.
     Остальные  же  спрятали  лица,  пытаясь подавить смех,  ожидая,  как же
дальше поступит Великий Любовник.

        x x x

     Солнце  село.  Небо  потемнело;  Тана принесла  ужин. Экипаж  "Грифона"
собрался на корме.
     - Пора вставать на якорь, Кэп? - поинтересовался Уолли через плечо.
     - Зачем?  -  удивленно спросил Томияно,  передавая руль  Холийи. - Небо
чистое, ветер хорош.
     - Прекрасно!
     У Уолли не было опыта  ночного плавания,  разве  что их уход со Святого
Острова.  Но,  очевидно, "Грифоном" можно было и рискнуть,  чего нельзя было
делать с "Сапфиром". Героям  пристало быть удачливыми.  Правда, не  во всем,
принимая во внимание Доа.
     Члены экипажа  по-разному  относились к ней.  Она же была  надменной  и
высокомерной,  хотя  очень  изысканно  отвечала  на  вопросы  и  реплики  и,
по-видимому,   была   настроена  почти  доброжелательно   и  даже  дружески.
Относительно  Уолли она вела себя определенно двусмысленно - томные  взгляды
из-под опущенных ресниц,  глубокие вздохи,  но те немногие слова,  что он от
нее услышал, были резкими и враждебными. Это вызывало неопределенные чувства
- как приглашение в дом с запертой дверью, и он не мог понять, какой реакции
от него ожидают.
     Теперь она  разговаривала  с Катанджи  -  беспрецедентное  снисхождение
Седьмого  до  беседы  с Первым,  хотя  бы и с  Первым,  обладающим  огромным
общественным признанием.  Конечно же, это  Катанджи предоставил ей факты для
сатирической  баллады,  но,  как  выяснилось, сам он ее  еще не слышал.  Она
настроила  свою лютню,  взяла  аккорд  и запела "Катанджи Приходит в  Темную
Башню".   Тана  и  два  моряка   заходились   смехом  по   мере  того,   как
разворачивалась история. Катанджи был почти в  шоке. Появившаяся было улыбка
Ннанджи очень  быстро переросла  в  гримасу.  Уолли  старался перевести свое
раздражение этой песенкой в восхищение перед ее трубадурским мастерством, но
сатира била, как плеть: Шонсу отсиживался на корабле, послав армию из одного
мальчишки,  переодетого  рабом. Колдунам  тоже  доставалось, но меньше,  чем
воинам.
     Когда она кончила, Ннанджи холодно сказал:
     - А теперь для меня, миледи. Может, "Прощай"?
     Кивнув, она стала перестраивать лютню в минорный ключ. Разговор Ннанджи
с  умирающим  Арганари долетел к  Уолли через темную палубу. В глазах у него
защипало, воспоминание стиснуло сердце.
     Внезапно Доа остановилась.
     - Дерьмо! - сказала она. - Подождите минуту.
     Она  прошлась по струнам, и Уолли услышал  мелодию, разносившуюся среди
голых стен трапезной. Через несколько минут она была готова петь дальше:
     - Ннанджи... Ннанджи...
     Первая  песня  вовсе  не  была  дерьмом, но она заставила посчитать  ее
таковой  по сравнению  со  второй  - гениальным,  совершенным вариантом.  Ее
лирика здесь чувствовалась  гораздо сильнее,  а новая мелодия так же хватала
за душу, как "Шенандо" или "Воздух Лондондерри". Вскоре Уолли обнаружил, что
его щеки мокры. В полной тишине плакал он о несчастных, обреченных на смерть
рукою провидения. Наконец песня стихла, и он увидел,  что остальные  тронуты
не меньше.
     Он  был  потрясен. Ему  показалось,  что он присутствовал  при рождении
чего-то бессмертного и в то же время удивительно простого. Она была Моцартом
и  Шекспиром  в одном  лице.  Он нашел  своего Гомера. Если  она  согласится
помогать ему.
     Этой  ночью  "Грифон"  плясал   с  Богом  ветров  на  эбонитовой  воде,
отливающей платиной. Красная полоса появилась над пиками РегиВула, и Томияно
с Холийи встали на вахту, тогда как остальные легли, чтобы поспать, сберегая
силы.
     Уолли  предложил Доа каюту на  одного человека.  Она  поинтересовалась,
запирается ли дверь. Дверь  запиралась,  но с  другой  стороны -  так Холийи
поставил  задвижку.  Решив,  что  так   каюта  превращается  в  тюрьму,  Доа
отказалась.
