-  Привела,  -  признал  Уолли  и  заметил,  что   подозрения  ослабли,
замешательство же возросло.
     -  Ну  а  как насчет Пло? - спросил он.  -  Зови своих  герольдов. Лорд
Тиваникси.
     - Я из Пло,  милорды, - произнес чей-то  голос.  Нервного  вида  Третий
прокладывал  себе дорогу к  первому ряду. Он  салютовал кастеляну, а потом -
Уолли. Его перевязь была украшена топазами. Уолли обернулся к Тиваникси.
     - Менестрели.
     Кастелян  махнул рукой в сторону  кучки  гражданских. Менестрели бывают
разного пола и веса. Уолли увидел полную пожилую женщину. Четвертую, и двоих
костлявых мужчин  в  желтых килтах,  да  еще очень высокого  юношу на заднем
плане, внимательно всех разглядывающего. Менестрели носили  длинные волосы и
лютню за спиной. Лютня же и была их меткой на лбу.
     Взяв у  Джии тюк с килтами и перевязями и два  меча от Катанджи,  Уолли
начал свой рассказ. Он  не  упомянул о  своем совете  Полини, но рассказал о
долгом дневном противостоянии  этого человека врагам. Потом спросил Ннанджи,
не хочет ли  тот чего-нибудь добавить. И Ннанджи начал патетический пересказ
своего разговора с умирающим - слово в слово.
     Воины позабыли о  других  делах. Пока говорил  Ннанджи, Уолли разглядел
проходивших в ворота новых любопытных. Но вот в живых никого не  осталось, и
Ннанджи закончил повествование. Менестрели задали пару вопросов, после  чего
поклонились  и  отправились  вырабатывать  официальную  версию.  Менестрелям
необходима память, как у Ннанджи, не меньше, чем хороший голос. Они взяли  с
собой для получения информации о прошлом, как предположил Уолли, Третьего из
Пло, который забрал тюк и мечи и даже не пытался скрыть рыданий.
     Тиваникси  выглядел  сердитым  и  ничего  не  понимающим.  Лорд  Шонсу,
оказывается, мог постоять за честь воинов, когда хотел того. Но почему двух,
а не сорока девяти?
     - Займемся твоими продвижениями,  милорд, - заявил он, - потом  созовем
еще больше менестрелей послушать про события в Ове.
     Уолли кивнул.
     Тиваникси взглянул на речной костюм Таны и понимающе улыбнулся.
     - Адепт Ннанджи, у нас широкий  выбор противников для тебя, но проблема
с  местом.  Ты  видишь,  что  здесь,  как  в овечьем  загоне.  Нам  пришлось
ограничить поединки  на этой  территории,  но  если ты не  против пройти  на
торговую площадь, мы можем это организовать.
     Ннанджи улыбнулся и сказал, что постарается показать свои достижения  и
в стесненных  условиях. Несомненно, выполнение программы потребовало личного
внимания  кастеляна,  который  уделял  его  в  основном Уолли. Тот устал  от
бесконечных подозрений,  чувствуя себя как мышь  в клетке  питона. Тиваникси
откровенно не спускал глаз с Шонсу, но и Шонсу был счастлив стоять поближе к
Тиваникси.
     Конечно, необходимо  было соблюсти большое число формальностей. Шестой,
против его  воли, был  выбран  вторым  судьей и  теперь  стоял  рядом. Уолли
убедился, что Джия находится в безопасном месте - между Таной и  Катанджи за
каменной   скамьей.   Потом  последовал  за  Ннанджи  и  обоими  судьями  на
фехтовальную  площадку. Толпа  растянулась  вдоль изгороди, образуя одну  из
сторон арены, а вдоль скамей и статуй - две другие.
     Тиваникси внимательно  посмотрел  на  зрителей  и  выбрал в  противники
Пятого,  откровенно  старше  Ннанджи на  несколько лет.  Ннанджи  равнодушно
улыбнулся и  ничего  не  сказал. Не  было необходимости объявлять правила  -
кандидат выдерживает два боя, лучше - три. Тиваникси скомандовал начинать.
     - Выпад!
     - Раз! - воскликнул Ннанджи.
     - Согласны! - ответили судьи, пытаясь хоть что-то понять. -  Продолжай!
Выпад! Паррэ! Защита!
     - Два! - объявил Ннанджи. - Следующий, пожалуйста.
     Пятый удалился ошеломленный. Толпа застыла в тишине, но по ней пронесся
ропот, и внезапно Пятых стало отыскать не легче, чем динозавров во дворе.
