каюту   Адепт  Ннанджи  обстоятельно  изучал  преимущества
женатого человека; в  конце  концов, удовлетворившись результатами, он  тоже
заснул, его же юная новобрачная предавалась мечтам об их будущем.
     Тремя каютами  дальше лежал Новичок  Катанджи. В постели  Ханы, где  не
имел  никакого права  находиться,  мечтая о Мей, которую он уже посетил чуть
раньше.
     И  всю  эту  ночь  Хонакура, жрец седьмого  ранга,  простоял  на  своих
костлявых коленях, сухо рыдая и вымаливая прощение у Богини.

        x x x

     Наутро туман рассеялся,  и "Сапфир", снявшись  с якоря, ушел в семь раз
дальше от берега, чем был накануне. Он двигался в Каср.

        КНИГА ВТОРАЯ. КАК ВОИН ВСТУПИЛ В БОЙ

        Глава 1

     Почтенная Ули, жрица третьего ранга, шла большими шагами по  набережной
Касра,  подол  коричневого  балахона  взвихрялся  ее  ногами,  черные  мысли
одолевали ее.  Солнце  грело  жарко,  но ветер  раздувал  ее  одежды,  играл
волосами, бросал в глаза пыль,  так  что она не могла понять, чем вызваны ее
слезы - досадой или попавшим в глаза песком.
     Город превратился в  сумасшедший дом, заполненный  буйными  больными, и
эти  ненормальные  прибывали ежедневно. Она как  раз проходила мимо  тележки
фруктовщика  с  одной стороны, в то  время  как  с другой  пристроились  два
молодых воина,  выбирая понравившиеся  яблоки. Они не  только  не собирались
платить, но  даже не сказали спасибо хозяину и не  взглянули  в его сторону.
Если так пойдет дальше, бедняку не останется средств к существованию, а дома
у него восемь-девять голодных ребятишек.
     Воины! Она скрипнула зубами. Она сохранила еще все свои зубы.
     Воины шестерками. Воины дюжинами. Они гордо стояли на всех перекрестках
и  бодро  маршировали по ним, они задирали всех подряд и развратничали.  Ули
сердито оглянулась на свист мечей - Пятый, ведущий десять человек, салютовал
Шестому с пятерыми. Чтоб им всем провалиться!
     Ежедневно  в храм  приходили потерпевшие  -  мужчины,  ограбленные  или
избитые, изнасилованные девушки, домовладельцы, выброшенные из своих  домов.
Жрецы им могли только сочувствовать. Ежедневно жрица Ули благодарила Богиню,
что  она - женщина,  носящая одежду, а значит,  неприкосновенна и  может  не
бояться насильников. Хотя, конечно, этим молодым безобразникам нужны женщины
помоложе. Ну что ж, это - еще одна защита.
     Сбор перевернул  весь город. Он коснулся даже ее скромной жизни...  Она
давно  уже  серьезно  подумывала,  не  принять ли  ей  предложение  Джиннино
Четвертого, почтеннейшего драпировщика, достойного вдовца,  отца трех детей,
настоятельно нуждающихся в хорошей матери, которая обучила бы их благородным
манерам. Она уже почти решила согласиться. Он  дал твердое обещание, что все
посягательства на  ее  особу будут редкими и они прибывали гораздо  быстрее,
чем убивали друг друга.
     В это  время она  подошла к двум  бронзовым статуям, до  такой  степени
изъеденным коррозией, что трудно было даже определить, кого они изображают -
мужчин или женщин.  Здесь же был и голубой кораблик, о котором  ей говорили.
Она  расправила  плечи и решительно  шагнула к сходням,  потом остановилась,
оглядывая  палубу.  Никогда  раньше ей  не  приходилось бывать  на кораблях.
Кораблик  оказался  небольшим,  он  был  чист  и  приятно  попахивал  кожей.
Несколько моряков сидели кружком, один из них поднялся навстречу. У него был
нож,  значит,  начальник.   Третий,  как   и  она...  Но   ей   было  ведено
приветствовать его как старшего - постыдное требование для жрицы! Манеры его
оказались не блестящими, но выслушал он вежливо.
     - У меня есть известие для воина высшего ранга, Капитан.
     Моряк небрежно  кивнул головой  в сторону палубной двери. Вздохнув, Ули
прошла к  ней и, войдя, обнаружила  большую,  светлую, почти пустую комнату.
