрывать ежедневные расходы. Я отказался от нашей
доли в портовой пошлине.
     - Почему? - спросил обескураженный Ннанджи.
     -  Потому  что  беднота на грани  голода. В  ответ -  шесть недоуменных
взглядов. Экономика была им недоступна, впрочем, сам  он тоже не очень был в
ней силен.
     -  Да, эти деньги мы отбирали,  чувствуя,  что они  все равно взимались
незаконно  и шли не в городские кошельки. Они шли в копилки, и одна из них -
под  столом  старейшин. Да,  они -  паразиты. Но  они  -  богатые  паразиты,
милорды. Они нанимают слуг, покупают рабов и  вещи, пользуются услугами.  Мы
заставили их отказаться от всего этого, вот бедным ничего и не досталось.
     На шести лицах все то же непонимание.
     -  Посмотрим  с  другой  точки  зрения,  -  продолжал  он, - город Каср
закупает провизию на стороне,  правильно? Он берет  ее  в обмен на  то,  что
производит сам - ткани, горшки,  инструменты, веревки и так далее. Теперь же
сбор  привел тысячи  ртов  с хорошим аппетитом,  но  продукция  при  этом не
увеличилась.  Да, мы покупали  лошадей,  древесину и  тому подобные вещи, но
снова на стороне. Золото ушло из города и не вернулось.
     - Но какое  это имеет отношение к бедным?  - сердито спросил Зоарийи. -
Бедные не видят золота. Уолли взглянул на него:
     - А  также серебра и  меди! Цена на пищу стала недосягаемой с тех  пор,
как  мы  пришли. - Он  бросил взгляд  на недоверчиво  смотрящего Ннанджи.  -
Спроси у Лины - она знает! Цена же на остальные вещи упала, так как неимущие
стали распродавать свои пожитки. Повторяю: бедные окажутся  на грани голода,
если мы не уведем побыстрее сбор.
     Они  ничего  не  понимали  или   не  хотели   понимать.  Уолли  начинал
чувствовать раздражение.
     - Этот ковер, на который ты любуешься, брат. Да, это взятка.
     Ннанджи покраснел и ничего не сказал.
     -  Но я  не обещал ничего взамен, и я собираюсь  продать его, перед тем
как мы уйдем. То же относительно всех этих вещей. Я приобрел их вполовину на
деньги  сбора, с  тем чтобы продать их в конце: сбор - явление временное. Ты
согласен со мной, брат?
     Ннанджи невнятно пробормотал слова одобрения.
     -  Возможно, я  поступил глупо,  - в этом месте нужно  быть осторожнее,
чтобы не затронуть понятий о чести Боарийи, иначе он бросит ему  вызов сразу
после окончания сбора, - но я пообещал  морякам оплатить нашу доставку. Они,
конечно,  должны  служить  Богине,  но  я  знаю моряков! Наши мечи заржавеют
прежде, чем дождемся  первого  рейса.  А если  мы  рассердим их, они  просто
бросят нас в  Сене или Уоле, или еще где-нибудь, и  мы никогда  не попадем в
следующие шесть городов. Эта наихудшая из проблем  - у нас  нет денег, чтобы
зафрахтовать корабли!
     На  пяти  лицах  ярость смешалась  с  растерянностью,  шестое же горело
досадой - Ннанджи никогда не умел скрывать своих чувств.
     -  Сколько может  стоить  наша  первая  атака?  Уолли  пожал  плечами и
взглянул на Линумино:
     - Я считаю,  около четырех тысяч золотом, Лорд Ннанджи. На оборудование
и оплату кораблей, ну и, конечно, нам придется  отказаться от наших доходов,
как только мы отплывем.
     - Он говорил, пять.
     - Кто говорил, пять?
     - Катанджи.
     - Какого черта Катанджи здесь делает? - громыхнул Уолли.
     - Он предложил оплатить наш поход.
     - Ты мне этого не говорил.
     - Ты мне не говорил, что это нужно! Я не поверил ему!
     - Так, может, я должен был пригласить твоего брата на мой совет?
     - Может, и должен!