     Тогда  Уолли  сам лег  там,  все  еще надеясь,  что под  покровом  ночи
кто-нибудь разделит с  ним компанию. Но никто не  пришел. Он плохо спал, ему
мешали качка, поскрипывание корабля, шум воды. Да еще мысли беспокоили его.
     Она  была  любовницей  Шонсу. Экспедиция  Шонсу  провалилась.  На  чьей
стороне была Доа?

        x x x

     Около заката следующего дня они подошли к  Сену и стали на якорь в миле
от берега. Бог ветров помогал  им с энтузиазмом, и  они блестяще прошли весь
путь. Теперь Уолли нужно было только одно - короткий период  затишья,  чтобы
можно было проверить  свои колдовские способности. То, что он подготовил, не
могло работать на  сильном ветру, но, может, боги не оставят его без помощи.
Как  только он начал приготовления,  ветер  стих. Собственно, Уолли  Смит не
слишком этому радовался, так как штиль превращал  их самих в добычу колдунов
- они стояли в пределах  их досягаемости. Теперь оставалось только надеяться
- и доверять богам.
     Героям пристало быть удачливыми. Или, если посмотреть с другой стороны,
- без удачи человек не выживет, тогда некого будет называть героем.
     Все-таки первая половина пути действительно пройдена отлично.
     И  он  продолжал   заниматься   своими  приготовлениями.   Можно   было
предположить,  что  колдуны  просматривают  Реку  непрерывно, возможно  -  с
помощью телескопа.  Не больше чем  десятикратного, подумал  он, здесь должен
быть  уже их предел. В  основном  ему  приходится заниматься восстановлением
репутации воинов; что ж, теперь колдуны получат парочку фокусов от воина.
     Впрочем, он мог и недооценивать противника.  Воины, как он убедился, не
учатся на своих ошибках, тогда как колдуны всегда к  этому готовы. И они еще
не  забыли Ов. О  прибытии Шонсу в Каср  уже наверняка известно.  Они должны
быть особенно внимательны к рослым  Седьмым и рыжеволосым Четвертым, а может
быть, им уже донесли, что Четвертый стал теперь Пятым.
     Ннанджи  спустился под палубу,  как только они  встали в виду  Сена,  -
рыжеволосые редки в Мире. Катанджи тоже спрятался - его легко было узнать по
гипсовой  повязке. Присутствие Доа, так  отличающейся  от  остальных, давало
понять  кому  нужно, что  Шонсу -  здесь. Но  она  могла и просто  оказаться
агентом колдунов.
     Уолли  облачился  в  голубые  одежды, которые  ему  сшила  Лаэ, Томияно
нарисовал на них коричневой краской колдовской знак.  Теперь только метки на
лбу  Таны  могли  что-нибудь  выдать  наблюдателям.  Но  если  наблюдатели -
мужчины, им найдется, на что посмотреть у Таны, кроме меток на лбу.
     Якорь и паруса были спущены. Он разложил все, что подготовил, на палубе
в тени  фальшборта.  Рядом  не  было  других  кораблей. Ветер  превратился в
ласковый бриз. В последние два дня Уолли тысячи раз прошелся по своему плану
с помощниками. С  пересохшим горлом и колотящимся сердцем он снова перебирал
в  уме все  детали  -  что  он мог  просмотреть  и  беспокоился о  миллионах
возможностей, которые не учел.
     Достаточно  ли  далеко  он встал?  Вдруг  колдуны  добились  более  чем
десятикратного увеличения? Ему нельзя было смотреть собственно  на город, но
был  виден берег ниже по течению с домишками, казавшимися отсюда крохотными.
Что, если его приманку даже не заметят? Что, если она не сработает? Что...
     - Ну, великий предводитель? - нетерпеливо спросил Томияно.
     - Что, если ветер ослабнет?
     Бах!  Томияно  перепрыгнул  через  кусок  невинно смотрящейся  циновки,
которая тоже  была  частью  плана. Ему хватило  для  этого  одного  движения
сильных ног.
     -  Ветер  поет под  твою лютню,  Шонсу!  В каждой  излучине он  был нам
попутным. Где твоя вера, Ставленник Богини?
     Он тоже нервничал, но старался не показывать этого.
     - Ну, тогда пошли!
     Уолли опустился на колени  и  налил спирт в медную миску. Выполняя свою
часть работы, Тана зажгла трут с помощью огнива - умение, которое к нему так
и не  пришло.  Он опустил трут в миску, как только  ей  удалось его разжечь.