     Тиваникси  послал Уолли открытую и вполне дружелюбную улыбку. Он оценил
его по  заслугам.  На мгновение  подозрения  растаяли в  удовольствии видеть
отличного воина и делить с ним положение высокоранговых.
     - Странно! - сказал он. - Только что еще они были.
     Он взобрался  на  скамью, взглянул поверх  голов  и  позвал кого-то  по
имени.   Толпа  расступилась,  давая  проход  тяжеловесному   Пятому,   явно
недовольному тем, что не успел скрыться.
     Следующий поединок продолжался не дольше. Двор взорвался криками. Когда
улыбка Ннанджи показалась из-под маски, Уолли встретил ее и пожал ему руку.
     Теперь  пришла  пора  экзамена  по  сутрам,  который  был  уже  не  так
интересен.  Толпа  занялась  разговорами.  Стандарты ложи были высоки. Судьи
требовали сутру  за сутрой. Ннанджи отвечал им  на предельной  скорости,  не
колеблясь ни мгновения. Они  попытались задавать  хитроумные вопросы, но  он
даже не задумывался перед ответом.
     Тиваникси поднял руки и встал.
     - Я слышал,  что Лорд  Шонсу - великий учитель, - сказал  он.  - Мастер
Ннанджи,  поздравляю тебя с  самым  впечатляющим продвижением из всех, что я
когда-нибудь видел.
     - Благодарю, милорд, -  просиял  Ннанджи. Кастелян  взглянул на  Уолли,
потом - опять на новоиспеченного Пятого.
     - Ты не хотел бы попробоваться на Шестого? Ннанджи бросил  укоризненный
взгляд наставнику.
     -  К сожалению, я  не  знаю  всех  сутр,  требующихся  для этого ранга,
милорд.
     Тиваникси, похоже, удивился, но смотрел по-прежнему с симпатией.
     - Многие хорошие воины находят эту часть трудной.
     -  Совершенно  верно,  -  грустно  подтвердил  Уолли,  получив  за  это
разъяренный взгляд Ннанджи.
     - А  теперь  моя  жена,  -  потребовал  Ннанджи.  Тиваникси внимательно
посмотрел Уолли в лицо, размышляя, не скрыт ли здесь какой-нибудь подвох, за
которым  может  последовать  вызов.  Очевидно,  решив,  что  нет,  он  снова
улыбнулся.
     - Я никогда не  слышал, чтобы  женщина-воин даже приходила  в ложу,  не
говоря уже о попытках продвижения. Однако для тебя. Мастер Ннанджи, я сделаю
исключение. Представь ее.
     Зрители  зароптали, но  Тана была представлена, и Тиваникси  обнаружил,
что поддается ее очарованию против своего желания.
     - Двое Третьих, как я понимаю? - сказал он, улыбаясь.
     - Четвертых! - ответила Тана.
     Уолли  передернулся. Тана  наверняка  могла продемонстрировать неплохое
фехтование, тем более что это тесное пространство больше подходило  ее стилю
морских крыс и сильно мешало ее противникам. Но он был почти уверен, что она
не знала всех  сутр и третьего ранга... Он повернулся с вопросом к Ннанджи и
получил в  ответ  широкую  улыбку. Ннанджи  дал  ей больше уроков,  чем было
дозволено.  Уолли вздрогнул, и шанс вмешаться был упущен. Потом  он подумал,
что улыбка Ннанджи была какой-то странной...
     Тиваникси  перевел   взгляд   на  Шестого.   Тот  принялся   выискивать
противников. Первые двое Четвертых, к которым он обратился, отвели глаза. Он
посмотрел на Уолли  взглядом "а-что-ты-думал",  но  с  третьей попытки нашел
одного. Известие о том, что красивая женщина ищет продвижения, вызвало много
разговоров и смешков.  Тем не менее толпа снова собралась, а юнцы позалезали
на деревья, чтобы лучше видеть.
     Тана   начала   успешно  -   ее  противник  явно   не  видел  до  этого
женщин-воинов. Кроме  того,  он  плохо понимал  ее манеру  и проиграл первый
удар, потом она  выиграла и второй.  Теперь уже в толпе  заключались пари, и
всякие разговоры о допустимости женщин-воинов прекратились.