Молодая  рабыня стояла на коленях  в  углу,  развлекая  не  то троих, не  то
четверых маленьких детей. Мужчина поднялся с огромного деревянного  сундука,
на  котором сидел.  Седьмой! И какой здоровый! Его  голова  и  рукоятка меча
почти  касаются потолка.  Большинство прибывающих в  Каср  воинов не слишком
высоки,  этот же  -  великан.  Великолепная  мужская фигура - вынуждена была
признать она, но удивительнее всего, что он встретил ее дружеской улыбкой, а
она также улыбнулась, приветствуя его.
     Он ответил.
     Ш о н с у!
     Ну конечно! Она много раз видела его издалека - но не догадывалась, что
это он! Она вздрогнула и съежилась. Знаменитый Шонсу вернулся! Но...
     Он  заметил ее  реакцию,  и  улыбка исчезла с  его губ.  Ей  не слишком
понравилось его новое выражение лица.
     - Чем могу быть полезен, святейшая? Ули подобралась. Нечего и говорить,
что ей не хотелось обсуждать подобные вопросы.
     - У меня для тебя сообщение, милорд. От жреца седьмого ранга.
     Смешно  было так называть  Лорда Кадиуинси, но именно таким  образом ей
ведено было говорить.  В Касре не  было  других  жрецов  подобного ранга,  а
откуда еще они могли тут взяться?
     - Наконец-то выбрался из подполья, да?
     - Милорд. Воин рассмеялся.
     - Прошу прощения, жрица. Что ты хотела сообщить?
     Ули набрала  побольше  воздуха  и оттарабанила то,  что ей было  велено
передать.
     - Субъект,  о котором ты спрашиваешь,  родился далеко  отсюда, появился
здесь два года назад, не  женат, но имеет детей. Он нес службу, какую  мы  и
предполагали, и  ушел в то время, в какое мы думали.  Считается погибшим, но
это вполне может оказаться слухами. Остаюсь в храме до завтра.
     Невозможно представить, чтобы жрица ее ранга использовалась как простой
герольд  и ей даже не объяснили, о чем речь. Но  она служит Богине, Ее право
решать, как лучше. Закончив это примитивное дело, она уже повернулась  уйти,
как.., считается погибшим.., пришел два года назад?  Да это же сообщение про
самого Шонсу!
     - Благодарю, жрица. Ответа, думаю, не будет.  Воин внимательно  смотрел
на нее, как будто читая ее мысли.
     - Можем предложить тебе освежиться на дорогу.
     Ули смущенно отказалась. Шонсу! Она хотела как можно скорее уйти, чтобы
спокойно подумать. Какие  слухи? Все думают, что Шонсу убит колдунами. Разве
этот ужасный сбор не созван, чтобы отомстить за него?
     Она проговорила  слова  прощания, прошагала  по  палубе  под  взглядами
моряков и  почти сбежала  по сходням.  Шонсу  вернулся? Только Каср от  него
освободился...
     Злая и возмущенная, пересекала она залитую  солнцем  торговую  площадь,
ветер  трепал  ее коричневый  балахон. Поглощенная черными  мыслями,  она не
заметила наглого рыжеволосого воина Четвертого, который шел следом за ней.

        Глава 2

     В основном  города повернуты  торговыми  лавками  к Реке.  Но не  Каср.
Корабли пристают  к  широкой  торговой площади, тянущейся  бесконечно  в обе
стороны набережной. За ней видны высокие дома  и начала широких улиц. Здания
представляют собой смешение  всех возможных архитектурных стилей, среди  них
можно увидеть старые и просто древние, скромные и роскошные, целые и почти в
руинах. У многих окон ярко раскрашены ставни - красные, синие, зеленые - как
мерцающие искорки отшлифованных граней алмаза. Арки, колонны и шпили изредка
мелькают среди минаретов,  пилястров  и  галерей.  Местами попадаются  куски
старых стен, улицы отходят от главного проспекта словно каньоны,  переходя с
одного  уровня на  другой,  оставляя  впечатление,  будто с  дюжину  городов
вытряхнуто  из  коробки.  Объединяет  цвет.  Все, от  крепости до  мостовых,
сделано из светящегося камня бронзового  цвета, напоминающего старое золото.
Даже  деревья, те, что  еще сохранили листья, окрашены в этот же красноватый
цвет.
     Каср стар.  Его статуи  превратились  в бесформенные монолиты, каменные
тумбы на набережной поросли грибами.
     Уолли послал в город разведчиков, сам же не выходил  из каюты, как если
бы они прибыли в колдовской город.