     Уолли очень глубоко  вздохнул,  потом  вернулся на  свой  стул, как  бы
примиряясь  с услышанным.  Вот чего он точно не  должен был делать, так  это
ссориться с Ннанджи. Остальные Седьмые к этому времени были хмуры, сердиты и
растеряны.
     - Прости, - сказал Уолли, - я должен был бы знать, что ты лучше меня об
этом осведомлен. Так что же предлагает твой брат?
     -  Он дает нам пять тысяч  золотых  на поход, - Ннанджи все еще  глядел
угрюмо, - и столько же на другой успешный поход, если мы намерены побеждать.
Куда угодно, кроме Ова, он  не уверен, что  удача будет сопутствовать  нам в
Ове.
     -  И что же  он хочет взамен?  Ннанджи взглянул на него и снова опустил
свой взгляд на пеликанов.
     - Крепость.
     - Что?
     Колдуны разрушили множество домов, чтобы построить свои башни, и вокруг
них осталось пустое пространство, правильно? Катанджи хочет землю. Он  купит
ее и даст нам деньги на поход в следующий город. Он сказал  мне, что земля в
городах дороже, чем фермерская. Это правильно? Наверное, наоборот! На камнях
же ничего не вырастишь.
     От циновок к драгоценным камням,  к торговле скотом, к.., недвижимости?
Богиня наградила каждого,  кто помогал  ему, как  Уолли уже  знал, и сейчас,
очень может быть, перед ним был новый пример. Сам парень заплатит пять тысяч
золотых или он представляет синдикат? Какое это имеет значение.
     А  вот что значение  имеет,  так  это  то, что  главный аргумент  Уолли
провалился. Теперь все будет гораздо сложнее, чем он предполагал.
     Все остальные Седьмые улыбались. Они имели на это право, признался себе
Уолли.  Он  проглядел  возможности  благополучного  завершения  сбора. А вот
Катанджи  -  нет (хотя  тот  не мог  представлять  себе  последствия  штурма
города).
     - Очень хорошо, - тяжело сказал он, - значит, мы можем  найти деньги на
поход. Но вот еще над чем надо подумать. Итак, мы атаковали Сен или Уол, или
любой другой город на левом берегу. Предположим, мы взяли башню. Что потом?
     Хонакура не подумал, что будет  потом. Вряд ли этим озадачивали себя  и
воины.  Даже если вспомнить  все  их  стратегические сутры.  Они  недоуменно
смотрели на него, тогда он пояснил. Колдуны вернутся на холмы.
     И тут до них дошло.
     - Штурмовать Вул? - с трудом выговорил Зоарийи.
     Они  обсудили этот вопрос,  и он пришелся им не по вкусу.  Определенно,
придется ждать до весны, а то и до следующего лета. Вул наверняка был хорошо
укреплен.
     Когда  они  все  понюхали  это дурно  пахнущее  яйцо,  он  подложил  им
следующее.
     - Форарфи поговорил со всеми Шестыми и многими Пятыми. - Он старался не
смотреть  на  Ннанджи,  который  считался  шефом  разведки.  - У  нас  здесь
собрались  воины со  всего  Мира,  милорды. Он спрашивал о других колдовских
городах,  таких как Вул. Один есть возле Пло.., есть и  другие.  Он составил
перечень из одиннадцати. Я справлялся у Ротанкси. Он подтвердил это, сказав,
что  всего их тринадцать. Ордена, так он  их называет. Он сказал, что  Вул -
самый большой,  но он может и ошибаться. Седьмые скривились при упоминании о
Ротанкси.
     -  Ты думаешь,  что  нам нужно атаковать  все тринадцать? - раздраженно
спросил Зоарийи.
     - Я думаю,  что они могут атаковать нас! Пока, определенно, только один
Вул  имеет  громовое  оружие -  или  только Вул  его  использует. Остальные,
возможно, ждут, присматриваясь. Мы можем взять Вул, милорды (хотя я в этом и
не  уверен),  но  вряд  ли нам стоит  надеяться перебить там всех  колдунов.
Выжившие уйдут в другие города.