     Трудно  было  найти еще  одного Четвертого,  согласившегося бы рискнуть
своей репутацией.  Но Тана действовала  по-своему: выбрав  высокого молодого
человека,  она  обольстительно  ему  улыбнулась.  Он  хотел  отказаться,  но
товарищи со смехом вытолкали его вперед. Внезапно Уолли догадался, и догадка
его тут же подтвердилась - Тана попала на человека, чье умение было выше его
ранга. Он  мог  бы  стать  неплохим Пятым,  а  может,  даже  собирался сразу
продвинуться на Шестого.  Он был так же хорош, как Ннанджи! Совершенно ясно,
что он мог прогнать Тану с площадки столь же легко, как Ннанджи разделывался
со своими противниками. Но  он решил  поиграть  с ней.  Толпа поняла, и смех
возобновился.  Тана  делала  выпады,  рубила   и  колола,  а  Четвертый  еле
переставлял ноги, и видно было,  что он мог так провести  целый день. Он  не
подпускал ее даже близко к себе.., кошка, сражающаяся с радугой.
     Лицо Ннанджи  налилось  кровью,  он выругался  по поводу  передержанных
воинов. Даже судьи усмехались. Тана была молодой и сильной, но под конец она
начала уставать.  В  толпе  раздались  требования остановить  поединок,  они
становились громче и  многочисленнее. Претендентка доказала свое мастерство,
а формальная победа не являлась обязательным требованием. Судьи согласились.
Настроения изменились. Предубеждение сменилось профессиональным  восхищением
и  даже симпатией. Кроме того, созерцание красивого женского тела в движении
тоже подействовало на мужчин.
     После  небольшой  паузы, давшей  возможность  претендентке восстановить
дыхание (Уолли успел взглядом сказать Ннанджи, что тому не нужно вызывать на
поединок насмешника  Четвертого), наступило  время  экзамена по сутрам. Двое
судей  сели пред  Таной, три  меча  скрестились  перед ними на земле.  Толпа
потеряла  интерес и несколько поредела.  Тиваникси  начал шестьсот  тридцать
пятую "О  Планах Крепостей", и  у  Уолли упало сердце  -  это  была длинная,
скучная и тяжелая для заучивания сутра, ему никогда не приходилось  слышать,
чтобы ее кто-нибудь читал. Тана улыбнулась Уолли через плечо  и начала петь,
медленно   и   старательно  выговаривая  слова.   Дважды   она  спотыкалась,
поправлялась  и  успешно дошла  до  конца.  Шестой  начал следующую,  и  она
справилась с  этой  тоже. Уолли недоумевал, как она это делает. Он оглянулся
на Ннанджи и наткнулся на улыбку  победителя. Что-то в этой улыбке было тоже
не так.  Не похоже, чтобы она  говорила только о радости наставника. Ннанджи
шагнул вперед, проверить, как идет экзамен - шестьсот тринадцатая, "О Маршах
на Длинные Дистанции", - и загадочно улыбнулся.
     Внезапно догадка поразила Уолли, как удар грома.
     Тана использовала колдовство.

        Глава 4

     Когда Уолли сошел на берег в Аусе, колдун знал, о чем он разговаривал с
Джией перед тем, как покинуть палубу "Сапфира". Колдун, поднявшийся на  борт
в Уоле, знал имя  Броты. Портовые  службы  везде следили за  порядком, кроме
Ова; в Ове даже окна лавок, выходящие на причал, были закрыты.
     Когда Катанджи проник в башню Сена, он видел там колдуний, перетиравших
что-то на тарелках - зелье, решил он. Размолотая чечевица?
     Уолли  посмотрел снова  на ряд зрителей за собой. Не меньше половины их
шевелили губами.  Ннанджи - точно, он всегда так  делал. Уолли оглянулся  на
Тану, ее глаза бегали туда и  сюда  по галерее  лиц.  Когда она взглянула на
него, он сказал одними губами:
     - Ты мошенничаешь, Тана.
     Претендентка вздрогнула и прекратила пение.
     -  Я  не  могу  выдавать секретов Ннанджи, - продолжал  шевелить губами
Уолли в тишине, - он мой названый брат.
     Она снова начала и опять споткнулась.  Зрители  затаили дыхание, как на
спектакле,   когда  герои  должны  вступить  в  бой.  Губы  снова  беззвучно
задвигались.
     - Он убьет тебя, Тана.
     Конечно,  это  было  преувеличением, хотя кто  знает? Хонакура и  Уолли
много поработали над смягчением нрава Ннанджи. От них он научился милосердию
и  терпимости, он  даже мог простить теперь гражданским  убийство воинов - в
исключительном случае.  Тана откровенно  мошенничала. Ярость  и стыд Ннанджи
могли перейти все границы.
     - Начни сначала, - ободряюще предложил Тиваникси.
     - Нет, думаю, не стоит, милорд, - вспыхнула Тана.
     Ннанджи  подбежал помочь ей подняться и крепко обнял  ее, утешая. Судьи
вежливо  пожелали  ей удачи в  следующий раз и поздравили ее  с  проявленным
мастерством в фехтовании.