     Из окна ему были видны обычные фургоны и кучи товаров, бригады портовых
рабов  трудились,  как  и  в любом  портовом  городе. Продавцы,  лоточники и
озабоченные  горожане сновали тут, как  и везде, разве  что толпа была  чуть
пореже, чем в другом городе,  из-за необъятности торговой  площади. В  Касре
торговля лучше обставлена и создает  меньше шума. Единственной неприятностью
был  ветер,  срывающий листья, как будто желая  навести порядок перед зимой,
поднимающий пыль, словно серый ковер.
     Повсюду были  воины. Не по  одному-двое,  как  в Тау,  а  шестерками  и
дюжинами,  марширующие  за  своими предводителями  - в основном за Шестыми в
зеленых килтах, редко - за Пятыми в красных и совсем уже редко - за Седьмыми
в голубых. Коричневый цвет килта, как всегда, встречался чаще всего. Но было
также абсурдное количество  румянолицых Первых  и Вторых,  которые,  если  и
могли  принести  какую-нибудь пользу,  все-таки были  просто  мальчишками  с
прожорливыми желудками.
     Даже  не сходя с  корабля, Уолли видел, что в  Касре царит  напряжение.
Стайки ребятишек бежали за воинами, выкрикивая ругательства, и это они могли
перенять только у взрослых. К воинам, как правило, относились с почтением, а
не с  презрением. Ему были понятны  причины недовольства взрослых, и точно -
девушек обижали, а мужчин избивали. Если такие вещи творятся открыто, то что
же происходит за кулисами?
     Свободные мечи жили на  милостыню,  примитивную форму  налогообложения.
Подобные безобразия могли случаться в небольших городах или деревушках, куда
их  могли  позвать,  чтобы  освободить жителей  от  бандитов,  если  местный
гарнизон с ними не справлялся. Им тогда отдавали самых красивых девушек, они
забирали их и уходили. В большом городе такое вряд ли можно было увидеть, но
даже крупный Каср оказался подвержен этой напасти. Все должны были регулярно
есть и где-то спать. А спать  одни они не привыкли! Сотни полных сил молодых
мужчин, которым нечем заняться, - кто же командует этим  зверинцем? Кто имел
наглость созвать сбор?
     Потом суровая жрица принесла вести от  Хонакуры,  и  это  были  хорошие
новости. Узнав, что у Шонсу не было в Касре ни  родителей, ни родственников,
Уолли  почувствовал большое облегчение  и  решил отметить приятное  известие
кружкой  пива, попросив Джию принести  его.  Прежде чем он успел выпить,  по
палубе  простучали   сапоги   Ннанджи,  и  появился   он  сам,   пыльный   и
разгоряченный. Обычная улыбка отсутствовала, губы были сердито сжаты.
     Уолли поднял кружку:
     - "Мои боги - твои боги", - произнес он.
     - Нет, спасибо, брат. Я выслушивал подобные предложения все утро.
     Четвертый был заманчивой добычей.  Тем  более очень высокий  и необычно
молодой Четвертый.  Вербовщики  действовали  активно.  Как  только  "Сапфир"
пристал к берегу и портовый комендант сошел на берег, не менее восьми воинов
пытались  попасть  на  борт,  охотясь  за  своими  новыми  соседями.   Брота
вооружилась мечом и встала у сходен, свирепо поглядывая вокруг,  - огромная,
красная и злая - настоящий  кошмар воина. Она сумела их защитить, но похоже,
Ннанджи вляпался в какие-то истории в городе.
     - Сколько раз тебя вербовали? - спросил Уолли.
     Его подопечный сморщился и посчитал на пальцах.
     - Тринадцать.
     Он покачал головой, потом, изменив свое решение,  залпом осушил кружку.
Похоже, не вербовщики его беспокоили. Было что-то еще.
     - Что ты им отвечал? - поинтересовался Уолли.
     -  Что у  меня уже  есть наставник.  Тогда они захотели знать, кто он и
какого ранга; я предложил им семьдесят пятого! Ах!
     Вошла Тана. Ннанджи сграбастал ее и подарил долгий пивной поцелуй.
     Джия тактично увела детей. Уолли снова сел на сундук у окна, где провел
все  утро. Ннанджи и  Тана  уселись на другой, рука в руке. Уолли передал им
сообщение Хонакуры.
     Потом появился довольный  Катанджи. Он тоже ходил на  разведку. Раненая
рука освобождала  его от ношения  меча, и, похоже,  это ему было  только  на
пользу, подумал Уолли.
     - Садись, Новичок, - сказал он приветливо, указывая  на пол. - Надеюсь,
к тебе вербовщики не приставали?