     День  снаружи  искрился  солнечным светом,  даже  двор, который  теперь
превратился в маленький городок, сиял и сверкал, хлопая на ветру полотняными
крышами легких построек.
     Наконец Ннанджи облек мысль в слова:
     - Иногда,  когда  чистишь,  пятно расползается. В  детстве  Ннанджи мыл
циновки отцу. Уолли представлял себе скорее что-то вроде раковой опухоли, но
и это сравнение годилось.
     - Совершенно верно! Правду говоря, милорды, не существует пути победить
всех колдунов.  Лучшее, что  мы можем, это прогнать  их на год-два. Худшее -
испортить нынешнее положение.
     - Что же ты  предлагаешь, брат? - Глаза Ннанджи опасно блеснули. Ну вот
и пришло время.
     - Постараться устроить переговоры.
     Яростное шипение растаяло в хлопанье ставен и потрескивании огня.
     Потом  они   принялись   переглядываться.   И   глаза  в  конце  концов
остановились на  Ннанджи. Старые подозрения насчет Шонсу  вернулись. Он имел
метку на веке, он держал колдуна  на своем корабле, что-то в нем всегда было
странное. Но  вот Ннанджи  -  известный  убийца колдунов в Ове, да  и трудно
предположить, что Ннанджи не тот, кем кажется, - простой воин.
     Они  должны подчиняться своему сеньору, но  сбор  же  не  будет длиться
вечно. Когда он закончится, они свободны бросить ему вызов - все по очереди.
Да, они подчиняются, но  ведь  Ннанджи  - тоже  сеньор,  и если он  задумает
возглавить  сбор  - такой молодой,  - остальные  Седьмые  не  будут особенно
возражать.
     Ннанджи зло  взглянул  на  него: Уолли должен был бы  предупредить  его
заранее, а затем не выдержал:
     - Переговоры с убийцами?
     - Мы знаем, что они держат свои клятвы, - тихо сказал Уолли.
     - Три города им и четыре - нам? Или что-то в этом роде?
     - Семь  нам, семь -  им.  Я  хочу  положить  конец вражде  между нашими
гильдиями. Потрясенное молчание.
     - И  что  говорит на  это  твой колдун? - Похоже,  старшие предоставили
вести разговор Ннанджи.
     -  Я  не спрашивал Ротанкси,  -  сказал  Уолли, -  я  надеялся  сначала
получить ваше  согласие.  Но  мне кажется, попытаться  стоит  -  это  лучшее
решение для обеих сторон. При  штурме  города  неизбежно  погибнут  невинные
жители, мало чести в такой победе.
     -  Я  думаю, переговоры хуже.  Остальные кивнули  почти  непроизвольно.
Уолли посмотрел на них:
     - Я понимаю, вам нужно время на то, чтобы хорошо  подумать. Но помните,
что колдуны знают о нашей кавалерии, наших катапультах и  наших луках; мы не
можем удержать это в секрете, как бы ни старались. Они не дураки.  Они знают
даже  больше.  И  они должны  беспокоиться.  Сейчас  самое  время  диктовать
условия.
     - Какие условия? - эхом откликнулся Ннанджи.
     - Они отказываются от громового оружия.  Мы обещаем им защиту,  которую
даем всем другим гильдиям, но ставим гарнизоны в городах.
     Челюсть Ннанджи  отвисла. Он недоверчиво посмотрел на Уолли, потом - на
всех  остальных.  Потом  воззрился на пеликанов, покачивая головой и  дергая
свой  хвостик,  как  он всегда  делал, когда напряженно  думал.  Ни  один не
проронил ни слова. Ни один не взглянул на Уолли.
     Внезапно полено в очаге рассыпалось фейерверком искр,  и Ннанджи поднял
голову, как-то странно взглянув на Уолли.
     - Что ты собираешься делать дальше, Шонсу?
     - Думаю, что могу.., мы можем пойти поговорить с Ротанкси.
     -  Значит,  я тоже могу пойти  с тобой? Что  его смутило? Впрочем,  это
хорошая  идея  -  Ннанджи будет  представлять  воинов.  Если  Уолли  удастся
каким-нибудь образом уговорить его, остальные Седьмые тоже согласятся.