Пламя было невидимым, но Уолли ощущал тепло.  Он выпрямился,  приподняв край
огромного оранжевого  шелка мешка, и встал, суеверно  скрестив пальцы. Чашка
может оказаться слишком большой или  наоборот - слишком маленькой, или нитки
разорвутся, или на судне начнется пожар, или вообще ничего не сработает...
     Мешок начал подниматься. Тана с тревогой взглянула на Томияно и сделала
охранный знак Богини.  Мешок стал  наполняться еще быстрее. Ветер дохнул  на
него, и Уолли крепко схватился за него  обеими  руками,  удерживая на месте.
Потом  он  решил,  что  уже достаточно. Он забрал у Таны миску, одновременно
проверяя другой рукой надутый  мешок, покачивающийся в воздухе. Чувствовался
подъем - значит, пошло.
     Первый в  Мире  воздушный  шар  лег  по  ветру, медленно  повернулся..,
поднялся повыше.., и поплыл над Рекой. Он, конечно, слышал восклицания своих
товарищей, но был  слишком  занят,  чтобы  вслушиваться. Верно,  колдуны  не
видали еще такого? Они могут подумать, что он - один из них, вызвавший новую
магию. Несколько минут воздушный  шар как будто падал  с  неба, затем словно
растворился в воздухе и солнечных лучах.
     Пошло. Он  огляделся и обнаружил, что на  него взирают с благоговением.
Тана дрожала, а Холийи побледнел.
     Был еще один мешок. Тот, первый, он собирался наполнить для репетиции.
     - Давайте повторим это! - усмехнулся он, и они наполнили второй баллон.
Тот тоже улетел. Его магию теперь трудно было назвать пустым фокусом.
     - Вперед, Капитан! - сказал он хриплым голосом и, подавляя естественное
желание взглянуть на город, отошел к навесу.
     Будет ли  служить им ветер  или стихнет, бросив их  на произвол судьбы?
Холийи и Томияно  остались на  палубе, остальные же разбрелись, нервно кусая
ногти. Даже с обеими открытыми дверьми из трюма  сильно  воняло.  При каждом
галсе в голову приходила мысль о том, какой же ненадежной посудине они  себя
вверили. На кораблике  была одна  небольшая каютка,  куда  вела лестница  из
кормовой  двери.  В  остальном  же  он  представлял собой просто  деревянную
коробку.., братский гроб? Скатанные постели и ящики с провизией образовывали
небольшую горку на корме. Там же лежали веревки для связывания пленников.
     Ннанджи  с Таной  уже сидели  с обнаженными мечами. Доа разместилась на
скатанных  постелях и  выглядела вполне  умиротворенной, изредка она бросала
Уолли многообещающие взгляды, и Уолли обнаружил, что  слишком  занят,  чтобы
волноваться из-за них. Ну что ж, хорошо, если не возникает проблемы истерики
в экипаже.  Катанджи  сидел  в углу,  обхватив  колени, сделавшись  от этого
совсем крошечным.
     Сколько сделали галсов? Рядом с ним  не было иллюминаторов, а он не мог
встать и подойти к дверце в борту, чтобы взглянуть вперед. Но вот он услышал
треск на палубе и вдали звук лошадиных подков.
     - Почти на  месте,  - сказал он.  - Нам нужно сделать еще вот что: Леди
Доа должна быть обездвижена и обеззвучена. Тана, пожалуйста.
     - Ты не посмеешь! - прогремела менестрель.
     - Еще как посмею, - сказал Уолли. - Если будет нужно, я выброшу тебя за
борт или собственноручно свяжу. Мне не нужно предупреждающих врага криков на
борту. Ну, кого выберешь?
     Бросая убийственные взгляды, Доа позволила себя связать.
     Наконец "Грифон"  почувствовал легкий удар  кранцами. Канаты заскрипели
под руками моряков. Минуту  спустя Томияно спустил лестницу  и  повернулся к
остальным, выбравшимся из-под навесов.
     - В любом случае места много! - заявил капитан  радостно, что, впрочем,
прозвучало фальшиво.
     Уолли  не  понял, что бы это значило,  но он был слишком  занят,  чтобы
выяснять.  Холийи  прорубил  два  входа  прямо  под канатами. Ннанджи теперь
сдвинул с них самодельные  ставни. Будучи ниже уровня причалов, эти двери не
были видны с берега.
     Уолли тем временем встал на шпангоут и просунул голову в еще одну дыру,
прорубленную  в палубе прямо под  шлюпкой,  в  которой  тоже было  проделано
смотровое отверстие. Обзор получался не совсем таким, как он хотел - ему был
виден  только край  сходен.  Это  могло  замедлить его реакцию. Шрам Томияно
можно было рассмотреть вблизи, значит, ему нужно было уступить место Холийи.