     Катанджи поблагодарил и уселся, скрестив ноги.
     -  Приставали, милорд? - ухмыльнулся он.  - Четыре раза! Конечно, сразу
видно хорошего человека!
     Уолли пристально  посмотрел на  него.  Если  в  счет  пошли  нестроевые
Первые, то значит, битва за численность подопечных перешла все границы.
     - Ладно, давайте послушаем новости, - сказал он. - Новичок?
     Катанджи    выглядел   довольным   собой.    Он   проговорил,    словно
отрепетированное:
     - Лорд  Шонсу  был  предыдущим  кастеляном  ложи.  Он  пришел откуда-то
издалека. Не думаю, что был женат. Ушел около  полугода назад и не вернулся.
Новый кастелян более популярен.
     - От кого ты это узнал? - спросил Уолли. Тот ухмыльнулся.
     -  От  шлюх,  милорд.  Я спросил  нескольких  человек. Все  смеялись  и
советовали обратиться  к  ним.  Я так и сделал.  Все девочки знали Шонсу.  Я
сказал, что он - мой дядя, и Богиня привела меня сюда на  его поиски. Он был
частым  посетителем,  милорд,  хотя  обычно не платил.  Однако  девочки... -
Улыбка стала злой. - Мне кажется, они не проливали слез по его уходу.
     Уолли  знал  демоническую  сексуальность  Шонсу,  кроме  того,  не  раз
наблюдал мелких воришек, таскающих товар у лоточников. Тот же случай.
     - Никто не знает, куда и зачем ушел  Шонсу. Он просто исчез. Думаю, это
все, милорд.
     - Хорошая работа, Новичок, - сказал Уолли. - Ты сильно потратился?
     Катанджи поколебался, а потом твердо сказал:
     - Нет,  милорд. Старейшины объявили бордели бесплатными для воинов. Это
было интересно.
     - Ну и как, загружены работой?
     - Они были рады возможности просто поговорить, - усмехнулся Катанджи.
     - Ты действительно только говорил с ними? - недоверчиво спросил Уолли.
     Катанджи широко распахнул глаза:
     -  Мой  наставник  часто  внушал  мне.   Лорд  Шонсу,   что  необходимо
поддерживать честь  гильдии.  Ннанджи метнул на  него взгляд из-под  ресниц.
Уолли захохотал:
     - Ну а как по поводу остального?
     - Я  приценивался,  милорд. - Катанджи восхищенно взглянул на  Уолли. -
Да, цена упала. Как ты догадался?
     - Цена на что? - вопросил Ннанджи.
     - На самоцветы,  -  ответил Уолли.  -  А  Лина жалуется,  что  продукты
вздорожали. Я подробно объясню вечером,  если тебе интересно. Что  узнал ты,
брат?
     Ннанджи снял руку с талии Таны и положил свои большие ладони на колени.
     - Не так  много о самом Шонсу. Кастеляном до него был  Седьмой по имени
Нарринко. Шонсу пришел в город, захотел занять его место и убил его.
     - Мерзко! Что сказали старейшины? Ннанджи погладил подбородок, и  Уолли
знал, в каких случаях он прибегает к этому жесту.
     - Кажется, они вообще ничего не сказали, брат. Это  город ложи; похоже,
городские  власти отделены  от нее.  Здесь  нет  гвардии, нет рива. Кастелян
отдает приказы первому попавшемуся.
     Следовательно,  это вина  нынешнего кастеляна,  что город превратился в
сумасшедший дом.
     - Ложа  независима? -  спросила  Тана. -  Это  что-то вроде  устройства
колдовских городов,  да? В конце концов, я склонна в это поверить - портовый
комендант, приходивший на  корабль,  не то  старейшина,  не то маг. В городе
воинов нет рива. Смешно!
     Уолли  впервые   слышал,  чтобы  на  корабле  кто-нибудь  интересовался
политикой, и восхитился прозорливостью Хонакуры. Леди Макбет!
     - Шонсу был собирателем, - выступил Ннанджи  и  осуждающе нахмурился  -
это было необычно с его стороны.
     - Что это значит, Ннанджи? - спросил Катанджи.
     -  Убийца,  - с  нажимом сказал  Ннанджи, подчеркивая  эту важную часть
своей  информации. -  Собирал мечи убитых. Похоже,  это он организовал поход
против  колдунов.  Сбором,  конечно,  назвать  его  было  нельзя.  Пятьдесят
человек, я слышал. Каким-то образом ему удалось проделать это втайне. В один
прекрасный день они исчезли. Никто из них не вернулся.