     Уолли  ликовал. Последнее  покрывало упало с колдовских  трюков, и  все
благодаря тщеславию Таны. Уолли снова перевел взгляд на Тиваникси.
     -  Прошу  прощения, милорд.  Тот держал руку  на плече  юного  Первого,
принесшего рапиры.
     - Не хочешь ли один-два боя провести сам, Лорд Шонсу? Мы оба знаем, как
трудно Седьмому найти хорошую практику.
     Уолли   уже   собирался  отказаться,   когда  заметил,  что   Тиваникси
разглядывает его с явным  подозрением. Возможно, мысли о том,  что перед ним
зомби  колдунов, оставили кастеляна, но теперь  он хотел проверить  туманную
репутацию пришельца. Ннанджи уже доказал, что  он гениальный воин, -  был ли
таким же его товарищ, или он самозванец?
     Уолли, со  своей стороны, проникся симпатией к этому любезному изящному
воину.
     - Почему бы и нет? - ответил он. - Большее из пяти?
     Он выбрал рапиру, самую длинную из всех.
     Тиваникси,  не  желая обременять себя, снял меч и передал  его стоящему
рядом  Шестому. Уолли вслед  за  ним передал свой меч Ннанджи.  Потом  снова
проскользнул мимо скамей на фехтовальную площадку.
     Если предводительство должно решаться в бою, то Седьмые, конечно, будут
стараться проверять  друг друга  в рапирных поединках под видом  тренировок.
Собственно бой состоится, конечно, на настоящих клинках, но будет уже пустой
формальностью. Потом менестрели распишут  его для широкой публики и грядущих
поколений как кровавую драму. Воины, конечно, восхищаются  мужеством,  но не
безмозглы же они совершенно.
     Поединок  был  объявлен, и  толпа снова  собралась. Люди  на  балконах,
видимо, обладали какого-то сорта телепатией, так как они тоже притихли.
     Противники  стали  лицом  к  лицу,  салютовали   друг  другу  рапирами,
несколько мгновений выждали.  Кастелян  обладал грацией  балетного танцора и
легкостью  снежинки. Он действительно был  очень хорош и очень  быстр.  И он
собирался впервые по-настоящему  проверить  Уолли с тех пор,  как Бог сделал
его  воином.  Они сошлись  в  поединке,  совсем  не  похожем на смертельный,
сражаясь в закрытом  пространстве,  как морские крысы. У Тиваникси, конечно,
была  постоянная возможность  практиковаться  с другими Седьмыми, тогда  как
Шонсу не имел практики с тех пор, как Уолли вселился в него.
     Толпа  изредка  переговаривалась  и  вскрикивала, но  в  основном молча
смотрела. Удар - выпад - паррэ - защита - отступление, звенели рапиры.
     - Раз!
     Уолли увидел несколько новых приемов, кое-какие из них стоило перенять,
но если и был где-то воин, равный Шонсу, то это был не он.
     - Два!
     Они остановились  на мгновение  перевести дух, потом  снова кинулись  в
бой. Лязг.., лязг...  Чей-то громкий голос, какое-то замешательство  в толпе
отвлекли внимание Уолли от этого серебряного смерча, - и кастелян уколол.
     - Раз! - воскликнул Тиваникси.
     Проклятье! Шонсу  должен был выиграть этот бой по всем позициям.  Уолли
рассердился  и повел поединок  жестче, оттеснив  Тиваникси  к  изгороди, где
ногам не хватало места для разворота.
     - Три! - объявил Уолли; большее из пяти.
     Они  сняли  маски и, задыхаясь, поблагодарили друг друга.  Толпа громко
захлопала в знак одобрения блестящему поединку и тут же принялась  обсуждать
его  - вне сомнения этот Шонсу, хотя и  потерял армию,  все еще был  хорош в
делах с металлом.
     Уолли отдал маску  с рапирой  Первому,  потом, усталый  и задыхающийся,
повернулся  к  своим,  ожидая  увидеть  улыбки.  Вместо  них  его  встретили
тревожные лица и взгляды, бросаемые за его спину. Он оглянулся. Двое Седьмых
стояли за дальней изгородью.
     Проклятье!
     Он почти уже растерял дьявольскую энергию Шонсу.
     Правда, он показал свой стиль и свои  способности Тиваникси, но это был
честный  поединок. Он не  собирался  устраивать сеанс массовой игры  с этими
двумя. Они находились здесь по праву, тогда как Уолли чувствовал себя кем-то
вроде шпиона  на  чужой территории. Признаки  ярости подкатили к  горлу, и в
глазах   замелькали   красные  пятна.  Громадным  усилием   подавил  он  это
сумасшествие берсерка, стиснув кулаки, чтобы удержать руки от знака вызова.