     -  Естественно!  Пойдем.  Лорд  Ннанджи  и  я  идем  сейчас  говорить с
колдуном,   если   он  не  захочет  нас  слушать,  значит,  мои  надежды  не
оправдались.
     Они  поняли это  как  разрешение разойтись. Все  повставали, салютовали
кулаками у сердца  и прошагали к двери. Последним шел Боарийи. Он с грохотом
захлопнул ее.
     - Думаю, ты сбил их с толку, - хихикнул Ннанджи.
     - Думаю, я тебя тоже сбил с толку. Ннанджи фыркнул носом:
     - Только до тех пор, пока я думал, что  ты серьезно! Ты одурачил и меня
на минуту!  Ну а теперь, брат, твои секреты - мои секреты. Что ты задумал на
самом деле?

        Глава 4

     Сбор поставил на набережной свой  кордон, поэтому там всегда было полно
воинов. Но  прибытие двух  лордов-сеньоров  в  сопровождении  телохранителей
произвело эффект армейского парада. С Реки дул ледяной ветер, донося брызги.
Мастерская  Леди  Олонангхи  уже  начала  производить  плащи воинам -  очень
странную  одежду, оставляющую свободной рукоять меча и действующую руку, - и
Уолли  приказал  начать с  экипировки младших  рангов, потому  что  молодежь
больше времени проводила на холоде. Поэтому множество белых и желтых накидок
с  редким  вкраплением  коричневых  закручивались   сейчас   на  ветру.   Но
высокоранговые   и  большинство   среднеранговых  дрожали.   Уолли   не  был
исключением. Все, что он мог делать, - это постараться не стучать зубами.
     Лицо Ннанджи представляло собой смесь синих губ и сумрачного выражения.
Его  удалось  в конце концов убедить, что  Уолли серьезно хочет переговоров.
Разочарование  его было безграничным. Как только воины подошли, от "Сапфира"
отделилась шлюпка. В  ней  была  Тана.  Ее  удивили  как откровенная  злость
Ннанджи, так и его рассеянный поцелуй.  Она  подозрительным взглядом окинула
багаж  -  узлы и  два  стула -  и  отказалась  брать  гостей на борт.  Уолли
согласился оставить телохранителей на патрульном боте.
     Танины вопросы начались, как только  шлюпка повернула обратно.  Ответов
она не получала. Ннанджи вообще не хотел разговаривать, а с Уолли они были в
натянутых  отношениях  после  истории  с  Олонимпи.  По-видимому,   Катанджи
перетянул одеяло.
     Солнце светило достаточно сильно, но тепло  не проходило через  плотные
белые облака. Высоко в небе тянулись длинные белые перья вулканического дыма
с  РегиВула, они-то и создавали облачность. Бог Огня сердился. Может, он был
расстроен победой Боарийи, но может быть,  он возражал и против переговоров.
Река морщилась от порывистого ветра, в воздухе пахло серой.
     Уолли был  очень  встревожен злостью Ннанджи и  безуспешно старался  не
думать  о  пророчестве  Икондорины: это твоего королевства я домогаюсь. Если
Уолли  заставит  воинов  пойти  на  переговоры  с  колдуном,  Ннанджи  может
оказаться  весьма близок к  этой  идее.  Остальные  Седьмые не  имели  права
голоса, но с  их мнением стоило считаться. Они  могли бы пойти на то,  чтобы
покрыть его преступление.
     И  что тогда? Искусство боя Ннанджи теперь уже достигло седьмого ранга,
а  боги  могли  бы  и  спровоцировать  поединок.  Боги?  Богам бы  лучше  не
вмешиваться!  На рапирах Уолли еще оставался сильнейшим, но если дело дойдет
до  мечей... Он не  убил  тогда  Боарийи, хотя  не испытывал к нему  никакой
симпатии. Он никогда не  сможет поднять руку на Ннанджи. В вопросах же чести
Ннанджи не станет распускать подобные слюни.
     Длинный галс привел их к "Сапфиру", и Уолли полез по веревке на палубу.