Теперь вся надежда была на сухощавого моряка.
     Потянулись  минуты. Казалось,  ожиданию  не будет предела.  Голые  ноги
Холийи прошли мимо его смотровой щели.
     Обычно первыми приходили портовые представители, потом - колдуны. В Ове
они явились вместе. Изменился ли порядок по причине объявления сбора или так
получилось случайно? Сможет ли Холийи удовлетворить портовых представителей?
     -  Что, если  они не захотят иметь с нами  дела? - спросила Тана нервно
высоким голосом.
     Никто не ответил. Им тогда придется сойти  на берег, а это было чревато
стычкой  с  колдовским  патрулем.  Колдовские  патрули,  как  правило,  были
вооружены ружьями.
     Уолли   покрылся  испариной.   Шея   его  затекла.   Вонь  вокруг  была
нестерпимой. Он как раз успел подумать, что до конца своих дней не возьмет в
рот ни кусочка рыбы, как Холийи закашлялся. Это было сигналом. Край балахона
проплыл в поле зрения Уолли, очень  длинного балахона. Это были  не портовые
власти...
     - Так!
     Ноги  колдуна  ступили  на  циновку,  лежащую  на  краю  сходен,  Уолли
захлопнул  дверцу трапа.  Тана и Ннанджи перерубили своими мечами  канаты. И
только после того, как жертва провалилась в дыру под циновкой, Уолли осознал
сверхъестественное  везение, выпавшее  им. Одежды  были голубыми. Он  поймал
колдуна седьмого ранга.

        Глава 4

     Потом  случилось  сразу  много  всего.  Томияно  и  однорукий  Катанджи
просунули весла в  прорези, а Уолли стукнул  колдуна  по голове  поленом. На
причале взвыли голоса. Ннанджи схватил  весло Катанджи и поднял его, Томияно
поднял  свое. Холийи пролетел через навес  для  товаров  и ногой  с грохотом
захлопнул решетку.  "Грифон"  отвалил от  берега,  отталкиваемый веслами  от
причала. Уолли пришел на помощь Ннанджи, Холийи - Томияно. Сходни с грохотом
обрушились за  ними, возможно, колдуны  отправились  к  Богине. Потом  весла
повисли бесполезно в воздухе - корабль поплыл по течению.., и никого лишнего
на борту не было.
     -  Вниз! - проревел  Уолли,  но  все  уже и так  повалились на  вонючие
решетки.  Три пули  сухо  ударились  в  борт, проделав  небольшие дырочки  в
обшивке. Затем раздались звуки хаоса, знакомые по Ову, - ржание лошадей, вой
людей, грохот перевернувшихся фургонов...
     "Грифон" тихонько покачивался. Солнечные блики на воде  показывали, что
корабль  плывет по течению, подгоняемый ветром.  Как далеко достают их пули?
Помогает ли  ветер  их побегу?  Не бросится  ли в погоню  колдовское  судно?
Пленник пока был не готов к беседе. Стараясь не подниматься над фальшбортом,
Уолли подполз к нему и связал его руки за спиной.
     Шум в гавани  стоял невообразимый. Колдуны  должны  были  уже  осознать
происшедшее.  Что  они теперь  делают? Уолли поднялся на  ноги  и подбежал к
лестнице. Очень далеко он  увидел  вспышку  ружейного  выстрела.  Но слишком
далеко.  Потом  стало  видно  город  и  крыши  пакгаузов,  черными силуэтами
выделявшиеся на  фоне темнеющего  неба. Он  решил,  что  находится  уже  вне
досягаемости мушкетных пуль, и перестал приседать на палубе.
     Теперь  он  понял, что  имел  в виду Томияно, когда говорил о  том, что
места  много.  По обеим  сторонам  гавани  стояли корабли,  оставляя  пустой
середину. Были  видны портовые строения, дорога и пакгаузы за ней. Капитан и
причалил в этой дырке - любой капитан там причалил бы.
     Это же была ловушка!
     Уолли крикнул морякам и принялся быстро и неумело тянуть веревки. Толпа
бросилась  в укрытия, лошади  распрягались  и  уводились с громкими криками,
дорога быстро пустела.
     Появились Томияно с Холийи и принялись ставить парус.  Ветер был, но не
очень сильный. "Грифон"  медленно брал его, неохотно  разворачивая бушприт в
открытую Реку. С неприятными предчувствиями вглядывался Уолли в  набережную,
замерев в ожидании. Они были недосягаемы для ружей, но не для пушек. На двух
ближайших кораблях замелькали красные флажки, отдавая приказы...