     Один из Седьмых был на взгляд не опасен. Зато второй...
     Популярного фаворита  звали  Боарийи, говорил Ннанджи. Этот другой  был
выше Шонсу, и это было нечестно;  Уолли не встречал никого выше  себя в этом
Мире. Еще он был моложе. Снова нечестно - Шонсу был очень молодым Седьмым, и
Уолли гордился этим.
     Боарийи напоминал богомола в человеческом  облике.  Килт его походил на
узкую  трубку  вокруг сильных бедер, жестких,  как бейсбольная  бита. У него
были челюсти  слишком большие для его головы и рот слишком большой для  этих
челюстей. Прямая линия темных  бровей завершала  жесткое выражение лица.  Он
стоял, расслабив  одну ногу и скрестив  руки игрока в гольф на мощной груди,
голова слегка  поворачивалась, в  то время  как  глаза разглядывали  Уолли с
нескрываемой насмешкой.
     В этот яростный момент решение появилось само собой.
     Гаденыш! Нахальный юнец!  Так  подумал  Уолли,  и это  все, что  он мог
сделать, удерживаясь от крика. Думаешь, сможешь взять меня? Ладно же, мистер
Боарийи, если тебя так зовут, вот что я тебе скажу: "Ты возглавишь этот сбор
только через мой труп!"
     Минуту спустя Уолли уже стоял посреди фехтовальной площадки, боясь, что
его ярость  проступает  на  лице и  видна  окружающим.  Потом  немая картина
разрушилась  приветствиями вновь пришедших. Он должен  был  обнажить  меч  и
салютовать как равному... Зоарийи, воину Седьмому.
     Это  был небольшой,  легкий  и жилистый  человек,  среднего возраста, с
седыми волосами. Как бы ни было велико его мастерство и высока его скорость,
они уже оставили его. Вот почему инстинкты Шонсу не отметили  угрозы  с  его
стороны. Облачен  он был в  простую одежду  свободного, украшали его  только
шрамы. Брови его срослись в такую же линию, как и у его приятеля, да и звали
их похоже - отец и сын?
     Уолли вытащил рапиру из рук Первого и приветствовал ею. Это можно  было
посчитать оскорблением, и Зоарийи нахмурился.
     Потом  салютовал  верзила - он  небрежно вытащил  свой меч  и  проделал
приветствие, не меняя своей неуклюжей стойки. Насмешливое выражение лица его
не изменилось.  Он действительно  оказался Боарийи, популярным  фаворитом. С
такими-то руками - понятно, почему.
     Уолли  снова  использовал  для   приветствия  рапиру.  Возмущение  юнца
возросло. Одна из его меток на лбу еще даже не зажила.
     Наверное,  он был  немногим старше  Ннанджи,  смешно  -  для  Седьмого.
Тридцать  -  это нормально.  На  самом деле  система  предотвращала  слишком
быстрое  продвижение молодежи.  Требовалось  время  на  то,  чтобы  овладеть
тысячью  ста сорока четырьмя сутрами, пройти путь Шестого, найти Седьмого  в
наставники, а потом еще двоих чрезвычайно редко встречающихся Седьмых сразу,
чтобы проэкзаменоваться. Весь этот путь  можно было пройти к тридцати годам,
не раньше.  Как Шонсу удалось сделать это быстрее - непонятно. Ннанджи будет
легче - у него  наставник, действительно  о нем заботящийся и умеющий хорошо
учить.
     Все указывало на то, что Зоарийи управлял Боарийи.
     Уолли еще раз взглянул на старшего и решил, что да, этот  человек может
оказаться куда более проницательным, чем его спутник. Потом он повернулся и,
пройдя между скамей, остановился перед Ннанджи.
     - Мой меч, пожалуйста.
     Ннанджи с сомнением взглянул на своего наставника, но отдал меч.
     - Разреши взглянуть! - резко потребовал Тиваникси.
     Ннанджи  инстинктивно  отреагировал  на  авторитетный  тон  и  протянул
седьмой меч кастеляну.
     Тот  внимательно  изучил  грифона  на  рукоятке,  сапфиры на ее тыльной
стороне, а потом - клинок. Уолли вернул рапиру Первому, ухмылку - Катанджи и
улыбку Джие и продолжал спокойно вытираться полотенцем. Толпа ждала.
     - Шонсу! - тревожно шепнула Тана, и все удивленно на нее посмотрели.
     Она с