Она  казалось еще больше, чем всегда, потому что  была почти  пуста. Корабль
стоял на якоре носом к далекому РегиВулу.
     Старый  колдун  в своем голубом одеянии сидел  в кресле возле  кубрика.
Золотой город расстилался  позади. Веселые песенки с той стороны говорили  о
том,  что  детишки  резвились  в  кают-компании. Неожиданно появилась  Джия,
одетая  в свитер и  штаны  из  толстой  черной шерсти.  Томияно и Холийи  на
четвереньках  посередине  корабля  драили палубу. Одеты они  были  только  в
набедренные повязки, демонстрируя свою невосприимчивость к холоду.
     Уолли послал Джие короткую улыбку и повернулся принять узлы и стулья от
Ннанджи из шлюпки. Прошло уже два дня с тех пор, как он последний раз был на
"Сапфире", и  теперь  его физическая  реакция  на нее  была  ошеломляющей  -
гормоны  Шонсу  взыграли. Но  его  визит сейчас  преследовал  другие,  более
важные,  чем его  физиологические  проблемы,  цели.  Он  должен  постараться
выбрать время для удовлетворения своих личных потребностей.
     Последний  узел был поднят, он повернулся и  увидел ее,  стоящую рядом.
Секунду ее глубокие темные  глаза  изучающе  смотрели на его лицо, потом она
опустила голову и молча застыла в ожидании.
     - Мы пришли  только поговорить с Лордом Ротанкси, любовь моя,  - сказал
он.
     Томияно тоже был здесь и загородил Уолли дорогу. А, так мы  вернулись к
формальностям? Он начал было приветствие старшему, но капитан прервал его:
     - Брось эту ерунду, Шонсу! Я хочу поговорить о деле.
     - Только недолго!
     - Мне говорили, что у сбора туго с деньгами.
     - Какое тебе до этого дело, Мореход?
     -  Думаю,  тысяча  золотых тебя заинтересует?  Взглянув на  него, Уолли
задумался, переведя  взгляд  на  Ннанджи  с  Таной,  поднимающихся на  борт.
Томияно  послал им  улыбку, снова хмуро оборотившись к  Уолли.  Ннанджи стал
теперь на  "Сапфире"  любимым  воином. Он  вошел в  семью. Он спал на  борту
каждую ночь, как бы поздно ни кончались банкеты и балы. Но что же за словами
моряка? Уолли не сомневался, что деньги эти для него вполне реальны, у Броты
было припрятано наверняка больше. Тут он  заметил,  что сама Брота появилась
из дверей кубрика,  встала  у  стены  в  развевающейся  красной робе, мрачно
наблюдая за сделкой. В ожидании скандала?
     -  Тысячу  золотых  за  что.  Капитан?  Томияно  мотнул  в сторону Джии
головой:
     - За нее. Джия охнула.
     -  Развлекала  экипаж, да? -  взревел  Уолли.  Она  с  ужасом  затрясла
головой:
     - Нет,  хозяин!  Я  ничего об этом  не знаю! Рука  Томияно потянулась к
кинжалу.
     - Ты должен был бы знать ее лучше, Шонсу!
     -  Тогда какого  черта  все  это значит? -  Это  значит, что  она самая
желанная женщина, а  с  ней  обращаются  как  она  того  не  заслуживает. Ее
оскорбили. Я слышал, как она плакала в своей каюте.
     Если ты больше не хочешь ее, я возьму ее себе. Тысяча. Неплохая цена.
     Это была абсурдная цена. Ни один раб,  ни  одна  вещь не стоили  больше
двадцати золотых. Это была  цена, наводящая на мысли об убийстве. Руки Уолли
затряслись, сигнализируя о приближении яростной волны.
     - Убери  руки от моей  рабыни, моряк, или, клянусь богами,  я сделаю из
тебя филе.
     - Двенадцать тысяч. Ннанджи поймал Уолли за руку.
     - Полегче, брат!
     Уолли вырвал руку, оттолкнув Ннанджи.
     - Нет!
     Он глянул на застывшую в ужасе Джию.
     - Пойдешь со мной, когда я буду уходить! Собери вещи!
     Она со стра