     Ннанджи  с Таной вскарабкались  по  лесенке,  и  Уолли  велел  им снова
укрыться. Но за ними появилась Доа, освободившаяся от своих пут.
     Почти одновременно над крышами пакгаузов  появились три дымка. Сразу же
за ними -  еще  два. Пушечный  грохот  долетел до их  ушей вместе  с ржанием
лошадей.  Вверх?  Он  прищурил  глаза,  но  увидел  лишь  черные  движущиеся
пятнышки.
     - Это  очень большие  молнии, брат, - со знанием дела сказал Ннанджи. И
тут столб воды  поднялся  рядом, качнув "Грифон".  Туманом  брызг  заволокло
палубу. Близко!
     Мортиры  довольно  долго  приводить  в боевую  готовность.  Уолли  было
собрался скомандовать всем снова укрыться, но потом решил, что ядра могут их
потопить вместе  с кораблем, значит,  укрываться негде.  Все  закашлялись  в
облаке черного дыма, долетевшего до корабля.
     - Галсами! - крикнул он.
     Томияно  принялся  за  дело, и  Уолли заорал, чтобы  он поторапливался.
"Грифон"  медленно стал разворачиваться,  и в  это время  две,  четыре, пять
новых грибных  шляпок выросли  в  небе над крышами. Тут же  он  заметил пару
летящих  снарядов  и  указал на них рукой. Они,  казалось,  падали вечность.
Мортиры были не так опасны кораблю в целом,  как пушки, но они могли сделать
хуже - повредить корпус.
     Летя горизонтально, пушечные ядра не могли наделать больших разрушений,
разве что им повезет срубить мачту.
     Снова  водяные  столбы. И  один из  них  -  под бушпритом.  Стена  воды
обрушилась на палубу,  Тана с Катанджи упали. Все промокли до нитки. Томияно
сердито  выругался,  теперь он  понимал  необходимость маневрирования. Уолли
заглянул  в люк и был удивлен малым количеством воды, попавшей в корабль. Он
подумал  с надеждой, что, может быть, пираньи не могут жить вне своей среды,
иначе пленника изгрызут в клочья.
     Опять водяные столбы чересчур близко для  того, чтобы  чувствовать себя
комфортно! Побег проходит слишком медленно. Колдуны  могут  успеть дать  еще
один залп, прежде чем они выйдут из  зоны досягаемости мортир.  Почему у них
так долго это все получается?
     Друзья его были обстрелянными ветеранами. Они были напряжены, некоторые
стиснули поручни так,  что побелели костяшки пальцев, но паники не было.  Он
обернулся посмотреть  на Доа и  обнаружил, что она  совершенно спокойна. Она
была мокра насквозь,  волосы  ее растрепались, но лицо  возбужденно  горело.
Глаза сияли. Заметив, что на нее смотрят, она проговорила:
     - Чудесно!
     Удивительная женщина!
     Очевидно, "Грифон"  пришел в разгар  подготовки встречи  воинов  сбора.
Пустое   место  посередине  гавани  предназначалось  для  приема   "гостей",
обеспечивая  пространство для  драки.  Та же  причина,  наверное, привела  и
Седьмого на причал.
     -  Ннанджи? -  позвал  Уолли  самым  тихим,  на  который  был способен,
голосом.  -  Мы  ведь  никогда не  слышали больше  чем  об  одном Седьмом из
колдовских городов?
     - Нет, брат.
     - Ну, тогда догадайся, кого мы поймали?
     - Ротанкси! - завопил Ннанджи. - Маг! Человек, приславший килты в ложу?
     Прежде чем Уолли успел ответить, над  пакгаузом снова появилось облачко
дыма; но на этот раз ядро было пущено горизонтально и столбов воды больше не
было.  Как  только  затих  звук, поверхность воды вскипела.  Картечь!  Уолли
пробрала дрожь.
     Боги могут  взять  под контроль  чудеса,  но уж удачу-то  они не  смеют
трогать.  Колдуны  готовились  к  отражению атаки, никак не  к  стрельбе  по
беглецам,  пушки  поэтому  стояли  в мертвых позициях  с  запасом  ядер  для
стрельбы на дальние дистанции. Для того чтобы подготовить  их все к стрельбе
картечью, возможно, потребуется время. Для судна,  набитого воинами, картечь
опаснее ядер - она просто очистит от людей палубу.
     Медленно, очень медленно уходили они из гавани.
     - Вниз! -  з