     Повисла тишина.
     Полубог  говорил,  что  Шонсу  бездарно  провалил  свою  миссию.  Уолли
содрогнулся при мысли, что пятьдесят молодых парней бросились на вооруженную
армию колдунов и были разбиты.
     - Но в какой  город?  Почему  мы ничего не слышали о нем на том берегу?
Ннанджи пожал плечами:
     - В городе не осталось ни одного воина, знавшего Шонсу. Он всех забрал.
Можно предположить,  что  они высадились в какой-нибудь маленькой деревушке,
после чего он решил атаковать сам Вул.
     - Боги! - воскликнул Уолли. - Он пошел на верную смерть!  Не  удивлюсь,
что сбор созван из-за этого.
     Ннанджи сказал, что не знает. Взгляд его посуровел, казалось, он что-то
недоговаривает, и Тана, почувствовав это, внимательно на него посмотрела.
     - Теперь выкладывай плохие новости, - сказал Уолли.
     Ннанджи снова свесил руки с колен.
     - Несколько  недель  спустя,  ранним  летом, как  мне  сказали, колдуны
провели  в  Аусе по улицам воина. - Он больше ничего не сказал, но все знали
продолжение - воин полз на своем голом животе.
     - Имя этого воина?
     - Они считают, что это был Шонсу. Уолли кивнул.
     - Мне помнится, дело  было не совсем так, - сказал он. - Меня поймали и
разрешили вернуться на корабль ползком.
     -  Но слухи  говорят  по-другому!  -  сердито прокричал  Ннанджи. - Это
звучит,  как  если бы  колдуны  выпустили тебя,  показали, а потом  засадили
обратно в клетку.
     Вот в чем  заключалась  опасность  для Уолли. Детали значения не имели.
Попавшийся в ловушку колдунов, на  берегу и без армии, он посчитал публичное
унижение недорогой ценой за сохранение  жизни. Он не учел тогда, что об этом
оскорблении  подумают воины - настоящие  воины, и что они сделают  с трусом,
попадись он им.
     - И история Ова переврана, брат! Они говорят, что отряд воинов атаковал
пристани, - меня расспрашивали из-за проклятого цвета моих волос.
     Он выглядел совсем удрученным.
     - С  резней все в порядке,  но потом сообщили, что  ты.., что  Седьмой,
возможно   Шонсу,  перешел   на  их   сторону..,  появился  и  приказал  нам
возвращаться на корабль. Они говорят это так, как будто ты на их стороне!
     Да,  это было  плохо. Печаль  охватила  собравшихся в каюте.  Уолли был
готов  встретиться с обвинениями в трусости, но  никак не в предательстве. В
путанице событий,  произошедших  в  Ове, факты легко  было  исказить.  Когда
сидящие в фургоне  достигли колдунов, он был с  ними. Очевидно, то,  как  он
пробивался через пристань и оказался в плену, осталось незамеченным.
     Кроме того, у него не было свидетелей. Ошибка Ауса была неисправимой.
     - Я потерял все, - резко сказал он. -  Богиня дала мне Свой собственный
меч, а я бросил его. Теперь меня могут называть предателем.
     И колдовская материнская метка явно была не на пользу.
     - Зомби, - отозвался Ннанджи. - Так они говорят.  Что колдуны заставили
служить им тело Шонсу.
     - Я похож на зомби?
     Ннанджи попытался вернуть улыбку.
     - Не очень.
     Уолли хмуро сидел в горестной тишине.
     У него не было доказательств его честности в битве при Ове. Кроме того,
по иронии судьбы,  пуля колдунов пробила в той битве его  перевязь. Никто не
знал,  что  это значит на самом  деле, но  воин, позволивший повредить  свою
перевязь, подлежал обвинению в трусости.
     С палубы крикнули, что ланч готов.
     - Что слышно о сборе? - спросил он. Ннанджи слегка оживился.
     - Больше  тысячи воинов, не считая низкоранговых! Сбор созван, конечно,
кастеляном.  Лордом Тиваникси, и высшим  жрецом, Лордом Кадиуинси. Ожидается
прибытие еще большего числа воинов.
     - Кто предводитель?
     - Это решится в поединке.  Наиболее популярен некто по имени Боарийи, у
Тиваникси тоже есть шансы.
     - А почему бы не тебе, милорд? - спросил Катанджи.
     Уолли взглянул на него.
     - Ннанджи  поправит, если я  не прав. Элита воинов,  Седьмые,  будут  в
поединке искать лучшего,